Темная магия оставляет шрамы

Джинни с глухим шлепком бросает на стол письмо и звонко цокает языком. Гермиона даже не успевает донести чашку с чаем до губ, почти сразу кладет ее обратно на блюдце. — Что такое? — хмурится она. — Новости плохие? Джинни смотрит на подругу и поджимает губы. Ее бесконечно радует приезд Дейзи домой и тот факт, что с ее присутствием Гермиона постепенно расцветает на глазах, как и сам Северус. Гермиона рассказывает ей о визите в Мунго, как без этого. В этот раз даже с подробностями. Всего за полторы недели девчонке удается сделать то, что самой Джинни не по силам было сделать два месяца: сдвинуть все с мертвой точки. Да, она близкая подруга Гермионы. Да, они десятки лет вместе, но семья и друзья — вещи с разной полярностью, как ни крути. Поскольку Дейзи рвется к друзьям, а Биллу и Флер комфортнее оставлять Виктуар у Молли с Артуром, потому что оттуда забирать проще, Джинни собирает всех детей и тоже везет в Нору. Знает, что Джеймс на месте усидеть не сможет, если не будет там, где есть Дейзи. Его тягу к ней не заметит только слепой. Джинни, к счастью, не слепая. Да и материнское чутье не обманешь. После того крайне необходимого разговора проходит полторы недели, и им обеим теперь намного проще живется. Джинни больше не говорит о ребенке и не выражает сочувствия, потому что Гермиона прямым текстом говорит, что слышать об этом не хочет. Гермиона не закрывается и обещает не пропадать, если Джинни поклянется ей, что запретные темы никогда больше не поднимет. Обе соглашаются. Джинни сотню раз извиняется перед подругой за то, что эту новость Дейзи узнает вот так, в порыве подростковой ненависти, но Гермиона успокаивает Джинни, убеждая в том, что ее вины в этом нет. Дейзи все равно узнала бы обо всем этом, и последствия были бы одинаковыми. После этого разговора они долго-долго обнимают друг друга, и Джинни гладит подругу по волосам, повторяя, как сильно она по ней скучала. Гермиона обнимает ее в ответ и шепчет, что она ее любит. Страшная пропасть между ними постепенно начинает затягиваться. — Рон не приедет летом, хотя обещал, — разочарованно качает головой Джинни, поджав губы, когда снова берет в руки деревянную ложку, помешивая овощное рагу. Гермиона вжимает на мгновение голову в плечи и кривит линию губ. Отсутствие Рона ее никак не беспокоит, к счастью. Да, он извиняется прошлой осенью, и это прекрасный поступок с его стороны, но Гермиона не против еще столько же лет его не видеть. — Он объяснил причину? — старается поддерживать эту тему Гермиона, пусть ей и не очень хочется. Просто она понимает, что для Джинни это, почему-то, важно. — Его вызывают на другую базу по службе, — схватив на мгновение лист письма, бегло читает она и снова бросает бумагу на столешницу, продолжая мешать ужин, — вместе с семьей переезжает. Гермиона мгновенно все понимает. Ну, конечно. Полли. У Джинни были такие глобальные планы на дружбу двух детей интровертов этого семейства, а теперь этим планам не суждено сбыться. — Обижаться на него бессмысленно, — кривит линию губ Гермиона. — Это было ожидаемо, я думаю… — Он же обещал, — прекращая мешать ужин, поднимает взгляд Джинни. — И Полли обещал, и Альбусу, — негромко добавляет она и снова сокрушенно качает головой. — Понадеялась, Мерлин меня подери. Гермиона тянется через столешницу и сжимает пальцами ладонь подруги. Она понимает, как ей тяжело видеть совершенно одинокого ребенка, который даже с собственными братом и сестрой не в силах найти общий язык. Ему в этом году в Хогвартс поступать, и к школе он совсем не готов. Не умственно, вовсе нет, тут-то он как раз на высоте, а вот что касается коммуникабельности… Здесь все очень плачевно, и Джинни ужас как боится за сына, когда ему придется войти в эти воды жестокого океана подростков без спасательного жилета. — Обещает привести Полли на день рождения Молли, — указывает пальцем на постскриптум Джинни. — Доверяю ли я его обещанию? — девушка фыркает. — Да вот уж гиппогрифов хре… — Джинни, овощи! — не дает ей закончить Гермиона, нервно потеребив ухо. — Ага, спасибо, — снова недовольно поджимает она губы, бросив взгляд на письмо, на которое даже отвечать не станет. Джинни благодарна ей за то, что Гермиона ее останавливает, пусть и уверена, что подобные слова каждый из детей услышит или уже услышал еще на первом курсе Хогвартса, да и младшие, скорее всего, уже слышали от старших. Дальше Джинни и Гермиона продолжают разговаривать тише, но Альбусу уже достаточно того, что он слышит. Он отворачивается обратно к своему углу с драконами и печальным взглядом окидывает «владения». Видимо, с Полли они смогут обсудить все виды драконов только в день рождения бабушки, а это будет только в октябре. Альбус мысленно прикидывает, что за это время он выведет еще четыре яйца дяде Чарли в Румынию, и Полли их, к сожалению, не увидит. Альбусу жаль, что все складывается так, ведь Полли действительно очень ему понравилась. С ней ему было интереснее, чем со всеми братьями и сестрами вместе взятыми. Они не понимают его так, как понимает Полли. Они не слушают его, а Полли слышит. И теперь единственный человек, кто принимает его таким, какой он есть, находится на другом конце магической Британии. — Джеймс, я нашла нашу доску! — появляется вдалеке рыжая макушка Лили, которая хвостиком следует за снова чем-то загруженным Джеймсом. — Давай мы с тобой… — Не сейчас, Лили! — даже не глядя на нее, отмахивается Джеймс, вихрем взлетая наверх. Альбус бросает взгляд на маму и Гермиону, которые оказываются полностью увлечены тихим разговором друг с другом, поэтому не замечает инцидента. Лили оставляет доску на полу и, скрестив руки на груди, вздергивает губу, направляясь к дивану, куда заваливается на бок, поджимая к себе ноги. Альбус этот ритуал слез знает прекрасно. Не первый же день с ней под одной крышей живет. Обычно он всегда уходит подальше от слез младшей сестры, потому что она правда очень шумная и громкая, но… Сейчас он видит ее состояние. Лили весь учебный год компостирует мозги всем членам семьи о том, как она хочет, чтобы вернулся Джеймс, потому что ладит только с ним, а в этом году брат растет еще быстрее, и теперь, видимо, на младшую сестру времени у него остается еще меньше. Лили этого не понимает, а он ей не говорит об этом, только отмахивается от нее, как от назойливой мухи, словно она сама догадаться должна, что ей не стоит мешаться под ногами. Альбус уже давно планирует сделать одну вещь, но все никак не решается. Может, сейчас самое время? Вздохнув, Альбус поднимается со своего места и, захватив у лестницы доску, которую Лили оставляет на полу, направляется к дивану, без слов присаживаясь рядом. Лили приоткрывает один глаз, заприметив нежданного гостя, и поджимает ноги к себе сильнее, чем четко выражает позицию, которая означает: не трогай меня. Альбус и не собирается. Он просто осторожно открывает замочек доски, постепенно выкладывает на стол шахматные фигурки и кладет посередине журнального столика поле. Делает он это так, что полуоткрытый глаз Лили не может не заметить этого. Девчонка хмурит брови и открывает глаз полностью, по-прежнему не поднимаясь с места. — Белыми будешь или красными? — вложив в каждую ладонь по фигурке разного цвета, интересуется он. Лили привстает на локтях. — Ты же не умеешь играть, — фыркает она. Альбус жмет плечами. — Научился, — просто отвечает он и протягивает на ее сторону стола фигурку. — Первый кон тогда будешь красными, ладно? — Зачем ты научился? — будто не слышит его Лили. — Тебе же драконы интересны и твои коллекции наклеек. Ты шахматы не любишь! — Ты же любишь, — спокойно отзывается Альбус. Лили даже хмурится перестает. Слова старшего брата оказываются настолько неожиданными, что моментально сбивают спесь. Лили усаживается на диван и скрещивает перед собой ноги, наблюдая за тем, как Альбус расставляет по полю фигурки. — Ты научился в шахматы играть, потому что я их люблю? — наконец негромко задает она вопрос. Альбус кивает, не прекращая выставлять фигурки. — Да, просто… Я подумал, может, ты, ну… — он никак не может сложить слова в предложения, — может, мы смогли бы тогда сыграть