Against them all

POV Билл Судя по тому, как Лу поникла, ей не понравились мои наставления. Это справедливо. Мне ли требовать от нее взвешенных решений, если еще утром я обещал себе ничего не предпринимать на ее счет хотя бы несколько дней? Я собирался быть последовательным. Теперь собираюсь поцеловать ее, пока молчание не стало гнетущим. И просто потому что хочу. К несчастью мой желудок издает горестный стон в этот самый момент. Я разочарованно вою вслед за ним, готовый уронить голову на колени Лу. — Я хочу пиццу. Эээ… пончики. Или что это, — объявляет она преувеличенно громко. Должно быть чтобы спасти меня от неловкости. Разве она не прелесть? Все мои оголодавшие внутренности плавятся от нежности. Только вот я не испытываю неловкости. Не с ней. Мне просто жаль, что момент упущен. Лулу пытается соскользнуть со стола, а я не мешаю. Но и не отодвигаюсь. Я сижу между ее ног и мне нравится мое место. Так что она вынуждена либо перемахнуть ногой через мою голову, что было бы затруднительно, либо слезть на пол и переступить через мои колени, что чуть менее затруднительно. Меня устраивают оба варианта. Лу, окинув меня волнительным взглядом, выбирает третье: подтягивает ноги на стол, и крутнувшись на попе, слезает с другой стороны. Господи, мне действительно очень нравится эта девушка. Вернее, нравилась бы, если бы я по умолчанию не обожал ее с той секунды, как мне впервые позволили подержать ее в день ее рождения. — Я все-таки тебя напугал? — решаю вернуться к причине ее внезапной грусти. — Ты меня запутал. Лу отправляет пиццу в микроволновку прямо в коробке, и предпочитает смотреть, как она там крутится, вместо того чтобы вновь повернуться ко мне. — Я вообще тебя не понимаю. Ты хочешь меня, потом отталкиваешь, потом снова хочешь, а когда я собираюсь согласиться, как будто остерегаешь от этого. Ты хочешь, чтобы я выбрала тебя, но настаиваешь, чтобы я подумала. Хочешь быть «частью моей жизни каждый день», но не против, чтобы я встречалась с Бьорном. — Лулу, — осторожно перебиваю, потому что мне не нравится, как начинает ломаться ее голос. — Сдается мне, — она продолжает громче, — что ты пытаешься сделать из меня дуру. С грохотом отодвигаюсь на стуле, чтобы подняться на ноги. Истерика после того, как я прочел ее дневник, обида в каждом ее слове, слезы, и то как Лулу выглядела раздавленной и уничтоженной тем утром — картина еще слишком свежа в моей памяти. Не хочу повторения. — Но в этом нет необходимости, — настаивает, не глядя на меня, даже когда я приближаюсь. — Я и так чувствую себя дурой каждый раз, когда ты уходишь. — Детка, все не так, — мягко возражаю, обнимая ее маленькую, раздраженную фигурку. Я понимаю, как скверно все выглядит с ее точки зрения. И меня выворачивает наизнанку от осознания, что даже считая мудаком, Лулу меня не отталкивает. И не вырывается теперь, когда я прижимаю ее к себе, хотя не должна была бы даже впускать меня в дом после того что случилось в новогоднюю ночь. — Мне нахрен не нужен Бьорн ближе чем в радиусе пяти километров от тебя. Но я не хочу чтобы ты поспешно сделала что-нибудь, о чем можешь пожалеть. Ты порвешь с ним не потому что есть возможность заполучить меня, а потому что не любишь его. — Люблю, — упрямится шепотом. Обхватываю ее лицо и обращаю вверх, к себе. Шутливо кусаю за нос в наказание за ложь. — В следующий раз, когда скажешь это, ты будешь обращаться ко мне. Лу смотрит на меня с нарочитым сомнением и зло поджимает губы. Зато глаза у нее блестят, а щеки покрываются румянцем. — Пока ты ничего для этого не сделал. Я уже говорил, что она мне нравится? То есть нравилась бы, если бы не владела моим сердцем восемнадцать лет подряд. Не каждую девушку, обмочившую мне ноги, выбившую мне зуб, пытавшую меня кукольными чаепитиями, верховой ездой на моем же горбу и насильным кормлением сельдереем я по-прежнему любил бы так крепко, как люблю Лу Лундгрен. А еще мне очень нравятся ее пижамы. Все до единой. Честное слово, все больше с каждым днем. Целую Лулу, потому что не могу не целовать. Я хочу этого еще сильнее, чем есть, спать и трахаться, хотя был лишен всего этого почти месяц и с ног валюсь от