Танцы на стëклах

      Айдар знает: это не для слабых — большую часть времени проводить бок о бок с девушкой, которой он был бы рад отдать всего себя, но нельзя. Опоздал. Не его. Он мог бы, конечно, предпринять что-нибудь, соблазнить, отбить, разлучить еë с мужем, но только он не такой — Айдар рад, что она счастлива. Искренне рад, правда. У него и в мыслях никогда не было причинять ей боль, пусть даже она неосознанно разбила ему сердце на мелкие кусочки дважды, сначала найдя парня, а потом выйдя за него замуж. А он, как дурак наивный, склеивает его оба раза и любит снова — безответно, но так чисто, словно это первая любовь. Айдар ничего не требует взамен, лишь бы только Лëля была рядом. Когда-нибудь он отпустит и встретит ту, что заставит его оставить прошлое в прошлом, склеит его сердце самым надëжным клеем и не даст никогда рассыпаться, но не сейчас. Пока что Гараев смеëтся, ловя такой же игривый взгляд Лëли, понимая в глубине души, что он не значит ничего, кроме дружеского одобрения. Совсем. Он вбрасывает очередную шутку про Саню и алкоголь, которая сразу же вносится в список претендентов в сценарий, а потом слушает идеи Вити про их с Лëлей «роман». Щетков всë знает, поэтому перед каждым таким сбором уточняет у друга, как он. Гараев на это постоянно улыбается и кивает — не ставить же свою безнадëжную влюблëнность выше интересов команды из шести человек. Они должны войти в сезон и выйти из него чемпионами Высшей лиги, не иначе. Айдар, кажется, имеет право на диплом актëра — слишком хорошо отыгрывает беззаботность и прячет то, насколько отчаянно он не знает, что ему с собой делать. Гущина всегда отшивает его на сцене, и он уверен, что в жизни она бы сделала точно так же, даже если бы он раньше понял свои чувства и сказал ей о них.       Только вот Лëля знает. Помнит каждый его взгляд, каждые объятия, все те шутки, чтобы заставить её смеяться, поднять ей настроение, и поддержку во всëм. Она отвечает ему тем же — искренней дружбой и опорой. Ей невыносимо больно понимать, что еë друг мучает себя вновь и вновь, но как бы ей ни хотелось ему помочь, она ничего не сможет сделать — человека ведь не заставишь любить насильно. Айдар часто рассказывает про свидания и какие-то вечера в компании девушек, но глаза врать не могут. Каким бы Гараев ни был отличным актëром, лжец из него никудышный. Лëле это чувство знакомо, и она поражается, что он держится так долго — она так не смогла бы.       Но время имеет свойство заживлять раны. Конечно, не до конца, но легче становится. На сердце всë равно рубцы, но они не кровоточат больше. Айдару не надо играть роль соблазнителя — всë встало на свои места и ему, вроде бы, легче. Но всë снова кувырком: им сообщают про «Игру» — масштабный проект, и, по словам продюсера, они просто обязаны там быть — отказ не поймут и не примут. Не то чтобы кто-то сопротивлялся: они наконец-то смогут выйти за рамки редактуры КВН в том оригинальном формате, в котором они начинали свой путь. Разве не здорово? Глаза горели у всех, но у Гараева — не самым радостным огнëм: он читал свои слова и вспоминал прошлое, которое только-только скрылось за поворотом. Он тоже давно в игре без правил. С каждой репетицией внутри всплывали моменты, бессонные ночи и куча написанных строк, большую часть которых никто никогда не прочитает и не услышит в песнях. Потому что время не способно излечить до конца. И потому что себя не исправишь. Чувства — это не для слабых, Айдар уже понял, осталось только снова принять.       И он примет когда-нибудь, честно, — он сам себе обещает, целуя Лëлю в щëку на прощание и садясь в машину. Она смотрит на него обеспокоенно, взглядом спрашивая, случилось ли что, но он кивает ей и заводит мотор. Дома он снова достанет тот блокнот с исписанными неровным почерком страницами и не очень чëтко выведенными нотами. Он пылился год, потому что Айдару и писать уже было нечего — всë прочувствовал, сложил в строки и перечитывал до рассвета с гитарой в руках. Этот танец явно вëл не он, и ему, честно, не хочется больше танцевать. Он устал, чувствовал себя жутко измождëнным от этого, но казнил себя сам — вроде добровольно, однако прекратить пытку навсегда не смог. Ночь — не помеха для пения, если у тебя есть студия со звукоизоляцией. До утра Гараев пел всë, что в голову придëт — лишь бы мысли не лезли. Решил для себя: больше не поддаваться, исправить это как-нибудь и забыть поскорее. Но сначала... Сначала рассказать друзьям, почему у него сорванный голос и синяки под глазами.