Будем как боги

— Нет, — повторила Элла. — Я не заметила ничего подозрительного. Напротив нее сейчас сидели Бьерн Торгнир, следователь из второго отдела, и сама Оливия Монро, шеф полиции. И Элла, кажется, уже в десятый раз рассказывала, как это случилось. Отвечала на вопросы. Вопросов было много: неудивительно. Похищение лейтенанта полиции — не то, что случается каждый день. — Видишь ли, — начала Бьерн. — Прошло уже почти три дня, но у нас нет никаких зацепок. — А как же тот черный «Шевроле»? — напомнила Элла. — Который засекли камеры? Оливия покачала головой. — Появился из ниоткуда, — ответила она. — И исчез в никуда. А номера были сняты. — То есть, у нас ничего нет, — добавила Бьерн. — Поэтому любая деталь, любая мелочь, которую ты помнишь, может нам помочь. Вернее, не нам, а ему. Ты же понимаешь, если это правда похищение, а сейчас это наша основная версия, то его похитителям не нужен выкуп. И никаких требований они не выставят. Иначе бы с нами уже связались. Это просто месть. Элла кивнула. — Я понимаю. — Мне тяжело это тебе говорить, особенно теперь, — добавила Оливия. — Но с большой вероятностью… — Он жив, — тихо сказала Элла. — Маркус жив. И едва удержалась, чтобы не добавить: его нельзя убить. И вот поэтому его надо найти как можно скорей. Ведь Господь Бог все предусмотрел, когда проклинал Каина, и все продумал: чтобы Каин никогда не забывал о своем наказании. А раз Каин все-таки забыл, Господь Бог снова напоминал ему об этом, внятно и доходчиво, напоминал о том, что никакой грешник — и тем более Грешник — никогда не сможет выбраться из своей темницы, не будь на то воли Всевышнего. И не сможет быть счастлив, и точно не сможет улыбаться так, как улыбался ей Маркус несколько дней назад, когда ей казалось — вдвоем они сильнее, чем все боги и ангелы этого мира. Когда ей казалось, что она ничего не боится, что она готова сражаться с Небесным Воинством и спускаться в Ад и что старый мир вместе с его мстительным, злопамятным Богом отступил и больше никогда не вернется, и теперь все будет по-другому. Не будет, поняла Элла. В конце концов, Маркус еще давно говорил ей: вам не понравится, Лопес. Зря она тогда спорила с ним. — Конечно, мы этого так не оставим, — пообещала Оливия. — Я постоянно на связи с Чикаго. Они сейчас работают со всеми информаторами, кто знает хоть что-то о банде Грешника. — В Чикаго тоже считают, что это месть, — ввернула Бьерн. — И что та операция прикрытия, в которой поучаствовал Пирс, могла кого-то сильно расстроить. Элла решила промолчать. А вот Оливия продолжила: — Между прочим, утром на совещании с нами был прежний коллега Пирса, некий Альварес. И я только сейчас узнала, сколько на Пирса было покушений! А ведь он никогда не рассказывал. Он много чего не рассказывал, подумала Элла. Альвареса она помнила хорошо. Больше всего на свете тот боялся не Ада и не чертей. А Грешника. И расплаты. И при этом Элла не сомневалась: он не имел отношения к тому, что случилось с Маркусом. — Надо надеяться на лучшее, — неловко сказала Бьерн. Ободряющей улыбки у нее не вышло, и Элла поняла: здесь никто не верит, что они когда-нибудь снова увидят Маркуса. — Я могу идти? — спросила она. — Конечно, — кивнула Оливия. — Но если ты что-то вспомнишь… Любая деталь, самая ничтожная. Это может привести нас к разгадке. Ты же понимаешь, как это важно. — Да, — ответила Элла. — Это важно. Она встала из-за стола: ноги были ватные. Нечаянно заметила, как переглянулись Бьерн и Оливия. А потом Элла закрыла за собой дверь. И на мгновение застыла, озираясь по сторонам. Как всегда, вечером в участке было полно людей — следователей, патрульных, стажеров. Кто-то пытался заговорить с Эллой, кто-то помахал ей рукой: она не ответила ни одному, ни второму. Сейчас она просто пробиралась вперед — шаг за шагом — по вязкой, удушающей пустоте. На столе, за которым обычно работала Хлоя, высились аккуратные стопки дел и протоколов. Вчера Хлоя приезжала в участок: на пару часов, заглянуть, переговорить с Оливией и с Бьерн, дать показания. Нет, она вот уже неделю как не видела лейтенанта Пирса. И ничего о нем не слышала. Потому что все это время пробыла в госпитале «Киндред». Нет, навещать никого не надо. И помощь тоже не требуется. А потом она обязательно все расскажет. — Потом, — пообещала Хлоя. И Элла тотчас поняла: можно обнять, а вот выспрашивать подробности не нужно. Так она и сделала. А вот Дэна она обнять не смогла. Он так и не добрался до участка. Все еще числился на больничном и, если Элла поняла правильно, переселился в госпиталь «Киндред». И тоже ничего не рассказывал. Пару раз за эти дни в участке появилась Шарлотта. Забрала с собой какие-то документы, улыбнулась Элле и снова исчезла. Пустота сводила с ума и сжималась кольцами, сдавливая грудь, и сил никаких больше не было. У лаборатории Элла остановилась. Прислонилась спиной к прозрачной стене, крепко зажмурилась и пожелала, чтобы все стало как раньше. Чтобы Трикси выздоровела, чтобы Хлоя и Дэн вернулись в участок, и Шарлотта тоже, и Люцифер, и Мэйз. … чтобы вернулся Маркус. … чтобы Всевышний не наказывал его больше. Досчитав до десяти, Элла открыла глаза. Чуда не случилось, это она поняла сразу. Может, потому что в кабинете Маркуса не горел свет. Да и сам кабинет его был опечатан. Сначала там возились следователи из ФБР, что-то искали, просматривали, сверяли, а потом