are we not devils, alina starkova?

Малый дворец пугает Алину больше, чем она ожидала. Она постоянно чувствует, как на нее глазеют, когда думают, что она этого не замечает. На Алину обращено всеобщее внимание, и не всегда внимание это благожелательно. Взять, к примеру, боевую тренировку. Ее выставляют против Шквальной (Зои), той самой, что еще недавно смотрела на Алину с таким отвращением. Это не самый мудрый выбор соперника на вкус Алины, но желание отыграться берет верх, и ее охватывает воодушевление. Алина становится в боевую позицию, но Зоя тут же опрокидывает ее наземь. Глядя, как Зоя вышагивает прочь, Алина чувствует, как кровь приливает ей к лицу, чувствует, как ярость наполняет кулаки. «Ты сильнее,» - рычит внутренний голос – голос Марьи. – «Уничтожь ее!» - Еще раз! – шипит Алина. Зоя оборачивается и сжимает кулаки. Алина бросается вперед, она движется почти инстинктивно. Таким ударам Мал не учил ее, это память былых времен, память лет, прожитых Марьей. Алина бьет Зою в живот, и, когда та отвлекается, выбрасывает правый кулак ей право в лицо. Лицо самой Алины отражает мрачное удовлетворение от того, как Шквальная падает навзничь. Но Зоя поднимает голову, кривится в оскале – и вот уже Алина отброшена прочь. От удара о стену из Алины вырывается ругательство. Она глубоко дышит, как учил Мал – вдыхает и выдыхает – чтобы справиться с болью. Боль пронзает спину, затылок, зато возвращает ясность. Алина едва не затерялась в виденьях, в памяти Марьи Моревны. Алина касается затылка и глядит на окровавленные пальцы.

***

Она не может не злорадствовать, когда понимает, в какие неприятности угодила Зоя за то, что едва не прикончила Заклинательницу Солнца. Алина в больничном крыле, набирается сил, когда приходит он. Алина всегда предчувствует его появление еще до того, как он переступает порог. Это почти шестое чувство, только целиком сконцентрированное на единственном человеке. Генерал Кириган приближается к ней, протягивает руку, чтобы коснуться ее руки. Каждое его прикосновение посылает волну мурашек вдоль позвоночника. В его присутствии ей тяжело оставаться той сиротой из Керамзина, с которой когда-то подружился Мал. Он переводит взгляд на нее, еще более сосредоточенный, чем обычно. - Алина… Я надеюсь, целители как следует позаботились о твоих ранениях? Алина кивает. - Да. Мне сообщили, что через час я могу быть свободна. Я тренируюсь, пытаюсь воззвать к своим силам пока жду. Ее способности пока невелики – ни разу не удается вызвать больше, чем несколько искорок. При одном упоминании на лицо Алины набегает тень, и Генерал Кириган, естественно, замечает это. - Покажи мне. - М? - Твоя сила. Покажи мне. Она кивает, закрывает глаза. Тянется к тому теплому, заброшенному уголку внутри своей души – Буян, город Жизни, где палящее солце, где правила Марья Моревна. Алина делает глубокий вдох, как учил Мал, но ей никак не удается цепляться за свою память о Буяне достаточно долго. Она всегда смазывается, обращается в воспоминание о закате над лугом, прекрасное, детское и простое. И Алина сразу чувствует, как проваливается в собственное детство, а солнце ускользает от нее. Генерал Кириган наблюдает. Кажется, даже крошечный шар света, что появляется в ее ладонях, вызывает у него одобрение, хотя Алина не знает этого наверняка, ведь глаза ее закрыты. Его руки обнимают ее ладони. - Сделай это снова. Я помогу. От его прикосновения воспоминания о Буяне становятся крепче вина. Звуки бурлящих фонтанов крови наполняют уши Алины, летний ветер касается ее лица, и призванный свет изливается из каждой частички ее тела. Волнующее ощущение собственной магии, переплетающейся с его, проникает сквозь кожу, добирается до самого нутра. Немного удивленный восторженный смех Киригана смешивается с ее смехом. На краткое мгновение все тревоги покидают Алину, и она вся наполнена тем манящим колдовством, что было в ее видениях. И ей никогда больше не хочется потерять это ощущение силы.

