Кресты

В окно больничной палаты, смущаясь, заглядывал тусклый свет фонаря. Далекий гул трассы доносился из открытой форточки, навевая скуку. Постоянные Битлы в доме напротив вновь пели кому-то о том, как прекрасно жить на желтой подводной лодке. Валера сидел на койке, желая хоть чем-то занять себя. Вскоре, когда унылое состояние молодого человека стало раздражать его самого, он решил написать записку невесте, которая, к большому сожалению влюбленных, лежала в другой палате. Казалось, все нутро мужчины вдохновилось этой идеей, лицо обрело улыбчиво-лирическое выражение. Вырвав листок из ежедневника, Валера стал вдумчиво выводить какие-то, вероятно, очень трогательные слова, стараясь сделать неаккуратный почерк чуть ровнее, чем обычно. Закончив, он еще раз перечитал письмо и в заключение пририсовал внизу скучающую рожицу. Молодой человек осмотрел письмо и вдруг понял, что без рожицы было лучше. Вероятно, вечер украл из Валеры зачатки художника. Решив исправить ситуацию, он сложил листок пополам и оторвал часть с рисунком, скомкав ее и бросив на тумбу. "Ну, так еще куда ни шло", - подумал про себя мужчина и широко улыбнулся. Вскоре пришла медсестра, чтобы сделать укол какому-то старичку. - Леночка, - окрикнул сестру Валера. - Леночка, когда пойдешь в восемнадцатую палату, передай, пожалуйста, Гале, - попросил он, протягивая сложенную в кулечек записку. - Опять ты со своими записками, - фыркнула Елена. - Это последний раз, когда я твои весточки передаю, больше не стану, как ни проси. - Так меня выписывают завтра, - усмехнулся молодой человек. - Спасибо, Леночка, ты настоящий друг. Когда медсестра покинула палату, Валера снова приуныл. "Надо предупредить Таню", - мелькнула в его голове мысль. Парень вырвал из ежедневника еще один листок и стал писать.

"Таня! Завтра меня выписывают, но увидеться с тобой я, к сожалению, не смогу. Через три дня я уезжаю на фестиваль в Ригу, времени категорически нет. Вернусь недели через две; тогда и поговорим, и обещанную передачку принесу обязательно.

Валера."

Мужчина запечатал письмо в конверт, стопка которых была специально припасена для таких случаев. Теперь нужно было дождаться другую медсестру, она выходила в ночную смену и - главное - с самого начала положила оба глаза на молодого человека. Валера иногда пользовался этим, чтобы доставить письма за пределы больницы. К слову, немного стыдился по этому поводу. Скоро медсестра действительно пришла зачем-то в палату, парень передал ей конверт, она покорно пообещала сбегать на почту, которая находилась через дорогу. Ощутив чувство выполненного долга, Валера уснул крепким, почти младенческим сном. Казалось, даже если небо сейчас рухнет, мужчина продолжит наблюдать сновидения. Вскоре уснула и вся больница. Не спала лишь восемнадцатая палата - в ее окне по-прежнему продолжал гореть свет.

***

Ночная трасса. В этой глуши советской провинции никогда, наверное, и не слышали о фонарных столбах, а если и слышали, то уж точно ни в жизни не видели. Из салона "Волги" совсем ничего нельзя было разглядеть, за исключением двух метров дороги, освещаемых фарами. А что существует за пределами этого маленького кусочка света - черт знает. И существует ли вообще? Из-за поворота застенчиво показался встречный огонек фар. Машина размеренно продвигалась, неся свои очертания по мокрому грязному асфальту. Автомобили, наконец пересекаясь друг с другом, на мгновение создали крохотную вспышку света, и в следующий же момент разминулись, продолжая следовать за собственным огоньком в пути. Салон "Волги" был наполнен ароматом кофе и каким-то нелепым запахом бабушкиного сундука. Это странное сочетание, тем не менее, успокаивало и внушало равнодушие. Ничто не тревожило - и это главное. Через некоторое время машина приехала на место назначения. Женщина за рулем припарковалась и вышла из салона. Она посмотрела в небо и сразу же опустила голову, пряча лицо от снегопада. Незнакомка глубоко вздохнула и, переждав еще пару мгновений, уверенно направилась к больничному крыльцу.