вместе… Лили во все глаза смотрит на брата. И внезапно в ее мыслях больше нет горькой обиды на безразличие Джеймса к своей персоне, потому что она получает внимание от человека, которого сама обжигает не раз этим самым безразличием. Лили смотрит на Альбуса по-новому. — Ты… научился играть ради меня? — негромко спрашивает она. — Ну, да, — жмет плечами Альбус, выставляя последние фигурки королев, — ты же моя младшая сестра. От этих слов что-то надламывается внутри Лили. Возможно, это та самая спесь. Или то самое громогласное «Я», которое бежит всегда впереди нее. Однако это влечет последствия, и они закипают под веками младшей из дома Поттеров. Всхлипнув, Лили тянет руки вперед и импульсивно прижимает к себе Альбуса, крепко зажмурив глаза. Альбус чуть дергается не только от неожиданности, но и от внезапной тактильности, от которой он сильно отвык. Он немного неловко сидит с согнутыми в локте руками и нервно сжимает и разжимает пальцы, кусая губы, а после решается. Решается и легонько похлопывает по тонкой веснушчатой руке сестры. На лице Альбуса играет улыбка. — Я буду красными, — утерев нос, садится ровно Лили так, будто ничего особенно не произошло. — Хорошо, — кивает Альбус и ставит часы. — Можешь ходить первой. Лили соглашается и, усевшись ровнее, забирает за уши волосы, после чего тянется за пешкой. В тот же самый момент в другом конце гостиной Виктуар гонит за левую щеку леденец, перекидывая левую ногу на правую, и наугад переворачивает страницу журнала, разворачивая его перед Дейзи. — Наверное, эти, — певуче отзывается она. Дейзи внимательно смотрит в каталог и хмурится. — Зеленые? — не верит она своим глазам. — Ты же ненавидишь зеленый цвет, — переворачивает она на другую страницу. — Наверное, ты белые имеешь в виду, да? Они тебе подойдут, без вариантов. Снейп поднимает взгляд на подругу, но Виктуар уже успевает схватить телефон и кому-то строчит сообщение, едва скрывая улыбку. Дейзи и сама имеет некоторую зависимость от телефона, но, Мерлин все в этом мире подери, они не так часто видятся, чтобы в середине разговора вот так просто переключаться на социальные сети. — Вики, — зовет Дейзи. Уизли не с первого раза поднимает взгляд и вопросительно вскидывает брови. — Ты хоть слушаешь меня? — нахмурившись, разводит она в стороны руки. — Слушаю-слушаю, — усаживается в кресле ровнее Виктуар. Дейзи фыркает. — Брехня, — начинает злиться она. — Ты от телефона не отлипаешь, а мне ничего не говоришь. Уизли цокает языком и, заблокировав телефон, скрещивает руки на груди, глядя куда-то в окно. Ей скучно, ей смертельно скучно. Даже о моде ей говорить сейчас неинтересно, журналы здесь лежат со времен самого Мерлина, а Дейзи умудряется даже из этого выудить тему для разговора. — Тедди сегодня нет, — озвучивает мысли вслух Виктуар. Дейзи безразлично жмет плечами и снова склоняется над журналом, опустив локти на разведенные в стороны колени. — И хорошо, — просто отвечает она, хотя мысли у нее идут в совершенно другом направлении. — Они с Андромедой идут на собеседование по поводу поступления Тедди на службу в банк, у нее же там связи, — рисует в воздухе кавычки Виктуар. Дейзи безразлично жмет плечами. — Спасибо за информацию, в которой я не нуждалась, — переворачивает она страницу. — Ты не знала? — округляет глаза Вики. — Нет, — немного резко бросает Дейзи. Она и раньше не говорит Вики о том, что они с Тедди собираются на все летние каникулы в Лондон вдвоем, сейчас она и подавно говорить ей об этом не хочет, потому что поездка срывается. Дейзи не поспевает за собственными мыслями, у нее голова гудит от всего, что происходит. И Тедди сейчас не на первом месте. Уизли снова забавно округляет глаза. — Очень странно, — с акцентом тянет она и бросает на подругу быстрый взгляд, стараясь понять, что же происходит. Дейзи головы не поднимает, выражая очередное безразличие или полную погруженность в изучение каталога, что мало смахивает на правду. Сдавшись, Виктуар вздыхает. — Жаль, конечно, что его сейчас нет, — отзывается она. Дейзи поднимает взгляд. — Почему же жаль? — немного резко интересуется она. — Тебе скучно со мной? Уизли поправляет идеально расчесанные светлые волосы и с некоторой усталостью, но при этом нежностью смотрит на обожаемую подругу. — Аbsurdité, mа chériе,  — машет она белоснежной кистью. — Давай по-человечески, Вики, — просит Дейзи, опуская пальцы на закрытые веки. От всей этой французской болтовни у нее моментально начинает раскалываться голова. — Я говорю, что все это ерунда, — с акцентом произносит Вики, положив руку на сердце, — я просто привыкла, что мы всегда втроем. Виктуар смотрит на Дейзи, ожидая от нее хоть какой-нибудь реакции, но ее просто нет. Дейзи снова утыкается в каталог и не поднимает темной макушки, закрываясь от подруги водопадом волос. Вики облизывает губы и бросает быстрый взгляд вниз, когда телефон снова вибрирует. — Принесу чай, — произносит Виктуар первое, что приходит в голову, и встает с места. Уизли слышит разговоры тети Джинни и Гермионы с веранды дома, поэтому спокойно следует на кухню и, оглядевшись по сторонам, вынимает из заднего кармана мобильный телефон, разблокировав экран. Виктуар (16:10): Жаль, что тебя нет Виктуар (16:10): Невозможно скучно Тедди (16:11): Дейзи с тобой? Уизли хмурится и моментально блокирует телефон. Ее безмерно раздражает тот факт, что даже в обычных разговорах с Тедди у них все сводится к Дейзи, будто ни о чем другом поговорить вообще больше нельзя. Тедди не забывает о Снейп ни на минутку, порой даже говорит только о ней. Виктуар терпит. Терпит и слушает, но иногда не выдерживает и меняет тему. Делает она это, в основном, мягко. Так, чтобы не возникало лишних вопросов. Сейчас она испытывает острый укол злости, поэтому, вспыхнув, снова достает телефон. Виктуар (16:12): И какого черта ты спрашиваешь о ней? Он читает ее сообщение моментально, но отвечает не сразу. Иногда пишет, но затем прерывается. Виктуар кусает подушечку большого пальца, сглатывая пульс. Надо было мягче сказать, не следовало так резко ему писать! Тедди (16:16): Мы с ней полторы недели не виделись и не разговаривали. Она ушла тогда утром от Поттеров и всё, с того дня от нее ни слуху, и духу. Даже на звонки не отвечает. Я понятия не имею, что сделал не так. Виктуар непроизвольно улыбается от этого сообщения, и контролировать собственную реакцию не может. Ей, почему-то, радостно от того, что она читает. С ней такое и раньше случалось, но сейчас она испытывает что-то вроде… Эйфории? Виктуар (16:17): Хочешь, вечером встретимся, когда закончишь? Выпьем кофе, погуляем, все расскажешь… Уизли снова чуть улыбается, не в силах оторваться от экрана, как вдруг вздрагивает от скрипа половицы за своей спиной и тут же оборачивается, от чего ее густые светлые волосы падают на спину. — Нельзя так подкрадываться, Сандалька! — шикает она. Джеймс продолжает вразвалочку идти на кухню с пустой чашкой в руке. Он не может не закатить глаза на очередную фразу, прилипшую к губам француженки с подачки Люпина. Джеймс цокает языком. — Во-первых, я не подкрадывался, — замечает он, — пугается тот, кому есть, что скрывать. Виктуар фыркает и прячет телефон под рукой. Этот жест не ускользает от внимания Джеймса, и он бросает на девчонку презрительный взгляд карих глаз. От неожиданности Уизли даже свою стервозную маску куда-то теряет. Она впервые остается с Джеймсом наедине. Виктуар не замечает до сегодняшнего дня, что он так вырос. Он уже выше нее на три пальца. — Во-вторых, Виктуар, Тедди здесь нет, рисоваться не перед кем. Можешь назвать меня по имени, язык не отсохнет, — довольно холодно отзывается он. Уизли кривит губы и хочет снова хмыкнуть, но бравады не хватает. Такое чувство, словно вся она иссякает, или ее и не было вовсе, а энергию на издевки Виктуар питает исключительно от Тедди. — И откуда только смелости столько, — пытается держать марку Виктуар, но, мгновение помолчав, все же добавляет: — Джеймс. Поттер наливает в свою чашку кипятка и помешивает ложкой заварку, несильно сжимая зубы. На блондинку ему смотреть совсем не хочется, она у него вызывает неприятные эмоции, и эти ощущения к ней появляются