Застрять в Гусу, вернуться в Гусу

Парень владел мечом почти виртуозно. Вдобавок эта боевая школа оказалась Митосу совершенно не знакома, что само по себе уже было весьма странно. Митос пропустил один удар, второй, и понял, что проигрывает. Отдельно обидно, что незнакомец даже не представился, да и вообще напал совершенно внезапно – и поговорить не успели. Митосу всегда казалось, что азиаты более вежливы, и склонны подольше пообщаться перед схваткой, чтобы и самим понимать, с кем сражаются, и чтобы у противника не осталось ни малейшего сомнения насчет доставшейся ему чести. Но, видимо, за четыре столетия многое успело измениться. Или Митосу «повезло» наткнуться на редчайший образчик местного хама – исключения бывали всегда и везде. Увы, но все эти рассуждения ничуть не помогали. На попытки завязать разговор парень по-прежнему не поддавался. Митос отступал все дальше и дальше, и вскоре за спиной остался только каменистый обрыв с плещущейся несколькими метрами ниже затхлой водицей паркового озера. Парень сделал резкий выпад, Митос блокировал, отступив на последние полшага, и тут парень с левой руки метнул в него кинжал – прямо в сердце. Уже падая спиной вниз, Митос успел прикинуть, что случится раньше – он очнется после очередной смерти или парень успеет спуститься и добраться до его тела в воде. Выводы были неутешительны. Насколько Митос успел заметить до нападения, глубина озерца была метра полтора в лучшем случае, если не пол. Однако, уже даже после удара о воду падение продолжилось – куда-то все дальше и глубже. Это было последнее, что, умирая, успел осознать Митос. ***днем ранее*** Митос смотрел на сверкающие огни Гуанчжоу, проплывающего под крылом самолета. В Китае он не был уже давно, пожалуй, даже слишком давно. Поначалу не было желания возвращаться – и так надолго задержался во время своего второго визита: аж на целую тысячу с гаком лет. Митосу никогда не сиделось на одном месте, но Китай большой, и, наматывая круги, можно было вообще почти не замечать, что на самом деле особо далеко не уезжаешь. Тем более, постоянно менялись границы и династии, Митос успел их повидать чуть ли не с десяток. Прибыл он на восток в период государства Цзинь и проторчал тут вплоть до падения империи Мин. Да и то, строго говоря, границами будущего Китая он отнюдь не ограничивался. Митос ностальгически вздохнул и снова посмотрел в иллюминатор на ночной город. Огромный, а ведь когда-то… Митос улыбнулся своему отражению в стекле. Он немного по-особому относился к городам, чье основание успел застать лично. И, как ни странно, их было не так уж много – не всегда Митос столь удачно и вовремя проходил мимо, а многие города оказались не настолько везучими, давно погибли и были разрушены до основания. Но Гуанчжоу был одним из тех, кому повезло. В первый свой заход на крайний восток Митос бывал в этих краях. Тогда это было совсем небольшое поселение в дельте реки Чжуцзян – до того, как оно разрастется до города и обретет название Паньюй оставалось еще почти целое столетие. Во многом именно поэтому Митос летел именно в Гуанчжоу, а не в Пекин или в Шанхай. До них он тоже доходил еще в древние времена, но тогда оба уже были довольно крупными городами по меркам тех лет и столицами местных княжеств, и это было уже совсем не то. Они не могли подарить того дивного ощущения, когда, идя по улице огромного мегаполиса, закрываешь глаза и видишь небольшое торговое поселение на берегу реки, едва ли на несколько десятков домов. А потом так же мысленно следишь за тем, как оно тысячелетиями развивается и растет. И на последней вынырнувшей из памяти картинке резко распахнуть глаза и словно заново увидеть в очередной раз изменившийся уже современный облик давным-давно знакомых мест. Непередаваемые ощущения. Никакого особо повода отправиться в Китай именно сейчас у Митоса не было. Просто внезапно ударившая в голову блажь. После тысячи лет, проведенных в этих краях, ближайшие несколько сотен даже мысли вернуться не закрадывалось. А потом обстановка в стране не соответствовала его понятиям об уровне личной безопасности. Как он в свое время сбежал в Китай – подальше от едва начинающей набирать обороты Святой инквизиции, так примерно из тех же соображений какое-то время не спешил возобновлять давнее приятное знакомство. А тут как раз все звезды удачно сложились. И поэтому через четверть часа Митос уже проходил таможенный контроль, разглядывая надписи вокруг и с некоторым прискорбием убеждаясь, что мандарин несколько изменился за какие-то неполные четыреста лет. Впрочем, вокруг достаточно часто звучал и кантонский диалект, это все же Южный Китай, напомнил себе Митос. Ничего, недельку пообщается с местными, актуализирует свои устаревшие знания китайских диалектов. Но в процессе будет весело. В гостинице ему попытались навязать сопровождающего гида, Митос решительно отказался и отправился реализовывать свой план по приставанию к местным со всевозможными расспросами. Как он и подозревал, получилось весело, иногда даже слишком. Незнание им некоторых слов и иероглифов оказалось наименьшей проблемой. Но неизменные древние обороты в речи Митоса настолько озадачивали, а иногда даже настораживали собеседников, так что пришлось наскоро сочинить легенду про профессора археологии, который много лет изучал древний китайский, но впервые слышит современный. К вечеру Митос пришел к печальному выводу, что, похоже, с языком все окажется куда сложнее и медленнее, чем он рассчитывал. Да, он без особых проблем понимал окружающих, и они в целом понимали его. Но его речь воспринималась аборигенами как нечто исключительно странное. В принципе для иностранца большего и не надо. И не то, чтобы Митос со своей внешностью рассчитывал тут сойти за своего. Но, тем не менее, он слишком привык быть в этих краях именно что своим, даже несмотря на внешность. И то, что теперь это было не так, неожиданно неприятно царапало. Вплоть до какого-то уж совсем глупого ребячества и мыслей о том, что он прожил в Китае в десятки раз больше, чем самый древний из их стариков. И, кстати говоря, дружил с иными императорами во времена их некоронованной молодости, хотя после Египта старался держаться подальше от дворцов, что не всегда удавалось… Митос скептически покосился на собственное отражение в стеклянных дверях гостиницы. Ну прокатись еще по руинам Римской империи, пострадай о прошлом. Подобной ерундой Митос никогда не заморачивался, вот не стоит и начинать. Возможно, на него так подействовал шумный город, в котором было все же слишком много людей. С некоторых пор Митос избегал особо крупных и густонаселенных столиц современного мира, но недооценил, что вроде бы провинциальный Гуанчжоу окажется ничуть не менее людным. На следующий день, временно оставив местных в покое, Митос отправился по памятным местам. Толпы народу все еще немного раздражали, но так просто было смотреть сквозь них и видеть то, что было на этом месте пятьсот, тысячу или две с гаком тысячи лет назад. Эта прогулка так увлекла Митоса, что он совсем потерял счет времени. Поздно вечером, скорее, уже ночью ноги принесли Митоса в один из городских парков. Когда-то здесь была загородная резиденция одного смертного приятеля Митоса, от нее давно не осталось и следа, но Митос узнал ландшафт. Парк уже был закрыт для посещений, но когда и кому это мешало перемахнуть через забор? Внутри Митоса ожидало разочарование в виде целой кучи павильонов, домиков, музеев, торговых ларьков и даже аттракционов, пусть и стилизованных под старину, но все же явного новодела. Митос уже собирался покинуть парк, и как раз напоследок обходил большое, но мелкое центральное озеро, примыкающее к невысоким скалам, когда совершенно неожиданно почувствовал Зов. *** Митос очнулся, вдохнул холодную воду вместо воздуха, поперхнулся, закашлялся, чертыхнулся, рывком сел и, резко оттолкнувшись ото дна, рванул к поверхности, уже зная, что доплыть не успеет. Но как же глубоко! Метров двадцать, не меньше, ничего себе парковое озеро! Снова ожив, Митос уже не пытался выбраться одним рывком – с первого раза понял, что не получится, а, оглядевшись, нашел относительно пологий берег, хотя вообще все были довольно крутыми. Митос успел взобраться по нему едва ли на десяток шагов, как снова захлебнулся и умер. Опять придя в себя, Митос собирался продолжить пробираться по дну, когда прямо сквозь воду на него довольно быстро начало опускаться… нечто. Нечто более всего напоминало кружевную салфетку-переросток чуть ли не на два метра в диаметра, свитую из светящихся переливающихся нитей. Пока Митос удивлялся этому странному явлению и безуспешно пытался от него уклониться, «салфетка» настигла его, совершенно неощутимо прошла насквозь и впиталась в дно. Не успел Митос задаться вопросом «что это было?», как вслед за салфеткой откуда-то с поверхности прилетел меч. Без хозяина, сам по себе. Метил он в сердце, но в последнее мгновение Митос увернулся, подставив бок, тоже глубоко задело, но хоть не смертельно, умирать в четвертый раз подряд Митосу совершенно не хотелось. Меч выполнил подводный пирует, заходя для следующего удара, но Митос изловчился и цапнул его за рукоять. Мечу это явно не понравилось, он попытался вырваться, но не тут-то было. Митос держал цепко. Тогда меч рванулся из воды, вынося вместе с собой и Митоса. Что оказалось как нельзя кстати, а то Митос в очередной раз уже почти задохнулся. Вырвавшись из озера, меч продолжил носиться взад-вперед, пытаясь стряхнуть непрошенную ношу. Неизвестно насколько затянулось бы это противостояние, но на очередном резком развороте меча Митос со всего маху вписался спиной в ствол дерева, противно хрустнули позвонки, внутренним органам тоже не поздоровилось. От резкой боли потемнело в глазах, Митос ослабил хватку и меч удрал, а Митос, сбивая ветки, полетел вниз. Падение окончательно усугубило его и так плачевное состояние. Впрочем, как ни странно, он все же не умер. Прислушавшись к организму, Митос пришел к выводу, что раны не смертельны, но, учитывая их ассортимент, на быструю регенерацию рассчитывать не стоило. Да и кости срастаются отнюдь не так быстро как восстанавливаются мягкие ткани. Но все же, что это было? Митос довольно прилично помнил китайский фольклор, а местами даже сам поучаствовал в его создании, и про летающие мечи был вполне в курсе. Вот только водились эти летающие мечи исключительно в сказках и легендах. По крайней мере, до сих пор Митос был в этом железно уверен. С другой стороны, бессмертные тоже успешно не афишировали свое существование…. Додумать эту мысль Митос не успел. Послышались легкие, едва различимые шаги, Митос открыл глаза и ошарашенно уставился на еще одно исключительно дивное явление, куда более впечатляющее, чем летающий меч. – Вы живой человек? – явление уставилось на Митоса не менее ошалело. – Нет, мертвый, – огрызнулся Митос. Тот самый меч в руках незнакомца дополняли его условно древние богато расшитые длинные одеяния, причем Митос с ходу не смог даже примерно определить, к какому историческому периоду они относятся. Завершали облик парня распущенные густые длинные волосы и нечто, напоминающее вычурную корону на голове, впрочем, это могла быть и очень сложная заколка. Вообще, строго говоря, по прическе и наряду его можно было принять и за девицу, особенно с точки зрения европейца. Но Митос привык смотреть не на одежду, тем более, если ему не изменяла память, в древнем Китае женщины наряжались все же несколько иначе. Парень непонятно взмахнул руками, сложив их в заковыристо-сложном жесте, и уставился на Митоса еще более озадаченно: – Но вы явно живы, хотя и серьезно ранены. Вы – не призрак, не демон, и не одержимы. – Ну, знаете ли… – Митос попытался сесть, хотя бы приподняться на локтях, но организм пока все еще был против. – Мало того, что атаковали меня своим мечом на ровном месте, теперь еще и обзываете?! Парень смутился: – Но я так уверенно чувствовал в озере живого мертвеца … – Так может там был кто-то еще? Менее живой или более мертвый, чем я? Парень смутился еще больше. – Мои извинения, – церемонно поклонился он, сложив руки пред лицом. – Сейчас я позову младших адептов, и они доставят вас к лекарю. Но у Митоса всегда были сложные отношения с китайской медициной, и в свое время он успел не один десяток раз умереть благодаря усилиям местных врачевателей. Так что это обещание его ничуть не утешило, а наоборот, привело к еще большему раздражению. Тем более, что непосредственной угрозы он не чувствовал. Парень не был бессмертным, Зов молчал, а набор происходящих непонятностей и странностей уже зашкаливал и порядком бесил. К тому же Митос хотел потянуть время. Хотя обычно на востоке особенностей бессмертных отнюдь не пугались, наоборот, ценили и уважали, относя и регенерацию, и воскрешение на счет высоких морально-духовных качеств, за что, кстати говоря, Митос и любил этот регион. Но сейчас все было слишком странно, и Митос не мог поручиться за реакцию врача, увидевшего, как пациент исцеляется буквально у него на глазах. – Ага, то есть в ваших краях это в порядке вещей? Не представляясь, напасть на незнакомца, ранить его, а потом кликнуть мальчишек, чтобы сплавить к ближайшему лекарю, – и с глаз долой, словно ничего и не было? Парень опять наградил Митоса исключительно странным взглядом, снова заковыристо помахал руками, задумался и опять повторил пассы, словно что-то проверяя. – У вас нет золотого ядра и никогда не было, – осторожно заметил он. – И что? – не понял Митос. Парень вздохнул, изображая воистину прекрасный образчик безграничного терпения. – Из какой вы деревни? Хотите, наши адепты доставят вас домой? – Почему сразу деревни? – показательно оскорбился Митос. – Вообще-то я – путешественник, посетивший не одну столицу, и, боюсь, до моих родных мест вашим адептам донести меня будет не так уж просто. Между прочим, раз уж вы утопили мой меч, то не потрудитесь его достать? Или предлагаете мне самому за ним нырять? – У вас есть меч? – А что вас так удивляет? Вы же при оружии. – Но ведь у вас нет золотого ядра, – как-то растерянно возразил парень. – Не знаю как вы, а я привык держать меч в