Кресты

"Таня! Наша история с письмами принимает нехороший облик. Я должен рассказать тебе об одном происшествии, которое со мной случилось два дня назад. В районе девяти вечера мы с моей невестой (да, таковая имеется) шли ко мне домой. Мы практически вошли в подъезд, когда меня по имени окликнул голос. Этот голос был какой-то бесполый, я до сих пор не могу понять, чей же он был - мужской или женский. Так вот, меня окликнули. Я обернулся и увидел двоих человек в абсолютно черных одеждах. Что произошло дальше - я не помню. Первое, что я увидел, открыв глаза, был потолок больничной палаты. Моя невеста лежит здесь с сотрясением мозга, а я - со сломанным ребром. На все сто пятьдесят три процента я уверен, что присланные нам письма связаны с этим происшествием. Очень не хочется играть в сыщиков, но что-то делать нужно. Как только я немножко оправлюсь, я приду к тебе.

Валера."

Татьяна в который раз перечитывала полученное накануне письмо от Валеры. Зимнее солнце еще даже не думало подниматься. Колония спала. Сонная жизнь бродила по камерам, отражаясь в маленьких окошках под потолком. Теребя дрожащими руками исписанный клочок бумаги, женщина никак не могла поверить в содержание текста. Единственное, что чувствовала она сейчас, - это неподъемное чувство вины перед молодым человеком и этой девушкой, которая вообще виновата лишь в том, что оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Такого тяжкого состояния Таня не носила на себе давно. Строки письма были практически заучены наизусть, они чеканились в мыслях Татьяны. "Нужно ответить", - наконец в голову женщины поступила единственно верная на этот момент идея. Таня нашла сложенный вдвое тетрадный листок и коротенький карандаш. Сев на койку, она уже решила начать свое письмо, но вдруг поняла до абсурда простую вещь - ей нечего ответить. Несколько минут женщина пыталась подобрать хоть какие-то слова, но, осознав всю глупость получившейся ситуации, черкнула лишь скудную строчку:

"Я жду твоего прихода. Прости, пожалуйста, меня".

Скоро ночь уползла, показав свету из-под своего крыла белую морозную зиму. Зима была повсюду, она укутала даже колонию, что удивительно: весь мир за пределами колючей проволоки редко касался территории тюрьмы. Сегодня даже небо было не таким тяжелым и предметы вокруг казались четче, и стены были не такими серыми, и жизнь вроде бы продолжалась. В середине дня к Татьяне подошла девушка. Эту девушку Таня не знала и ничего о ней раньше не слышала. Незнакомка нашла женщину в цеху и, помявшись пару секунд, обратилась: - Тебя ждет надзирательница, - сказала она, глядя куда-то мимо Татьяны. - Варвара Петровна? Зачем? Что-то случилось? - эти вопросы интересовали Таню куда меньше, чем можно было бы подумать, но спросить "для галочки" женщина посчитала нужным. - Она ждет тебя, - незнакомка не обратила внимания на реплику заключенной, - вон там, - девушка указала куда-то в сторону стены. Обернувшись к выходу, женщина действительно обнаружила стоящую в дверном проеме надзирательницу. Ничего не сказав гостье, Татьяна встала и маленькими неторопливыми шагами направилась к Варваре Петровне, глядя на нее в упор. Взгляд надзирательницы был сегодня совсем-совсем другим, отяжелевшим и затуманенным. - Пойдем в коридор, - сказала Варвара Петровна Тане. Женщины вышли из цеха. - Понимаешь, тут такое дело... Дыхание третьего за спиной. Сильнейший удар по затылку. Темнота. Татьяна, сопровождаемая чудовищной головной болью, очнулась в тюремном изоляторе. Это было светлое и просторное помещение. Между койками прохаживалась медсестра с мнимым видом заботы о лежащих здесь. - Хэй, сестра, - просипела Таня. Женщина обернулась. - Что произошло? Я помню... - Ты ничего не помнишь. Ты упала с лестницы. Легкое сотрясение. Скоро сможешь работать. - Но нет же, этого не может... - Ты упала с лестницы, - утвердила сестра. - Лежи тихо.