не сразу. Это целые года наблюдений. — Да я просто насквозь тебя вижу, — поворачивается к ней Джеймс с чашкой в руке. Виктуар воспринимает слова иначе и зачем-то прикрывает грудь и декольте рукой. Джеймс фыркает. Вот еще. — Глупости не выдумывай, — качает он головой. — А что мне еще думать? — когда Виктуар злится, ее акцент становится сильнее. Кажется, еще пара минут накала страстей, и она будет ругаться на чистом французском. Джеймс ставит чашку обратно на стол с глухим стуком и скрещивает на груди руки, облокотившись копчиком на столешницу. — С кем ты переписывалась? — в лоб без подготовки спрашивает он. Виктуар неконтролируемо вспыхивает и сжимает губы в тонкую полосу, потупив взгляд. Джеймс понимает все в первую же секунду. Проклятье. Уизли думает, что секундная потеря марки роли не играет, поэтому тут же старается взять себя в руки. — Это не твое дело, — вздергивая подбородок, холодно отзывается она. — Вики, у тебя на лбу все написано, — непроизвольно кривит губы Джеймс. Проклятье, неужели я столько лет был прав? — Я не понимаю, о чем ты, — вскинув тонкую бледную ладонь, ощетинивается она. — Все ты понимаешь, — не без жалости смотрит он на девушку. Виктуар фыркает. — Джеймс, не лезь ко мне, — жестко произносит она. Поттер сильнее скрещивает на груди руки. Все правда происходит у него под самым носом все эти годы. Если бы он набрался смелости раньше прижать ее к стенке, если бы… — Она же твоя подруга, — смотрит он в синие жестокие глаза француженки. — Твоя единственная подруга. Виктуар снова взмахивает рукой и уже собирается уйти, но Джеймс отталкивается от столешницы, не собираясь отпускать ее вот так просто. — И ты же знаешь, что, — ему приходится заставить себя произнести его имя вслух, — Тед для нее значит. Имя Люпина обжигает гортань, но это имеет должный эффект. Виктуар стоит какое-то время спиной к нему, а после всё-таки разворачивается и скрещивает на груди руки. — У меня есть и другие друзья в Шармбатоне, — чуть дергает она уголком губ. — А так хоть лето не такое скучное. Джеймс задыхается словами. Проклятье, она не достойна дружбы с Дейзи. Она не стоит и ногтя на ее сильных руках. Ни единого. Джеймс едва сдерживается, чтобы не плюнуть в сторону. У него складывается ощущение, что весь тот яд, что исходит от Виктуар, оседает у него в гортани. — Ты глупа, Вики, — не выдерживает он. Девчонка фыркает. — Кто тут еще глуп, — парирует она. — Ты вообще еще не дорос, да и знаешь… — Она же… души в тебе не чает, — не верит во все это Джеймс. Виктуар его не слышит. — Она знает, что ты только и ищешь повод нас поссорить, так что Дейзи тебе все равно не поверит, — с издевкой смотрит на него Уизли. — Ни единому твоему слову, так и знай, — она облизывает губы. — Да и не твое это дело, Джеймс. Она уже собирается уйти, но… — Однажды наступит день, Вики, и ты будешь с ненавистью смотреть на себя в зеркало, даже если твои волосы будут идеально прямые, — холодно произносит Джеймс. Поттер хватает чашку и выходит с кухни, потому что у него просто нет сил больше находиться с ней в одном помещении. Вики с дрожью вздыхает и нервно проводит ладонью по густым светлым волосам. Пусть продолжает говорить всякий вздор, мне нет дела до слов малолетки! Вздернув нос, Виктуар возвращается в комнату и садится напротив Дейзи в свое кресло. — А где чай? — поднимает взгляд Дейзи, глядя в пустые руки подруги. Блондинка жмет плечами. — Передумала, — коротко отзывается она. Дейзи безразлично кивает. — Ладно, — и снова смотрит в каталог. Они сидят вдвоем в тишине. Две лучшие подруги, которые с пеленок вместе друг с другом, десять долгих лет. Только поговорить им не о чем. Виктуар понимает, что Дейзи сердится на нее за безразличие к разговорам, поэтому решает исправить ситуацию. Надо всего лишь пережить месяц такого общения, потом будет проще. Потом, скорее всего, не придется общаться. — D'accord, уговорила, — вздыхает Виктуар, — я расскажу тебе. Уизли лукаво улыбается и поправляет волосы. Дейзи поднимает взгляд, и в глазах Снейп блондинка видит искорку живого интереса. Виктуар не составит труда придумать очередную историю об ухаживаниях, она в прошлом году ими Дейзи по пять раз на дню кормила. — Его зовут Роберт, — с певучей нежностью начинает Виктуар, — и он на четыре года старше меня. — На четыре года! — прикладывает Дейзи ладошки к губам. — Oui,  — кладет ногу на ногу Виктуар, — он приходит к нам на практику. Ведет три занятия в неделю. — С ума сойти! — шлепает ногами по полу Дейзи, которой не терпится узнать подробности. И они не заставляют себя ждать. Виктуар сочиняет складно, без излишеств и пошлости. Прелестные подробности легкого ухаживания будущего молодого преподавателя за ученицей старшего курса. Это даже звучит приятно. Теперь им снова есть, о чем поговорить. Глаза Дейзи сияют от восторга, потому что она восхищается Виктуар до Луны и обратно, а сама Уизли только рада быть в центре внимания в очередной раз. Да и время так идет быстрее. — Виктуар, милая, ты можешь подойти?! — слышится с веранды голос Джинни. — Нам нужен твой совет по части современной моды, разреши наш спор! Вики сначала хочется фыркнуть, но, едва она слышит о совете, да еще и от нее, да еще и по поводу моды… Ох, Мерлин! Золотая искорка вспыхивает в голубых глазах француженки моментально! — Я быстро, ладно? — уже хватается за кресло Вики. — Давай, иди уже, — улыбается Дейзи. Знает, как приятно щекочут эго подруги такие просьбы. Виктуар вскакивает на месте и пулей мчит в сторону улицы, не замечая, как из кармана у нее вываливается на кресло одна очень важная вещь. Дейзи откидывается на спинку кресла и, схватив еще один журнал, начинает снова листать страницы, чтобы найти еще какую-нибудь тему для разговора. О квиддиче Виктуар слушать неинтересно, поэтому обычно они говорят о моде, и Дейзи очень старается в мае нахвататься хоть чего-нибудь, чтобы не отставать. Она, разумеется, в любом случае отстает, но так смыслит в последних тенденциях моды хоть что-то. — Где стразы лепят в этом месяце?.. — хмурится Дейзи, прищурившись. Как вдруг вздрагивает от вибрации. Опустив журнал, она оглядывается по сторонам. Пожав плечами, девушка возвращает свое внимание чтению. Вибрация повторяется. Она снова закрывает журнал. Гудящие звуки становятся чаще. Нахмурившись, Дейзи начинает искать источник этого звука. Она проверяет свое кресло, диван неподалеку, стол, полки, а после наконец доходит до кресла Виктуар, и облегченно вздыхает. Телефон оставила, теперь все понятно. Она непроизвольно улыбается. Наверное, Роберт ей там пишет. Читать чужие переписки не в интересах Дейзи, поэтому она просто собирается оставить телефон на столе, как вдруг взгляд сам собой зацепляется за имя адресата. Улыбка сходит с ее губ. В глотке встает ком. Двенадцать уведомлений от Тедди. Тело бросает в жар, ладони непроизвольно потеют, губы сохнут. Дейзи понимает, что сообщения зашифрованы, посмотреть их может только владелец телефона, но у нее до сегодняшнего дня и в мыслях не могло быть, что Тедди и Вики могут общаться как-то по-другому… Не как друзья. И сначала она себя так и успокаивает. Они просто переписываются, смеются над какой-нибудь шуткой, но… Приходит еще три уведомления. Дейзи сглатывает. Неприятное чувство давит на солнечное сплетение. Она никогда не страдала неуверенностью в себе, никогда не сомневалась ни в Тедди, ни в Виктуар, но сейчас ей кажется, что за этими уведомлениями скрывается текст не о каких-то шутках. Интуиция Дейзи совсем как у мамы. Не подводит обычно. Снейп вздрагивает, когда слышит шаги. Оставив телефон там же, где его роняет Виктуар, Дейзи садится на место и кладет ногу на ногу, хватая в руки журнал. Уизли подбегает к месту и истерично бегает глазами. — Что-то потеряла? — моментально берет себя в руки Дейзи. За эту черту характера она отца будет до конца жизни благодарить. — Я… м, — мнется Уизли, — телефон тут не оставляла?.. — Кажется, я слышала его где-то, — словно задумывается Дейзи, едва нахмурив брови. — Вибрацию. Часто слышала, — уточняет она. — Может, выпал? — Может, выпал, — эхом отзывается Виктуар, начиная шарить по креслу и почти сияет, когда находит