руках, которые у меня, как вы заметили, в наличии, – парировал Митос. Парень сложил очередной сложный жест и на кончиках его пальцев из ниоткуда появилась бабочка, которая тут же куда-то упорхнула. Митос постарался скрыть свое изумление. – Хорошо, – кивнул парень. – Адепты нырнут в озеро и найдут ваш меч. Вас осмотрит лучший лекарь ордена Гусу Лань. И до полного исцеления орден будет заботиться о вас. Этого достаточно? Митос тихо пробурчал себе под нос все, что думает о таком гостеприимстве – преимущественно нецензурно и не на китайском. Парень ожидаемо ничего не понял, но, видимо, решил считать это согласием. *** – Учитель Лань ожидает вас, – озвучивший приглашение мальчишка застыл около дверей в выжидательном поклоне. Митос с удовольствием послал бы его куда подальше, но, насколько за эти пару дней он успел сориентироваться в местной иерархии, пользы от этого было бы чуть. Учитель Лань был главой местного совета старейшин и по совместительству дядей юного главы ордена, с которым Митос так «удачно» столкнулся у озера. А также главным пугалом и страшилой всей молодежи. Что было отдельно досадно, Митос так и не смог хотя бы примерно определить, в какое время его занесло, и все больше склонялся к печальному выводу, что это вообще не тот Китай. В том, что Китай – сомнения не возникало. Его познания в языке хоть и не вполне соответствовали местному варианту, но были к нему куда ближе, чем к современному китайскому, который он безуспешно пытался освоить за один день в Гуанчжоу. Но это был Китай с орденами заклинателей, магическими печатями и талисманами, летающими мечами и еще кучей всяких непоняток – от гулей до демонов. Тем актуальнее вставал вопрос, как ему вернуться домой. От местного врачевателя с горем пополам удалось отмахаться. К тому времени, как он явился, Митос уже почти исцелился, и дальнейшее стремительное выздоровление пациента того не слишком шокировало. А вот молодой господин Лань отнесся к произошедшему с большим подозрением. Его совершенно не устроила версия, что он изначально ошибся, и чужеземец был ранен не настолько серьезно, как ему показалось у озера. И вот теперь этот вызов на официальный разговор. Если бы не подозрение, что возможность попасть домой окажется как-то связана с озером, Митос сбежал бы ещё вчера. Но придется идти и как-то отбрехиваться от местного параноика. Причем еще так, чтобы не выгнал, а то потом до нужных скал не доберешься. Митос встал, с непривычки все еще путаясь в длинных одеяниях. Ботинки и плащ он благополучно утопил в озере, причем даже непонятно в каком – то ли в местном, то ли еще в городском парке в Гуанчжоу. По крайней мере, их местные ныряльщики не нашли, в отличие от его меча. А оставшиеся на нем брюки с рубашкой после падения сквозь дерево приобрели совсем уж непотребный вид. Так что по распоряжению главы ордена ему отжаловали местную одежду – невзрачного серого-бурого цвета. Насколько Митос помнил, такие цвета носили слуги – мысленно скривился, но вслух возражать не стал. Учитель Лань ждал его не один. Рядом стоял молодой господин Лань, хотя сам учитель сидел. Митосу тоже явно предлагалось постоять. И чая не было. Да уж, не слишком теплый прием. – Ми Тос, мне правильно доложили? – с вопроса начал старший Лань, с прищуром рассматривая гостя. Митос лишь молча кивнул. Придираться к нюансам произношения собственного имени он уж точно не собирался. – Путешественник? Митос снова кивнул. – И где же вы побывали? Митос позволил себе едва заметную улыбку. Мужик, вот это ты зря спросил. Умеренно обтекаемые сказки про Персию, древнюю Грецию и Римскую империю он мог рассказывать часами. Но терпение учителя Лань было не столь безгранично, и очень скоро он потребовал перейти к более свежим пунктам обширной истории скитаний Митоса и объяснить, где чужеземец успел настолько хорошо выучить язык. А вот тут Митосу уже пришлось творчески выкручиваться. Он мог бы в деталях рассказать хоть об эпохе Троецарствия, хоть о Северной и Южной Сун или о великой династии Юань. Но это был не тот мир и не пойми какое время – если вообще существовали хоть какие-то параллели в истории их миров. Поэтому приходилось сочинять и импровизировать, смешивая факты и эпохи. Но, к счастью орден Лань оказались теми еще домоседами, дальше визитов по ближайшим окрестностям обычно не высовывались, и о том, что творится за пределами территорий местного союза орденов имели весьма смутное представление. Так что байки Митоса не то чтобы имели успех, но хотя бы не были оспорены. – Получается, вы путешествовали по варварским и приграничным землям? А сами родом из варварского края? – При дворе Истахра варварскими считаются все земли за пределами Персидской империи, как и в Риме – все за границами Римской, – Митос не смог удержаться от небольшой колкости. Учитель Лань осуждающе покачал головой, но отвечать на выпад не стал, вместо этого задал очень интересный и исключительно неудобный вопрос: – Как вы оказались в Гусу? Митос вздохнул. – Мне бы не хотелось осквернять ложью слух столь благородного и мудрого человека, но, боюсь, правду вы посчитаете ложью, не сумев поверить в нее. По губам молодого господина Лань скользнула едва заметная улыбка. Ну хоть кто-то оценил витиеватую вежливость Митоса. – Как вы правильно заметили, мудрость учителя велика, не стоит недооценивать его, – мягко намекнул молодой господин Лань. Митос покосился на него, стараясь невербально передать мысль, что «сами напросились», но все же ответил, тщательно подбирая слова: – Я шел по берегу озера – совершенно другого, без впадающего в него водопада и более мелкого. Вокруг того озера лежат иные земли, не Гусу. Их жители похожи на вас и говорят на почти таком же языке, но у них другие одежды и другие прически, и среди них нет заклинателей, более того, они даже не слышали о них. – Митос убедился, что его внимательно слушают и продолжил: – Возле того озера на меня напал незнакомец, мы сражались. В результате я упал в то озеро, а оказался на дне этого. Все. Митос выжидательно уставился на руководство ордена. Но молодой господин Лань вообще ничем не выдал своего удивления. А учитель лишь задумчиво провел рукой по бородке. – Допустим, – кивнул он. – И вы понятия не имеете, как вернуться в то озеро? Митос пожал плечами: – Вообще-то я впервые падаю в одно место так, что оказываюсь в другом. Но могу предположить, что если прыгнуть в ваше озеро в то же время суток или даже года или при тех же условиях, то я могу оказаться дома. Но это лишь догадка. Возможно, ваши заклинатели больше знают о подобных чудесах? Пожилой и молодой Лани переглянулись. И второй неуверенно предположил: – Похоже на применение талисмана переноса. Но если здесь на дне никого не было, а среди вас нет заклинателей, то понятия не имею, как так могло получиться. – А почему тот незнакомец на вас напал? – спросил учитель Лань, снова то ли нечаянно, то ли каким-то своим магическим чутьем попадая на исключительно неудобную для Митоса тему. Но раз он уж начал говорить правду, то решил и дальше придерживаться этой стратегии. – Мы с ним принадлежим… – Митос чуть замялся, подбирая слова, – скажем, к одной касте. Среди таких, как мы, принято нападать друг на друга при встрече. – Какие интересные правила, – покачал головой учитель Лань. – Получается, он поступил по вашим законам? – Обычно перед поединком все же представляются, но в целом да. – А зачем вы это делаете? – продолжил допытываться учитель Лань. – Для совершенствования воинских навыков и чтобы выявить наиболее сильного и умелого воина, – Митос перевел на вычурно-китайский лаконичное «остаться должен один». – Похвальная цель, – кивнул Лань Цижэнь. – Но, как я понимаю, тот поединок вы проиграли? – Но я же жив, – усмехнулся Митос, – значит, нет. – Так вы каждый раз сражаетесь насмерть? – Конечно. – Странные методы, но не нам судить. Полагаю, вы желаете остаться в Гусу, чтобы на досуге попрыгать в наше озеро и попытаться попасть домой? Или Митосу показалось, или это был сарказм? Или даже намек на шутку? Но лицо престарелого Ланя оставалось все таким же непроницаемым. Чтобы лишним словом не сорвать вроде бы намечающийся успешный финал переговоров, Митос ограничился молчаливым полупоклоном. – Какими навыками вы обладаете, кроме владения мечом? Вопрос был настолько внезапным, что Митос не смог скрыть своего удивления. Глядя на его лицо, юный господин Лань услужливо пояснил: – Дядя имеет в виду, что ваше пребывание в Гусу может затянуться. А поскольку здесь вы не сможете быть воином… – Это почему еще не смогу? – исключительно невежливо перебил его Митос, хотя воинская стезя его давным-давно не привлекала, но то, что об этом в который раз говорили как о какой-то физической невозможности, начинало уже нешуточно напрягать. – У вас нет золотого ядра, – терпеливо напомнил Лань Сичэнь. – Как это помешает мне держать меч? Дядя с племянником переглянулись. – Он не понимает, – со вздохом констатировал молодой господин Лань. – Проще показать. *** Через четверть часа на тренировочном поле Митос стоял напротив Лань Сичэня, и хотя они отправились туда сразу после встречи с Лань Цижэнем, несколько встреченных по пути адептов увязались за ними. Лань Сичэнь был недоволен, но одергивать или прогонять их не стал. Лишь коротко извинился перед Митосом за лишних зрителей. Тренировочный бой начался вполне обычно, противник был опытным и умелым фехтовальщиком с совершенно незнакомой для Митоса школой, впрочем, это было вполне взаимно. И только Митосу начало казаться, что по каким-то неуловимым деталям он начинает узнавать отдаленную похожесть на стиль того парня из парка в Гуанчжоу, как Лань Сичэнь перестал парировать скользящими, впервые позволив их оружию с силой столкнуться. Но вместо звона и выбитых искр, меч Митоса разлетелся на осколки словно стеклянный. Митос пораженно застыл, а Лань Сичэнь извиняющимся тоном заметил: – Вот именно это я и имел в виду. – Я понял, у нас паршивое качество мечей, а у вас – просто зашибись, – Митос уже взял себя в руки, оправившись от первого шока. – Какая проблема? – Нет, все сложнее… – Одолжи-ка! – Митос шагнул назад и выхватил меч из ножен у ближайшего адепта быстрее, чем тот успел возразить на такое самоуправство. Лань Сичэнь уставился на Митоса так, словно у него выросли рога. – Продолжаем? – ухмыльнулся Митос. Не сводя с Митоса удивленного взгляда, Лань Сичэнь снова достал оружие из ножен. Теперь дело пошло куда живее. Краем глаза Митос отметил, что адепты ошарашенно таращатся на него и вовсю перешептываются. Мечи уже пару раз сталкивались, но ни один из них даже не думал рассыпаться на осколки. Хотя Лань Сичэнь явно осторожничал, да и Митос тоже. Друг для друга они оказались слишком неудобными и непонятными противниками. И если Митос с каждым выпадом все больше и больше видел параллелей с древними китайскими боевыми школами, хотя этот стиль боя сильно отличался от них, но, похоже, они имели некую общую базу, то лицо Лань Сичэня делалось все более и более озадаченным. Наконец он улучил момент и левой рукой что-то быстро начертал в воздухе, иероглифы полыхнули сияющей бирюзой – Митосу показалось, что он узнал один, «неподвижность», но в таком зеркально-перевернутом виде он не был уверен – и стремительно надвинулись на Митоса, как давешняя «салфетка» на дне озера. И, точно как и тогда, ровным счетом ничего не произошло. – Что это было? – отступив на шаг, поинтересовался Митос. – Парализующая печать, – не задумываясь ответил Лань Сичэнь, мгновением позже понимая, что она не сработала. – Значит, на меня ваша магия не действует? – обрадовался Митос. – Может потому, что у меня этого самого ядра нет? – Да у большинства его нет, – отмахнулся Лань Сичэнь, продолжая о чем-то усиленно размышлять. – Ванцзи, – окликнул он одного из адептов, которых к этому времени столпилось уже достаточно много. Один из мальчишек в белом подошел к ним. Лань Сичэнь посмотрел на него, тот посмотрел на Митоса, так не сказав и слова. – У вас тут и телепатия существует? – удивился Митос. – То есть мысленная передача слов? На лице паренька на долю секунды мелькнула едва уловимая тень досады, тут же сменившаяся прежним непроницаемым выражением. – И это не сработало, – вздохнул Лань Сичэнь. – Что «это»? – вскинулся Митос: уж если его используют как подопытного кролика, то должны хотя бы делиться результатами. – Персональное заклинание Ванцзи, запечатывающее рот на какое-то время. Митос одобрительно фыркнул. Какой талантливый юноша. Иной раз при общении с некоторыми его знакомыми такой навык весьма бы не помешал. – Так что там насчет того, что я не смогу здесь сражаться? – Митос услужливо напомнил изначальную причину их выхода на тренировочное поле. – Никогда с таким не сталкивались, – признал Лань Сичэнь. – Я вообще не понимаю, как ты, не имея золотого ядра, ухитряешься держать в руках чужие мечи, да еще и сражаться ими. И печати на тебя не действуют… И кстати! Попробуй достать мой меч из ножен? Митос сразу почуял подвох – еще только по тону, и вовсе даже не потому, что Лань Сичэнь опять как-то сложно взмахнул рукой над собственным мечом, – но все же взялся за протянутую к нему рукоять. Вопреки опасениям, достать оказалось не сложнее чем меч адепта. – Мда, – глубокомысленно констатировал Лань Сичэнь. Митос выжидательно на него уставился, каждый раз прямым текстом требовать объяснений как-то уже поднадоело. Но молодой господин Лань оказался понятлив и все еще вполне благожелательно настроен к чужеземцу. – Я запечатал свой меч. В таком состоянии, по идее, его никто не может вынуть из ножен, кроме меня самого – меч узнает мое золотое ядро и реагирует на него. – А у меня ядра вообще нет, – продолжил его мысль Митос. – И нет, я тоже понятия не имею, что все это значит. *** На следующий день Митос прыгнул в озеро ровно в ту же минуту и секунду, что оказался в озере в Гуанчжоу. Не сработало. Прошел месяц, и он повторил попытку, но с тем же результатом, вернее, отсутствием оного. Осталось проверить версию насчет года и проткнутого мечом сердца, но с последним экспериментом Митос особенно не спешил. Подумаешь, год, даже меньше одиннадцати месяцев уже. А