просто заперли дверь на ключ. Именно из-за них Оливия не разрешила ей позвать на помощь Люцифера. Элла предложила это сразу же, в тот самый день, когда пропал Маркус, но Оливия возразила: — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — Потому что у ФБР возникнет слишком много вопросов о нашем гражданском консультанте. Люцифер здорово нам помогал, это невозможно отрицать, — Оливия покачала головой. — Но порой мы довольно свободно давали ему доступ к весьма чувствительной информации. И если честно, это не всегда было законно. Спорить с ней Элла не стала. В тот раз она просто ушла к себе в лабораторию, вытащила телефон и набрала Люцифера. Ей никто не ответил. Потом Элла — после долгой, изматывающей беседы с ФБР — поехала домой. То есть, она сказала Оливии, Бьерн и тем людям из ФБР, что поедет домой, а на самом деле взяла свой джип и помчалась в Lux. Люцифера не было ни в клубе, ни в пентхаусе, бармен утверждал, что не видел его уже целый день или даже больше, и Элле не оставалось ничего другого, кроме как заехать домой, принять душ и вернуться в участок. И всю ночь обрабатывать пробы для генетического анализа. Кроме похищения лейтенанта, в участке были и другие дела — например, убийство тренера в престижной фитнес-студии. Заснуть она все равно бы не смогла. А Люцифер объявился лишь на следующий день. То есть, не совсем объявился, а прислал сообщение. В котором трогательно просил мисс Лопес его простить и заодно признавался, что он наконец-то занялся тем, чем должен был заняться уже давно. Наверно, решила Элла, он все-таки получил роль в кино. Конечно, это все объясняло. Но не помогало: ее звонки Люцифер все равно не принимал. Молчал и телефон Мэйз. — Тебе лучше пойти домой, — услышала Элла. Обернулась. И спросила Оливию Монро: — А вы бы ушли? Та нахмурилась — и ничего не ответила. Сразу исчезла, и Элла снова осталась одна, и снова пыталась научиться дышать — в пустоте, от которой кружилась и болела голова. Выудив из кармана джинсов телефон, Элла повертела его в руках. Была половина десятого, и она уже плохо помнила, когда последний раз что-нибудь ела и когда спала. Поэтому Элла заглянула на кухню. Вытрясла в кружку все, что оставалось в кофеварке. Кофе был отвратительно горьким и уже остыл. Не допив, Элла вылила все в раковину и сунула кружку в посудомоечную машину. Себя она ненавидела. Потому что все-таки пошла на парковку. Дорогу до собственного дома — дома, где она снимала квартиру, — Элла не заметила. Упала на кровать, не раздеваясь, и сказала себе, что все это просто ужасный сон, что сейчас она закроет глаза и проснется в мире, где Бог все-таки прощал Каина и не отнимал его у нее. И все равно — на самой границе сна и бодрствования — она успела подумать, что такое в ее жизни уже было. Когда погибли родители. В то лето она тоже ложилась спать и каждый раз загадывала, что все это ей приснилось, что никакой аварии на самом деле не было, и родители ее живы, и ей нужно было только проснуться, и все снова будет как прежде. Когда Элла открыла глаза, за окном как раз светало. Она была одна, в своей квартире, и Бог ее не услышал. Как не услышал и три дня назад. Когда она проснулась и сразу поняла: что-то случилось с Маркусом. Что-то плохое, чего она не могла объяснить ни Бьерн, ни Оливии. Ни тем ребятам из ФБР, которые сходу заявили ей, что на самом деле ничто не указывает на похищение, даже оставшийся в гараже мотоцикл ни о чем не говорит. Стало быть, нельзя исключать версию, что лейтенант Пирс добровольно покинул Лос-Анджелес, потому что всякое они видели в своей жизни, а особенно в жизни сорокалетних мужчин и руководителей среднего звена. Элла тогда покачала головой и промолчала. Она просто не придумала, как им сказать: совсем недавно лейтенант Пирс уже пытался бежать из Лос-Анджелеса. Просто он решил, что так будет лучше — и что так он сможет отвести от нее и всех остальных гнев Всевышнего. И все-таки вернулся. А если бы он не вернулся в тот раз, то она, Элла Лопес, сейчас бы не отвечала на бессмысленные вопросы про сорокалетних руководителей. Потому что ее просто не было бы в живых. Сев в кровати, Элла пробежала глазами почту. Новостей не было. Она приняла душ, сварила себе кофе, сделала сэндвич и не смогла заставить себя проглотить ни крошки. Сэндвич едва не полетел в мусорный ящик, но в последнюю секунду Элла все-таки завернула его в салфетку и бросила в рюкзак. В сотый раз проверила телефон. Лос-Анджелес встречал новый день, когда Элла мчалась по шоссе вдоль океана. Сбросила скорость, поворачивая на съезд — и, оказавшись в обычной паутине городских авеню, поехала вперед по памяти, то и дело прикидывая в уме направление. На очередном перекрестке пришлось резко затормозить — и в этот момент Элла вдруг увидела крохотную церквушку. Улица казалась незнакомой. Церковь тоже. Будто что-то привело меня сюда, успела подумать Элла, и от этой мысли по коже побежали мурашки. Светофор как раз вспыхнул зеленым, она положила руки на руль — и не смогла дать газу. Сзади уже сигналили, когда Элла все-таки сдвинулась с места — и повернула направо. Покружившись по переулкам, она бросила джип в каком-то тупике, а сама выбралась из машины. И теперь шла на утреннюю службу. Она шла к надежде и искуплению. Шла, чтобы встать на колени и сказать Господу, что сожалеет и раскаивается. Что ей стыдно за свою неуемную гордыню, и за