гаджет между подушкой и спинкой. — Ах, нашла! — Чудно! — сморщив нос, с улыбкой отзывается Дейзи. Виктуар тут же садится на место и снимает телефон с блокировки, расплываясь в улыбке. Дейзи наблюдает за ней, и болезненный укол тревоги долбит ей за ребрами в самое сердце. Она облизывает губы и решается на простой поступок. Задать вопрос вслух, но не напрямую. Так она поймет, врет ей Виктуар или нет. — Уведомлений было столько, — будто размышляет Дейзи. — Наверное, Роберт письмами закидал?.. Виктуар с бешеной скоростью тычет в экран телефона и вопрос подруги определенно пропускает мимо ушей. Дейзи ощущает собственный пульс каждой клеточкой тела от тревоги. — Вики, — громче зовет она. Уизли поднимает взгляд. — Сияешь вся, — мягко отзывается Дейзи. — Не Роберт ли письмами закидал? Улыбка Виктуар становится настолько искренней и яркой, что, казалось бы, невозможно не поверить любым ее словам, но она, набрав в легкие воздуха, вместо другого ответа выдыхает этот: — Да, он! — с энтузиазмом сообщает она. Дейзи чувствует себя так, словно еще секунда, и у нее откажет собственное сердце. Она заставляет себя улыбнуться и больше не докучает подруге вопросами. Вместо этого она уходит на кухню, чтобы занять руки и заварить себе чай. Голова гудит. Мыслей море, и одна хуже другой. Сердце бьется слишком сильно и слишком больно, оно у нее никогда еще раньше так не билось. Дейзи дрожащими руками наливает чай. Она проливает кипяток и тут же старается вытереть его. Дыхание поверхностное, ее бросает в жар. Не может этого быть. Просто не может, я себя накручиваю. Однако бонусом к и без того плачевному состоянию идут слова Джеймса, которые он говорит ей прошлым летом. И эти слова долбят в голове. Долбят и долбят. В глазах закипают слезы. Дейзи хочет домой. На фоне всплеска эмоций и адреналина ее бросает в жар, и она решает воспользоваться этой возможностью. Она отводит маму в сторону и говорит о том, что хочет поехать домой пораньше, на что Гермиона незамедлительно соглашается, прикоснувшись губами ко лбу дочери. Они все быстро прощаются, и Дейзи почти заставляет себя обнять Виктуар. Впервые в объятиях подруги она не чувствует себя комфортно. Гермиона говорит, что сядет за руль сама, и Дейзи не высказывает ни слова против. Она садится на пассажирское сидение и, пристегнув ремень безопасности, начинает смотреть в окно. Гермиона трогается с места и, перехватив руль, смотрит на дорогу, кусая губы. Ее сердце с болью бьется, она чувствует всем своим существом, что дело ни в какой не простуде, она же не раз видит, как ведет себя дочь, если простужается. Тут что-то другое. Она включает негромко радио, настраиваясь на волну, где играют без конца какие-то песни. Слов их она не слушает, просто создает некую иллюзию наполненности в салоне и выигрывает время, чтобы подобрать слова. — Милая, — наконец произносит Гермиона, — скажи мне, что тебя беспокоит. Она решается. Поддерживать разговор или нет — решение Дейзи. Девушка на мгновение поворачивается к маме. И ей хочется сказать, слова уже на языке вертятся, но в какой-то момент она видит глаза мамы, и вся бравада исчезает. Проблема Дейзи кажется ей пустяковой, не стоящей даже обсуждения. У ее родителей беда посерьезнее, на ее фоне свои неурядицы Дейзи видит просто несущественными. — Это пустяки, — наконец отвечает она и хочет снова отвернуться к окну. — Дейзи, — не дает ей этого сделать Гермиона. — Ты можешь рассказать мне обо всем, ты же знаешь. Пожалуйста, расскажи мне, — она недолго молчит, — если хочешь, разумеется… Дейзи кусает губы, глядя на профиль мамы. Гермиона на мгновение смотрит на дочь, отвлекаясь от дороги, и чуть кивает, побуждая к рассказу. Одному только Мерлину известно, как сильно Дейзи ценит своих родителей. Она знает, что ей повезло. Ей страшно сильно повезло расти не просто в полной семье, а с родителями, которые беспокоятся о ней, заботятся, проявляют любовь и заботу и не боятся ее показывать. Дейзи набирает в легкие воздуха, поворачивая колени к стыку панели. Хороший знак, как отмечает Гермиона. Значит, она готова говорить. — Мне кажется, что мы с Тедди отдаляемся друг от друга, — облизывает она губы, — я и раньше замечала, но сейчас… Она недолго молчит. Гермиона ее не перебивает. — С Виктуар тоже самое происходит, — продолжает Дейзи. — У меня такое чувство, что они теперь лучше общаются, ну… Без меня и… Дейзи смотрит на профиль мамы, и теперь, когда она говорит обо всем этом вслух, ей действительно кажется, что ее «проблемы» — сущий пустяк. — Мам, прости, — морщится Дейзи. — Это все ерунда. Она уже хочет снова развернуть колени обратно к пассажирской двери, и Гермиона это замечает. — Это вовсе не ерунда, Дейзи, — заверяет она. — Это твои переживания, милая, и они важны. — Нет, мам, — скрещивает она на груди руки сильнее, — извини еще раз. И она отворачивается к окну, а коленки все-таки убирает и прикасается ими к пассажирской двери. Гермиона нервно облизывает губы и снова перехватывает обод руля. Переживания дочери она пропускает и через себя, потому что по-другому просто никак. Дейзи — ее дочь. Ее душа. Ее сердце. Гермиона хочет, чтобы она выговорилась. Хочет, чтобы ей стало легче. Решение приходит само. — Когда мне было восемнадцать, — набрав в легкие воздуха, начинает Гермиона, глядя на дорогу, — шла вторая магическая война. Она ненадолго замолкает, замечая, что Дейзи вслушивается. — Но мы были молоды и думали о многом, не только о войне, — чуть улыбается Гермиона. — Мы втроем. Я, Гарри и, — она делает небольшую паузу, — Рон. — Дядя Рон? — тут же вливается Дейзи и оборачивается. — Вы дружили? Гермиона жмет плечами, не без улыбки вспоминая годы в Хогвартсе. Это ведь правда было хорошее время. — Да, очень давно, — кивает она. — Мы дружили втроем с одиннадцати лет, — уточняет она. — К девятнадцати казалось, что дружим мы всю жизнь, — Гермиона снова улыбается. — Клянусь, всю жизнь, но… Не обошлось без ожидаемого сценария судьбы. Дейзи забавно охает и прикладывает ладони к губам, снова поворачиваясь к маме. И коленки ее вновь оказываются у панели. — Только не говори, что ты полюбила дядю Гарри, мама! — шокировано шепчет она. Гермиона, не сдержавшись, смеется, шлепнув ладонью по рулю. — Дядю Гарри я люблю, как младшего брата, милая, — обернувшись, замечает она, — только мы это с ним понимали, а вот… — Ты встречалась с дядей Роном? — в еще большем шоке охает Дейзи. Гермиона согласно кивает, поджимая губы. — Было дело. — С ума сойти… — Да, согласна, — кивает она. — Мы однажды с ним очень сильно поссорились, потому что он решил, будто я и дядя Гарри… встречаемся, — осторожно подбирает слова Гермиона. — Мам, он решил, что вы спали? — в лоб интересуется Дейзи. Гермиона делает забавную гримасу, глядя на дочь, но потом согласно кивает. Зря слова пыталась подобрать, Дейзи — девочка взрослая, и сама ее, наверное, чему-нибудь научить может. Молодежь сейчас прогрессивная. — Именно так он и решил, — соглашается она. — Даже представить не могу, — откровенничает Дейзи. — И не надо! — вырывается у Гермионы смешок, но после она понимает, что Дейзи подразумевает под «представить не могу» именно «встречаться». — Но мы потом решили эту проблему. Поговорили и… помирились. Гермиона смотрит на дочь с легкой улыбкой. Дейзи улыбается в ответ. — Разногласия — это нормально, — жмет она плечами, — нельзя быть всегда со всем согласным, нельзя просто дружить без каких-то переломных моментов, так просто не бывает. Она вспоминает, сколько раз она ссорится и с Гарри, и с Роном за все эти годы. Они растут вместе с этой дружбой, переломные моменты были не просто нужны, они были необходимы. Так их дружба проходит проверку на прочность. Вот если проверку она не проходит, то… Значит, ты просто взял от этого человека весь опыт, как и он от тебя, и теперь его следует просто… Отпустить. Это значит, что вы взяли друг от друга все, что могли. И нужно идти дальше. — Это нормально, что вы ссоритесь, — просто отвечает Гермиона, — вы помиритесь или… Или примите другое решение, — решает смягчить она ответ. — Вот увидишь, это… Просто этап такой. Она снова смотрит на дочь с бешеной нежностью. — Это