если и это не сработает, тогда можно переходить к более радикальным мерам. Хотя если отталкиваться от китайской астрологии, и повторить попытку не в произвольный год, а именно в год того самого животного... Бессмертному двенадцать лет не крюк, да и шестьдесят, если на то пошло, – ведь можно еще не только совпадения тотемного животного дождаться, но и его стихии. За первый год Митос более-менее обжился в Гусу. Учитель Лань по-прежнему косился на него исключительно подозрительно, Митос старался пореже с ним сталкиваться, считая на этом данную проблему исчерпанной. Его невосприимчивость к местной магии, хотя оказалась исключительным феноменом, но практической пользы особо не имела. В потенциале, если он столкнется с каким-то враждебным заклинателем, это могло стать весьма кстати, но в Гусу врагов у него не было, а путешествовать он пока не собирался. Зато исключительно нетипичные навыки фехтования оказались, наоборот, весьма востребованы. Пусть и не все, но довольно многие адепты заинтересовались ими. И с молчаливого неодобрения Лань Цижэня и с такой же безмолвной протекции Лань Сичэня Митос начал давать частные уроки всем желающим. Хотя бы смог купить себе нормальную одежду, и старый учитель перестал ворчать, что Митос тут в качестве нахлебника рассиживается. А потом он как-то увязался за Лань Сичэнем в библиотеку и надолго окопался в ней. Учитель Лань смотрел на это безобразие сквозь пальцы. Как не обладающий золотым ядром или хотя бы какими-то зачатками к его формированию, Митос в принципе не мог освоить никакие из магических навыков, описанных там, но копаться в манускриптах оказалось исключительно познавательно. Однажды Лань Сичэнь вынес в верхний общий зал один из древних текстов, чтобы спокойно и вдумчиво посидеть над его расшифровкой. Митос «случайно» заглянул ему через плечо и не удержался от ехидного комментария по поводу мельком увиденного – слишком похоже оказалось на изречения в хрониках «Вёсны и осени», комментарии к которым Митос когда-то помогал сочинять одному из своих первых китайских друзей. Ну или мешал – это с смотря с какой стороны посмотреть. Как бы то ни было, сами хроники Митос помнил отлично – еще бы, Менсиус тогда над ними три десятилетия не разгибаясь просидел. Хотя у Митоса не было и десятой части его усердия, но на память он никогда не жаловался и подобные письмена узнал с первого взгляда. Так и выяснилось, что познания Митоса в древнекитайском времен эпохи Чжоу куда лучше, чем у древнейшего из старейшин. Лань Цижэнь снова напрягся от таких новостей. Митос опять успешно отбрехался – не без помощи Лань Сичэня. И раз уж тут у них в Гусу завелся эксперт по древним языкам, то его засадили за разгребание целой горы завалявшихся на дальних полках свитков. Митос неделями не вылезал из библиотеки, пропустив и поступление новой партии адептов, и появление юного хулигана, местной политикой он тем более не интересовался, как и магическими артефактами, – да и зачем бы ему? Общался он в основном только с Лань Сичэнем, да изредка с учителем Лань, впрочем, оба не испытывали ни малейшего удовольствия от этих встреч, и желание видеть друг друга как можно реже было вполне обоюдным. Прыжок в озеро спустя год опять не принес никаких результатов. Митос с чистой совестью вернулся в библиотеку – еще столько всего надо было расшифровать. Со времен бытия Наблюдателем Митос еще ни разу настолько не увлекался чужими летописями. Да, и строго говоря, не так уж он и спешил домой. Других бессмертных тут нет, за его головой никто не охотится, что бы и не задержаться на годик-другой? Или на десятилетие-другое. Вот только все же очень хотелось бы знать, как ему вернуться домой, а то перспектива застрять тут навсегда не очень радовала. Но пока он и здесь не скучал, и оставалась еще целая гора так и не разобранных древних текстов. До сожжения Гусу орденом Вэнь оставалась ровно неделя. *** Когда началось нападение, Митос был в городе. Сухой закон в Гусу его самую малость напрягал. Вообще он никогда не замечал за собой особой тяги к алкоголю – ровно до тех пор, пока его категорически не запретили. И ладно бы добывание алкоголя оказалась сложным или трудоемким делом – Митос поленился бы. Но ведь стоило только выйти за ворота Ордена, и прекрасные вина были к услугам любого желающего, способного за них заплатить, поэтому в город Митос наведывался регулярно. Услышав подозрительный шум, Митос осторожно выглянул в окно питейного заведения. Хватило одного беглого взгляда для понимания происходящего. Слишком часто подобное встречалось в его биографии, и, хотя чаще он все же бывал на стороне захватчиков, но неоднократно случалось оказаться и на другой. На Митосе были светлые одежды Ордена Гусу Лань, что создавало определенную проблему. К счастью, каждый раз, отправляясь пить, Митос брал с собой слитков с большим запасом – мало ли что. Выскользнув через кухонную дверь, он переулками поспешил в знакомую одежную лавку, где переоделся в первое попавшееся темное и неброское. Встал вопрос, что делать дальше. В чужие заварушки он всегда предпочитал не встревать, и самым разумным сейчас было бы просто свалить куда подальше. Но, с другой стороны, это же Китай, пусть и странный, с магией, но, тем не менее – Китай. Он не давал Ланям никаких присяг или обязательств, но побег сочтут предательством. А не хотелось бы потом шарахаться от каждого встречного члена Ордена. Да и озеро, через которое он попал в этот мир, так и остается на территории Гусу, хотя, если их захватят… Митос тряхнул головой. Нет. Судя по одеждам и тому немногому, что Митос знал о местной политике, напали Вэни. Митос сталкивался с ними лишь однажды, да и то мельком – когда примерно год назад несколько членов ордена Вэнь приехали на учебу в Гусу. Впечатление они о себе оставили исключительно негативное: зарвавшийся злобно-туповатый мажор – младший сынок Главы Вэнь – и такая же распустившаяся и чванливая стража. Нет, с Вэнями ему точно не по пути. А если они таки полностью захватят Гусу? Ладно, что делать с доступом к озеру, он придумает как-нибудь потом. Митос успел заметить, что в городе остались всего два небольших отряда Вэней, а основные силы отправились захватывать сам Орден. Поэтому Митос решил пока туда не соваться, а обойти кустами. Строго говоря, горами и лесами, но технически – преимущественно продираясь сквозь кусты. На «задворках» стоял магический щит от желающих зайти не с парадного входа. Но, как и вся прочая магия этого мира, на Митоса он не действовал. Митос так и не решил, стоит ли ему лезть внутрь и насколько далеко, когда увидел уходящего по одной из тайных тропок Сичэня. Тропка была скрыта от посторонних взоров магией, поэтому для Митоса тайной не была. А все склоны вблизи озера он успел облазить вдоль и поперек еще в первые месяцы в Гусу, разве что только под каждый куст не заглянул. Тогда он еще надеялся, что где-то здесь может найтись ответы на вопросы, как он сюда попал и как ему отсюда убраться, но тщетно. Митос помчался догонять Сичэня. Хотя он ни на мгновение не сомневался, что Глава Клана покидает своих людей в трудную минуту по исключительно важному и непременно опасному делу, но для Митоса это был идеальный вариант. Пожалуй, Сичэнь – единственный в этом мире, о чьей судьбе Митос переживал достаточно, чтобы хоть в какой-то степени рисковать собственной шкурой. Кроме того, Митос всегда предпочитал общей свалке индивидуальный подход к неприятностям. Он, подходя, негромко окликнул Лань Сичэня – подкрадываться к нему со спины было вредно для здоровья, а воины Вэней были не так уж далеко, чтобы позволить себе предупредительно громко топать. – Митос, вы живы? – удивленно обернулся Сичэнь. – Что вы здесь… – начал спрашивать он, но сам тут же сообразил ответ и печально уточнил: – Наши тайные тропы для вас не секрет, да? Митос кивнул и пояснил: – Я был в городе, когда напали Вэни, подумал, что через парадный вход возвращаться неразумно, и увидел вас, когда пробирался по кустам. Я могу чем-то помочь? Сичэнь с горечью оглянулся на покидаемую вотчину. – Боюсь, тут уже ничем не поможешь, а просто еще один воин, тем более даже не заклинатель, никак не изменит соотношения сил. Вот чем Сичэнь всегда нравился Митосу – так это своим исключительным здравомыслием, правда, он регулярно поступал вопреки ему, но в угоду закону Ордена. Каждый раз с неизменным смирением и легкой полуулыбкой, вполне понимая, что с точки зрения логики решение должно было быть совсем не таким. – Я могу проводить вас? – спросил Митос. С Сичэнем они за все это время так и не определились, на каком уровне вежливости остановиться в отношении друг друга. С одной стороны, молодой господин Лань всегда был предельно учтив со всеми поголовно, с другой же, хоть он и неукоснительно соблюдал формальности, но скорее, когда это требовалось собеседнику или предполагала сама ситуация. Лань Сичэнь вовсе не был поклонником настолько сурового официоза, в отличие от своего дяди. В итоге с Митосом они общались как фишка ляжет – безусловно, это касалось только разговоров наедине. Часто, увлекшись разбором древних свитков в библиотеке, они переходили на максимально свойский уровень, но нередко продолжали держаться вежливо-отстраненно, вот как сейчас. – Не стоит рисковать, – покачал головой Сичэнь. – Лучше сами спасайтесь. Вы же не член Ордена, Вэни не будут вас преследовать. Он ничего не сказал, но Митос ни мгновения не сомневался, что тот обратил внимание на смену одежды Митоса и сделал выводы из данного факта. – Если ваша миссия не строго секретна, Цзэу-Цзюнь, я бы предпочел остаться с вами. – Да какие секреты, – отмахнулся Сичэнь. – Тем более те, кому не надо, и так уже наверняка знают или узнают в ближайшем будущем. Я пытаюсь спасти самые ценные книги из нашей библиотеки, – он коротко взмахнул рукавом и Митос на мгновение увидел целую связку мешочков цянькунь. Судя по их количеству, Сичэнь утащил если не всю библиотеку, то ее большую часть уж точно. – Так тем более, – хмыкнул Митос. Он потратил немало времени на расшифровку некоторых из этих свитков и тоже в какой-то степени был заинтересован в их сохранности. Сичэнь понимающе кивнул, и они поспешили по тропе, уводящей их от владений Гусу. На отряд Вэней они наткнулись ближе к вечеру, вернее, попали в тщательно расставленные сети. Хотя тайные дорожки в самом Гусу Вэням явно оказались не по зубам, то вокруг территории захваченного ордена они, похоже, перекрыли буквально все – от трактов до звериных троп. Неизвестно, насколько большие отряды поджидали беглецов на дорогах, но в лесной глуши в засаде сидело несколько десятков отнюдь не худших адептов. Митос убил пятерых, прежде чем его нашпиговали стрелами, как утку рисом. Хотелось быть оптимистом и надеяться, что Сичэнь сможет уложить остальных, но с оптимизмом у Митоса не задавалось по жизни. Когда он ожил после смерти, вокруг было подозрительно тихо. Сдавленно чертыхаясь, Митос повыдергивал из себя стрелы, в процессе чуть снова не окочурился, но пронесло. Только пришлось прилечь на четверть часа, пока регенерация более-менее справилась с повреждениями. Восстав второй раз, Митос пересчитал трупы – чуть больше двадцати. Сичэнь славно постарался, но, судя по следам, его взяли в плен. Митос подобрал один из луков. К сожалению, стрел у поверженных лучников не осталось, хозяйственные Вэни, уходя, сняли колчаны у поверженных собратьев. Пришлось довольствоваться теми, что еще недавно торчали в нем самом. Хорошо, что хоть часть выдернул, не ломая. Митос пересчитал боезапас и грустно вздохнул. Всего пять, не густо. Кроме лука Митос выбрал себе еще пару мечей. Собственного духовного оружия по очевидным причинам у него не было, при необходимости одалживал у кого-нибудь из адептов ордена, а для обычного выхода в город – считал, что меч ему совершенно не нужен. Ошибся. Пора вернуться к старой привычке: без меча никуда, даже в уборную не ходить, тем более теперь есть замечательный повод каждый раз разживаться трофейными за счет Вэней. К счастью, далеко их отряд не ушел – то ли Митос быстро очнулся после смерти, то ли Вэням слишком долго не удавалось скрутить Сичэня. Осталась всего какая-то дюжина противников. Пятерых Митос прицельно расстрелял из засады – нападения Вэни совершенно не ждали и сразу среагировали заклинаниями, посылая их в укрывшее Митоса дерево, которое разлетелось на щепки. Он вовремя отскочил, и магические удары полетели уже в него – совершенно безвредно, как всегда. Оставшихся лучников он перестрелял в первую очередь, а семь мечников на одного – это, конечно, многовато, но сильнейшие из них слишком привыкли полагаться на заклинания и никак не могли осознать, что вся их магия не действует на этого странного типа. Да и Сичэнь даром времени не терял: даже раненый и со связанными руками внес посильную лепту в стремительно закончившуюся битву... скорее, резню, которая завершилась со счетом один – семь в пользу Митоса. Правда, его снова убили. Умерев второй раз практически подряд, в себя Митос приходил в себя долго и муторно. Окончательно очнувшись, осознал, что они с Сичэнем сидят на совершенно иной поляне, вернее, Сичэнь сидел, а Митос лежал рядом. Никакие трупы поблизости не валялись и уже почти стемнело, – значит, в этот раз он был мертв довольно долго, не меньше часа, а то и пары часов. Надо все же как-то постараться в ближайшее время не умирать – хоть несколько дней. – Ты живой, – слегка удивленно констатировал Сичэнь и тут же уточнил: – Ты бессмертный? Отрицать очевидное было бессмысленно. – И все в вашей касте тоже бессмертны? Митос вспомнил свой первый разговор-допрос у Лань Цижэня. Прошло более года, с тех пор они ни разу не возвращались к вопросам его происхождения, и вот опять. Вполне понятно – почему, но от этого не менее досадно. – Да, – нехотя признал он. – Тогда в чем смысл сражаться друг с другом до смерти? Или ты тогда… сказал не вполне правду? – тактично уточнил Сичэнь. – Правду, – вздохнул Митос. – Значит… – Сичэнь на мгновение задумался. – Ты бессмертен, но тебя можно убить? Митос кивнул, не удержавшись от язвительной улыбки. – И ты отнюдь не собираешься рассказывать, как? Митос