усталости. И только когда Лу обнимает меня в ответ, оттаявшая, я согласен отпустить ее к микроволновке. Но все равно провожаю взглядом ее попку, потому что нет необходимости отказывать себе в удовольствии, раз мы одни. Тащу кусок пиццы из коробки еще до того, как Лу успевает водрузить ее на стол. Поднимаю повыше и ловлю ртом нити расплавленного сыра. Благословенные углеводы! Как же мне не хватало их. Кусаю, обжигаюсь, но опять кусаю прежде, чем успеваю прожевать. Лулу удивленно наблюдает за мной и неуверенно улыбается, но до тех пор, пока сама не пробует. Я знаю, где в Стокгольме лучшая пицца. — Черт! Мммм, — девушка подпрыгивает на месте, как резиновый мячик, свободной от пиццы рукой щупая воздух. — Это очень вкусно! Не прекращая жевать, любуюсь ее реакцией. И выражением блаженства на ее лице. Я знаю, что Лулу любит вкусно поесть, и Адам периодически зовет ее термитом. Но всякий раз, когда я сам наблюдал за ней на семейных ужинах, она всегда скромно ковыряла вилкой в тарелке. Наверное, стеснялась. Моя сладкая. Срочно сосредотачиваюсь на еде, чтобы не смущать Лу. — Где ты ее взял? Где такую делают? — В Тегнерлунден есть маленькая пиццерия, называется «Тутто Белло». Могу поспорить, Адам не заморачивается и заказывает где-нибудь поближе. — Всегда в «Родольфино», — Лулу кивает. — Но теперь я на него насяду. То есть, — она сглатывает и откладывает недоеденный кусок, будто тот внезапно сделался невкусным. — Я совру, что забрела в Тегнерлунден сама, или еще что-нибудь. Мне становится болезненно жаль ее, и противно от того, что сам вынуждаю ее врать. Но нам придется врать и о куда более важных вещах. Много врать. Прикончив второй кусок, не беру третий. Вижу, что Лулу собирается возобновить разговор. Я все еще голоден, но уже не так, чтобы ноющий желудок меня выдал. А она уверенно оттесняет еду в моем списке неотложных нужд. — Билл? Как ты себе представляешь… Все это. Нас. Чего ты от меня ждешь? — вытирая руки бумажной салфеткой, Лу глядит куда-то на свои тапки. Но поднимает настороженные глаза, когда я у нее эту салфетку забираю. Специально медлю с ответом, якобы задумавшись. Будто еще не обдумал все возможные варианты вдоль и поперек и не выбрал самый удобный, чтобы сделать эти отношения максимально нормальными и безопасными для нас обоих. Будто еще не устроил все, что мог устроить дистанционно из Массачусетса, и не привлек к этому своего агента, нескольких риэлторов, бригаду строителей и косвенно даже Адама. — Я представляю, что буду заходить сюда так часто и торчать здесь так долго, что успею тебе осточертеть, — приваливаюсь к столу рядом с Лу, чтобы соприкасаться с нею хотя бы плечом. — А если тебе не надоест видеть меня здесь, ты сможешь навещать меня еще и сама. Скажем, по вечерам. Хотя бы пару раз в неделю. Спокойно, даже расслабленно встречаю шокированный взгляд Лулу. Улыбаюсь ее приоткрытому в немом вопросе рту. — Еще представляю, как мы вместе смотрим какие-нибудь шоу, или вот, уплетаем пиццу, — киваю себе за плечо. — Представляю, как мы разговариваем, целуемся и не боимся быть пойманными. Представляю, как мы делаем все что захотим, — добавляю тише, глядя разволновавшейся собеседнице прямо в глаза. Лу смотрит на меня завороженно. Будто хочет, но боится поверить моим словам. Или боится преждевременно обрадоваться и показаться слишком счастливой. Она такая милая. Я определенно могу дать ей намного меньше, чем она заслуживает, и даже меньше, чем может дать Бьорн. Но это не значит, что я не хочу видеть ее счастливой, и не сделаю для этого все что в моих силах. — Нам не обязательно куда-то спешить, — добавляю, на случай если она все еще считает, что под словом «любовники» я подразумеваю исключительно секс. — Мы могли бы заново подружиться для начала. И, возможно, ты найдешь во мне что-нибудь, ради чего стоит обманывать родных и друзей. Осторожно, чтобы не спугнуть, наклоняюсь к Лу, ибо она первая чмокает меня в плечо в порыве чувств — горячо и одновременно с опаской, словно все еще не решила, стоит ли мне верить, но и сдерживаться больше не может. Просто млею от этого. Медленно тянусь к ее губам, оставляя возможность остановить