все те слова в адрес Его, которые она произносила вслух, и за свою самонадеянность и глупость. Она шла, чтобы сказать Ему, что снова обрела веру, и чтобы поблагодарить Его за испытания, которые Он посылал ей, и попросить Его заступничества и помощи, и снова поблагодарить, и снова сказать, что ей по-настоящему стыдно. Она шла, чтобы вымолить прощение, но не для себя, а для Грешника. И теперь всем сердцем сожалела, что не остановила Каина раньше, не рассказала ему о Боге и о том, как важно открыть Всевышнему сердце, смирить гордыню и раскаяться, — как знать, может быть, именно поэтому Господь и поставил ее на путь Грешника и первого убийцы, чтобы наконец привести его к Нему, и как жаль, что она не поняла этого сразу. До входа в церковь оставалось несколько шагов, когда телефон Эллы вдруг запиликал. Это был дайджест научных новостей за последние сутки: Элла даже не помнила, когда подписалась на этот канал. А сейчас она пролистывала заметку за заметкой — о втором законе термодинамики для черных дыр, и о решении уравнений теории струн, и о том, что у атрибактерий найдена внутренняя цитоплазматическая мембрана, и о прототипе нового лекарства на основе липидных наночастиц, а еще о том, что у некоторых гигантских вирусов есть ферменты цикла Кребса. Долистав дайджест до конца, Элла сунула телефон в сумку. — Вы вовремя, — услышала она и вскинула взгляд. Перед ней стоял священник: это был мексиканец лет шестидесяти, высокий и смуглый. Сейчас он улыбался, солнечно и доверительно, а в уголках его глаз лучились морщинки. В точности как у ее дедушки Мигеля. — Святая Месса вот-вот начнется. — Простите, падре, — Элла покачала головой. — В другой день. Не хочу опоздать на планерку. Что он ей ответил и ответил ли что-нибудь, Элла так и не узнала — нужно было поскорее отыскать свой джип. Ей повезло: пробок не было, и до участка она добралась за десять минут. Правда, ничего нового на планерке так и не услышала. И Бьерн, и ФБР уперлись в тупик: новых улик не было, в смысле улик не было вообще, вот просто никаких, опрос соседей ничего не дал, а все камеры слежения в радиусе двух миль оказались бесполезны. Это потому, что сейчас они искали лейтенанта Пирса. А надо было искать Грешника. — Как ты? — спросила ее Бьерн. — Я в порядке, — ответила Элла. И зашагала на кухню: сварить себе кофе. Выпила две кружки, одну за другой, и даже дожевала сэндвич. Хорошо, что она все-таки не выкинула его утром. Потом она наконец ушла в лабораторию. Закрыла за собой дверь, минуту-другую разглядывала газовый хроматограф и генетический анализатор и думала, что элюент для высокоэффективной хроматографии следует приготовить заново, и некоторые другие растворы, залежавшиеся в колбах в вытяжном шкафу, тоже. Еще Элла вдруг поняла, что последние пару дней вообще не заглядывала сюда. Боялась. Боялась воспоминаний — самых лучших, самых счастливых воспоминаний в своей жизни. О том, как однажды к ней заглянул лейтенант Пирс и задал странный, неожиданный вопрос про бессмертие. И как потом он пришел во второй раз, и в третий тоже, и опять что-то спрашивал, и Элла отвечала, и надеялась, что он вернется, и порой задерживалась в участке только потому, что он тоже задерживался. И как Маркус возвращался в эту лабораторию, и опять что-то спрашивал, и можно было опять смотреть на него и гадать, кто же он такой на самом деле, и пытаться хоть что-нибудь вычитать в его удивительных голубых глазах или представлять, каким он был бы без этой своей брони. И как однажды эта броня все-таки пошла трещинами, и рассыпалась в пыль, и вовсе исчезла. И сейчас Элла ни за что на свете не отказалась бы от этих своих воспоминаний, и тем более не отказалась бы от того, что творилось в ее душе. И она не понимала больше, почему Господь Бог хочет, чтобы она расплачивалась за то, что посмела быть счастливой, и чтобы она отреклась от себя самой. И хочет ли этого Господь на самом деле. И можно ли торговаться с Господом Богом, вымаливая спасение и прощение — пусть и не для себя — и предлагая взамен смирение и раскаяние: именно это она пыталась сделать утром, когда шла в церковь. Как если бы Господь Бог сейчас сам держал Каина в заложниках и ждал от нее, Эллы, какого-то выкупа. Мысль эта ей не понравилась. Она быстро просмотрела служебную почту — ничего не горело, и хорошо. Открыла браузер. Зашла на сайт NCBI и еще раз прочла новость о куске генома, расшифрованного американской биотехнологической компанией «Биокоринтиус». Где-то здесь и крылась разгадка. Она не помнила, как они тогда с Маркусом вышли на «Биокоринтиус» и почему выбрали именно этот стартап — может случайно, а может потому, что сотня других биотехнологических компаний вообще не захотели разговаривать. Мало кто воспринял всерьез даже предложение профинансировать другие разработки при условии, что будет расшифрован кусок генома неизвестного происхождения. Если уж честно, за такое брались только компании на грани банкротства. Вроде «Октодиогенеса». Вроде «Октодиогенеса», совладелица которого — кажется, ее звали Сара Хейфец — совсем недавно связывалась с Маркусом. И сейчас Маркуса искали и ждали, точнее ждали его образец крови, потому что комиссия по этике заподозрила «Октодиогенес» в манипуляции с человеческим эмбрионом. У Эллы перехватило дыхание: как, ну как она могла про это забыть? Конечно, сайт «Октодиогенеса» — успешный