пройдет, Дейзи, — обещает она. — Правда. Дейзи с благодарностью смотрит на маму. На сердце становится невероятно спокойно, будто мама осторожно протягивает ладони к ее душе, забирает оттуда все плохое и убирает прочь. Дейзи даже дышать становится легче. — Спасибо, мам, — шепчет она. Гермиона тянется к дочери и легонько сжимает ее ладонь. — Не за что, милая. Они какое-то время едут молча, и эта приятная тишина не вызывает тревоги. Дейзи больше не отворачивается к окну, смотрит перед собой, иногда переключает радио и делает себе зарубку на память взять еще дисков любимых исполнителей, чтобы заполнить ими бардачок маминой и папиной машины. Они будут и на папиной ездить, когда он поправится. Обязательно. — Я думала, что ты папу сразу нашла, — внезапно произносит Дейзи, обернувшись к маме. Гермиона от неожиданности фразы издает непроизвольный смешок. Ох, Мерлин! Как же ты ошибаешься, дорогая! — Не сразу, Дейзи, — качает она с улыбкой головой. — Совсем не сразу. — А как вы познакомились? — снова поворачивается она в кресле к маме. Гермиона сжимает губы, стараясь подавить улыбку. Так, вот и оно! Долгожданный вопрос ребенка! Мам, пап, а как вы познакомились? Ох, Мерлин, дитя мое, он вел у меня зельеварение с первого года обучения, представляешь? Гермиону даже в жар бросает и от смеха, и от неловкости ситуации в целом. Однажды она, может, и расскажет дочери о том, что в ее вкусе оказываются мужчины постарше, но явно не сейчас. — Давай я лучше расскажу тебе, как мы встретились с ним первый раз через пять лет после того, как закончилась война, — предлагает Гермиона, — если хочешь, конечно, — сразу добавляет она. — Да, очень хочу! — вся сияет Дейзи. — Хорошо, тогда слушай, — перехватывает Гермиона обод руля. Девчонка подгибает под себя ногу и с горящими глазами смотрит на профиль мамы. Гермиона искренне радуется, что ей удается отогнать от Дейзи мрачные мысли. Сияющие глаза дочери дорогого стоят. — Мне было двадцать четыре, когда тетя Джинни и дядя Гарри сообщили мне радостную новость о том, что хотят пожениться… — Ты была на свадьбе? — не может усидеть на месте Дейзи. Гермиона довольно кивает. — Разумеется, — парирует она. — Я была главной подружкой невесты, ведь тетя Джинни — моя лучшая подруга. — Как здорово! — вся искрится девчонка. — Там все было так красиво, — предается Гермиона воспоминаниям. — Пышные букеты, почти сотня гостей со всех уголков магического мира, живая музыка и много шампанского… Дейзи ерзает на месте. — А папа? — вся сгорает от любопытства она. — Где был папа? Как ты с ним заговорила? Гермиона улыбается, вспоминая день свадьбы. Свое нелепое платье «на особый случай», туфли на небольшом каблучке, встряску от Джинни, чтобы она шла танцевать. Переломной была эта свадьба для ее жизни. Во всех смыслах. Сначала ей кажется, что она все теряет. И только со временем осознает, сколь многое получает. — Он сам заговорил со мной, — рассказывает Гермиона. — Он хотел забрать меня на танец у моего партнера. Дина Томаса. Мы с ним раньше учились вместе. Дейзи хмурится. — Что значит забрать тебя? — не понимает она. Гермиона смеется нежным переливом. Она даже не замечает, как возвращается к себе медленно и постепенно, совсем как Северус. И это происходит благодаря Дейзи. — Он не спрашивал у меня, хочу ли я потанцевать с ним, — объясняет Гермиона, — он спросил у Дина, можно ли ему меня пригласить. Дейзи издает смешок. — В духе папы, — отмечает она. — Верно говоришь, — соглашается Гермиона. Они синхронно смеются, и этот момент надолго запоминается Гермионе. Прямая дорога, ласковое летнее солнце, теплый день, постепенно склоняющийся к вечеру, пение птиц, легкий ветер, запах свежескошенной травы, переливы приятной музыки из динамиков и их смех. Дейзи с любовью смотрит на маму. — Ты согласилась танцевать с ним? — спрашивает она. — Да, — кивает Гермиона, на мгновение глядя на дочь, — согласилась. И это было мое самое верное решение за послевоенные годы. Только я поняла это через некоторое время. Дейзи улыбается широко и открыто. Ей нравится наблюдать за тем, как расцветает мама, если разговор заходит о папе. Она преображается моментально. Может, они обладают какой-то магией по отношению друг к другу? Дейзи не знает. Знает только, что счастливее людей в жизни своей не видела. И ей ужас как хочется, чтобы все было хорошо. Все стало так, как прежде. Чтобы папа вернулся домой. И мама смотрела на него с той же любовью, с которой о нем рассказывает. — Расскажи еще, мам, пожалуйста! — просит Дейзи. — Как это было? Тебе понравился танец? Гермиона улыбается. — Хорошо, — кивает она, — хорошо, расскажу. Гермиона помнит их с Северусом первый танец. Неловкий, несуразный. Немногословный. Она мечтает, чтобы песня побыстрее закончилась, а еще она помнит, как сильно у нее потеют ладони, и как краснеет лицо, уши и даже шея! Ох, Мерлин, будто в другой жизни! — Папа был немногословен, — подбирает с улыбкой слова Гермиона, — немного холоден и отстранен, но… Было в нем что-то такое, что заставило меня посмотреть на него во время танца. Она чуть закусывает губу, глядя на дорогу. Гермиона предается воспоминаниям, и сейчас словно опять стоит на танцполе, чувствует на себе взгляды людей, которых на самом деле не было, и смотрит вверх, на Северуса, который тактично глядит в сторону, чтобы ее не смущать. Невероятно. Невероятно, как сильно они меняются с того самого дня. Мерлин, поразительно. — И что было потом? — заговорщически спрашивает Дейзи. Гермиона бросает с улыбкой взгляд на дочь. — Он рассмешил меня… Они едут по ровной дороге, бак в машине полный, до заката еще далеко. Гермиона чувствует невозможно сильную связь со своей дочерью в этот момент, и душа у нее чувствует спокойствие. Они с Дейзи еще раз ненадолго возвращаются к ее ситуации, когда она понимает, что может довериться. И Гермиона слушает. Слушает и, что самое главное, слышит, позволяя ей выговориться. Потому что она понимает: проблемы детей — это важно. И ни в коем случае нельзя их обесценивать. Дейзи совершенно не обращает внимания на свой мобильный в этот момент, будто и вовсе забывает о его существовании, а вот ее друзья гаджеты из рук не выпускают. И если Флер до этого дела нет никакого, то вот Андромеда держит ситуацию по контролем. — Ты отвлекаешься, — строго произносит она и забирает телефон Теда из его рук, бросая себе в сумку. — Сегодняшняя встреча — крайне важна, она — старт твоего будущего, будь серьезнее. — Да, бабушка, — не спорит он. Он расправляет плечи и держит руки в замке за спиной, пока они медленно идут вдоль коридоров банка Гринготтс, морально подготавливаясь к встрече. Тедди не должен был на нее идти вообще, но Андромеда — женщина не глупая, понимает, что что-то у внука с дочерью Снейпа идет не так, потому что они уже три дня должны быть в Лондоне. Андромеда быстро берет ситуацию в свои руки и говорит внуку, что нет смысла просиживать штаны, потому что у девчонки есть еще целый учебный год, а ему предстоит выходить на работу уже этой осенью. Если он сейчас упустит возможность хорошей вакансии со свежими знаниями, то будет занимать какую-нибудь бездарную должность за гроши до конца жизни. Андромеда быстро дергает за необходимые ниточки, поэтому они сейчас здесь. Тедди надеется только, что это побыстрее закончится. Он хочет уже наконец выйти отсюда и нормально провести вечер в компании Виктуар. Может, она прольет свет на поведение Дейзи, которая игнорирует его телефонные звонки и сообщения полторы недели. — Держись стойко, — холодно чеканит Андромеда, — если нужно, прогибай под себя конкурентов, но не переусердствуй, как я тебя учила. Тедди кивает. — Будь впереди, но не дай им этого понять, — продолжает она. — Держись холодно и спокойно. Найди их слабые места и, — она с некоторой жестокостью сжимает зубы, — продавливай. Заставить их засунуть голову в песок и не дай им ее вытащить. Они останавливаются возле большой парадной двери. Андромеда бросает быстрый взгляд на наручные часы, едва задрав рукав черного пиджака. Точно в срок. Она снова смотрит на внука. — Не дай им возможности даже на секунду подумать, что у них есть шанс получить твое место, — сурово смотрит