TODD

      Ловетт: Это правда! Всё так и было…       Тодд: Откуда тебе это знать? Ложь!       Ловетт: Это не ложь!       Тодд: Ложь!!!       Ловетт: Это чистая правда. А правда — обычно ужасней лжи — трудно поверить, если не видел своими глазами.       Тодд: Ты видела?!       Ловетт: Видела. Маленькой девочкой я жила в доме напротив, там, где мясная лавка.       Тодд: Ты Ловетт…       Ловетт: Племянница мясника.       Тодд: А мой дом?       Ловетт: Теперь это дом моего дяди.       Тодд: А моя дочка?       Ловетт: Никто не знает.       Тодд: А моя жена?       Ловетт: Её больше нет.       Тодд: Бетти, Бетти! Двадцать лет я ждал нашей встречи, Бетти! Двадцать лет я мечтал, как вернувшись к тебе, обниму и шепну тебе на ухо… — Я вернулся слышишь, я вернулся! Бетти, я вернулся!

      IV. Каторжник (Ария Тодда)

До судорог, до бреда, до рыдания, До порванных от напряжения жил, Я сохранял свои воспоминания,

Которыми все эти годы жил.

Я их хранил на сумрачной вершине, Во тьме бездонной пропасти хранил, На самом дне хрустального кувшина, Как капли Сохнущих чернил.

Тугой удавкой ворот Сжимает горло мне-е-е Мысли мои превращаются в змей… Кровью памяти моей Обрызган город,

Кровью памяти моей, Кровью памяти моей…

Когда ползëшь, глотая клочья пыли, Когда добра от зла не отличить, Ты должен знать, что про тебя забыли, И сделать все, чтоб самому забыть…

Но память, как и смерть, неистребима, Как дождь ночной по черноте стекла Кровавыми осколками рубина Она на дно хрустальное текла.

Удавкой тугой Сжимает горло ворот мне. Мысли мои превращаются в змей… Кровью памяти моей обрызган город,

Кровью памяти моей, Кровью памяти моей…