Брат

Джун Хо не знал, сколько они просидели так, отчаянно цепляясь друг за друга. Его рыдания давно стихли, закончились так же неожиданно, как и начались, но брат все равно не отпускал его, прижимая к себе. Джун Хо и сам не хотел отстраняться — впервые за долгое время в его душе воцарилось нечто, отдаленно напоминавшее покой, вытеснив привычную тревожность последних дней. Рука брата мягко поглаживала волосы на его затылке, пробуждая давно забытое ощущение из детства — Ин Хо всегда делал так в редкие моменты братской нежности. Но вскоре пришло чувство неловкости, и Джун Хо вырвался из рук брата, первым обрывая объятья. Осознание того, что он, уже взрослый мужчина, только что разревелся на руках у Ин Хо, вызвало мучительный стыд. Когда он успел стать настолько сентиментальным? Грош цена его званию самого молодого детектива на участке, если он даже держать себя в руках не в состоянии! Жгучее чувство позора растекалось по телу, заставляя лицо запылать; Джун Хо захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не чувствовать на себе внимательного взгляда брата. Господи, если он увидит в его глазах хоть намек на жалость, Джун Хо его пристрелит. Но когда он поднимает голову и смотрит на брата, то не видит ничего. Абсолютно. Лицо Ин Хо было безразличным, ни единая эмоция не пробивалась через маску равнодушия. Джун Хо кажется, что он слышит скрип, с которым закрылась дверь в душу брата. «Наверное, уже опомнился», — думает он, и от этой мысли ему становится… печально? Джун Хо не знает, что чувствует. Он не знает, что должен чувствовать. В самом начале было предельно ясно, кто друг, а кто — враг; люди в масках были виновны в происходящем, в то время как брат был лишь жертвой неудачного выбора. Но сейчас все роли смешались, границы между людьми истончились, ставя Джун Хо перед моральной дилеммой. Пауза затягивалась, но никто не хотел нарушать тишину. Джун Хо смотрел на брата, а тот — на него. Он пристально всматривался брату в глаза, пытаясь прочесть, о чем тот думает, но Ин Хо, как профессиональный игрок в покер, не оставлял ему ни единого шанса. Наконец, Джун Хо не выдержал — он всегда был менее терпелив — и сказал: — Расскажи мне все. — Это долгая история. Не думаю, что тебе стоит ее слышать, если не хочешь разочароваться. Пытается отвертеться? Нет, Джун Хо не даст ему смолчать. Не в этот раз. — Я никуда не тороплюсь («И, поверь, братец, я уже разочарован»). Ин Хо отводит взгляд и смотрит прямо перед собой, собираясь с мыслями. Через пару долгих секунд, он все же начинает: — Впервые я оказался здесь шесть лет назад, так же, как и многие до меня. Смотрел, как умирают другие, но сам остался в живых, забрал деньги и ушел… Но здесь никого не отпускают просто так. Раз связавшись с этим, ты остаешься здесь до конца своей жизни. Взгляд Ин Хо расфокусировался, а голос звучал ровно и совершенно бесстрастно. Джун Хо слышал, как морально сломленные люди приходили в участок и говорили так же безжизненно. Вдруг это защитная реакция психики? Брат наверняка прошел через столько ужасов — может, это его просто сломало? «Ага, и теперь он без колебаний может убить кого угодно», — насмехается над нелепыми предположениями внутренний голос, полный сарказма. А Джун Хо привычно его затыкает. Но, прежде чем сердце с разумом успели схватиться в очередном ожесточенном поединке, он спрашивает: — Почему ты оказался здесь? — Я думал, ты сообразительный парень. Ин Хо справляется куда лучше: теперь, вместо душевного смятения, Джун Хо чувствует подступающее раздражение. — Не притворяйся, что не понял, — цедит он сквозь сжатые зубы. Губы Ин Хо трогает еле заметная улыбка. — Вот теперь узнаю своего младшего брата — ты всегда был таким нетерпеливым, — тянет он, но прежде чем Джун Хо успевает выпалить что-нибудь язвительное, улыбка исчезает с его лица. — Я связался не с теми людьми. Они попросили меня передать один товар, а я по глупости согласился, даже не спросив, что это. Думаю, о том, что произошло дальше, ты сам догадываешься. Не зря же в полиции работаешь? Ин Хо… Что? Наверное, испытываемый Джун Хо ужас в полной мере отразился на его лице, потому что брат сузил глаза и недовольно выдохнул, отвернувшись. Но Джун Хо едва ли обратил на это внимание — череда догадок пронеслась в его голове, сметая все остальные мысли. Он будто наяву видел, как полицейские вламываются к ничего не подозревающему Ин Хо, обыскивают каждый уголок его квартиры, а затем в наручниках тащат в участок. Джун Хо знал — потому что и сам когда-то ловил наркоторговцев. Случившееся потом становится совершенно очевидным. Они вряд ли смогли доказать вину Ин Хо, но возбужденное уголовное дело, пусть и закрытое в его пользу, принесло свои плоды: университет наверняка «по-тихому» вычеркнул