она ему в глаза. — Уничтожь конкурентов. Ты справишься. Тедди ведет шеей, поправляя галстук, и расправляет плечи. — Я всю жизнь этим занимаюсь, бабушка, — стальным тоном отвечает он. Андромеда с гордостью кивает и, открыв дверь, проводит внука внутрь, опустив жилистую ладонь ему на плечо. Этот день в памяти каждого отпечатывается по-разному. Кто-то делает определенные выводы, кто-то понимает то, что следовало осознать намного раньше. Кто-то гуляет вдоль аллей со стаканом кофе, заткнув глотку совести. Кто-то проводит время с матерью до самого заката, засыпая на ее коленях под плавный тембр ее голоса, пока она гладит тебя по волосам. И плевать, что тебе семнадцать, ведь для мамы тебе всегда не больше четырех. Как бы то ни было, определенные выводы оказываются сделаны. — Дейзи, держи спину! — гремит Джинни, сложив руки рупором. — Ритм, слушай ритм! Раз-два-три! — хлопает она в ладоши. — Пикируй! Дейзи группируется и выполняет команду на высоте почти в семь десятков футов, уворачивается от потоков ветра и, сжав черенок метлы, стрелой мчит вниз. Ей кажется, что стрелой, но у Джинни свое восприятие происходящего. Она ее тренирует почти с пеленок, видит сразу, когда у нее нет правильного настроя. — Слишком медленно! — шлепает кулаком по ладони Джинни. — Делай крюк и повторяем еще раз! Поттер морщится на солнце и делает руку козырьком, наблюдая за Дейзи. Она совершенно не собрана, движения вялые и слишком плавные, она не держит спину, сидит так, будто вот-вот свалится с метлы. Джинни всегда требовательная на тренировках, и сейчас она в ужасе от того, что видит. Углубившись в профессионализм, Джинни забывает про самое главное. Человеческий фактор. — Резкий выпад, Дейзи! — гремит она. — Соберись, милая, не узнаю тебя, давай еще раз! Дейзи повторяет петлю, и Джинни сдается, опустив на мгновение вниз голову. Все равно плохо. — Спускайся, Дейзи, — машет она рукой. Снейп плавно пикирует вниз и приземляется, слезая с метлы. Она уже чувствует настрой наставницы. Да, в такие моменты Дейзи не воспринимает ее как тетю или классную крестную. Джинни становится ее тренером, а это совершенно другое. Такую Джинни она даже побаивается временами. — Дейзи, — остановившись, старается помягче говорить Поттер, скрестив на груди руки. — Вот ты, кажется, летаешь, а мысли у тебя совершенно не о полете. — Не о полете, — переступив с ноги на ногу и потупив взгляд, эхом отзывается Дейзи. Джинни даже первоначальный запал злости куда-то теряет, она кладет руки в задние карманы штанов и на мгновение смотрит в сторону, подбирая подходящие слова. — О чем думаешь? — негромко спрашивает она. Дейзи снимает с глаз очки и морщится на солнце, поднимая взгляд на крестную. — О маме с папой. Джинни сжимает губы. Проклятье. — Давай присядем, — чуть кивает она. Поттер садится с ней на крыльцо заднего двора дома и мысленно чертыхается снова. Она сразу так интенсивно вливается в процесс тренировки, совершенно забывая о главном. Дейзи так резко просит снова возобновить курс занятий на это лето, что Джинни сначала теряется. Предложение ее она, разумеется, принимает, потому что в следующем году после окончания Хогвартса она забирает Дейзи себе в команду, и ее лучший игрок должен быть готов на все сто процентов, поэтому, думая исключительно об этом, Джинни забывает о вещах посерьезнее. Разумеется, Дейзи пикирует как сонная муха, а все спайки крюков делает так, будто впервые о них слышит, у нее же голова совершенно другим занята! Джинни корит себя за невнимательность к… Ребенку. — Ты ведь поговорила с мамой, — Джинни подбирает слова, глядя перед собой, — о том, то случилось… — Да, — тут же отзывается она, нервно заправив темную прядь за ухо. Джинни знает обо всем, они с Гермионой наконец разговаривают откровенно по душам, и тот день дорогого стоит, но с разговор с Дейзи — это другое. Она, всё-таки, ребенок, и не видит ситуацию так, как ее воспринимают взрослые. Именно так Джинни и считает. — С папой поговорить не вышло, насколько я знаю, — негромко продолжает Джинни. Дейзи хмурится. — Мне не нужно общаться с ним словами, чтобы понять, что его беспокоит, — чуть качает она головой. Джинни оборачивается к ней, непонимающе нахмурив брови. — И ты… понимаешь его? — старается разобраться она. Снейп кивает. — Этого нельзя было не понять, — объясняет она. — Только я… не знаю, как помочь ему. Джинни облегченно выдыхает и снисходительно качает головой. Излишняя подростковая самоуверенность порой мешает здраво мыслить, это стоит признать. Дейзи все равно не понимает в полной мере, что именно чувствуют ее родители. И она не поймет. — Милая, все не так просто, — мягко произносит Джинни. — Они пережили тяжелый момент, — смотрит она на профиль Дейзи. — Тебя не было в апреле, — делает она небольшую паузу. — Не было в мае. Дейзи продолжает смотреть вперед, не отрывая взгляда от какой-то точки. — Они тяжело переживают потерю твоего брата, — осторожно заканчивает мысль Джинни. Снейп нетерпеливо вздыхает. — Нет, тетя Джинни, ты не понимаешь, — сжимает она на мгновение губы. Джинни вопросительно смотрит на крестницу. — Чего я не понимаю?.. Дейзи оборачивается. Джинни может поклясться, что никогда за все эти годы не видела у нее такой взрослый взгляд. — Маме больно не от этого, — озвучивает свои мысли Дейзи. Джинни хмурится. О чем она вообще говорит? Как же не от этого? Она хоронит после рождения свое дитя! Джинни боится все эти два месяца, что подруги навсегда лишится, и только последнюю неделю все идет на лад. Поттер не может отрицать, что все дело в Дейзи. Она для родителей — целительная сила, и сама об этом даже не знает, наверное. — Почему же тогда? — интересуется Джинни. Дейзи спокойно смотрит ей в глаза. Она чувствует маму также сильно, как и она ее. Разговоры с ней, минуты тишины, взгляды, которые становятся красноречивее всяких слов. Дейзи понимает, почему маме так больно. Не просто понимает, она видит. В ее жестах, ее словах, движениях… Не хватает незаменимой половины. — Потому что она не знает, как ей вернуть папу, — отвечает Дейзи. Джинни чувствует, как вдоль позвоночника бегут непроизвольно мурашки. Кажется, она впервые по-другому смотрит на дочь Гермионы. Она понимает намного больше, чем другие. Джинни не верила словам Гермионы о том, что Дейзи чувствует их с Северусом сильнее кого-либо. Кажется, в это мгновение она меняет свое решение. — Но… в каком ключе ты тогда понимаешь папу? — спрашивает Джинни, стараясь собрать все воедино. Дейзи хмурится, рассматривая свои руки, пока теребит кончики пальцев. Перед глазами у нее стоит тот день, когда она приезжает к папе в Мунго. Его глаза. Его жесты. Его взгляд, когда она спросила, стоит ли позвать маму. Все не так просто, как кажется. — Ему больно без мамы, — воспоминания о встрече прогнать не получается. Печальные глаза отца не покидают ее мыслей. — Ему больно от того, что он не подпускает ее к себе. Джинни во все глаза смотрит на девчонку. Как же ему может быть больно от этого? Он же просто купает ее в безразличии, пока Гермиона не опускает руки и все продолжает ходить, что-то приносить, верить в лучшее и говорить, что любит. Почему он так сильно старается держать ее на расстоянии? И зачем?.. Если это причиняет ему боль. — Что ты хочешь этим сказать? — пытается понять ее Джинни. Глаза Дейзи на мгновение расширяются, когда она ведет мысленную цепочку вопросов, но в какой-то момент ответ ускользает, хотя находится от нее невозможно близко. Дейзи хмурится и облизывает пересохшие губы. — Не знаю, — глухо отзывается она. Джинни видит, как мысль постепенно гаснет в глазах девчонки. Она не находит ответ, и это ее расстраивает еще сильнее. — Можно мы на сегодня закончим? — поднимает Дейзи взгляд. Джинни согласно кивает. Обычно таких вольностей она не позволяет, гоняет ее три часа без перерывов, но… Сегодня просто день такой. Хотя, что там день. Это лето такое. Неспокойное. — Да, — кивает она. — Мне на поле надо быть через час. Дейзи чуть улыбается, поднимаясь с места. — Спасибо за тренировку, — захватывает она метлу и направляется в дом. — Тебе спасибо, дорогая, — отзывается Джинни, схватившись пальцами за край крыльца. Дейзи