стартап, разработка генной терапии против редких заболеваний, новый инвестор — ни о чем таком не сообщал. Элла все листала и листала пресс-релизы, дежурные и сухие, когда взгляд ее зацепился за название фонда, ставшего партнером «Октодиогенес»: Lux Investments Ltd. А спустя пять минут — спасибо LAPD с их базой данных — Элла уже знала, кто в действительности стоял за этой компанией. И вот теперь она уже совсем ничего не понимала. Мистер Люцифер Морнингстар — их Люцифер, их взбалмошный, искренний, смелый, непредсказуемый Люцифер, со своей особенной интуицией и ребяческой непосредственностью — Люцифер, которого сейчас так ей не хватало, — вот этот Люцифер зачем-то купил контрольный пакет акций «Октодиогенес». Сперва Элла подумала, что об этом его мог попросить сам Маркус, но что-то тут не сходилось. Маркус никогда не стал бы просить Люцифера о такой услуге. Если бы ему понадобилось завладеть компанией, то у него самого — ну или у Грешника, чего уж там — хватило бы средств и возможностей, чтобы выкупить долю через подставное лицо. А самое главное, именно сейчас — после того как мистер Морнингстар стал основным владельцем и стратегическим инвестором «Октодиогенес» — в компании начались проблемы. Именно сейчас за них взялась та комиссия по этике. Браузер Элла закрыла. И решила, что ей нужно проветрить голову. Хотя бы на парковке. Минуту или две она постояла ровно напротив того места, где Маркус каждое утро оставлял свой «Триумф». Повертела телефон в руках. Сначала Элла хотела набрать номер Люцифера: вдруг он все-таки ответит. И все ей расскажет: и куда пропал, и какую роль получил, и в каком фильме или сериале, и откуда у него возник совсем уж неожиданный интерес к биотехнологии. Она набрала другой номер. — Девочка моя, — услышала Элла. — Бабушка! Доброе утро. Постой, у вас в Детройте уже полдень? — У нас полдень. Что-то случилось? В сердце все сжалось, а к горлу подступил комок. — Почему ты так думаешь? — Потому что за пять лет ты позвонила мне в первый раз, — объяснила Мария Франциска Гуадалупе. — Вот так просто взяла и позвонила. Обычно ты пишешь в Скайп или скидываешь сообщение. Могу я тебе чем-то помочь, Элла? — Бабушка, — начала Элла. И запнулась, и сразу же поняла — раз уж она позвонила, теперь придется быть честной. Как в детстве. — Пропал один человек. Теперь Мария Франциска Гуадалупе долго не отвечала — или это Элле казалось, что долго, а на самом деле прошла секунда или две — а потом вздохнула. — И твои коллеги не знают, где его искать. — Мои коллеги ищут не там, бабушка, — объяснила Элла. Она почему-то знала: бабушка все поймет. В отличие от Оливии Монро, Бьерн Торгнир и тех ребят из ФБР. — Если пропал Грешник, в этом непременно замешан дьявол, — сказала Мария Франциска Гуадалупе. — Если пропал Грешник… — повторила за ней Элла. — Возможно, дьявол наконец-то решил утащить его в Ад. — В Ад? — удивилась Элла. — Подожди. Дьявол? Какой еще дьявол, бабушка? — Самый настоящий. — Но я правда не понимаю… Телефон ее ударился о бетон. Не разбился — просто по экрану пошла трещина. Ерунда какая, подумала Элла. Главное, что телефон в принципе работал. И с него можно было позвонить кому-нибудь. Например, дьяволу. Если только знать его номер. Ну, она знала. И могла взаправду позвонить самому настоящему дьяволу, который никогда не скрывал, что он из себя представляет. И даже искренне обижался, если его записывали в актеры. — С тобой все хорошо? — Да, — Элла подняла глаза. Это был их стажер, Гаспар Фойль. Конечно, он тоже слышал всю историю о похищении и теперь сочувствовал, переживал и ничего не понимал. Если честно, тут никто ничего не понимал. Потому что у мистера Люцифера Морнингстара не было ни рогов, ни хвоста с острым кончиком, ни копыт, а если у него и имелись кожистые перепончатые крылья, то он весьма искусно их прятал. Дьявол даже не таскал с собой вилы. Наверно, в двадцать первом веке от них было мало пользы. Поэтому дьявол спокойно жил на Земле, владел ночным клубом, устраивал потрясающие вечеринки и помогал полиции ловить преступников. И не уставал повторять, что это и есть его настоящая дьяволова работа: наказывать грешников. — Ничего страшного, — объяснила Элла, отряхивая джинсы, — только экран треснул, видишь? В ответ Гаспар участливо покачал головой. — Можно заменить. — Придется. Слушай, — Элла помедлила, — будь другом, найди Джоан и скажи ей, что мне срочно нужно было уйти. Справишься? — Запросто, — кивнул Гаспар. — Спасибо! Забравшись в джип и включив зажигание, Элла помедлила. Впереди ее ждал Ад. Возможно, самый настоящий. С дьяволом, который решил, что спасает мир. В любое другое время эта мысль обязательно бы ее развеселила. Но сейчас она, положив руки на руль, все пыталась угадать, где ей теперь искать этого дьявола. И куда он все-таки утащил Маркуса. А потом поняла, с чего начать. Было около одиннадцати, когда Элла втиснула джип между двумя «Фольксвагенами» у госпиталя «Киндред». Место она выбрала отличное: отсюда прекрасно просматривался главный вход. Несколько минут Элла, не шелохнувшись, сидела в машине. Вытащила телефон — треснувший экран вовсе не мешал — и собиралась уже позвонить Хлое. Потому что если Хлоя тут, в больнице, она согласится встретиться и наконец расскажет, что же все-таки случилось с Трикси, а если Хлоя снова будет отмалчиваться, то расскажет Дэн. А в том, что здесь рано или поздно