***

Вскоре Алина уже стремится позабыть о случившемся. Она все еще тревожится – ее пугает пробудившаяся память Марьи, пугает то, что пробуждает в ее душе Генерал Кириган, как пугает и собственное несоответствие ожиданиям других Гриша, чьи взгляды неизменно на нее обращены. Она одна из них, это так. Но после того, какими яркими стали ее видения, Алина изо всех цепляется за собственную память о детстве. Когда она чувствует, что начинает ускользать, Алина воскрешает детство в своей памяти, держится за это воспоминание, прижимает его к груди как самое дорогое в жизни. Больше она ничего не может поделать, и ночью видения опять вонзают в нее свои когти. Опустившись на кровать, Алина вспоминает Кощея Бессметного. Как его руки скользили по ее телу, как его зубы причиняли изысканную боль, как он улыбался, что шептал в темноте спальни. Даже то, как он принимал ванну темными Буянскими ночами. Алину будто взгревают плеткой по хребту, заставляя корчиться и дрожать, не приходя в сознание. Он чувствует себя Марьей более отчетливо, чем прежде, и никакая память о закатном луге уже не спасает – только медленно утекает сквозь пальцы. Проводя ночь в метаниях по спальне, Алина задумывается - чувствует ли Генерал Кириган то же самое? Проклинает ли и он ее ночами за то, что она будит в нем нечеловеческое. Вскоре Алине сообщают, что Кириган желает ее увидеть, и в этом нет ничего удивительного. Женя предлагает ей черный кафтан, но Алина упрямо выбирает синий, цепляясь за привычную жизнь, что есть сил. Он не может быть холодной Царицей Марьей. Она сможет остаться самой собой. Алина шепчет это самой себе, повторяет как молитву, чтобы отогнать голод. Это не помогает. Алина приближается к нему, стоящему во дворе рядом с двумя оседланными лошадьми. - У тебя новый кафтан, - хмыкает она. Он кажется немного раздосадованным. - А тебе не понравился тот, что выбрал для тебя? – его голос мягче, чем тот, к которому она привыкла. Она смеется. - Черный идет тебе больше, чем мне, Кириган. - А вдруг тебе он окажется к лицу? Не попробуешь – не узнаешь. Это что – шутка? Генерал Кириган отпускает шутки? Алина невольно чувствует, как расслабляется. Когда они уже в седле каждый своей лошади, Генерал заглядывает ей в глаза. - Александр. Прошу, зови меня Александром. Она чуть приоткрывает рот. Ее мысли обращаются к нему, а потом к Кощею, и два эти образа начинают смешиваться в ее голове. Алина думает: «Звать ли мне тебя Бессмертным? Звать ли мне тебя злодеем, грешником, супругом моим, как я звала прежде?» Но она не озвучивает этих мыслей, только улыбается. - Тогда в путь, Александр. Она прикусывает язык, чтобы не добавить «Бессмертный» к его имени.

