Брат

Ин Хо смотрит на большой экран. Игроки жмутся по разным углам, словно собаки, стерегущие территорию. С дикими взглядами озираются по сторонам, не зная, откуда ждать удара. Животные, готовые перегрызть друг другу глотки. Но он не вправе их осуждать — слишком было бы лицемерно с его стороны. Ин Хо все ещё помнит, какого это — стоять по ту сторону экрана. Но это не значит, что ему их жаль. В этом мире нет места слабым. Они могут барахтаться изо всех сил, пытаясь не захлебнуться в океане трудностей, но жизнь в конечном счете прицельным ударом скидывает их с жалкого судёнышка, окуная в воду с головой. Ин Хо не строит иллюзий. Он такой же слабак, на голову которого надели игрушечную корону. Король, наделённый властью над другими пешками на шахматной доске; но настоящие шахматисты в любой момент могут щелчком пальцев столкнуть деревянную фигурку со стола. Ин Хо слабо усмехается. Мысли плавно перетекают к Джун Хо. Он уже, наверное, далеко; может, даже добрался до суши. Глупо думать, что теперь у него все будет хорошо — глупый младший брат всегда находит проблемы. Но Ин Хо за него больше не беспокоится. Их последняя встреча открыла ему глаза: твой брат вырос, стал мужчиной, и в тебе не нуждается и подавно. В груди шевелится нечто темное, сдавливает сердце тисками. Джун Хо всегда умел до него достучаться — даже сейчас его давно сгнившая и очерствевшая душа откликнулась, отзываясь тупой болью. Ин Хо медленно встаёт с дивана. В тишине комнаты отчётливо звучит скрип пружинок. Вещи на столе разложены в идеальном порядке. Нужная коробка отыскиваешься сразу; на мгновение колет досада, что ничего оттянуть не удастся. Ин Хо сжимает зубы, прогоняя трусливые мысли. Чуть подрагивающие пальцы откидывают крышку. В полумраке поблёскивает темно-зелёное стекло. Ин Хо подносит флакон к глазам; бесцветная жидкость весело плещется внутри. Пробка вылетает с издевательским хлопком. Если закрыть глаза, то можно представить, что это бутылка элитного вина. Шутка настолько плохая, что Ин Хо даже становится смешно. Уши неприятно режет чей-то лающий смех. Спустя пару мгновение он вдруг понимает, что смеётся сам. Вновь наступает гробовая тишина. Ин Хо все же прикрывает глаза. Подносит флакон к губам, сразу делает большой глоток. Вот и все. Пути назад нет. Внутри вдруг становится легко — так, как не было уже давно. Странное умиротворение теплом растекается по груди, и Ин Хо откидывается на спинку кресла. Так будет правильно. Слишком много неверных решений он принял; слишком неподъёмным стал груз собственных грехов. Каяться нет ни смысла, ни времени. Ин Хо больше не о чем беспокоиться. Джун Хо справится. Потому что его брат, в отличие от него, не слаб. Он всегда им гордился. Тошнота подступает к горлу. Голова вспыхивает болью. Благодатная темнота простирает к нему свои руки, уводя прочь от всего. Сознание обрывается.