появится Люцифер, Элла не сомневалась: дьявол или нет, но Трикси он любит. И обязательно придет сюда снова. Он и пришел. Только еще раньше. И сейчас стоял у входа в госпиталь: обычный, привычный, хорошо знакомый Люцифер Морнингстар. В стильной темно-синей тройке, сшитой на заказ. В белоснежной рубашке. В элегантных туфлях. Самый настоящий дьявол, Сатана, Король Ада и падший ангел Самаэль в этот момент отряхивал лацканы пиджака. Поправлял запонки. А потом проверил телефон и даже покрутил на пальце ключи от машины. Элла сгорбилась, пытаясь спрятаться за рулем так, чтобы ее не было видно. Сердце не просто билось — выскакивало из груди. Вот только Люцифер и не посмотрел в ее сторону. Быстро зашагал на парковку — его «Корвет» оказался в полусотне шагов от ее джипа: и как это она сразу его не заметила? Завел мотор и аккуратно тронулся с места. Когда «Корвет» уже выезжал с парковки, Элла будто очнулась. И тут же ударила по газам. Очень хотелось произнести про себя какую-нибудь молитву. Чтобы успеть. Чтобы дьявол не обратил внимания, что кто-то сел ему на хвост и не отстает от него ни на бульварах Лос-Анджелеса, ни на шоссе. Вот только Элла больше не знала, в кого верить и кого — нет, не умолять — просить о помощи. Должны же в этом мире быть добрые, хорошие силы. Которые не оставят в беде и придут на помощь. И будут на ее стороне. «Корвет» прибавил скорости, и Элла вцепилась в руль. И подумала, что сейчас на ее стороне не кто-нибудь, а несколько поколений инженеров, создавших этот автомобиль — и этот двигатель. И это тоже была правда. И даже если ее Господь Бог — добрый и справедливый — все-таки существовал на самом деле, Элла не сомневалась: он бы не обиделся. Он бы порадовался за то, что люди стали умнее — и сильнее. А потом аэропорт Сан-Бернардино остался позади. Многополосное шоссе сменилось узкой дорогой, которая петляла между холмами, обогнула пустыню и наконец стала все выше и выше уходить в гору. Пока «Корвет» не остановился у заброшенного дома, напоминавшего сарай или амбар. А сам Люцифер не исчез за его дверью. Вырубив мотор, Элла прислушалась к тишине. Осмотрелась. На горизонте высилась каменная гряда с пышной снежной шапкой на вершинах, а из деревьев виднелись лишь сосны. Связи здесь не было. Элла все-таки взяла телефон с собой. Выскользнула из машины, и холодный, по-настоящему зимний воздух обжег ей легкие. Она запахнула ворот куртки и поспешила к амбару. Дверь была заперта. И на стук тоже никто не ответил: кажется, дьявол и вправду не обращал на нее внимания. — У меня лучшая бабушка на свете, — сказала Элла вслух, выуживая отмычки из кармана куртки. Через минуту замок сдался. Внутри этот дом — с бетонными стенами и бетонным потолком — напоминал что угодно, кроме заброшенного амбара или сарая. Окон здесь не было. А единственный узкий коридор обрывался у винтовой металлической лестницы, ведущей вниз. На мгновение Элла даже успела подумать: ну какой же это к черту Ад. Когда это просто дурацкий бетонный сарай, вмурованный в землю посреди гор. Неужели у самого дьявола нет фантазии на большее? А потом она бросилась вниз по лестнице. Люцифера она увидела сразу. Сейчас он сидел на стуле, положив ногу на ногу: прямой, собранный, решительный. Черные бездонные глаза горели пламенем. Элла уже видела его таким: в тот вечер, когда они крепко сцепились с Маркусом. И в другой раз, позже, когда Люцифер пытался доказать всем, что лейтенант Пирс и Грешник — один и тот же человек. Теперь Люцифер снова был собой: истинным Королем Ада. — Я вас ждал, — сказал он, — мисс Лопес. — Где Маркус? — Каин? Он там, где и должен быть. Элла огляделась по сторонам: кругом были только бетонные стены. Тускло светила единственная лампочка на потолке. Зато в самом дальнем и темном углу таилась еще одна дверь. — Подождите, мисс Лопес, — остановил ее Люцифер. — Мне кажется, нам надо поговорить. — О чем нам говорить? — удивилась Элла. — На Земле пока еще действует человеческая, а не ангельская или дьявольская юрисдикция, и никто не имеет права похищать людей. И удерживать кого-то против его воли. Если ты не в курсе, Люцифер, это считается преступлением. И ты как гражданский консультант полиции мог бы это уже знать! — Преступник здесь не я, а тот, кого я остановил. — Нет, Люцифер. Сначала тебе придется доказать это в суде. В ответ он покачал головой. — Я просто делаю свою работу, мисс Лопес. — Свою работу? Люцифер вздохнул. — И я никого не удерживаю силой. Вы знаете, мисс Лопес, в Аду нет замков. Элла вытащила из кармана отмычки. — А что я только что вскрыла? — Защиту от любопытных прохожих, и ничего больше. Неужели вы думаете, мисс Лопес, что если бы Каин захотел выйти отсюда, он бы не смог просто выбить эту дверь плечом? По коже пошел холодок, и Элла больше не могла медлить. Она бросилась ко второй двери, гладкой на ощупь и, похоже, очень тяжелой. Как назло, отмычки выпали из рук: пальцы у нее дрожали. И больше всего Элла не хотела, чтобы это заметил Люцифер. Что у нее дрожат пальцы, и голос тоже дрожит. — Мисс Лопес… Элла выпрямилась. — Что ты с ним сделал? — Ничего, — Люцифер покачал головой. — Я просто объяснил ему, как опасно то, чем он занялся. — Опасно что? — Я же говорил, мисс Лопес. Помните, перед той вечеринкой у Дэна и Шарлотты? Существуют знания, для которых еще не пришло время. Человечество просто не готово к ним. Это как