уже откровенно ухмыльнулся. – Понятно, – кивнул Сичэнь. – И спасибо. – За что? – удивился Митос. – Ты не был обязан вмешиваться. И полагаю, даже бессмертному умирать не очень приятно. – Совершенно верно, – согласился Митос, – но дело привычки. – Кто-то идет, – насторожился Лань Сичэнь, плавно поднимаясь на ноги так, словно и не было у него свежей раны, и вся кровь на светлых клановых одеждах была чужой. Но Митос слишком хорошо разбирался в подобных вещах, чтобы обманываться. Спустя несколько томительных секунд Сичэнь заметно расслабился и опустил меч. – Это друг, – сказал он. Из ближайших кустов на поляну вынырнул невысокий парень, с подвижным выразительным лицом. – Цзэу-Цзюнь! – С перекошенным от ужаса лицом он бросился к Сичэню. – С вами все в порядке? Как только я узнал о засаде, поспешил вас предупредить! Но, похоже, опоздал. Митос на какое-то мгновение поймал у парня очень странное выражение лица, словно тот действительно крайне расстроился, но исключительно тем фактом, что Сичэню удалось отбиться от нападения без его помощи. Ревнивый друг или тут скрыто нечто большее? – Не волнуйся, А-Яо, со мной все в порядке, – Сичэнь поймал его руки в свои и успокаивающе сжал. – Кто этот чужеземец? – А вы раньше не виделись? – удивился Сичэнь. – Он уже больше года живет в Гусу, ты же не раз бывал в Облачных Глубинах за это время. Взгляд парня стал еще более неприязненным. – Но я же почти не вылезал из библиотеки, – отшутился Митос. Сичэнь официально представил их друг другу. Митоса он назвал гостем ордена, не углубляясь в нюансы его появления в Гусу. – Эти презренные Вэньские псы сумели вас ранить? – Мэн Яо наконец-то обратил внимание на заляпанные кровью одежды Сичэня. Или наконец-то счел уместным об этом сказать. Чем дольше смотрел Митос на этого Мэн Яо, тем более подозрительным он ему казался. По большому счету придраться было не к чему, но интуиция и многотысячелетний опыт были решительно против. – Просто царапина, преимущественно это чужая кровь, – покачал головой Сичэнь. – Но как им вообще удалось хотя бы прикоснуться к такому великому заклинателю как вы? – изумился Мэн Яо. – Они использовали амулет, блокирующий духовные силы на несколько часов. – Я даже не знал, что такие существуют, – встревожился Мэн Яо. – Я почувствовал присутствие темного железа, – уточнил Лань Сичэнь. – Наверное, одна из последних разработок Вэнь Жоханя. – Поспешим, Цзэу-Цзюнь, я приготовил для вас укрытие, где никто не сможет вас найти. Сичэнь кивнул Митосу, приглашая последовать за ними, в глазах Мэн Яо на мгновение мелькнуло возмущение. Но секунду спустя он уже приветливо улыбался, ничем более не выказывая своего недовольства. *** – Надоело сидеть как мышь под метлой, схожу на разведку. – За пару недель их убежище успело надоесть Митосу до чертиков. Обычно Сичэнь был прекрасным собеседником, но сейчас его буквально съедала изнутри тревога о брате, ордене и дяде. – Не так уж мало людей знает, что последний год в Гусу живет чужеземец. Тебя могут искать, а твоя внешность слишком заметна, – возразил Сичэнь. Мистос лишь искривил губы в усмешке. Выжил бы он тысячу лет в Китае, если бы не умел прикидываться местным! Как бы не так. Через полчаса перед Сичэнем предстал бедный, даже можно сказать – нищий простолюдин в потрепанной и местами дырявой одежде, со стянутыми то ли в короткий растрепанный хвост, то ли в полуразвалившуюся гульку волосами – успели отрасти за проведенное в этом мире время, Митос намеренно не стригся. Его наряд венчала широкополая соломенная шляпа, настолько же убого выглядевшая, как и все остальное, главное – она скрывала большую часть лица. Чтобы собеседник смог увидеть что-то выше кончика его носа, Митосу пришлось бы задирать голову, чего он делать никак не собирался. В качестве последнего штриха руки и лицо были щедро выпачканы в саже, а босые ноги – в грязи. За собой Митос тащил кривую и, казалось, грозящую развалиться на каждой кочке тележку с углем. Впрочем, последнего там было немного. Сичэнь потерял дар речи. Митос довольно ухмыльнулся. – А по говору не узнают, – довольно заметил Митос. Сичэнь согласно кивнул. Если поначалу у чужеземного гостя был легкий, но вполне заметный акцент, то спустя полгода от него не осталось и следа. И если в Гусу он всегда говорил как образованный человек из высшего общества, то сейчас его речь звучала как у самого распоследнего торговца с рынка. В Гусу он этому точно никак не мог научиться. Сичэнь вспомнил, что Митос довольно часто наведывался в город, но он даже подумать не мог, что их гость сможет почерпнуть там подобные знания и навыки. Ведь сам бы Сичэнь никогда. – Ну я пошел, – Митос сгорбился, входя в роль, и покатил тележку перед собой. – Пройдусь по окрестным деревням, узнаю, что и как. Сичэнь даже не нашелся, что сказать ему вслед, настолько его поразило преображение. С одной стороны, он вполне понимал, что это идеальное шпионское прикрытие. Кто обратит внимание на нищего углежога, который горбится в поклоне и опускает лицо перед благородными господами и воинами? С другой стороны, такое кардинальное превращение его немного испугало. Насколько же они неосторожны в своем величии, ведь так по стране могут шляться десятки хорошо обученных иноземцев, а при должной осторожности и изворотливости на них никто не обратит внимания. Да, Митос в определенной степени рискует. Патрули Вэней могут что-то заподозрить, могут и шляпу сбить, и лицо задрать, и в бадью окунуть, чтобы сажу смыть. Но почему-то Сичэнь был уверен, что до этого не дойдет, Митос выкрутится. А если и попадется, то что ему сделают? Повесят бродягу? Или мечами зарубят? Так он же бессмертный, что ему сделается. Между лопаток пробежал непрошенный холодок. Впервые за все время их знакомства Сичэнь понял, что Митос может быть опасен. А с третьей стороны, Сичэнь ощутил совершенно неожиданный и оттого еще более обидный укол зависти – от понимания, что он бы так не смог, никогда. Не оделся бы в лохмотья, не испачкался бы в грязи, как какое-то животное. При том, что ему нет нужды прятать лицо, он не чужеземец, а господина Лань и так никто никогда не заподозрит в бродяге – не будут и присматриваться. Такое поведение совершенно недостойно члена ордена Лань. Но вот только он достойно и гордо сидит тут взаперти, надеясь, что недостойный чужеземец сможет принести ему весточку о близких. *** Митос вернулся через неделю, но с кучей новостей. Правда, большую часть он собрал в качестве слухов, но умело их отфильтровал, отделяя зерна информации от плевел преувеличения и откровенных домыслов. Дела в ордене Гусу Лань шли не так уж плохо, с учетом ситуации. Учитель Лань выжил, хотя и пострадал во время провалившейся обороны. Довольно много адептов погибло, но Гусу Лань не сожгли и после завершения сражений никого добивать не стали. Официально Орден Гусу Лань пообещал не чинить препятствий Ордену Вэнь, но, поскольку сам Глава Ордена отсутствовал в это время, степень действенности данного соглашения оставалась несколько сомнительной. Младшего господина Лань, брата Сичэня, взяли в плен и доставили в орден Вэнь, однако туда же вызвали наследников всех ведущих кланов – якобы на обучение, а по факту – в заложники. Так что положение Лань Ванзци ничем не отличалось от положения других юных господ, что было не так уж плохо. Лань Сичэнь впервые свободно вздохнул за все это время. Да, его родные все еще были в опасности и положение ордена оставляло желать лучшего, но даже одна надежда на то, что брату удалось спастись, словно вернула его к жизни, и он перестал походить на тень прежнего себя. Через три дня объявился Мэн Яо, спеша поделиться ровно той же информацией, что уже раньше принес Митос, и этому факту он совершенно не обрадовался. Митос видел, что Мэн Яо старается за вежливостью и предупредительностью скрыть разочарование и раздражение. Но Сичэнь этого не замечал. Что и неудивительно, как раз на него Мэн Яо всегда смотрел с абсолютно искренней преданностью, пожалуй, даже с обожанием. Однако Митос привык безоговорочно доверять своему чувству опасности, а оно реагировало на Мэн Яо. Ладно еще, если он просто такой ревнивый псих и постарается избавиться от Митоса, чтобы тот не маячил возле его ненаглядного Цзэу-Цзюня. Но порою такая болезненная привязанность приобретает очень странные и даже опасные формы – Митос сталкивался с подобным и собирался держать ухо востро. Мэн Яо остался ночевать в их затерянной в горах лачуге, собираясь уйти утром. Митос не то чтобы не хотел спать с ним под одной крышей, но в доме и вправду было тесновато. Он отправился побродить по окрестностям. Темное, не подсвеченное электрическими огнями небо, россыпь звезд, чистый воздух, нетронутая природа – красота же. Видимо, на красоты захотелось полюбоваться и Сичэню. Он бесшумно подошел к сидящему на краю скалы Митосу. – Я вижу, ты не доверяешь А-Яо. Митос не стал отрицать очевидного. – Он – хороший человек, но со сложной судьбой. Из-за своего происхождения он постоянно сталкивается с несправедливым отношением к себе. Думаю, ты это сможешь понять лучше кого бы то ни было. – Он простолюдин? – уточнил Митос – Нет, его отец – достойный и всеми уважаемый заклинатель. – Внебрачный ребенок? Сичэнь потупился, а потом явно нехотя произнес: – Его отец любит посещать зеленый терем и не пропускает ни одного прелестного опавшего листа. Митос мысленно перевел с китайского образного на общедоступный: получается, Мэн Яо – сын знатного заклинателя и проститутки. Это многое объясняет. – Несколько лет назад отец пообещал его признать и даже пригласил в родной Орден, но это закончилось изгнанием, причем довольно жестоким, – продолжил Сичэнь. – Потом А-Яо начал служить Ордену Не и достиг высокого положения, став личным помощником главы Ордена Не Минцзюэ, но из-за недоразумения снова был изгнан. Митос не нашелся, что ответить. Да, все доводы звучали логично, Мэн Яо вполне заслуживал сочувствия, но многоопытная печень Митоса была категорически против. Не дождавшись никакой озвученной реакции, Сичэнь едва слышно вздохнул и, словно после недолгого колебания, произнес: – Я попросил его отправиться в Орден Вэнь – о его бурном разрыве с Не знает вся Поднебесная, и его там легко приняли. Митос чуть не подпрыгнул, но сидя над пропастью этого не стоило делать. Он поднялся на ноги и развернулся к Сичэню: – Зачем? – Шпионить, – едва заметно улыбнулся тот. Митос понял, что ошибался в нем, и довольно сильно. Честный, гордый, благородный Сичэнь заранее заслал лазутчика в столицу вероятного противника. Ох уж эти китайцы. Никогда не стоит забывать, сколь органично они ухитряются совмещать ненапускное достоинство с истинным коварством. Это не европейское рыцарство, которое скорее глупо сдохнет, чем проявит предусмотрительность и родит хотя бы один злокозненный замысел. – И как его успехи? – спросил Митос. – Отлично. Он уже напрямую подчиняется Вэнь Жоханю и вхож в тронный зал. – А тебя совсем не настораживает, как легко он втирается в доверие? За пару лет стал личным помощником Не, теперь уже один из доверенных приближенных Вэнь Жоханя. Глава Ордена Гусу Лань у него в друзьях. Дай-ка я угадаю, его отец – хозяин Ланьлин Цзинь? Он напрямую связан с главами четырех из пяти великих Орденов. Отличные успехи как для молодого человека с неоднозначным происхождением и даже не имеющего права на отцовское имя. – Я думал, ты не интересуешься политикой, – с мягким упреком заметил Сичэнь. – Не интересовался, – подтвердил Митос, – пока сидел в Гусу. Но, побродив пару недель по базарам и постоялым дворам, – наслушался всякого. До перепелок с куропатками охоч только один глава великого Ордена. Догадаться, кто отец Мэн Яо, не так уж сложно. – Я ему доверяю, – веско сказал Сичэнь, закрывая тему. – Жаль, что ты нет. – Если нужна помощь, я могу поработать с ним, – тут же пошел на попятный Митос. – Моя подозрительность этому не помеха. – Иногда тебя так сложно понять, – вздохнул Сичэнь. – Наверное, тебе тоже тяжело с нами – одному, в совершенно чужих землях. – Не настолько, – возразил Митос. – Я очень много путешествовал, сталкивался с разными державами и народами. Мне проще. – Интересно было бы… – Сичэнь не договорил, но Митос и так понял, что тот хотел сказать. Вот только не пристало юному Главе Ордена даже задумываться о путешествиях в дальние земли, особенно в такое время. *** Утром Сичэнь «обрадовал» Мэн Яо, что тому больше не стоит покидать Цишань Вэнь и рисковать разоблачением. Теперь Митос станет их связным и будет доставлять сообщения и передачи. Мэн Яо заметно скис, но возражать не посмел, тем более Сичэнь тут же огорошил его второй новостью о том, что собирается организовать сопротивление и возглавить партизанскую войну против Вэней. – Цзэу-Цзюнь, но ведь это так опасно! – ужаснулся Мэн Яо. Сичэнь лишь сдержанно покачал головой. Митос давно обратил внимание, что с бестактным иноземцем тот нередко позволял себе отступления от этикета и правил, но в общении с остальными оставался неизменно сдержан, зачастую предпочитая обходиться вообще без слов. – Но кто рискнет выступить против Вэней? Все их боятся! – продолжил убеждать его Мэн Яо. – После своей разведки Митос рассказал, что по деревням и городам прячется много беглецов – выживших адептов, чьи Ордена захватили или разрушили Вэни. И их сердца пылают желанием обрести возмездие и справедливость. – Любой из них может оказаться предателем и выдать ваше местонахождение Вэням! – Мэн Яо бросил гневный взгляд на Митоса. Тот изобразил полное непонимание повода, из-за которого на него так злобно косятся. Сичэнь в ответ снова лишь едва заметно качнул головой. Забота о собственной безопасности – уж точно не тот повод, который сможет удержать его от задуманного. – А как же уникальная библиотека Ордена Лань? Ведь учитель Лань, ваш дядя, считал именно ее сохранение самой главной задачей для Ордена и для вас лично, – Мэн Яо использовал последний козырь. – Зачем сохранять книги, если их некому будет читать? – не поддался Сичэнь. Мэн Яо сдался. В первый раз в Безночный город они отправились вместе. Теперь Мэн Яо всегда смотрел на Митоса исключительно улыбчиво и предупредительно. Но