***

Пока, спешившись у фонтана в лесу, Александр рассказывает о Черном Еретике и создании Каньона, Алина наблюдает за ним. За его речью, движениями, амбициями, решительностью. Все это знакомо ей. Все это напоминает о чем-то еще. - Наверное, очень жутко жить в тени чего-то столь… Необратимого. В это мгновение в его глазах поблескивает грусть. - Да. Да, все так. Постоянно кажется, что ты зашел слишком далеко, что над тобой станут насмехаться, станут порицать тебя, ненавидеть. - Я… Я боюсь этого, если честно, - она смотрит в сторону, стараясь скрыть переполняющие ее эмоции. - Боишься чего? - Боюсь, что люди возлагают на меня слишком много надежд, и что когда я потерплю неудачу… Меня сделают таким же монстром, как Черный Еретик. Александр замирает. Он замечает «когда», а не «если» в ее словах, и переводит дыхание, оперевшись на фонтан. - Я скорее умру, чем позволю подобному случиться с тобой, - вырывается почти нутряным рычанием из его груди. Алина глядит на Александра широко распахнутыми глазами. Вот Кощей Бессмертный, вот же он, в этом рычании, в том, как он хватается за фонтан, в его суровом взоре. Он выдыхает, приходя в себя, прежде чем снова взглянуть на Алину. Он гладит ее по щеке. Алина… Не уворачивается от прикосновения. Глядя в глаза стоящего перед ней мужчины, она начинает кое-что осознавать. Между ними есть чувства – и это больше, чем связь повелителя теней и Заклинательницы Солнца, это больше, чем связь Кощея и Марьи. Он нравится ей. Не из-за своей силы, не из-за ее снов. Просто так. Он глядит на нее сверху вниз, и это знакомый взгляд, к которому она прикипает с каждым днем все сильнее и сильнее. - Давай создадим нашу собственную революцию, Алина. И предадим ей мир.

***

Когда он видит ее на балу, у него захватывает дух. Она практиковалась. Черный кафтан, что он выбрал, чрезвычайно ей идет. Каждая крупинка света подчиняется ее воле, Алина управляет своей силой уверенно, осознанно. И никто не замечает слабого мерцания бесовской магии, кроме него, а еще никто не видит ее дразнящую полуулыбку, обращенную к нему одному – и так даже лучше. В тот момент, когда когда она улыбается ему, Александра Морозова пронзает озарение. Он любит не только ту, кем она когда-то являлась, но и ту, кем она стала теперь, и ту, кем когда-то станет. Он любит ее так давно, дольше, чем себя помнит, дольше, чем позволял это себе осознать. Нимб из света сияет вокруг ее головы, когда Алина завершает свое представление Заклинательницы Солнца. Люди в толпе крестятся с благоговением. Шепчут «Санкта Алина». Он чувствует, как его губы повторяют те же слова.

***

Алина расслабляется все больше, когда Александр втягивает ее в комнату для военных советов. Она движется к столу, опирается на него. - Ты уверена, что не хочешь пойти на ужин? – мягко спрашивает Александр. Алина замечает, как мужчина подбирается ближе, и не может сдержать улыбку. В каждом ее жесте сквозит веселье, когда Алина на секунду прижимает цветы к груди, прежде чем опустить их на стол подле себя. Она замечает, как расширяются зрачки Александра, когда он наблюдает за тем, как она облокачивается на стол. - Я думаю, Мария с ребятами справятся без меня. Он делает шаг ближе, и Алина чувствует себя настолько ярче, чем когда-либо с Малом. И если Александр думает, что она не заметила, что их тени находятся куда ближе друг другу, чем должны бы на самом деле, то он серьезно ошибается. В это мгновение ей больше всего на свете хочется его поцеловать. Потому что в этом зале они просто Александр и Алина. И Алина жаждет его. Она улыбается ему, кривовато и мягко. Он улыбается в ответ, едва-едва, чтобы дать ей понять, что последует за этим. Она кивает. Алина закрывает глаза, ее дыхание перехватывает, а кожа начинает легонько сиять. И Александр больше не в силах сдерживаться. В это мгновение он впивается в нее поцелуем. Поцелуй полон огня, и любая сдержанность стремительно тает, когда он гладит ее по щеке. Алина целует его в ответ со страстью голодающего, чей голод не в силах утолить никто, кроме него, а тем временем прожитые года покидают Александра Морозова, оставляя только мужчину, который желает ее. Жаждет запятнать ее святой свет, затащить ее в свои тени, править ими вместе с ней – потому что как же он может не оказать такому прекрасному созданию, такой странной и смелой и умной девочке, должного уважения? Как ему не пасть перед ней на колени, предлагая ей царство и корону? Она мягко смеется ему в губы, целует глубже, жестче, захватывает зубами его губу, и он усмехается, углубляя поцелуй. Если она прокусила его до крови, то пусть эта кровь окрасит и ее рот. Они так поглощены поцелуем, что стук в дверь сперва кажется Алине шуткой воображения, стуком крови в висках. Это не так. Со смехом Александр отстраняется, все еще соприкасаясь с ней лбами. Он оставляет ее с головокружительным поцелуем напоследок, держит ее лицо в ладонях, а на губах ее красное, и в его руках она только что испытала блаженство. Глаза Алины сияют с такой надеждой, что ему не хочется покидать ее. Но он уходит – к двери, к новостям о покушении на убийство, и Кощей поднимается в нем, бурлит как тот фонтан, который снился ему в детстве. А Алина остается одна.