атомная бомба, только в ней будет не один, а миллиард зарядов. — Ты не можешь этого знать наверняка. — Зато мой Отец знает. — Так вот в чем дело, — поняла Элла. — Ты боишься Всевышнего. Вы все Его боитесь, да? И Маркус, и ты, и Аменадиэль. Выходит, Аменадиэль и вправду ангел? Теперь я понимаю, почему ты называешь его братом. Надо же… Люцифер снова вздохнул. — Однажды я говорил про это Каину. Два года назад Детективу и Беатрис грозила беда, а я умирал. Потому что Хлоя Декер — первый человек, который стал так важен для меня, и в ее присутствии я действительно уязвим и смертен. Так вот, я умирал и ничем не мог им помочь, и в то мгновение я понял, что моя гордость больше не имеет никакого значения. Я воззвал к Отцу, попросил его о помощи и пообещал быть примерным сыном. А потом я принял эту помощь. — Вот как, — задумалась Элла. — Сегодня я сделала другой выбор. Он смотрел на нее с искренним интересом. — Сегодня я тоже пыталась торговаться с Господом Богом, — призналась Элла. — Я хотела отречься от себя и от своего счастья. Если честно, я была готова на что угодно, только бы увидеть Маркуса снова. И знаешь что? Я поняла, что не могу. — Я не осуждаю вас за ваше решение, мисс Лопес. Вы не знаете моего Отца так, как его знаю я. — Верно, не знаю и знать не хочу. И никогда не буду верить в Бога, с которым надо торговаться. Люцифер развел руками. — А как вы думаете, почему я поднял Восстание? Это было тринадцать миллиардов лет назад, и с тех пор ничего не изменилось. — Вот именно, Люцифер. Тринадцать миллиардов лет назад. Людей тогда не было. — Верно, мой Папа еще не начал работу над этим проектом. Это потом… — …я не проект, — возразила Элла. — И Каин тоже не проект. Даже если Всевышний решил на нем поэкспериментировать и лично вмешался в его генетический код. И все остальное человечество — тоже не проект. Не знаю, какими нас замыслил Творец, но он дал нам свободу воли. Нечаянно или нарочно — уже неважно. Иногда Творение перерастает Творца. И теперь только люди могут решать, как им жить. Быть им бессмертными или умирать. Строить Рай или спускаться в Ад. Только люди, Люцифер. — К сожалению, — Люцифер снова покачал головой, — я не разделяю вашего оптимизма, мисс Лопес. Мой Отец способен на все, и он все еще вмешивается в ваши судьбы. Элла помедлила. И вдруг догадалась: — Ты о Трикси? Люцифер кивнул. — Хлоя так и не рассказала мне всего. Что-то очень серьезное? — У Трикси редкое генетическое заболевание, — ответил Люцифер. — Мышечная дистрофия. Понимаете, мисс Лопес? Все было хорошо, а потом мой Отец решил преподать мне урок. Теперь Элла все поняла. Ну, может и не все. Многое. Поэтому она долго медлила, подыскивая слова. И самым мягким, самым осторожным тоном напомнила ему: — Люцифер, этот диагноз всегда оказывается неожиданным для родителей. Никто не может представить, что с его ребенком случится такая страшная беда. — Это не просто случилось, мисс Лопес. — Даже если так, — продолжила Элла. — Ученые исследуют это заболевание. Пройдет несколько лет, и мы обязательно научимся его лечить. И чем больше мы изучаем генетику, тем лучше мы будем понимать, откуда берутся такие болезни и как их предотвращать. — Про это мне тоже говорили в госпитале, — согласился Люцифер. — Что надо немного подождать. Что осталось пять или десять лет, и вот тогда все будет хорошо. Увы, юная мисс Эспиноза этого просто не дождется. Ее прогноз — два года. К горлу подступил комок: маленькая Трикси этого не заслуживала. Или ее родители. Бедная Хлоя. Бедный Дэн. — Мне жаль, Люцифер. Это так несправедливо… Он кивнул. — Ты был там сегодня, — тихо сказала Элла. — В госпитале. Я же видела тебя на парковке. Ты часто туда приезжаешь? — Каждый день, — ответил Люцифер. — А вас я заметил только в горах, мисс Лопес. — Значит, ты узнал о диагнозе Трикси и решил действовать, верно? — Конечно. — И ничего не поменялось. Вздохнув, Люцифер пожал плечами. И все-таки признал: — Да. Ничего не поменялось. — Всевышний не вылечил Трикси в обмен на то, что ты выстроил частную тюрьму, похитил человека и держишь его здесь? — Сейчас я делаю то, что должен делать, — сказал он. — Помните, я прислал вам сообщение? — Помню, — кивнула Элла. — Возможно, я делаю недостаточно. — А достаточно — это чтобы Маркус оказался в настоящем Аду? — Вот видите, мисс Лопес. Вы сами все прекрасно понимаете. — Как ты можешь так просто говорить об этом? Люцифер снова развел руками: картинно и выразительно. — На самом деле, я уже пробовал. Полтора года назад. Ничего не получилось. Подозреваю, что Каин не удосужился рассказать вам о нашей с ним сделке? Ведь так, мисс Лопес? Элла вздохнула. Вспомнила, как однажды Маркус признался: в Лос-Анджелес он приехал, чтобы расстаться со своей прежней жизнью. Ну, он тогда сказал чистую правду. — Сделку мне пришлось расторгнуть, — объяснил Люцифер. — Сначала мне очень хотелось снять с Каина Печать, чтобы позлить Отца. А потом я понял, что наши силы неравны. В тот раз Отец тоже дал мне понять — если я не остановлюсь и буду искать новые способы, чтобы убить Каина, пострадают мои близкие. А вот Каин этого так и не понял. И решил отомстить. Поэтому теперь беда пришла к людям, которых я люблю. А я не хочу, чтобы что-то случилось с Детективом, с Дэном, с вами. Мне есть что терять, мисс Лопес. — И что ты предлагаешь? Жить в постоянном страхе перед Всевышним? Каждый день