тот все равно продолжал видеть хищный оскал за сияющей ямочками улыбкой. Митос и сам прекрасно умел улыбаться тому, с кем пока не в состоянии справиться, и очень хорошо помнил, чем такое обычно заканчивалось. Однако, о благополучии Сичэня Мэн Яо заботился вполне искренне, в этом Митос убедился очень быстро. Теперь он практически постоянно был в пути, даже когда не доставлял сообщения от Мэн Яо, всегда хватало других заданий. Личина неприметного углежога оказалась весьма полезной – до тех пор, пока Митоса не поймали и не повесили. Пришлось сменить легенду и наряд – теперь он изображал слепца с замусоленной повязкой на глазах. И у него было еще много других идей. Его нынешняя жизнь так не походила на первый год в Гусу, когда он мог неделями не вылезать из библиотеки... Но, как ни странно, с Сичэнем они общались даже больше, чем прежде. Юный глава Ордена никогда не страдал недостатком проницательности, и после первой же вылазки высоко оценил партизанский опыт Митоса, не гнушаясь спросить совета или обсудить дальнейшие планы. Иногда Митос ощущал себя натуральным тайным советником сопротивления, что даже немного льстило, но больше забавляло. Реальных поводов для веселья не было, но Митос не мог не оценить иронию, как буквально липнет к нему эта роль, стоит появиться хоть малейшему поводу. Однажды Митос принес новость, что молодым господам каким-то чудом удалось сбежать из Безночного Города, а через несколько дней нашелся и сам Лань Ванзци. У Сичэня словно выросли крылья. Митос наблюдал за безмолвной встречей братьев, не переставая удивляться сдержанностью этой семьи. Если Сичэнь был словно холодный утренний туман, неизменно ровный и спокойный, то его младший брат и вовсе казался порождением ледника – абсолютно бесстрастный, вымороженный и надменный. Даже друг с другом братья оставались сдержаны и молчаливы, хотя Митос точно знал, насколько они дороги друг другу. Митосу приходилось сообщать не только хорошие вести. О сожжении пристани Лотоса он тоже узнал первым. К этому времени Митос был уже отнюдь не единственным шпионом сопротивления, но оставался самым эффективным. После доклада он впервые увидел хоть какие-то эмоции на лице Ванзци, вернее, не увидел, но хотя бы заметил, как тот пытается – и вполне успешно – скрыть охватившее его волнение. Когда этим вечером Митос в очередной раз покидал лагерь повстанцев, Сичэнь вышел лично проводить его. – Если сможешь, узнай, что случилось с юньмэнскими братьями, – Сичэнь исчезающе редко о чем-либо просил, да еще и так откровенно. – Я постараюсь, – кивнул Митос. – Мне сложно удержать Ванзци от безрассудства. – Лань Чжань и безрассудство? – хмыкнул Митос, в очередной раз блеснув своим хамством: «домашним» именем Ванзци даже брат уже много лет не называл. Но Митосу нравилось – именно потому, что Ванзци каждый раз бесился, внешне оставаясь совершенно невозмутимым, а запечатать Митосу рот заклинанием молчания не мог – местная магия на Митоса все еще не действовала. – Ты шутишь? По губам Сичэня скользнула едва заметная грустная улыбка. Он знал об этом маленьком противостоянии младшего брата и Митоса. На людях Сичэнь исключительно убедительно делал вид, что не замечает, когда иноземец использует не то имя, но Митос был уверен, что ему нравится слышать детское имя брата. Так же не было сомнений в том, что именно с подачи самого Ванзци даже семья всегда называла его исключительно официальным, взрослым именем. – Я опасаюсь возможных новостей о Вэй Ине, меня беспокоит реакция Ванзци. Митос оценил нарочитую неформальность ответа. Лани всегда заранее взвешивали и обдумывали каждое сказанное слово. Называя Вэй Ином молодого господина Вэя, Сичэнь проявлял почти ужасающую бестактность – по меркам ордена Лань. Но Митос за глаза никогда не придерживался этикета – не потому, что не мог запомнить всего-то по три-четыре имени на одного человека, просто не считал нужным, – да и лицом к лицу использовал его не часто. Сейчас Сичэнь намеренно подчеркивал, что говорит на «его» языке. – Если юньмэнские братья выжили, то я их найду, – пообещал Митос. И он нашел, но вот только не того. Цзян Чэн обнаружился недалеко от Илина на одной из глухих лесных троп – тоже одетый простолюдином, но вполне целый и здоровый, разве что сильно похудевший и осунувшийся. Митоса он ожидаемо не узнал, хотя они несколько раз мельком виделись в Гусу, но, похоже, его память на лица не была столь цепкой. Или Цзян Чэн просто не обращал внимания на простого библиотекаря. – Пошел прочь, бродяга! – он замахнулся на Митоса мечом в ножнах – как палкой. Митос увернулся и с наслаждением отвесил ему пинка. – Ах ты! – Обнажаясь, сверкнуло лезвие, Митос без труда парировал. А меч был плохонький, не фамильный, именной. Митос вспомнил, что и Ванзци вернулся без своего Биченя. Все мечи молодых господ так и остались в Безночном городе, во время побега забрать их не удалось. – Я сказал, с дороги! – Цзян Чэн взмахнул рукой, и Митоса хлестнула фиолетовая плеть. Теоретически удар магической плетью был исключительно болезненный и вредоносный, но любая магия проходила словно бы сквозь Митоса, будто они существовали в параллельных, никак не пересекающихся потоках бытия. Митос перехватил кончик Цзыдяня и дернул на себя. Цзян Чэн едва устоял на ногах и оторопело уставился на Митоса. – Не думал, что у юного Главы Ордена Цзян такая плохая память на лица, особенно на столь приметные, как мое. – Во время короткой потасовки шляпа слетела с Митоса. От упоминания своего нового титула Цзян Чэн дернулся, как от удара. Да, нелегко слышать, как тебя величают титулом совсем недавно погибшего отца, но нечего бросаться с мечом и плетью на первого встречного. А потом в глазах Цзян Чэна наконец-то мелькнуло узнавание. – Ты из Гусу. – Лань Сичэнь и Лань Ванзци ожидают вас, – в кои-то веки решил побыть вежливым Митос. – Зачем? Пристань Лотосов сожжена, Юньмэн Цзян уничтожен. Я теперь никто. Митос подумал, что мальчишке сейчас бы не помешала хорошая трепка, чтобы поставить мозги на место, но от него он этого никогда не примет, только разозлиться еще больше. Придется быть пафосным и велеречивым. – Вы – глава Ордена Цзян. Пока вы живы, Орден тоже может возродиться. И вы нужны сопротивлению. – Какому сопротивлению? – Как раз сейчас Орден Не вступает в его ряды. А если переговоры пройдут удачно, то вскоре присоединится и Ланьлин Цзинь. Четыре великих Ордена восстанут против захватчиков Вэней, и все мелкие пойдут за ними. – Четыре Ордена… – эхом повторил Цзян Чэн. Похоже, парень не совсем безнадежен – сразу осознал главное, почему он и сам по себе, без адептов и не то что без собственной армии, а даже без плохонького отряда, так ценен для союза. Все великие Ордена должны пойти против одного, только это сможет всем придать уверенность в правильности выбранного пути, что очень важно, когда силы столь неравны. В дороге Митос попытался разговорить Цзян Чэна, но получилось так себе. О судьбе старшего приемного брата он ничего не знал. Все трое детей четы Цзян пусть и с трудом, но пережили уничтожение родного Ордена, что хоть немного утешало, но потом Вэй Ин ухитрился потеряться – вот буквально несколько дней назад. Учитывая, что вокруг постоянно шастали вооруженные патрули Вэней, Цзян Чэн был полон дурных предчувствий. Но, насколько Митос успел рассмотреть юного хулигана во время его обучения в Гусу, беспокоиться скорее следовало о Вэнях, попавшихся ему на пути. Тем не менее, Вэй Ин пропадал неведомо где целых три месяца. Уже давно был заключен официальный союз четырех Орденов и объявлена война захватчикам-Вэням. Сопротивление уже не пряталось по лесам и деревушкам – и орден Не, и орден Цзинь предоставили все свои ресурсы. Несмотря на то, что Гусу Лань все еще оставался на территории, подконтрольной Вэням, с каждым днем союзные войска все ближе подходили к нему. Сопротивлению удалось освободить все захваченные Вэнями земли, теперь битвы уже велись на их территории, а о Вэй Ин по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Лань Ванзци и Цзян Чэн искали его буквально под каждым кустом, то тщетно. Оба стали гораздо безжалостнее и беспощаднее, чем Митос помнил их по Гусу, и это его слегка печалило. Он миллионы раз видел, как война ожесточает мальчишек, на это всегда грустно было смотреть. Они захватили форпост Вэней, в котором когда-то содержались заложниками юные господа, нашли и все их мечи, в том числе и Суйбянь Вэй Усяня. Это оказался первый бой, в котором не взяли ни единого пленного. Лань Ванзци и Цзян Чэн вырезали всех солдат Вэней подчистую. Вечером Митос заметил одинокую фигуру, стоящую в тени деревьев за пределами лагеря, и не сводящую взгляда с сидящего у палатки Ванзци, отсюда казавшегося каменным изваянием, на лице которого играют блики далеких костров. – Он найдется, – Митос бесшумно подошел сзади. – Ты не можешь знать этого, – возразил Сичэнь. – Такие как Вэй Ин не теряются просто так. – Надеюсь, ты прав, – вздохнул Сичэнь. Оба немного помолчали. – Ванцзи очень тяжело сходится с людьми, – Сичэнь продолжал смотреть на неподвижного брата. – Он замкнулся в себе после смерти матери, хотя был еще совсем малышом. Даже мне редко удается до него достучаться, пусть это и не мешает понимать его. Но Вэй Ин… Подружившись с ним, Ванцзи словно ожил. Я впервые за многие годы начал узнавать в нем того непосредственного мальчонку, которым он был в детстве. Не сомневаюсь, он справится с чем угодно, и с известием о смерти Вэй Ина тоже. Но боюсь, какая-то часть его души в этом случае будет потеряна безвозвратно. Он останется могущественным заклинателем и великим воином, но я больше никогда не увижу в его глазах своего младшего братишку. – А ты сам? – после паузы спросил Митос. – Что – я? – искренне удивился Сичэнь. – Полагаешь, только Ванцзи превратился в ледышку, ты – нет? – Надеюсь, все же не настолько, – едва заметно улыбнулся Сичэнь. – И потом, я – глава Ордена, а у Ванцзи может быть своя жизнь, а не только исполнение долга. Митос только головой покачал. Переубеждать Ланей – гиблое дело, он уже давно понял. Через три дня объявился Вэй Ин. Еще более изменившийся, чем кто бы то ни было. Без меча, но с черной флейтой. От него так и веяло тьмой, это чувствовали все заклинатели. Но на войне оружие не выбирают, и сейчас новообретенная сила Вэй Ина была как никогда кстати – для всех. Однако Митос чувствовал едва заметное, но все разрастающееся отчуждение, окружающее юного господина Вэя. Сейчас он всем нужен, но после победы все может кардинально измениться. Пожалуй, только брат с сестрой и лучший друг никогда не отступятся от него. А значит, и Сичэнь окажется втянут в это. Митос собирался внимательно следить за развитием ситуации, но его планам не суждено было сбыться. Во время последнего визита к Мэн Яо, уже после того как Митос успешно доставил союзникам карту укреплений Безночного города и вернулся, чтобы только сообщить о дате и времени начала атаки, Мэн Яо лично вышел проводить. Митос в кои-то веки отвлекся и почувствовал неладное лишь в последний момент. Он успел обернуться – первый кинжал скользнул по боку, едва задев, но второй вонзился точно в сердце. – Ты мне больше не нужен. Митос впервые видел настоящую улыбку Мэн Яо – злую и торжествующую, но все с теми же трогательными ямочками на щеках. В следующее мгновение Митос сорвался в пропасть – горная тропа вилась вдоль обрыва – и умер уже в падении. *** Митос сел, потирая ноющий бок. И где это он? На дно пропасти в окрестностях Цишань Вэнь это не походило ни разу. Митосу потребовалась пара секунд, чтобы узнать подсвеченное ночными огнями города небо. Отвык за почти два года в мире до изобретения электричества. Он встал и критически осмотрел обильно заляпанное кровью ханьфу с двумя красноречивыми дырками. Полиция точно не упустит шанс к такому прицепиться. Митос заметил мусорные баки в конце переулка и целеустремленно направился к ним. Почти сразу повезло найти газету – местное издание Гуанчжоу. Значит, он по-прежнему в Китае, и, если кто-то не хранил макулатуру пару лет перед тем как выбросить, то здесь прошло совсем немного времени. Дата на газете совпадала с днем, когда он свалился в озеро и вынырнул в другом мире. Даже если ее выбросили не сразу – прошло несколько дней, от силы неделя. Отлично! Гостиницу он предусмотрительно оплатил на месяц вперед. Там же, в мусоре, он нашел почти не рваную футболку и какие-то шлепки. Нижние штаны вполне можно было оставить и в средневековом варианте, так разительно они не выделялись. От ханьфу, естественно, пришлось избавиться. Связав волосы в хвостик подвернувшейся под руку бечевкой, Митос счел, что готов к возвращению в современную цивилизацию. Хорошо что Дункан сейчас его не видит – с хвостиком-то. Вот бы повеселился. Судя по низеньким как для Китая зданиям не выше десяти этажей, Митос заключил, что оказался где-то в предместьях – слишком далеко от центра города и гостиницы. Добрый и доверчивый таксист отыскался только с восьмой попытки. На предыдущих семерых Митос до блеска отшлифовал версию о незадачливом иностранце, отправившемся кутить по местным злачным заведениям и очнувшемся под утро в канаве и обобранном до нитки. Даже одежду, гады, сперли! Подсунули ему груду каких-то лохмотьев. По лицу таксиста было видно, что он не верит, но оказался человеком добрым и самую малость любопытным. Все же адрес самой дорогой гостиницы его заинтриговал. Регистратор у стойки попытался не выдать Митосу ему ключ от номера, пришлось изобразить фирменный взгляд василиска, то есть несущего смерть всадника апокалипсиса. Администратор сдался, но лично проводил Митоса до номера и не успокоился, пока тот не ткнул ему под нос паспорт с соответствующей фотографией. Наскоро переодевшись, Митос спустится и расплатился с таксистом, оставив щедрые чаевые. Но, похоже, мужику для полного удовлетворения более чем хватило наблюдения за шоу, которое Митос устроил, разбираясь с администрацией. Небось, теперь будет полгода всем как байку травить. Митос вернулся в номер. Сначала душ, потом звонок Джо. Хотя он успешно вернулся в родной мир, Митоса это ничуть не успокоило, даже наоборот. Только