обычно всегда выходит с тренировки с пустой головой и легкими мыслями. Сейчас она впервые за многие годы чувствует себя после тренировки еще хуже, чем до ее начала. Поднявшись к себе, она принимает душ, но и после него легче не становится. Она думает слишком много. Слишком много для семнадцати лет. Только ее неурядицы уходят куда-то на задний план. И отложенный разговор с Тедди, и их сорвавшаяся поездка, и их проблемы во взаимоотношениях, и расщелина в ее дружбе с Виктуар. Дейзи убирает эти проблемы в ящик под названием «Потом». Сейчас она думает о другом. Ей кажется, будто решение проблемы ее родителей находится очень близко к ней, но она никак не может ухватиться за кончик этого решения, никак не может потянуть его на себя. Она прислушивается к себе в очередной раз, как ее и учит мама, и понимает, что ей следует снова увидеться с папой. Только сделать это необходимо одной, потому что Северус не может сосредоточиться полностью, когда Гермиона рядом. Что еще раз доказывает теорию Дейзи. Ему тяжело держать Гермиону на расстоянии. На следующий день Дейзи встает рано, но не раньше мамы. Они завтракают снова вместе, и Гермиона делает еще бóльшие успехи, на что Моди никак не может нарадоваться. Хозяйка ест уже дважды в день, а это дорогого стоит. Гермиона говорит о том, что немного поработает в саду, на что Дейзи кивает. Ей не хочется упускать маму из виду и оставлять ее одну, но и отца она видеть хочет в ближайшее время тоже. Дейзи мечется в принятии решения. Усевшись в библиотеке, Дейзи периодически смотрит в окно, ведущее во двор, чтобы наблюдать за мамой, а сама активно старается найти решение. Каминная сеть в Мунго закрыта, добраться можно только на своих двоих. Значит, нужно будет взять машину. Дейзи знает, где лежат ключи от маминой машины. Это только первое. Второе. Дейзи помнит, что мама достает какую-то карточку-пропуск возле ворот Мунго. Она у нее лежит где-то в сумке. Дейзи сжимает губы, закрыв на мгновение глаза. Да, ей придется взять все это без разрешения. Мама не должна знать, что она едет туда. Отец не должен знать. Все должно быть внезапно, стихийно. Неожиданно. Она хочет увидеть его неподготовленные эмоции, потому что тогда он готовился к ее приезду, Дейзи слышала слова этого целителя Сепсиса, и к приезду мамы он тоже был готов. Нужно застать его врасплох. Дейзи кивает сама себе. Остальное проще простого: сочинить легенду. — Мам, — выходит Дейзи на задний двор дома, сбегая по ступенькам. Гермиона оборачивается через плечо, убирая под косынку выбившуюся ветром прядь волос. — Что-то случилось? — с небольшой тревогой спрашивает она. — Нет, что ты, порядок, — улыбается она. — Я хочу заскочить в Нору к Джеймсу, ты не против? Гермиона чуть улыбается. Ей радостно на душе, что она снова чаще говорит о Джеймсе. — Конечно, милая, — соглашается она. — Ты к вечеру будешь дома? — Да, — кивает Дейзи, — да, — повторяет она, — только я на машине можно поеду? Так много скрыть от мамы Дейзи не может. За пропуск извиниться можно, за внеплановый визит в Мунго тоже, но вот машину без разрешения угонять… Нет, не в ее силах. — Моди не купила пороха? — трет нос Гермиона, глядя куда-то за спину дочери в сторону дома. — Нет-нет, — заверяет она, — порох есть, просто я хочу попрактиковаться еще немного в вождении. Ты не против?.. Гермиона улыбается. — Не против, конечно, — жмет она плечами. — Ключи в холле на зеркале, бак полный, но не газуй, — просит она. — К десяти жду дома. Дейзи в два шага подходит к маме и, присев на корточки, оставляет на ее щеке теплый поцелуй. — Спасибо, мам. Осознавая, что врать много не придется, Дейзи облегченно выдыхает и бежит к выходу из дома, захватив с собой из подсобки два яблока и бутылку с водой, а еще мамин персональный пропуск в Мунго из ее сумки. Едва переступив порог дома, Дейзи вдруг замирает и нажевывает нижнюю губу. Она все равно беспокоится о том, что сможет папе сказать, волнуется, что не получится подобрать слов. Недолго думая, Дейзи снова вбегает в дом, тут же проходит в библиотеку и, схватив с полки самую часто читаемую книгу в доме, берет ее с собой. Дейзи включает тот самый альбом Ланы и, проложив на всякий случай маршрут в навигаторе, трогается с места. Дорога кажется длиннее, чем в прошлый раз, и дело наверняка в том, что едет она одна. С мамой было проще и не так грустно. Она старается собраться с мыслями, глубоко дышит и пытается заглушить в себе тревогу. — Я справлюсь, — зачем-то говорит себе Дейзи вслух. — Все наладится, просто надо верить. Прослушав альбом Ланы почти полные два раза, Дейзи не замечает, как тормозит возле шлагбаума. Одним быстрым движением она надевает на глаза солнечные очки. — Добрый день. Ваш пропуск, мисс, — дождавшись, пока опустится стекло, произносит мужчина, сидящий за вахтой. Дейзи кивает и протягивает мамину карточку, стараясь сидеть ровнее, чтобы была видна лишь часть лица. Мужчина пробивает данные, сверяет номера машины и, немного нахмурившись, все же вручает карточку обратно. — Проезжайте, мисс, — кивает он и жмет на кнопку, поднимая шлагбаум. Дейзи кивает, но не говорит ни слова, после чего съезжает на территорию и позволяет себе широкую улыбку только тогда, когда скрывается за поворотом. — Болван, — смеется она, бросив рядом с собой солнечные очки. Здание Дейзи помнит, поэтому паркуется на свободное место и, захватив с собой книгу, выходит из машины. Оглянувшись по сторонам, она следует к двери, успев удержать ее после выхода какого-то сотрудника, и идет по знакомым коридорам. Сердце лупит в глотке. Не преступление, конечно, но она пробирается на территорию под чужим именем, и при этом ее все еще не замечают. Она смотрит перед собой, когда минует пост регистратуры в быстром темпе, но обрадоваться не успевает, потому что… — Мисс! Ладони потеют моментально. Она знает, что обращаются к ней, но темп не сбавляет. Ей бы только дойти. Пара десятков метров до папиной палаты остается, вон же она, в конце коридора. Всего ничего. — Мисс! — настойчиво повторяет высокий голос. Дейзи кусает губу и всё-таки сбавляет темп, потому что слышит, как за ней семенят шаги. Обернувшись, Дейзи видит перед собой худощавую медсестру с тонкими темными волосами, убранными под шапочку. Челюсть девушки массивная, это бросается в глаза, но Дейзи не заостряет на этом внимание. — Я вас не видела раньше, можно вашу карточку? — старается дружелюбно говорить медсестра. Дейзи ощетинивается почти моментально. — Зачем, позвольте узнать? — вскидывает она брови. — Меня проверили на въезде. — Я понимаю, — не отступает сестра, — но я всё-таки настаиваю на вашей идентификационной карточке, — протягивает она руку. Сердце лупит в грудной клетке. Дейзи скрещивает руки на груди. — Это просто глупо, — гремит она, чем привлекает к себе внимание, а это не есть хорошо. — У вас тут Азкабан, я не понимаю? Что за досмотры? Я теряю время! — Мисс, я позову охрану, если вы… — Марианна, — врывается в разговор знакомый голос. Девушки синхронно оборачиваются. Август Сепсис пресекает скандал одним только своим появлением. Дейзи его узнает и понимает, что он ее тоже. Ей сразу становится проще, но стервозной марки перед сестрой она не теряет, да и адреналин все еще гоняет по венам. — Пусть идет, — обращается он к сестре. Дейзи подавляет в себе победную улыбку. — Но мистер Сепсис, — задыхается Марианна. Он строго смотрит на сестру. — Пусть она идет, — вкрадчиво повторяет Август. Марианна сглатывает, но все равно повинуется. Кивнув, она делает полшага назад, признавая свою неправоту. Дейзи сжимает губы, глядя на целителя с некоторой холодностью. Август видит в девчонке ядерную смесь ее родителей, но стоит ли говорить о ее взгляде. У нее… Взгляд матери. — Добрый день, мисс Снейп, — кивает Август. — Палату помните? — старается он быть вежливым. — Разумеется, — непроизвольно огрызается она. Марианна бросает быстрый взгляд на наставника. Август просто кивает. — Тогда дайте знать, как закончите, — указывает он рукой вперед. Дейзи коротко кивает и, перехватив за спиной книгу, корешок которой определенно становится влажным из-за потливости ладоней, направляется в указанном направлении. Август