ждать новых кар с Небес? Будет как в средние века, когда люди не умели читать и писать. Люцифер, ты знаешь, какой сейчас год? — Знаю, — согласился он. — Но я заключил перемирие с Отцом. И действительно считаю, что худой мир лучше доброй войны. — Нет, — Элла покачала головой. — Это не худой мир. Это… Подходящих слов она так и не нашла. Молчал и Люцифер. Неожиданно он выудил телефон из внутреннего кармана пиджака. Повертел в руках. — Связь здесь, кажется, не ловит? — спросила Элла. — Нет. Сигнал очень слабый. Просто дьявол перенял человеческие привычки. — Ты ждешь звонка от Хлои? Люцифер кивнул. — Ты действительно считаешь, что тебе лучше быть тут, а не в госпитале с ней и Трикси? — Кто-то же должен выполнять и эту работу, — объяснил он. — Работу дьявола? — Да. — Думаешь, раз ты сидишь здесь на троне и сторожишь Маркуса, это поможет Трикси? — Каина, — поправил ее Люцифер. — Я сторожу Каина. И я не просто сижу на троне. Мы довольно много с ним беседуем. Представьте себе, это оказалось интересно. Он наконец-то стал откровеннее. — А потом ты приезжаешь в госпиталь. И разговаривать с Трикси становится все тяжелее? Он отвел взгляд в сторону: будто пытался разглядеть что-то в серой бетонной стене. Элла вздохнула. — Так не бывает, Люцифер, — сказала она. — Нельзя быть одновременно палачом и ангелом-хранителем. Нельзя приходить сюда и мучить пленника, а потом ехать в госпиталь и превращаться в доброго ангела-хранителя для больного ребенка. Нельзя, понимаешь? Люцифер ничего ей не отвечал. Только буравил ее черными глазами, и все. — Если ты полюбил людей, если ты хочешь жить с нами на Земле, ты уже не можешь быть дьяволом, как раньше. Потому что место дьявола в Аду, Люцифер. Он снова повертел телефон в руках. — Людям не нужен Бог, который подсчитывает наши прегрешения, ничего не прощает и отправляет нас в Ад. И дьявол, который сторожит нас в Аду, тоже не нужен. — А кто тогда нужен? — Кто-то, кто примет нашу сторону, — ответила Элла. — Сторону человечества. Кто встанет рядом и подставит плечо. Раз нам придется сражаться с Всевышним за свободу, нам нужен смелый и отважный союзник. — Один раз я уже попробовал сражаться с Всевышним. Знаете, чем это закончилось? — Знаю, — кивнула она. — Но тогда с тобой были ангелы. А сейчас с тобой мы, люди. И мы сильнее ангелов. Это только поначалу кажется, что мы уязвимые и хрупкие. Зато мы умеем любить. И ничего не боимся. Поэтому мы сильнее. Люцифер молчал. — Позвони Хлое сам, — сказала Элла. — Ты сейчас нужен совсем в другом месте, Люцифер. Теперь он открыл рот — и запнулся. А потом вдруг поднялся на ноги. И пошел, побежал вверх по винтовой лестнице. Когда шаги Люцифера стихли, Элла нащупала в кармане отмычки. Бросилась к той двери в дальнем и темном углу. И сразу поняла, что ей не повезло: замок, который был вделан в эту дверь, оказался намного сложнее. И не поддавался. И сколько бы она ни подбирала отмычки, сколько бы ни дергала за ручку, у нее ничего не выходило. А еще Элла почувствовала, что начинает замерзать. И что пальцы не гнутся: тут, под землей, все-таки было холодно. Поэтому она просто опустилась на колени рядом с дверью. Постучала ладонью о дверь. Прислушалась к тишине. Вспомнила, что сейчас говорил ей Король Ада. Что в Аду на самом деле нет замков, и никто никого не удерживает силой. — Маркус, — позвала она. — Я надеюсь, ты меня сейчас слышишь. Знаешь, ты сейчас очень нам нужен. Если честно, ты нужен всему человечеству. Помнишь, ты сам мне рассказывал, что прежних владельцев «Октодиогенеса» обвинили в опытах на человеческом эмбрионе. Комиссия по этике им не верит. И требует предоставить образец твоего генома. Выходит, только ты можешь им помочь. Элла задержала дыхание — и снова не услышала ответа. — Но больше всего ты нужен мне, Маркус, — добавила она. — Потому что ты мой герой. Ничего не получалось. Она поднялась на ноги. Померила комнату — или камеру — шагами. И продолжала: — Потому что ты самый необыкновенный человек во всем мире. Потому что я очень боялась, что ты опять уедешь и исчезнешь. Потому что я очень… Дверь вдруг вылетела: разом и целиком. А в следующее мгновение Маркус уже был рядом с ней. Обнимал ее, прижимал к себе и что-то ей говорил: что она самая лучшая и что он никуда больше не исчезнет. Элла не помнила, как они оказались наверху и как выбрались наружу. Теперь она снова смотрела на того, кто был ей дорог, и снова верила, что сильнее них нет никого в целом мире, и все плохое осталось позади. Она села за руль. Включила зажигание и переспросила: — Госпиталь при Калифорнийском университете, ведь так? — Да, — ответил Маркус. Он уже устроился на пассажирском сиденье и как раз защелкнул ремень безопасности. И был близко, так близко, что до него можно было дотронуться. — Надо сообщить в участок, — вдруг вспомнила Элла, аккуратно съезжая вниз по серпантину. Справа снова показались усыпанные снегом горы. — Тебя все ищут. И основная версия… — Я понял, — кивнул Маркус. — И постараюсь это уладить. Мало ли кто мог меня похитить. На минуту он задумался, будто просчитывал в уме варианты. — Ты чудом выбрался и позвонил мне, — предложила Элла. — Пойдет? — Пойдет, — согласился Маркус. — Тогда одолжи мне телефон, хорошо? Элла осторожно выудила телефон из куртки — и на мгновение пальцы их переплелись. А потом Маркус набрал номер Оливии. Что ж, хотя бы в участке сегодня