за время войны с Вэнями он погиб раз пять, не меньше, почему именно сейчас? Почему все предыдущие разы он приходил в себя там же, где и умер, а теперь вдруг вернулся обратно? Чем эта смерть отличалась от других? Что он упал со скалы? Да ладно, где логика? Пока жил в Гусу, он несколько раз убивал себя, падая в то самое озеро, где впервые появился, но это ни разу не помогло, хотя скалы там были не сказать чтобы сильно ниже той, с которой он сверзился. Под той, кстати, даже воды не было. И почему его выбросило в какой-то переулок? Сплошные загадки. И тот странный бессмертный, проткнувший его мечом и уронивший в парковое озеро, с которого все и началось. Надо хотя бы про него все выяснить. Джо ответил сразу. В Китае было раннее утро, а в баре Джо еще только начинало вечереть. Митос рассказал ему только о бессмертном, который то ли не знает, что соперникам надо рубить головы, то ли предпочитает играть не по правилам, но не стал упоминать о собственном путешествии в древний магический Китай. Для начала он хотел сам окончательно определиться, в прошлом он побывал или в альтернативном мире. Он был практически уверен во второй версии, но мало ли, вдруг пропустил эпоху небывалых высот духовного самосовершенствования. Тем более вся магия заклинателей почти идеально вписывалась в общеизвестные древние философские учения и легенды. А как Митос знал по собственному опыту, на поверку даже самые невероятные легенды часто оказываться лишь слегка перевранной былью. Отоспавшись до обеда, он направился в библиотеку и засиделся там допоздна. Но увы, никакого, ни малейшего упоминания об известных ему орденах и именах заклинателей в исторических хрониках и близко не нашлось. Пусть про магию не было ни слова – это более чем логично, но дотошные китайцы никак не могли потерять имена целых династий, притом настолько богатых и могущественных. Значит, все-таки альтернативный мир. Митос потер шею, затекшую от долго сидения за столом, и наконец-то выбрался на свежий воздух. Очень вовремя, буквально тут же позвонил Джо и сообщил, что уже в аэропорту и надеется, что Митос его встретит. Это было внезапно. – Ну и зачем? – поинтересовался Митос, пожимая руку друга. – Азиатские наблюдатели неохотно делятся информацией, – Джо лукаво усмехнулся в бороду. – По телефону я буду неделями ее из них вытрясать. Подумал, что лучше будет лично свалиться им на голову. Митос понимающе хмыкнул. Наблюдатели никогда не афишировали свою внутреннюю структуру – еще менее, чем само существование. Даже как Адам Пирсон Митос очень мало знал о должностях и рангах, принятых в организации. Но по косвенным признакам давно заметил, что Джо Доусон с некоторых пор занимает очень высокий пост, обеспечивающий ему огромное влияние не только на наблюдателей в Америке, но и в Европе тоже. Остается надеться, что китайский сектор древней организации будет достаточно впечатлен настолько внезапным визитом. – Прямо сейчас пойдешь им на голову падать или отложишь до утра? – Ну я же не зверь какой-то, – возразил Джо, сейчас как никогда походивший на доброго дедушку, у которого, тем не менее, в подвале спрятан пулемет, а то и целый танк. – К тому же, кажется мне, ты сильно недоговариваешь. Митос изобразил искренний интерес к лоткам с уличной едой, мимо которых они как раз проходили. – Я вообще не понимаю, зачем ты прилетел. – Обычно это Дункан вляпывается во что-то странное, а если уж тебя занесло, то лучше перебдеть. Митос протестующе фыркнул, но отмолчался. Джо не стал настаивать, но оба понимали, что разговор не окончен. *** Китайцы действительно впечатлились и даже где-то устрашились внезапным визитом настолько высокопоставленного коллеги с другого континента. И уже к середине следующего дня Джо делился с Митосом добытой информацией. – Это кто-то из молодых, – Джо с одобрением посмотрел на заставленный тарелками стол – обедать они пошли в ресторан по придирчивому выбору Митоса. – Впервые он появился, вернее, впервые его заметили несколько месяцев назад. Митос кивнул, нечто такое он и предполагал. – Он и по возрасту довольно юн. Двадцать-двадцать пять, не больше. При этом исключительно умелый мечник, будто занимался этим с пеленок, – продолжил Доусон. – Для любого другого региона это было бы странно, но здесь сохранилось достаточно старых боевых школ. Но их все уже проверили, никаких следов не нашли. – Возможно, из какой-то провинциальной глуши. Из династии мастеров меча, сидящих на очередной священной скале и раз в полвека передающих свои умения одному ученику? – предположил Митос. – Похоже на то, – согласился Доусон. – Это – основная рабочая версия местных наблюдателей. Тем более парень сильно диковат, по первым записям создавалось впечатление, что он вообще впервые в большом городе оказался. Но он очень быстро учится. Уходить от слежки в том числе. – Талантливый паренек, – Митос задумчиво покрутил в пальцах опустевший винный бокал. – Он убивает наблюдателей, – Джо отставил опустевшую тарелку и посмотрел в глаза Митосу. – Он не соблюдает правило святой земли – двоих бессмертных убил в храмах. И, как ты и говорил, полностью игнорирует обычаи поединков. Виртуозно владеет мечом, но уже вполне освоил огнестрельное оружие и предпочитает рубить головы застреленным противникам. – Получается, мне еще повезло? – скривился Митос. Психованный бессмертный тогда вышел прогуляться в ночной парк с одним мечом. – Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Что еще они о нем знают? – вопросом на вопрос ответил Митос. – Наблюдатели предполагают, что он вращается в криминальной среде. Возможно, даже пытается подмять под себя мафиозных авторитетов, но пока это только версия. Митос? Он понял, что отмалчиваться больше не получится. Пришлось выложить все – раз сам уже позвонил Доусону и втянул его в это. – Альтернативный мир? – уточнил Джо через полтора часа, рассказ получился долгим. – Я думал, только Маклауд умеет так вляпываться. – Ха-ха-ха, – мрачно изрек Митос. – По-твоему, он оттуда? – Очень характерная и очень необычная боевая школа, – ответил Митос. – И меня уронило в древний магический Китай именно во время сражения с ним. – Это многое объясняет, – Джо кивнул собственным мыслям. – Например? Что ты мне еще не договорил? – тут же насторожился Митос. – Во время тех его боев, которые наблюдатели еще успели записать, он несколько раз демонстрировал совершенно невозможные вещи: исчезал и появлялся за спиной противника, выполнял такие акробатические кульбиты, словно гравитация на него не действует, иногда настолько ускорялся, что даже в цифровой записи выглядел размытым пятном и прочее всякое такое. – Но их магия даже там на меня не действовала! – Митос не поверил своим ушам. – Как она может работать здесь? Джо только развел руками. Митоса неожиданно осенило. – Я понял! Он не направляет магию на противника – у них есть такие приемы, которые могут на месте обездвижить. Если мог бы – наверняка бы пользовался. Значит, на людей и объекты нашего мира она не действует. Но он обращает заклинательские техники на себя самого – телепортация, ускорение, исцеление и еще куча всякого. – А поскольку он – выходец из магического мира, то на нем все это срабатывает? – закончил его мысль Доусон. Митос кивнул. – Мда, проблема, – Джо нахмурился. – Боюсь, даже в очередной раз нарушив правило не вмешиваться, мы вряд ли сможем от него избавиться. – Вопрос, как он попал сюда. – Да, очень хороший вопрос, – согласился Джо. – Поняв ответ, может, удастся отправить его обратно? Ты уже разобрался, почему переместился туда и обратно? Митос еще раз повторил эту часть истории, но даже совместными усилиями разгадать загадку не вышло. – Версию насчет попадания туда очень легко проверить, – с намеком заметил Джо. – Ага, надо только еще раз дать ему меня убить и при этом куда-то вовремя свалиться, чтобы сохранить голову на плечах, – скривился Митос. – Мы подстрахуем, – пообещал Джо. – Командой снайперов. Оптимизма Митосу это ни капли не прибавило. – Может, ваши снайперы его просто расстреляют и дело с концом? – Пытались, – признался Джо. – Он удирает. Просто исчезает. Видимо, телепортируется, как ты говоришь. А через несколько дней местные наблюдатели находят новые трупы. – И чем мне тогда помогут ваши снайперы? – Он сбежит. Твоя голова останется при тебе. – Ага, и китайцы узнают, что я – бессмертный. Отличный план, мне нравится, – голос Митоса буквально сочился ядом. – Ну так плюнь на все и возвращайся в Европу, – совершенно искренне предложил Джо. – Или в Секувер. – Думаешь, он туда не доберется? Похоже, подобная мысль в голову Джо еще не закрадывалась. Он застыл, пораженно глядя на Митоса. – Насколько я успел познакомиться с миром заклинателей, у них две основные линии поведения: или забиться в какую-то глушь, любоваться природой и наслаждаться жизнью, потихоньку самосовершенствуясь, или рваться к власти, пытаясь захватить все, что под руку попадется. – Похоже, этот тип выбрал для себя отнюдь не первый путь, – Джо пришел к неутешительному выводу. – Но не думаешь же ты, что ему удастся поработить наш мир? Это как-то уж слишком. – А если он останется последним? Найдет и посносит головы всем бессмертным? С применением магии это не так уж сложно. Доусон призадумался. – Похоже, мы сильно недооценили эту проблему, – наконец признал он. – Он еще хоть иногда попадается местным наблюдателям или они совсем потеряли его след? – Разве что иногда. – Сможешь договориться, чтобы тебе сразу сообщили? – Да. Что ты задумал? – Вернуться туда. Здесь мы ответов не найдем. – Команда снайперов? – напомнил-предложил Джо. – Обойдусь, – отмахнулся Митос. – Уверен? – В чем? Что не хочу попасть в ваши списки? Однозначно – нет. – Что сумеешь не потерять голову? – серьезно уточнил Джо. – Ты же меня знаешь, – отшутился Митос. – Я всегда осторожен. – Похоже, этот парень задел тебя за живое. – Нет, – возразил Митос. – Но я не собираюсь дожидаться, пока он придет за моей головой, даже если это будет через несколько лет или десятилетий. А этот – придет, уж поверь. Лучше я нанесу удар первым. *** Все же отсутствие длительного опыта жизни в этом мире сказывалось. Митос по себе знал, как попадание в другие страны иногда полностью дезориентирует. И это – всего лишь иная культурная среда, а его противник из условного пятнадцатого века оказался в двадцать первом. За несколько месяцев с таким потрясением полностью никак не справиться и во всех мелочах не разобраться, сколь талантлив ты бы ни был. Поэтому Митосу довольно легко удалось заманить противника сначала в порт, а потом на верхнюю стрелу судопогрузочного комплекса, в процессе поймав всего пару пуль, да и то по мелочи – раздобытый Джо бронежилет очень пригодился. А дальше все прошло как по нотам – смертельно раненый Митос благополучно навернулся и утопился в заливе. Учитывая течения, найти его тело и обезглавить – абсолютно без шансов. Правда, если план не сработает, и Митос не вернется к заклинателям, а очнется посреди Южно-Китайского моря, выбраться оттуда будет той еще задачкой. Но сохранности его головы она никак не угрожает, значит, можно игнорировать. Придя в себя и, естественно, тут же наглотавшись воды, Митос первым делом обратил внимание, что она совершенно не соленая. Ха! Кажется, получилось! А потом уже увидел подсвеченную солнцем поверхность совсем недалеко над своей головой. Вынырнув и оглядевшись, Митос признал, что местность совершенно незнакомая. Не Гусу, а жаль. Поскольку в этот раз неведомо где он оказался не случайно, а очень даже планово, то заранее подготовился: раздобыл неброское темное ханьфу – достаточно дорогое и вычурное, чтобы в нем не приняли за простолюдина, удобную обувь в стиле нужной эпохи и еще немного всяких полезных мелочей. По здравому размышлению пистолет решил не брать – вот не хватало еще ненароком познакомить с огнестрельным оружием древних китайских заклинателей. Митос стряхнул с головы лист лотоса, облепивший макушку и шею и, осторожно разгребая лотосовые заросли, поплыл к берегу. Судя по цветущему в воде великолепию, в этот раз его занесло на территорию Ордена Юньмэн Цзян. Интересно, сколько времени тут прошло с тех пор, как он вернулся в родной мир? Если окажется, что порядка полувека, то это плохо. Значит, время двух миров полностью синхронно, и их проблемный бессмертный ушел из этого мира более восьмисот лет назад. Сложно будет что-то узнать. Они с Джо подсчитали: в первый раз Митос отсутствовал дома пять часов, проведя здесь два года. На поиски неуловимого парня ушло четыре с половиной дня, а тот бессмертный резвится в Гуанчжоу уже третий месяц. Интересно, жив ли еще Цзян Чэн? Если, конечно, Митос не ошибся, и это и в самом деле Юньмэн. Глава клана Цзян оказался живее всех живых и на первый взгляд почти все так же юн, только пролегла суровая складка между бровей, изменились осанка и походка, а более всего – взгляд и выражение лица. Но все равно по его виду никак нельзя было сказать, что прошло более пяти лет. Однако Митос знал, что заклинатели стареют намного медленнее обычных людей. – Схватить его! – распорядился Цзян Чэн. Митос наткнулся на него, едва успев выбраться из воды. Главу клана сопровождал небольшой отряд. Двое адептов подхватили Митоса за плечи и, толкнув в спину, заставили преклонить колени. – Не знал, что в Юньмэн Цзян теперь так неприветливы к гостям, – Митос видел, что Цзян Чэн какой-то бешеный и постарался не нарываться. Тот подошел ближе и презрительно посмотрел на Митоса сверху вниз. – Я думал, все последователи темного пути давно уяснили, что не стоит соваться в Юньмэн. Теперь приходится разыскивать вас по всей Поднебесной. Но радует, что остались еще идиоты, упрощающие мне задачу. – С чего благородный господин взял, что я принадлежу к этим презренным? – Митос понятия не имел, что за темный путь, кто и куда по нему идет, но на всякий случай решил поскорее откреститься от обвинений непонятно в чем. – У тебя нет золотого ядра, но ты одет как воин, кем еще ты можешь быть? Ну приехали. Опять двадцать пять. Мало Митосу в прошлый раз выносили мозг отсутствием этого самого ядра. Теперь снова. – Не думал, что у Главы Цзян настолько