Against them all

— Может, не стоило беспокоить их в такой момент? — трусливо семеню за Адамом, уже взлетевшим на крыльцо. Он возмущенно оглядывается на меня. — Когда я умру, не беспокой моих родителей своими визитами, подкидыш! Уверенно и долго жмет на кнопку звонка. Электрический звон по ту сторону двери заставляет меня подскочить на месте и вжать голову в плечи. Я не хочу, чтобы дверь открылась. Мне нельзя быть здесь, зря я приехала… — Адам, Лулу! — обеспокоенное лицо Мю проясняется, едва она видит нас на пороге. — Как хорошо, что вы здесь! Кажется, я задержала дыхание, ожидая, что за дверью окажется Билл. И теперь испытываю такое облегчение, что готова осесть на крыльцо. Адам с улыбкой позволяет Мю подержать его лицо в ладонях пару секунд, а она глядит на него с гордостью и обожанием, как на любого из своих сыновей. Но стоит брату бросить быстрый взгляд на лестницу, ведущую на верхние этажи, как его улыбка меркнет, а лицо становится таким же обеспокоенным, как до этого было у Мю. — Как он? — Перерыл весь дом в поисках подходящей коробки. Ни с кем не разговаривает… Он обрадуется, что вы приехали. Лулу, детка, проходи скорее! Спохватываюсь и быстро шагаю в прихожую, чтобы Мю могла закрыть дверь. Послушно наклоняюсь, чтобы обняться. И тоже с опаской гляжу на лестницу, разматывая на себе шарф. Выбрасываю из головы идею этим шарфом удавиться. Билл наверху. Господи, что я ему скажу?! Я абсолютно не готова встретиться с ним! — Адам, ты не поможешь мне на заднем дворе, милый? Земля еще не оттаяла, но мы выберем подходящее место. — Конечно, — он качает головой так, будто даже спрашивать об этом не стоило. — Где раздобыть лопату? — В кладовке рядом с выходом во двор. Прямо за кухней. — Там, где мы прятали сигареты? — морщится виновато. — Именно, — Мю же, напротив, расплывается в довольной ухмылке. — Я порубила всю их заначку им же в суп, — она объясняет мне, однако так громко, чтобы услышал не только Адам, но и Билл наверху. Нервно хихикаю. — Вкусно было? Адам поеживается от воспоминаний и направляется в кухню. — Скролан не был игривым или шумным, но без него в доме будет пусто, — Мю берет меня под руку. Мы обе, не сговариваясь, оборачиваемся к лестнице. — Каждый раз, когда Билл уезжал, он просил гладить кота хоть изредка. Это Скролан любил. — Мне так жаль, — шепчу. Сердце в самом деле сжимается от жалости, пусть Скролан и не был моим любимым котом. Я тягала его за хвост в детстве, поэтому он слишком быстро обзавелся привычкой растворяться в воздухе, как только слышал мой голос хотя бы издали. Это привнесло определенную дистанцию в наши отношения. — Он никогда этого не покажет, но ему очень нужна твоя поддержка, — Мю обращается ко мне, и я понимаю, что речь уже не о коте. Каждый мускул в моем теле моментально напрягается. — Он тебя очень любит. В ужасе таращусь на ступеньки. У меня нет ни единого шанса понять, ЧТО она имеет в виду. Знает ли она о том, что произошло между мной и Биллом? Даже мысль об этом заставляет меня обмереть от стыда и страха. — Побудь с ним немного, хорошо? Поговори с ним. Открываю и закрываю рот, но так и не могу выдавить из себя ни звука. — Он наверху, детка. Если я сейчас же не возьму себя в руки и не поднимусь по этой чертовой лестнице — сделаю только хуже. Надо подчиниться. А забиться в самый дальний угол, свернуться там в позе эмбриона и больше никогда не показываться Мю на глаза — лучше У СЕБЯ дома. Усилием воли подавляю желание сбежать. Всю дорогу наверх я чувствую на себе ее внимательный взгляд. Рядом с комнатой Билла я сперва выдыхаю, наконец никем не видимая, а затем сжимаюсь от ужаса еще сильнее. Не я должна быть с ним и поддерживать его. Это чудовищная ошибка. Догадывается ли Мю, как далеко мы зашли? И если да, ненавидит ли меня? Как относится к тому, что Билл крутит со мной шашни, но живет все равно с Алидой? Поднимаю кулак чтобы постучать, но тут же опускаю его. Крупная дрожь сотрясает все тело. Как я могу поддержать хоть кого-нибудь, если со мной вот-вот случится истерика? Дверь в комнату Билла