будет праздник, подумала Элла. И все поглядывала на Маркуса — пока тот разговаривал с Оливией — и улыбалась. И радовалась, когда он улыбался в ответ. Впереди уже тянулось шоссе, и Элла прибавила скорости. А потом снова перестроилась — в самый правый ряд, потому что наконец увидела заправку. Маркус вскинул на нее любопытный взгляд. — Возьмем топлива? — Нет, — ответила она. Помедлила, пересиливая себя. — Я понимаю, что сейчас ты не хочешь говорить о том, что случилось. И я не буду спрашивать. Но я все-таки умею считать и знаю, что ты не ел четыре дня. — Ерунда какая, я способен… — Не ерунда, — возразила Элла. — И, пожалуйста, никогда так не говори о себе. Кажется, он собирался что-то ответить — и все-таки промолчал. Выскользнув из машины, Элла поспешила к киоску, где продавали бургеры и хот-доги, и все это время оглядывалась: конечно, Маркус никуда не делся. И все так же ждал ее на пассажирском сиденье. И улыбнулся, когда она вернулась с двойным бургером и бутылкой минеральной воды. День уже клонился к вечеру, когда Элла припарковала джип у госпиталя. — Я с тобой, — сказала она. — Безусловно, — кивнул Маркус. — Потому что иначе меня заберут на опыты. Элла покачала головой. — Не надо так шутить. — Не буду, — пообещал он. — Знаешь, просто я читала один комикс, — Элла запнулась. Они с Маркусом как раз вошли в здание. Осталось только объясниться с приемной и найти доктора Вильсона. — В смысле, я читала много таких комиксов. С похожим сюжетом. Ладно. Потом расскажу. — Там хоть все хорошо закончилось? — О, конечно, — ответила Элла. — Нас с тобой точно ждет хэппи-энд. Конечно, она перехватила запястье Маркуса: просто так было надежней. И сразу заметила, что на его губах играла лукавая улыбка. Будто ничего и не случилось. Будто не было ни этого похищения, ни миниатюрной версии Ада, ни Люцифера, вспомнившего о том, кто он такой, ни попытки поторговаться с Всевышним, ничего. А может и не было. Может, это ей правда приснилось. Потому что сейчас Маркус был рядом. Потому что сейчас он притянул ее к себе и сказал: — Все будет хорошо. Кабинет доктора Вильсона находился в другом корпусе. А когда в руках доктора оказалась маленькая пробирочка с красной жидкостью, тот покачал головой и произнес: — Спасибо, — конечно, сейчас он тоже не сводил взгляда с Маркуса. — Если это правда то, о чем я думаю… Элла улыбнулась. — Это ведь все меняет, — закончил доктор. — Наш мир… В участок они вернулись через час и вот тогда разделились — вернее, это их разделила Оливия и те ребята из ФБР. Элле пришлось объясняться с Бьерн — к счастью, недолго, потому что Оливия распорядилась не мучить ее сегодня, — а потом она ушла в лабораторию. Именно там ее настиг страх. На мгновение ей показалось, что Оливия не просто так отправила Маркуса к ФБР. И что ее худший кошмар начинает сбываться, только теперь по-настоящему и без помощи дьявола. Что Маркус мог сколько угодно шутить про секретные лаборатории, потому что даже при всем своем опыте не понимал опасности — и лишь сейчас начал доверять людям. Может, и зря. Чтобы успокоиться, Элла взяла в руки телефон. Почитала новости — и ничего не поняла из прочитанного. И вдруг вспомнила, что не договорила с бабушкой. И что та, скорее всего, волнуется за них. Элла как раз начала набирать текст сообщения, когда дверь лаборатории вдруг распахнулась. На пороге стояла Хлоя Декер и улыбалась — в смысле, светилась от счастья. — Можно к тебе? — Конечно! — Знаешь, случилось что-то совершенно невозможное, — сказала Хлоя. — Я не рассказывала. Но последнюю неделю я будто жила в Аду. — Из-за Трикси? — осторожно спросила Элла. — Да, — кивнула Хлоя. — Ей поставили очень страшный диагноз. Мышечная дистрофия. А сегодня оказалось, что лаборатория просто перепутала пробы. Причем два раза подряд. Невероятно, правда? Элла — не спрашивая, можно ли — крепко ее обняла. — А еще наш Люцифер, — продолжила Хлоя. — Сегодня он меня удивил. — Ну, он это умеет. — Сегодня особенно. Он был с нами в госпитале, когда нам сказали, что произошла ошибка. Знаешь, что он заявил? Что Всевышний пощадил одного ребенка и не пощадил многих других. И что теперь он знает, что делать, раз уж он как дьявол решил остаться на Земле. Что теперь дьявол будет на стороне человечества. Что у него достаточно ресурсов, которые следует бросить на разработки лекарств против таких болезней. Чтобы всех спасти. Подумать только! В ответ Элла лишь развела руками. И улыбнулась. — Неплохой план. Разве нет? — Иногда я совсем ничего не понимаю, — призналась Хлоя. — Ладно. Я пойду. Теперь Элла осталась одна. И вдруг поняла, что весь страх ее куда-то разом делся. Словно целый мир вмиг стал чуточку счастливее. И места для тревоги больше не оставалось. Дописывать сообщение Элла не стала. Просто набрала номер. Потому что некоторые вещи нужно все-таки сказать вслух, голосом, и услышать в ответ другой голос, родной и любимый. — Без тебя я бы не знала, что делать, — призналась Элла. — Ты нас просто спасла. — Ну что ты, — удивилась Мария Франциска Гуадалупе. — Я сразу знала, что у вас все будет хорошо. В конце концов, ты же моя внучка. А спустя минуту Элла наконец услышала знакомые шаги. — На сегодня все, — сказал Маркус. Элла вдруг подумала, что давно не обнимала его как следует. Кажется, целую вечность. И поначалу вцепилась в него что есть силы и услышала: — Домой? — Домой, — ответила она.