плохая память на лица. Цзян Чэн скользнул по нему абсолютно безразличным взглядом. – Я не трачу время, чтобы запоминать всякую шваль. Ого. А Глава Цзян не стесняется в выражениях. Видимо, год обучения в Гусу пропал втуне. На этом Глава Цзян посчитал вопрос закрытым, резко развернулся – только полы ханьфу взлетели, – и размашисто зашагал вперед. Митоса потащили следом. Что-то происходящее начало немало напрягать. До Пристани Лотоса добрались довольно быстро, хотя Митос никогда ее не видел – узнал по описаниям и орденским флагам, развевающимся на ветру. Там его бросили в темный подвал и цепью приковали к стене. У противоположной в ассортименте и количестве стояли и валялись на земле многочисленные орудия пыток. Судя по темным пятнам, они тут находились отнюдь не для декораций. А главное – запах. Митос всю жизнь старался, чтобы его пореже заносило во вражеские пыточные, но совсем избежать этого за прошедшие тысячелетия, увы, не удавалось. Они сильно отличались в зависимости от века и страны, но запах у всех был совершенно одинаковый – крови, испражнений и страха, ощутимого буквально на метафизическом уровне. Как-то слишком радикально изменился юный мальчик Цзян Чэн, пусть и тогда не такой уж добрый и со своими закидонами. Но Митос не мог себе представить, как тот Цзян Чэн мог завести подобную пыточную в доме своих родителей. Он очень сильно изменился, и одной войны для этого недостаточно. Случилось что-то еще, и гораздо более личное. Цзян Чэн явился к своему пленнику лишь сутки спустя – видимо, чтобы дать тому хорошенько промариноваться и проникнуться окружающим ужасом. – Если сдашь других темных заклинателей, умрешь быстро, – Цзян Чэн остановился напротив сидящего на земле Митоса, которому цепь не позволяла встать. – Я уже сказал, вы ошиблись, глава Цзян. – Врать бесполезно, мои люди обыскали тебя и нашли достаточно странных вещей. Если не собираешься отвечать, не трать мое время, я сразу позову палача. Митос разозлился. Среди орудий пыток не было ничего, что могло отделить голову от тела. Ну и леший с ним! Быстрее умрет – быстрее выкинут его труп, быстрее вырвется на свободу. А потом он вернется и все припомнит этому наглецу. – Интересно, что скажет Лань Сичэнь, – Митос приподнялся, насколько позволяла цепь, – когда узнает, что ты захватил в плен и пытал его друга? Цзян Чэн отшатнулся. Митос хотел посмотреть, что произведет большее впечатление – упоминание Сичэня или нарочитая грубость. – Да как ты смеешь?! Презренный червь! – Цзян Чэн хлестко ударил его по лицу. Похоже, что второе, а жаль. Митос мысленно вздохнул. – Глава Цзян, вы правда запамятовали, как мы вместе сражались против Вэней? – Митос попробовал смягчить напор, все же умирать в руках плача очень не хотелось, но с выбором темы он явно не угадал. Цзян Чэна аж перекосило от злости. Надо было сослаться на то, что они виделись в Гусу. – Думаешь, участие в Низвержении Солнца делает тебя неприкасаемым?! – Цзян Чэн наклонился и схватил его за воротник ханьфу. – Темным заклинателям нет, и никогда не будет прощения! Цзян Чэн отпустил его, швыряя на пол, рывком развернулся и буквально выскочил из пыточной. «Палача!» – донеслось из-за стены. Из этой вспышки Митос вынес, что, очевидно, борьбу против Вэней после победы пафосно окрестили «Низвержением Солнца». И еще – в ней успели поучаствовать загадочные темные заклинатели, но откуда они взялись? Ведь Митос погиб за считанные часы до начала финального штурма и ничего о них не знал. И тут до него дошло. Хотя в те годы напрямую Вэй Ина так никто не называл, Митос пару раз слышал, как говорили, что он идет по темному пути заклинательства. Вот оно что. Неразлучные юньмэнские братья, пусть и не родные по крови, но даже более дружные, чем два нефрита Гусу. Если один из них теперь так ненавидит выбор другого, то понятна эта бешеная исступленность. Уж если так сильно осуждать самого родного и близкого, то любого постороннего за то же самое можно и на клочки порвать. Палач оказался юным, старательным, довольно обходительным – явно получил приказ пока не убивать, – и слишком сильно полагающимся на магические талисманы. Сбежать бы все равно не вышло, а вот самоубиться одним удачным рывком, пробив яремную вену острым штырем – очень даже да. Палач искренне перепугался и попытался наложить кровоостанавливающее заклятие, которое, естественно, не сработало. Умирая, Митос понадеялся, что злобный глава Ордена достаточно сурово накажет своего нерадивого адепта. *** Его еще и закопали! Вот гады! Митос начал раздраженно откапываться, отплевываясь от комьев земли. Ну все, его достали! Довели до ручки, можно сказать! Разбудили древнее зло. У него еще в прошлый раз чесались руки выпороть этого мальчишку. Теперь не отвертится! Дождавшись темноты, Митос проскользнул на территорию Ордена. Защитные амулеты на него не реагировали, а охрана не то, чтобы откровенно дремала, но явно не ожидала нападения и бдела вполглаза. Похоже, в целом ситуация в мире заклинателей сейчас была довольно мирной. По крышам Митос легко пробрался внутрь, немного поплутав, отыскал спальню Цзян Чэна, подумал и пошел бродить дальше. За пару часов он нашел каморку, в которой валялись отобранные у него вещи, в том числе и блистер со снотворным. Митос сцапал добычу и поспешил обратно, там зажал нос спящему и влил в рот раствор предварительно растолоченных и разведенных в воде таблеток – четыре штуки не пожалел, чтобы даже слона свалило. Пока Цзян Чэн спросонья пытался прокашляться после этих манипуляций, Митос вырубил его коротким ударом в висок. Незаметно вытащить обмякшее тело наружу оказалось намного сложнее, но когда Митоса останавливали сложности? Забравшись подальше в лес – чтобы сразу не нашли, и пока не надоело волочь на себе Цзян Чэна, Митос тщательно привязал его к дереву – веревки прихватил еще в Пристани, потом задумался. Хотя, по-хорошему, надо было подумать до всего этого, но раньше он был слишком зол. Заклинателя в сознании связанным надолго не удержать – освободится. Есть прием, запечатывающий чужие силы, но чтобы его использовать – надо самому владеть магией. Можно потыкать в Цзян Чэна мечом, но и тут не угадаешь – вдруг пришибешь ненароком или наоборот, слишком легко заденешь и толку не будет? Неожиданно Митос осознал, что его вполне устроит и вырвавшийся из пут Цзян Чэн. Сам он разжился мечом, еще когда выбирался из Пристани вместе с пленником на закорках – не вовремя встреченный адепт прилег отдохнуть, а его оружие перекочевало к Митосу. Цзян Чэн же кроме магии сейчас ничего не мог ему противопоставить. Митос озаботился даже снять браслет магической плети Цзыдяня с его руки. Ну разорвет веревки, и что? Красота же, Митос погоняет его по поляне, разомнется, душу отведет. Митос удобно устроился у поваленного дерева и даже слегка задремал в ожидании, пока очнется этот спящий красавец. С его характером смолчать он точно не сможет, да и веревки бесшумно не разорвать. – Ах ты подлый трус! Митос проснулся несколько минут назад, но продолжил прикидываться спящим, чтобы сейчас эффектно уклониться от летящего ему в нос кулака. Вскочив на ноги, он увернулся от следующей, не менее яростной, атаки и от души отвесил Цзян Чэну пинок под зад. Тот подпрыгнул, словно ужаленный – не столько больно, сколько унизительно. Митос атаковал его с мечом, Цзян Чэн отшатнулся назад, потом отскочил в сторону, одним ударом перешиб молодое деревцо и обзавелся палкой-отбивалкой, едва не в три раза длиннее меча Митоса. Бессмертный исключительно паскудно ухмыльнулся и за несколько выпадов обкорнал ее до короткого бесполезного колышка. Цзян Чэн выбросил уже ненужную деревяшку и начертал в воздухе магическую печать, которая прошла сквозь Митоса, словно тут его и не было. – Да что ж ты за мертвяк-то такой?! – возмутился Цзян Чэн. – Только вчера закопали! Митос недобро оскалился и снова атаковал его. Поигрались и хватит. Несколько быстрых взмахов оставили короткие росчерки на сиреневом ханьфу, которые тут же набухли красным. – Что здесь происходит? – раздалось откуда-то сверху и сзади. Митос оглянулся, предусмотрительно отпрыгивая на безопасное расстояние. На уровне верхних веток на парящем в воздухе мече стоял Сичэнь. – Это тот тип, о котором я вам писал, Цзэу-Цзюнь, – тут же нажаловался Цзян Чэн. Ну надо же, все-таки сообщил в Гусу. Митос почти умилился. Но палача все равно не простил и не собирался! – А это – тот тип, который захватил меня в плен, пытал, убил и закопал! – в тон Цзян Чэну поддакнул Митос. – И все это – за один день! Меч медленно опустился, и у самой земли Сичэнь спрыгнул. – Глава Цзян, как непривычно вас встретить в столь… неформальном облачении. – Сичэнь, как всегда, оставался исключительно вежливым, но Митосу явно почудились плохо скрытые смешинки. Похоже, Цзян Чэн только сейчас осознал, что стоит перед ними в одном нижнем ханьфу, даже без штанов. Побледнев, он отшатнулся, а уши предательски заалели. Хотя было бы чего стесняться. Ханьфу – длиною в пол, вернее, в данном случае, в траву. Разве что высокие разрезы по бокам при движении обнажают ноги. Но по меркам местных приличий – это все равно что выйти на центральную площадь в одних трусах. – Митос-лаоши, рад тебя видеть. – Сичэнь обернулся к нему. – Много лет прошло, тем приятнее встреча. Митос вежливо кивнул, но Цзян Чэн опередил его с ответом. – Не думал, что вы водите столь сомнительные знакомства, Цзэу-Цзюнь! – его голос буквально звенел от возмущения. – Глава Цзян, – в голосе Сичэня прорезалась сталь, – Митос-лаоши был приглашенным учителем в клане Лань еще задолго до того, как вы посетили нас для обучения. Вам стоит проявить уважение. – Он же чужеземец! – И что? – Что-то я не помню его в Гусу, – проворчал Цзян Чэн. – Возможно потому, что вы слишком редко посещали нашу библиотеку? Митос-лаоши – специалист по древним языкам и наречиям. – Но я же его вчера похоронил! – спохватился Цзян Чэн. – И это очень прискорбно. – Он темный заклинатель! – С чего вы взяли? – Вы издеваетесь? У него нет золотого ядра и при этом он держит в руках духовный меч, причем даже не свой! Кем он еще может быть? – Иноземцем из столь дальних стран, что самосовершенствование их мужей пошло совершенно по иному пути? – прозвучало как вопрос, но тонкую издевку заметил не только Митос. – Да идите вы к гуям!!! – психанул Цзян Чэн и ломанулся сквозь кусты куда-то в сторону Пристани Лотоса. Сичэнь исключительно осуждающе покачал головой ему вслед. – И давно он такой психованный? – спросил Митос. – Давно, – вздохнул Сичэнь. – А он, правда, тебя… того? – Конечно! – фыркнул Митос. – Стал бы я наговаривать. – Я сожалею. Я отправился в путь, едва получив сообщение. Мне очень жаль, что я опоздал. – Да ладно, – отмахнулся Митос. – Смертью больше, смертью меньше, переживу. – Спасибо, что не убил его. – Что с ним случилось? Сичэнь на мгновение замялся, словно собираясь уйти от ответа, но потом поднял взгляд и открыто посмотрел на Митоса. – Много всего. Четыре великих клана объявили войну его брату. Их сестра случайно погибла от руки того, кто хотел убить Вэй Усяня. Ее муж, наследник Ланьлин Цзинь убит подручным Вэй Усяня. Возможно, в этом не было злого умысла, а лишь трагическая случайность, но это уже давно неважно. Цзян Чэн один воспитывает племянника, которому не было и месяца, когда тот осиротел. – А Вэй Ин? – Погиб шестнадцать лет назад. – От руки брата? – Сложно сказать. Была большая битва. – Ясно, – кивнул Митос. – Как Ванцзи? Сичэнь отвернулся. – Все настолько плохо? – спросил Митос. – Нет. Но ты задаешь слишком много вопросов, не находишь? – Когда-то ты убеждал меня довериться Мэн Яо, а он убил меня. – Не может быть! – вскинулся Сичэнь. – По-твоему, я лгу? – Нет, конечно, – Сичэнь шагнул к нему и в порыве едва ли не взял за руки, но в последнее мгновение перевел этот спонтанный жест в вежливый поклон. – Но возможно, ты ошибся. – Он стоял передо мной, как ты сейчас, вонзил мне кинжал в сердце и сказал, что я ему больше не нужен. Где тут можно ошибиться? И с чем? Сичэнь задумался на пару минут. – Может быть, за ним следили? И ему надо было доказать Вэнь Жоханю свою преданность? – Мы были совершенно одни на горной тропе. – Следить могли и магически, – мягко напомнил Сичэнь. – Почему ты его так упорно защищаешь? – Многое изменилось. Теперь он мой младший названный брат и я доверяю ему как себе. – Так что там с Ванцзи? – Митос умел выдавливать нужные ему ответы. Сичэнь страдальчески вздохнул. – Вообще-то это секрет, который даже в Гусу мало кто знает. – Ничего, я тебе сейчас тоже один расскажу, – «утешил» его Митос. – Тебе не понравится. – Тогда давай, полетим в Гусу, и там уже спокойно поговорим? – предложил Сичэнь. – Нет уж, говорить в Гусу о тайнах Гусу ты тем более не захочешь. Сичэнь понял, что ему не отвертеться и наконец-то ответил: – В последние годы у Вэй Усяня был воспитанник – мальчик-сирота из Вэней. После гибели господина Вэя Ванцзи нашел его и усыновил. Это помогает ему держаться, но… Но все эти годы он словно одной ногой стоит в загробном мире. Он каждый день играет расспрос духов, надеясь отыскать душу Вэй Усяня, но тщетно. А о чем ты хотел рассказать? – Сичэнь поспешил уйти от болезненной темы. Митос поведал про таинственного бессмертного, а также про все подозрения и логические выкладки, до которых додумались они с Джо. Сичэнь не на шутку встревожился. – А это точно был не господин Вэй? – уточнил он. – Он погиб в этом мире, но его душа так и не появилась в загробном. Если бы его занесло в иной мир – это было бы отличное объяснение. – Нет, – покачал головой Митос. – Тут мы не общались, но я неоднократно видел его. Это не он. А больше у вас так никто не пропадал? – Но никто ведь так не проверяет каждого мертвеца, – растерялся Сичэнь. – Судя по всему, он должен быть незаурядным заклинателем, раз умудрился такое провернуть. Никто на ум не приходит? Сичэнь покачал головой: – Если бы хоть примерно знать, в какие годы он умер. Хоть в какое столетие? – Мы даже не уверены, умер ли он вообще. Может он – из ныне живых, но сумел отыскать проход между мирами. – Но ведь, насколько я понял, тебе требуется умереть, чтобы попасть из