открывается, и участок коридора, где я стою, заливается светом. Представляю, как жалко я выгляжу. Медленно отрываю взгляд от пола. Билл замер на пороге, раскрыв рот и придержав дверь вытянутой рукой. Он явно ожидал увидеть не меня. ОН НЕ ЗНАЛ, ЧТО Я ПРИЕДУ. Мой испуганный взгляд бегает по всему его телу. Это Билл, но это не Билл. Это какой-то незнакомый, ослепительно красивый манекенщик. У меня натурально слезятся глаза. Если это Билл, то за месяц он потерял треть своего веса, побледнел и помрачнел. Если это не Билл, то почему я не могу дышать? Он заполняет собой дверной проем, всю комнату, весь коридор и всю меня. Мне душно. Мне надо на воздух. Будто со стороны я наблюдаю, как его рука берет мою руку и тянет в комнату. Делаю пару нетвердых шагов и слышу, как за моей спиной закрывается дверь. А потом меня в эту дверь впечатывают. Шумно всхлипываю, когда мое лицо оказывается в его ладонях, а его лоб давит на мой лоб. Пальцы Билла дрожат на моих щеках, затем быстро ложатся на плечи, на талию, и так же быстро возвращаются к щекам. Он будто проверяет, вся ли я пришла. Я жду, что он произнесет хоть слово. Хотя бы поздоровается. Но вместо этого он наклоняет голову вбок и стремительно подается губами к моим губам, затормозив только в самый последний момент, когда я уже готова стечь на пол без сознания. Он предпринимает еще одну попытку, и снова чуть отстранившись, заглядывает мне в глаза. Ни разу в жизни я не видела Билла таким… нерешительным. Словно он переживает, буду ли я против. — Я… — начинаю фразу, конец которой не знаю. И мне некогда додумать. Как только я открываю рот, язык Билла сейчас же его заполняет. Его губы жмутся ко мне страстно, почти агрессивно, жмутся повсюду. Я не успеваю как следует осознать, что я самый плохой человек на свете и в принципе распоследняя потаскушка. Не успеваю попробовать оттолкнуть его или понять, хочу ли вообще его отталкивать, как Билл отшатывается назад. Он будто опомнился. Целую секунду в его глазах плещется страх, который я ощущаю сама. А затем я бросаюсь на него, как бешеная. Билл отступает под моим напором, поймав меня в прыжке. Обвиваю его ногами. Остервенело всасываю его губы снова и снова, и чувствую, что ради этих мгновений я готова пережить все что угодно. Пусть Мю меня возненавидит. Пусть Бьорн меня бросит. Пусть от меня отвернется вся семья. Пусть у меня не останется никого и ничего кроме Билла — я справлюсь. Если бы только он был со мной… — Черт, Лулу! — он хрипит, подкидывая меня выше, обхватывая крепче, яростно впиваясь в мою шею. Я не против, если он проглотит меня всю, как вроде бы и пытается. Мое лицо, шея — каждый участок кожи, доступный для его рта и не скрытый одеждой — горит. Это Билл. Его губы. Всегда горячие, будто у него температура. Я окончательно теряю голову. Мне нужно больше Билла. Еще больше Билла. Как можно больше Билла… Но внезапно я лечу на пол с высоты его груди, и сам он с грохотом приземляется сверху, обо что-то споткнувшись. Молчу и мысленно проверяю, жива ли. Голова не болит, зубы целы, руки и ноги шевелятся. — Мартышка?! — Билл мигом поднимается на руках и лихорадочно меня осматривает. — Я жива, — констатирую. — Мать твою, — на его лице отражается грандиозное облегчение. — Мне показалось, что ты ударилась головой. Билл валится на пол рядом со мной и сгибает длинные ноги в коленях. — Могло быть и хуже, — неуверенно предполагаю, ерзая к нему поближе. — Это ты еще просто не знаешь, обо что я споткнулся. Вскидываю голову и очень скоро обнаруживаю обувную коробку с вмятиной сбоку, явно получившейся от удара о ножку кровати. Думаю, я знаю что… то есть, кто в ней. — О боже! — шокированная, снова встречаюсь с Биллом глазами. Но он почему-то улыбается. Смеется. И я ловлю себя на том, что тоже смеюсь, хотя мне совсем не весело. Но зато мне легко: так легко, как не было долгие недели. Все время, что я не видела Билла. — Иди ко мне, — он стонет, по-прежнему улыбаясь, но с отчаянной мольбой в голосе. Он хочет, чтобы я села на него? Я делаю это, не задумываясь. Я все еще нервничаю, но