меня. И гребаный ад, как же медленно Лулу тянется ко мне в ответ. Касается губами моих губ так робко и ласково, словно это впервые. И может быть, это действительно первый поцелуй двух людей, которые согласились в том, что их тянет друг к другу, и они хотят попробовать быть вместе? Ощущение эйфоричной влюбленности, теплившееся во мне все время, пока я обдумывал наши возможные свидания и гадал, как Лу воспримет мои тетрадные мемуары, накрывает меня с головой. Притягиваю ее за талию, разворачиваю к себе лицом, и углубляю этот нежный, томительный поцелуй. Пульс грохочет внутри наподобие фейерверков. Я почти отрываю ее от пола в попытке сделаться еще ближе, но нам обоим чертовски мало этих объятий сквозь слои одежды. Ее пальцы, скользящие по моей спине под свитером, подстегивают меня предложить: — Может, переместимся куда-нибудь, где будет удобнее? — Ты не можешь остаться на ночь, — Лулу жарко шепчет в мои губы, но противореча сама себе, не отрывается от них ни на мгновение. — Адам вернется рано утром. Вы не успеете разминуться. Закрываю ей рот очередным поцелуем, но собственный скептично-ворчливый стон заглушить не могу. — Я быстро бегаю. — Я серьезно, — не унимается. — Я тоже. Скажи честно: ты хочешь, чтобы я ушел? — Нет, — качает головой, крепче обнимая меня за шею, чтобы удержать. — Тогда решено. Доверься мне. Поднимаю ее на руки и не спеша несу в комнату. В ее кровать. — Подожди, Билл, — возражает скороговоркой. — Между нами все равно не будет ничего, ну… такого. Пока я не разберусь с Бьорном. — Как скажешь. Обещаю не приставать. Откидываю одеяло одной рукой и аккуратно опускаю Лу на простынь. Потерплю. В конце концов я так устал, что уснуть должно быть не трудно. — Я боюсь что сама начну приставать, а ты меня не остановишь. Разумеется не остановлю. Разве похоже, что я рехнулся? — Даже не проси меня об этом, — чмокаю в губы решительно, и усаживаюсь, чтобы стащить с себя свитер и ботинки и забраться в кровать как следует. — У меня еще условие. — Говори, — поощряю, укладываясь удобнее, и с наслаждением притягиваю к себе свою девочку. Располагаю ее. Поправляю ее колено на своих бедрах, устраиваю ее ладонь на своей груди, и выжидательно смотрю в темноту там, где должны быть ее глаза. — Ты не скажешь Бьорну о нас, если так получится, что вы где-нибудь пересечетесь. И вообще не станешь вмешиваться в наши с ним отношения. Я должна разобраться с этим сама. — Я попробую. — Еще… Ты сказал, что может быть я найду в тебе что-то такое, ради чего захочу рискнуть… Но почему ты так уверен, что сам обнаружишь во мне что-нибудь особенное? Что если я тебя разочарую? К счастью, Лу не может разглядеть ни мою улыбку, ни то как я закатил глаза, прежде чем их закрыть. — Есть на свете вещи, которые мы не выбираем. Я же не выбирал себе семью? Не выбирал когда и где мне родиться. Любить тебя или не любить — я тоже не выбирал. Просто ты появилась в моей жизни, и автоматически стала для меня очень важным и особенным щекастым пупсом. И так уж вышло, что когда ты выросла, я почувствовал это напряжение между нами. Влечение к тебе. Думаю, не скоро, но я и сам пришел бы к этому, даже если бы ты меня не подтолкнула. Я мог бы попробовать игнорировать это, мучиться, убеждать себя, что я ненормальный, но рано или поздно сорвался бы. И в лучшем случае мы все равно оказались бы в постели, только абсолютно к этому не готовые, с бухты-барахты. Я допускаю, что у нас может и не сложиться, мартышка. Но уж точно не потому, что в тебе чего-то не хватает. Ты уже одна из самых важных женщин в моей жизни, ты всегда ею была. И останешься, что бы ни случилось дальше. Лулу молчит, но ее рука напрягается на моей груди и ненадолго сгребает майку в кулак. В полной темноте я ищу ее губы, и натыкаюсь на нос прежде чем нахожу. Люблю этот нос. И эти губы. И эту руку. И то как Лу обвивается вокруг меня теплым маленьким коконом. — Засыпай, мартышка. — Мне кажется, что я уже давно сплю. И все это мне только снится. — Это хороший сон? — Не знаю. Но я не хочу просыпаться. Завтра все запутается и станет сложнее. Мы увидимся завтра? — Утром, прежде чем я уйду. И вечером, когда снова приду.