***

Багра, разумеется, добирается до нее быстро. Рассказывает ей, что Александр – тот, кто создал Каньон. Демонстрирует рисунок, доказательство. - Мой сын – лжец. Зверь, лгун, обманщик. Ты не должна верить ему. Беги, Алина. Беги так быстро, как можешь. Я нашла тебе экипаж… Искры пылают, потрескивая, у ног Алины, алая бесовская сила кружится вокруг нее. Алина ощеривается, и Багра отступает. Когда Алина подает голос, в ее словах звучит эхо слов Марьи, и голоса их наконец-то сливаются в один. - Я не желаю больше слушать тебя, старая карга. - Ты должна бежать, Алина. Глупая девчонка! Он поработит тебя и использует в своих планах! - Однажды он уже вырвал из меня все, что было ему не по нраву, Багра. Однажды он уже солгал мне. Неужели ты думаешь, что я позволю ему совершить ту же ошибку вновь? – ее голос темный, глубокий, более хриплый, чем прежде. Глаза Багры расширяются в узнавании. - Ты… Девчонка. Девчонка, о которой он говорил во сне. Марья Моревна. Алина колеблется, потом вырывает из груди последние ошметки страха. Она больше не напуганная сиротка. Она не та девочка, что стелилась перед мальчишком-сиротой, не обращавшим на нее никакого внимания. Она Заклинательница Солнца, Санкта Алина, она бессмертная и она никуда не уйдет. - Да. - Ты все еще успеешь сбежать. Не выбирай это, не выбирай его. Выбери себя, дурная ты девица! – Багра хватает Алину за руку, но отступает с болезненным шипением, призывая тени и пытаясь прикрыть глаза, когда из Алины вырывается свет. Алина раздирает эти тени без единого затруднения. - Я выбираю власть, Багра. Я выбираю мое царство. Но, что самое главное – я выбираю Александра. Алина оборачивается и бежит прочь, стремительная, подобная зверю, словно она снова Марья, охотящаяся на Жар-птицу. Багра пытается остановить ее, призвав тени, но Алина летит вперед, переполненная всей той силой, которой владела прежде, и той, что владеет теперь, и алая магия вырывается наружу, когда Алина распахивает дверь. Вот она уже в его комнате, и Александр как раз переступает порог, а Алина наконец расслабляется, прижимаясь к нему. - Алина, - он обнимает ее крепче в ответ. - Почему ты не сказал мне? - Что не сказал? - Что ты – Черный Еретик. Александр дергается, как от удара, и лицо Алины становится таким серьезным, таким холодным. - Да, Александр. Багра все мне рассказала. Она показала мне картину. Александр замирает. Он растерян и не знает, что ему сказать. Обычно ложь рвалась бы из него наружу. Он вылил бы эту ложь на Алину, позволил ей пропитаться этим враньем, разрешил бы видеть и знать только обрывки правды, которые он сам для нее предназначит. Но сейчас ему не удается так поступить. Алина примораживает его к месту таким знакомым взглядом, что у него путаются мысли. Ее глаза сияют, они бледно-золотые, яростные и непокорные. И, помоги ему все Святые, он любит ее. - Скажи мне правду, - слова вырываются нечеловеческим рычанием из ее груди. Даже в этом неземном воплощении, поглощенная бесовской яростью и огнем, Алина прекрасна. Александр срывается. Он не может ничего поделать и рассказывает ей обо всех своих планах. - Я хотел… Найти Оленя, и