провожает ее прямую спину и качающиеся у поясницы темные волнистые волосы. — Кто она такая? — хмурится Марианна. Август хмыкает. — А наклонности не узнаешь? — бросив быстрый взгляд на девушку, интересуется он. Марианна какое-то время молчит, а после вспоминает обращение Августа к этой девушке. Глаза медсестры расширяются. — Это его дочь? — словно сама не верит она в свое предположение. — Это не просто его дочь, — наблюдает он за тем, как девушка скрывается за дверью. — Это их дочь. Марианна нервно обхватывает себя руками. Хладнокровная семейка. Поголовно. — Дай мне знать, как она выйдет, — просит Август, направляясь выполнять свои прямые обязанности. — Конечно, — кивает Марианна. Ей кажется, что более необычной семьи она никогда еще в своей жизни не встречает. Дейзи даже не стучит. Она просто открывает дверь и заходит, и эта неожиданность действительно играет свою роль. Темная макушка родителя виднеется в кресле. Дейзи стоит возле двери, когда закрывает ее за собой. Стоит и ждет, когда он повернется. Он поворачивается. В глазах родителя Дейзи видит десятки мыслей. Они сменяются быстро, зацепиться за что-то одно не получается. Взгляд его становится осознанным в течение нескольких секунд. Она замечает, как он сжимает ручку кресла, и делает шаг вперед. — Я одна, — первое, что произносит она. — Привет, пап. Северус смотрит на дочь во все глаза, едва приоткрыв рот, но ни слова не говорит. Дейзи сглатывает и понимает, что поступает правильно, когда берет с собой книгу из библиотеки. Слов у нее правда пока нет. Совершенно никаких. Она собирает всю свою храбрость. — Я хочу почитать тебе, — проходит она вперед и, обогнув постель, садится в кресло рядом с ним, — ты не против? Северус закрывает неловким движением свою книгу и держит ладонь на обложке, но от дочери взгляда все равно не отводит. Она садится на то самое место, куда больше двух месяцев садится Гермиона, каждый раз рассчитывая на лучшее. Дейзи представляет, что он отвечает ей согласием, поэтому кивает сама себе. — Джейн Остин, — озвучивает она, — «Разум и чувства», глава первая. Дейзи сидит с прямой спиной, убрав за правое ухо темную прядь волос, на ее коленях покоится любимый мамин роман, а она читает его вслух. Голос Дейзи плавный и неторопливый, она читает выразительно и неспешно. Почти так же, как читает ему однажды сама Гермиона. Северус чувствует, как ухающая чернота в груди снова сжимается, как в момент первой встречи с Дейзи несколько дней назад. Чернота боится света Дейзи, она трусит перед ней, сжимается в пружину, и от этого агония снова становится терпимой. Она позволяет Северусу сделать вдох полной грудью. Почувствовать запах цветов в клумбах, облагороженных в саду, запах молодой травы, свежего воздуха и солнца. Позволяет услышать что-то, кроме шума собственной скорби. Голос дочери, который медленными стежками пытается залатать огромную чернильно-черную дыру у него в груди неторопливыми и осторожными движениями. Северус осознанно чувствует, как свербит в носу. Как в глазах встают слезы. Он прилагает усилия, чтобы подняться с места и сделать шаг к открытым дверям, ведущим в сад. Дейзи замечает это движение и, опустив палец на строчку, где останавливается, замолкает, поднимая взгляд. Она смотрит Северусу в спину, и он чувствует это. Только это не причиняет ему дискомфорта, а побуждает повернуться. Дейзи видит едва заметную соленую дымку в его глазах. — Пап, — шепотом выдыхает она, — я скучаю… Северус внешне никак не меняется, но глубоко внутри у него скулит пустота и снова сжимается, позволяя сделать еще один вдох. От облегчения он едва слышно выдыхает и прикрывает веки, снова протягивая вперед руки. Дейзи, тьма тебя боится, потому что ты — мое сердце. Отложив на столик книгу, Дейзи поднимается на ноги и бросается в объятия родителя, крепко сцепляя руки в замок у него за спиной. — Я так сильно по тебе скучаю, пап, — с дрожью повторяет она. Девчонка вжимается щекой в грудную клетку Северуса и зажмуривает глаза, испытывая сначала облегчение, а затем сильную боль от того, что она может обнять его, а мама нет. Северус едва успевает коснуться ладонью мягких темных волос дочери, как вдруг она размыкает объятия и ловит взгляд родителя. — Но это не идет ни в какое сравнение с тем, как скучает мама, — на одном дыхании произносит Дейзи. Северус чувствует, как боль снова кусается, как пытается рвать плоть глубоко внутри, которую только что кропотливо штопает Дейзи. Прикосновения дочери тормозят черноту. Взгляд Дейзи, наполненный бесконечным светом и любовью, обжигает скорбь, и она корчится, орет, срывая тощую глотку глубоко внутри. И только Северус ее слышит. — Пап, ты же знаешь маму, — смотрит ему в глаза Дейзи, — она в жизни не признается, что ей тяжело и плохо, но я же вижу, — качает она головой. — Я же ее вижу. Северусу хочется так много всего сказать. Столько слов крутится у него в мыслях, но он не может заставить себя сказать хоть что-то. Боль не позволяет, закручивая оковы на его запястьях. Только сейчас он чувствует что-то новое. Своим присутствием Дейзи что-то меняет в нем. Что-то… — Почему ты тогда не позволил ей подойти? — умоляюще смотрит она на него. Северус понимает, что может дать ей понять. Дать подсказку. Такую, какая в его силах в данный момент. Прикладывая немало усилий, Северус поднимает руку, не сводя взгляда с Дейзи, и кладет ее себе на грудную клетку. Едва слышно вздохнув, он царапает короткими ногтями рубашку и едва приподнимает брови, стараясь дать понять ей эту важную вещь. Если бы она слышала, как он орет внутри, срывая глотку. Если бы она только слышала. Дейзи рассеянно смотрит на то, что он показывает, и отрицательно качает головой. — Я пытаюсь понять, — шепчет она, и слезы обжигают ей глотку, — но у меня пока не получается. Дейзи никому не показывает своих слез, а своим родителям крайне редко. Она понимает, что сейчас не время и не место проявлять слабость, а еще осознает, что не может контролировать это сейчас. Не получается. Они закипают в глазах и жгут под веками. Склонив голову, Дейзи снова импульсивно обнимает Северуса, крепко прижимаясь к его груди, и, разомкнув объятия, бросается к выходу из палаты, не поднимая головы. Она не хочет, чтобы он видел ее слезы. — Я приеду совсем скоро, пап, — очень быстро тараторит она, чтобы не было слышно слез в голосе. — Я обещаю. Мгновением позже Дейзи снова оставляет его в палате одного. Северус хрипло глубоко вдыхает и выдыхает. Он словно пытается надышаться, чувствует себя так, будто ему наконец приоткрывают какой-то кран, который обеспечивает ему одну из возможностей к жизнеспособности. Сделав неровный шаг вперед, он не с первого раза берет негнущимися пальцами книгу и, обхватив ее обеими руками, прижимает ее к груди. И они вспыхивают в нем. Радостные и счастливые моменты. Воспоминания. Смех Гермионы, такой заливистый и звонкий, как колокольчик. Ее прохладные ступни в его ладонях, ее плавные движения во время танца. Ее горящие глаза во время чтения. И все это взрывается в нем вместе с памятными и дорогими сердцу воспоминаниями с Дейзи. Ее рисунками, поделками, маленькими проказами. Ее безумствами полетов на метле, миниатюрными спектаклями по вечерам в библиотеке, которые она придумывает для них с Гермионой. То, как она танцует с большим и красивым веером, который они привозят ей из Индии. Боль клокочет в нем, скулит и извивается ужом в подсознании. Боль впервые повинуется кому-то. Повинуется его дочери. Чернота воет, усмиряется, перестает вызывать муки на какое-то время. Становится легче. Дейзи запускает медленный процесс исцеления, сама того не зная. В гортани взмывает вверх маленький смерч. Северус распахивает губы, сильнее прижимая книгу к груди. Глаза мужчины распахиваются. — Д… Дверь в палату открывается. — Мистер Снейп, ваша дочь так быстро ушла, — начинает Август, — могу я… Целитель замолкает на полуслове, взволнованно глядя на своего пациента. Северус трепетно прижимает к груди любимую книгу Гермионы, каждая строчка которой пропитана ее любовью, снова набирает в легкие воздуха и, собрав в себе всю силу, доступную ему в данный момент, хрипло выдыхает: — Дейзи…