по-другому. Чувствую себя перышком. Крошкой. Маленькой девочкой, которую успела возненавидеть за безоговорочную любовь и преданность Билла, которых лишена взрослая версия меня. Вздрагиваю от удовольствия, когда руки Билла прижимают меня к его плечу и груди. Мы обнимаемся. Тесно, крепко и очень тепло. Так уютно… Так безопасно. Я утыкаюсь губами в его шею, окруженная его запахом, его заботой, и не хочу, чтобы это заканчивалось. — Ты с Адамом? — Мм? Да, он во дворе. Они с Мю… подготавливают место. ГОСПОДИ, МЮ! — Надо спуститься, пока кто-нибудь из них не поднялся сюда, — Билл устало вздыхает. Медленно почесывая мои волосы, он поднимает плечо, как если бы хотел чтобы я посмотрела на него. Я так и делаю. Билл, замученный и осунувшийся, но словно бы наконец успокоенный, улыбается мне краешком губ. Тянется и чмокает в лоб, но я вижу, что он хочет большего. Его взгляд прикован к моим губам, и этого достаточно, чтобы бабочки, некогда населявшие мой живот, но передохшие, когда мы расстались в последний раз — вновь ожили и затрепетали. — Пойдем? — Билл? — спрашиваю, поднимаясь на ноги, чтобы и он мог подняться. — Ты рассказывал что-нибудь… Рассказывал ли ты Мю о нас? Его брови ползут вверх, он усмехается и качает головой, будто я сморозила какую-то чушь. — О нас? — Билл переспрашивает, лишь подчеркивая, какой это сюр. — Нет, Лу. — Просто мне показалось… Она так странно говорила. Я подумала, может она… Билл выпрямляется и откидывает волосы со лба, запустив в них пальцы. — Догадывается? Возможно. Думаю, еще с самого Рождества. Но она никогда бы не поверила, что я способен на нечто большее, чем тайком любоваться тобой и фантазировать. Она и представить себе не может… Она думает что я намного лучше, чем есть на самом деле. То есть чтобы переспать со мной, Билл должен быть мудаком? Или он сам считает себя мудаком из-за того, что мы переспали? Это еще хуже. Стараюсь не показать, насколько меня это ранит. — О, вот как, — мямлю, потупившись. — Да, вот так. — Тогда тебе… То есть нам нужно быть осторожнее и не давать ей лишних поводов. Хочу отмотать время на минуту назад, когда все еще не было плохо. Когда я еще могла посмотреть ему в глаза. — Тебе не нужно об этом беспокоиться, — Билл легонько гладит мою щеку большим пальцем, но, не удержавшись, вновь сгребает в объятия всю меня. Глубоко вдыхает, опустив голову к моему виску, а затем выдыхает тихий, блаженный стон. — Скоро у нее не останется возможности за нами наблюдать. Ну или как минимум, она будет видеть нас вместе очень, ОЧЕНЬ редко… Я уже позаботился об этом. Обнимаю Билла, но от этих слов прямо-таки веет холодом. Значит ли это, что мы с ним будем видеться еще реже? Еще реже, чем пару раз в год?.. Подобрав коробку с пола, Билл медлит у двери. Смотрит то на нее, то в пространство перед собой. — Ты в порядке? Знаю, насколько тупым кажется ему этот вопрос, но чувствую, что должна спросить, даже если и так вижу ответ. Билл выглядит немного потерянным. Немного не в себе. И мне так жаль, что я готова простить ему все, что он только что наговорил. — Я рад, что ты здесь, Лу. Но я не хотел устраивать из этого фарс. Скролану не нужны людные похороны. Он был всего лишь котом. Вот бы Билл не пытался казаться таким сдержанным сейчас! Как бы оно ни звучало, я мечтаю хоть раз в жизни увидеть, как он плачет. Где-то в моих фантазиях мы достаточно близки, чтобы рядом со мной Билл мог быть собой. Но всем известно, что написать о своих чувствах куда проще, чем показать их. — Скролан был другом, — робко поправляю. — Он не был «всего лишь» котом. Ощущаю на себе взгляд Билла и знаю, что он не отвернется, пока я на этот взгляд не отвечу. Заставляю себя, потому что я здесь за этим. «Поддержать». Даже если теперь мне известно, что Билл заочно решил «нашу» судьбу и даже не потрудился сообщить мне об этом. Больно, но я привыкла прощаться с ним. И если мы должны видеться реже, я предпочла бы, чтобы мы перестали видеться вообще. Эта мысль рвет меня на куски, когда я смотрю Биллу в глаза. В них столько нежности и благодарности.