брата из списка своих студентов, а работа… Ну, тут все ясно. — Почему ты не сказал? — немного надломлено спрашивает Джун Хо. — А ты признался бы? — задает брат встречный вопрос. Джун Хо хочется крикнуть ему прямо в лицо, что тут же бы рассказал обо всем, но не может вымолвить ни звука. Слова будто застревают в горле, но с невероятным усилием Джун Хо все же произносит: — …Конечно. — Они оба слышат эту заминку, и оба знают, что это ложь. Ин Хо встает с дивана и проходит к столу, и, судя по звукам, открывает ящик. Джун Хо же все еще сидит, не в силах признаться самому себе, что поступил бы так же. Но он бы все равно не стал таким монстром! «Уверен?», — едкий вопрос звучит, словно приговор. Может, он тоже пошел бы по кривой дорожке, если бы в одно мгновенье остался без шанса на нормальную работу, с позорным клеймом преступника в личном деле? А затем, от безысходности, согласился бы принять участие в игре, и, победив, превратился в бездушную тварь? Смог бы стать тем, кто безжалостно лишает людей жизни? Джун Хо смотрит на брата. Тот еще напряженно искал что-то в своем столе, между бровей пролегла глубокая морщинка. Такое же лицо Джун Хо видел у брата перед операцией. Он лежит в больнице. Белые стены, белый потолок. Тошнотворно белые простыни. Ветерок, дующий из приоткрытого окна, раздувает белые шторы, словно паруса корабля. Надоедливый аппарат пищит над самым ухом. Джун Хо пытается перевернуться на бок, и недовольно шипит, когда тело пронзает острая боль. Но он упорно продолжает свои попытки, раз за разом терпя неудачу. Вдруг поясницу словно разламывает пополам — Джун Хо подавляет вскрик, до крови кусая собственный кулак. Господи, как же он хочет уйти отсюда. Он готов на все, лишь бы не видеть больше притворно участливых улыбок врачей с их до невозможности белыми халатами, говорящих, что все будет хорошо. «Черта с два все будет хорошо», — догадывается Джун Хо. Если ему в кратчайшие сроки не найдут донора, то он уже не жилец. Джун Хо не был пессимистом, но это место рано или поздно высасывает всю надежду из любого, кому не повезет переступить через его порог. Так случилось и с ним; в начале он, как и все, верил в свое выздоровление. Представлял, как друзья будут хлопать его по спине, поздравляя с очередным пройденным испытанием. Как брат крепко обнимет, когда Джун Хо сообщит ему прекрасную новость — и Джун Хо ему позволит, даже несмотря на обиду, затаившуюся глубоко в душе. Но с каждым днем ему становилось лишь хуже. Друзья из академии все так же навещали его, но в их глазах уже не было веселья. Все чаще звучали слова утешения, будто Джун Хо умирал. Но правда была в том, что он и вправду умирал. Каждый вздох, каждый удар сердца мог стать последним. В самые тяжелые моменты он начинал молиться, чтобы это оказалось так — что угодно, лишь бы прекратить эту боль, сводящую с ума. Когда приходила Она, Джун Хо переставал быть собой, превращаясь в скулящее нечто, способное только ждать, когда подействует обезболивающее. К счастью, сегодня ему было лучше. Джун Хо даже пытался встать, но теперь, после короткой вспышки боли, смиренно откинулся на подушки, стараясь не потревожить спину. В этот момент он услышал звуки приближающихся шагов — скорее всего, это была дежурная медсестра. Джун Хо прикрывает глаза, притворяясь спящим. — Джун Хо, — неожиданно звучит родной голос, заставляя его резко дернуться. Брат. В душе вспыхивает радость. Наконец-то он пришел! Джун Хо счастлив, несмотря на то, что это — первый визит Ин Хо за столько дней, проведенных в больнице. Он готов простить это ему — в конце концов, Джун Хо ведь не дитя малое, чтобы за ним круглосуточно присматривали, разве нет? — Стой, не напрягайся, — просит брат в ответ на его попытки приподняться. Краем глаза Джун Хо вдруг замечает, как медсестра тихонько выходит из палаты. — Прости, что не навестил раньше. — Ничего! — восклицает Джун Хо. Он действительно не в обиде. Ин Хо замолкает на мгновенье. — Я… Я сдал анализы, и я подхожу, — наконец произносит он. В начале до Джун Хо не сразу доходит, что тот имеет в виду. Но, мгновенье спустя, осознание шквалом обрушивается на него, заставляя сердце встрепенуться и забиться в два раза быстрей. Счастье наполняет разум до краев, но в горле совершенно пересыхает, а мысли путаются, не оставляя ни единого шанса вымолвить даже банальное «Спасибо». Вместо этого, он раскидывает руки в стороны, и Ин Хо тут же заключает его в теплые объятья. Джун Хо никогда еще не было так хорошо. Из счастливых воспоминаний его выдергивает звук удара. Джун Хо вскидывает голову, все еще улыбаясь, и видит, что брат поставил на стол папку-регистратор с черной обложкой. — Что это? — спрашивает Джун Хо, подходя ближе. — Здесь собран весь компромат на организаторов игр.