использовать его рога как усилитель твоих способностей. И себе хотел взять кусочек, чтобы самому использовать твою силу, чтобы удержать тебя рядом, чтобы ты никогда больше меня не оставила. Алина замирает. Потом она бросается на Александра как изголодавшееся чудовище, обхватывает руками его горло. - Как ты смеешь? Как ты посмел даже помыслить сотворить со мной такое! - Это было до того, как я узнал, кто ты, Алина! До того, как я понял, что ты… - он хрипит, вцепляется в ее запястья, пытаясь отодрать пальцы Алины от своей шеи. - Так скажи мне, Александр! Кто я для тебя? Кто я для тебя? Ты видел меня в палатке, видел, как я уничтожила того разбойника, как я призывала свет. Ты видел все, но никак не можешь произнести это. Скажи мне. Яви правду, пусть твои слова воплотят ее в реальность. Пусть все наконец-то воплотится в реальность. Александр улыбается. Теперь некуда бежать. Тепло в его голосе, пронизывающее каждое слово, перехватывает Алине дыхание, скользит по ее позвоночнику. Кощей Бессмертный говорит со своей супругой, и это первые слова, что он обращает к ней за последние несколько веков. - Волчица. Как я тосковал по тебе. Пальцы Алины разжимаются, отпускают его шею, ее взгляд пронзает его, животная оскаленная ухмылка скользит по ее губам. И тогда она целует его, задевает зубами губы, царапает до крови, а Александр смеется, его руки обвивают ее так же, как до того, как Багда добралась до нее, до того, как он произнес вслух, кем они являлись – когда они были только Алиной и Александром. - Еще раз, моя Марья, с чувством, - шипит он, и приятные мурашки бегут вдоль позвоночника Алины. В эту секунду она ничего не хочет сильнее, чем пожрать его живьем, а он хочет того же, и они объявляют друг другу войну. Они еще целуются, когда Алина говорит, более властным голосом, чем прежде. - Сделай меня равной тебе, и пусть ничто не станет между нами, и пусть никто не станет между нами. Мы будем править нашей Страной Жизни, нашими фонтанами секретов, царством Царя Теней и Царицы Света. И на сей раз не будет никакого Ивана, который меня украдет. И я буду только твоей. - Не будет даже Мальена Оретцева? – он выплевывает это имя, словно оно обжигает ему язык. - Даже Мальена Оретцева, - подтверждает она без промедления. Он улыбается жестокой улыбкой прямо сквозь поцелуй, углубляет его. Руки Александра вцепляются в спину Алины так сильно, что наверняка оставляют синяки, и он притягивает ее ближе.

***

Пройдут часы, прежде чем они заговорят вновь – мягко, усталыми голосами. Они лежат вместе в постели Александра. Алина глядит на него с улыбкой, ее рука лежит на его груди – там, где сердце. - Прежде чем мы стали Гришами, мы были бесами. А до того – мужем и женой, - вздыхает она. Александр смотрит на нее влюбленным взглядом. - Ты правда хочешь стать моей супругой вновь? Глаза Алины сверкают как-то по-новому, ее улыбка кажется кривоватой в неверном свете – и это само по себе ответ. Александр улыбается ей. Следующие слова Алины звучат очень мягко. - Наступит день, когда на наших головах будут короны. И если нам суждено быть бесами, демонами этого мира, Александр… Давай будем ими вместе.