одного мира в другой, – напомнил Сичэнь. Митос лишь тяжко вздохнул. Если с попаданием в этот мир они разобрались, то обратный процесс все еще оставался загадкой. – О! А может, все дело в Мэн Яо! – озарило Митоса. – И если он меня снова убьет, я опять попаду домой? Тогда, получается, он как-то связан с тем странным бессмертным. Сичэнь посмотрел на него с безмолвный укором. Митос отступил, успокаивающе выставив ладони перед собой. – Я же не говорю, что Мэн Яо – злодей. Я даже согласен рассмотреть версию, что он убил меня, поддерживая свою легенду при дворе Вэней. Но мы не можем игнорировать факты. Я дважды попал сюда после убийства одним и тем же бессмертным. И в первый раз вернулся – именно после того, как меня убил один конкретный заклинатель, хотя ни до, ни после такого не случалось. Вон, меня вчера палач Цзян Чэна зарезал. И что? Я все еще здесь. И это не может быть простым совпадением. – Полетели в Гусу, – практически попросил Сичэнь. – Я обещаю, мы со всем разберемся, но постепенно. Такое не решить с наскока. – Я говорил тебе, что терпеть не могу летать на мечах? Это ведь даже не метла. – А при чем тут метла? – удивился Сичэнь. – Забей, – отмахнулся Митос. – Так, одна легенда из моего мира. Сичэнь уже стоял на парящем у самой земле Шоюэ. Митосу ничего не оставалось, как принять протянутую руку. *** В Гусу они пробыли совсем недолго. Сичэню не терпелось увидеться с Мэн Яо и лично услышать объяснения по поводу убийства Митоса. Как попутно выяснилось, за прошедшие почти два десятилетия родной отец сподобился признать незаконного отпрыска, вернул ему законную фамилию и теперь его величали Цзинь Гуанъяо. Мало того, он каким-то чудом ухитрился возглавить Орден. – Какой стремительный карьерный взлет, – хмыкнул Митос. – А куда все остальные Цзини подевались? – Сын и племянник старого главы были убиты… – Сичэнь на мгновение запнулся, но продолжил: – Накануне смерти Вэй Усяня, а сам Цзинь Гуань Шань умер несколько лет спустя – от болезни. – Как удобно, – заметил Митос. – Все соперники стремительно рассосались. Сичэнь укоризненно на него посмотрел, но Митос проигнорировал. – Двадцать лет назад был никто и звать никак – один из десятков бастардов. А стоило получить фамильное имя, как внезапно погибает единственный законнорожденный брат и кузен, а вскоре и сам глава ордена. – Это просто совпадение. – Ну да, конечно, – исключительно фальшиво согласился Митос. В Ланьлин Цзинь главу Гусу Лань приняли с распростертыми объятиями, но, увидев Митоса, Мэн Яо отшатнулся и побледнел. Однако тут же нашелся, придумав, как обосновать свою реакцию. – Цзэу-Цзюнь, вы привели в мой дом мертвеца? – с притворным ужасом воскликнул он. – Значит, что убил меня – ты не отрицаешь? – обрадовался Митос и, как выяснилось, поспешил. Мэн Яо полностью проигнорировал его, словно пустое место, и обратился к Сичэню: – Кто им руководит? Кто заставляет его говорить? – Никто, – отрезал тот. – Я выжил, – поспешил вмешаться с уточнениями Митос, пока Сичэнь не сказал лишнего. – Какое счастье! – Мэн Яо так бурно обрадовался, что Митос сам готов был поверить в его искренность, если бы совершенно точно не знал обратное. – Я так переживал! – продолжил распинаться Мэн Яо. – Мне стольких пришлось убить за время служения Вэнь Жоханю, чтобы не вызвать его подозрений. И поверьте, я так глубоко сожалел о каждой оборванной жизни! Но у меня просто не было выбора. Сичэнь-гэ, вы же понимаете, брат мой? Сичэнь кивнул с едва заметной задержкой. По цепкому взгляду Мэн Яо Митос понял, что нового покушения долго ждать не придется. Они на сутки задержались погостить в Башне Кои, и за это время Митоса убивали и пытались убить одиннадцать раз. Трижды травили, пять раз пытались заколоть мечами или кинжалами, два раза подстрелили и один раз столкнули с обрыва. Но ни разу Мэн Яо не приходил сделать это лично. Хотя Митос несколько раз погиб, но приходил в себя по-прежнему в этом мире, что только подтверждало его теорию. Во время каждого покушения Сичэнь совершенно случайно, но с завидным постоянством оказывался на противоположном конце резиденции и ничего не видел. Ко второму дню трудолюбие подручных Мэн Яон начало утомлять Митоса, и вскоре они с Сичэнем отправились обратно в Гусу. Для разнообразия – пешком, все же Митос слишком сильно не любил летать на мечах. – То есть мне ты не веришь? – уточнил Митос во время одного из привалов. – Верю, – возразил Сичэнь. – И ему веришь? – И ему верю, – обреченно подтвердил тот. – Но ты же понимаешь, что мы не можем оба говорить правду? – Скорее всего. Но, возможно, существует другое объяснение. Митос только головой покачал. Сичэнь обладал совершенно неистребимой верой в лучшее в людях. В Ланьлин Цзинь, пока местные пытались его укокошить, Митос узнал об очень странных обстоятельствах исчезновения Не Минцзюэ – третьего и старшего названного брата Сичэня и Мэн Яо. Причем произошло это опять же в гостях у последнего, и он же оказался единственным свидетелем. Митос не преминул обратить внимание Сичэня еще и на этот исключительно подозрительный факт, но упорство Ланей явно заслуживало лучшего применения. В Гусу их ждали необычные новости. Домосед Ванцзи, в предыдущее десятилетие никуда не отлучавшийся с территории Ордена помимо ночной охоты, совершенно неожиданно отправился расследовать редкий случай одержимости меча. Да еще и в компании какого-то никому не известного заклинателя из малого клана Мо. Сичэнь лишь слегка удивился и даже порадовался за брата, что у того наконец-то появились хоть какие-то новые интересы. Но подозрительность Митоса, и так доведенная до предела коварством Мэн Яо, возопила во весь голос. Тем более, как выяснилось, до того как они вместе тронулись в путь, Ванцзи привел этого загадочного Мо в Гусу и даже принимал в личном цзинши. Что вообще уже ни в какие ворота не лезло. Применив свои дознавательские навыки и разговорив младшее поколение Ланей, Митос быстро выяснил, что загадочный Мо последние годы безвылазно сидел в доме своей тетушки на правах местного дурачка. А потом вдруг резко проявил себя как талантливый и опытный заклинатель, заслужил уважение молодежи и даже впечатлил неприступного Ханьгуан-цзюнь. К тому же «учитель Мо», как почтительно его называли младшие Лани, оказался еще одним внебрачным сыном старого главы Ордена Цзинь, то есть очередным сводным братом Мэн Яо. Мало того, у горы Дофань учитель Мо столкнулся с психованным Цзян Чэном, который в присутствии кучи народа попытался разоблачить в нем возродившегося Вэй Ина. И, хотя эти обвинения удалось доказательно опровергнуть, тем не менее, именно Ванцзи встал на его защиту, когда глава Цзян разбушевался, а потом и вовсе уволок в Гусу. Вишенкой на этом роскошном торте оказалось то, что Мо Сюаньюй всю жизнь носил маску, и его лица практически никто никогда не видел. И даже при Цзян Чэне он ее не снял. О том, что все это крайне подозрительно – не хватало только большими буквами на плакате написать. После недолгих увещеваний Митос уговорил Сичэня последовать за братом и попытаться выяснить, что происходит. Но на практике этот замысел оказалось неожиданно сложно воплотить. Они пару раз разминулись во времени и пространстве буквально на четверть часа. Что отдельно усложняло, Ванцзи с Мо вели расследование, о ходе которого никто не знал. Скорее всего, их маршрут изменялся в зависимости от того, что они узнавали, но со стороны выглядел совершенно хаотичными метаниями туда-сюда. Вот скажите на милость, зачем надо было дважды возвращаться к гробницам ордена Не? Будто мало этого, рядом еще крутился Цзян Чэн вместе со своим отрядом и племянником, который обладал поистине удивительной способностью вляпываться в неприятности. Как вскоре выяснил Митос, это именно он чуть не погиб в гробницах клана Не, когда Ванцзи и Мо сунулись туда в первый раз. Зачем они туда возвращались во второй – так и осталось тайной, поскольку в следующий раз их удалось нагнать только возле города И. Сичэнь тоже не особо помогал, вернее, вообще никак. Сама концепция слежки ему глубоко претила, но в свое время он немало пользовался плодами именно таких трудов Митоса и на память никогда не жаловался. Поэтому сейчас хотя бы не мешал. Когда, стоя на крышах заброшенных домов города И, они увидели, как Ванцзи дерется с заклинателем в маске демона, Сичэнь решил, что, как только они закончат, то он в открытую подойдет к брату и скажет, что они следовали за ним из-за интереса Митоса к господину Мо. Но тут ситуация на улице резко изменилась. Прибежали несколько заклинателей – все в черном, что характерно. В одном из них они оба узнали Вэй Ина, совершенно живого и здорового, и именно в одеждах «учителя Мо» – что и требовалось доказать. Но тут его противник повернулся к ним лицом, и его Митос тоже узнал, и это было куда важнее. – Это он! – В запале он даже схватил Сичэня за предплечье, напрочь забыв про местные правила этикета. – Тот странный бессмертный из моего мира! – Но это же Сюэ Ян, – опешил Сичэнь. – Мы вообще думали, что он давным-давно мертв, еще со времен Низвержения Солнца. Митос решил, что это явно неспроста: он сам покинул этот мир именно в то время, и этот тип тогда же пропал. Тем временем к группе внизу присоединился Ванцзи и атаковал Сюэ Яна отправленным в полет Биченем – и ранил довольно тяжело. Ванцзи приготовился нанести новый удар, возможно, решающий, но тут за спиной Сюэ Яна появился… второй Сюэ Ян. Причем с гранатометом на плече! В сочетании с ханьфу до земли и прической вполне себе местного образца это смотрелось особенно дивно. Митос тут же понял, какой из Сюэ Янов – «их», но тот уже прицелился в рядом стоящих Ванцзи и Вэй Ина, и нажал на спуск. А дальше все произошло одновременно. Вэй Ин, неведомо как догадавшийся об опасности совершенно незнакомого ему предмета, оттолкнул в сторону Ванцзи – магию применил, так что тот метров на десять отлетел. Сичэнь спрыгнул с крыши, закрывая их. Одной рукой отбросил Вэй Ина к брату, а второй, с мечом, попытался остановить летящий снаряд. Тот тут же взорвался от такого непотребства. За секунду до этого Митос прыгнул в противоположную сторону, протыкая мечом ближайшего Сюэ Яна, и резко развернул обмякшее тело, пытаясь прикрыться им от взрыва. Не помогло. Когда развеялся дым, на их месте остался только кратер, глубиной метра в три и вдвое большего диаметра. Даже ближайшие дома сложились как спичечные коробки. Второй Сюэ Ян под шумок ухитрился удрать. *** Митос открыл глаза и глубокомысленно посмотрел в потолок. Рядом заворочались и закашлялись, и он ощутил укол Зова. Отлично, значит, – опять дома. Митос спохватился, сообразив, что пока радоваться рановато, и проворно откатился в сторону. Но это оказался всего лишь Сичэнь – изрядно подкоптившийся и полураздетый, вернее в очень обгорелых остатках когда-то величественных одеяний Ордена. Впрочем, Митос выглядел сейчас не лучше, разве что самую малость. Все же он оказался не в самом эпицентре взрыва. – Ага! – обрадовался Митос. – Значит, это работает для всех заклинателей! – и пояснил в ответ на недоумевающий взгляд Сичэня: – Попадая сюда, вы становитесь бессмертными. – От этого так в ушах шумит? – Сичэнь недоверчиво прикоснулся к голове и тут же спохватился: – Так я теперь всегда таким буду? Или, когда вернусь, все вернется обратно? – Понятия не имею, – честно ответил Митос. Второй раз направляясь в иной мир, Митос предусмотрительно захватил с собой телефон – водонепроницаемый и противоударный – чтобы сразу по возвращению позвонить Джо. Но увы, на гранатомет телефон не был рассчитан. Пришлось выбираться по старинке. С Сичэнем возникли ожидаемые сложности. Хотя стоило признать, что как для воспитанника и Главы самого строгого из всех Орденов он держался довольно неплохо. Безропотно переоделся в принесенную Митосом добычу с ближайшей помойки, стоически проигнорировав жуткую вонь. Позволил вынуть из волос вычурное украшение и заменить прическу на низкий хвост, благополучно спрятанный между рваной рубашкой и дырявой майкой. Только меч и флейту никак не хотел выпускать из рук. Митос едва уговорил спрятать и не тащить с собой меч, а с флейтой Сичэнь так и не расстался. – Я всегда мог сделать их невидимыми, – жалобно произнес он, напоследок еще раз совершая над ним сложные пассы, – но теперь не помогает. – Вообще магия не работает? Или только эта? – оживился Митос. – Никакая, – совершенно убито подтвердил Сичэнь. – И золотого ядра не чувствую, словно оно исчезло. – Ничего просто так не исчезает, – постарался утешить его Митос, хотя его куда больше взволновал другой вопрос. У Сюэ Яна магия работала, в чем разница? Но пока было не время заниматься теоретическими изысканиями. Повезло еще, что их выбросило в заброшенное здание какого-то старого портового склада, а не прямо на улице оказались. Это немного упростило акклиматизацию для Сичэня в чужом мире. Митос с тревогой поглядывал на него, но намертво вбитая многолетними тренировками фирменная ланевская невозмутимость оказалась как никогда кстати. Митос вполне представлял, насколько Сичэню должно быть не по себе в огромном шумном городе, до отказа наполненном людьми, машинами и яркими рекламными вывесками. Не говоря уже о прочих вещах, совершенно чуждых и удивительных для заклинателя из условно средневекового мира – начиная от светофоров и заканчивая огромными панорамными видеоэкранами на зданиях и в переходах. С добрыми и отзывчивыми таксистами сегодня им не повезло, пришлось идти пешком через полгорода. Сичэнь не только не подавал виду, насколько его все это удивляет и ошарашивает, но и успевал анализировать увиденное. Вскоре он спросил: – Мы ведь одеты как очень бедные люди? – Скажем честно, как нищие, – хмыкнул Митос. – Ясно, – кивнул Сичэнь, явно делая какой-то вывод, который, впрочем, не стал озвучивать. Часа через три Митосу надоело. Все же Гуанчжоу был очень большим городом. Он остановился и обратился к Сичэню: – У нас два варианта. Первый – я вырубаю вон того парня, забираю у него телефон и звоню своему другу. При этом парень еще с полчаса валяется в отключке и неизвестно, что еще успеет с ним за это время случиться. И второй вариант: мы на него нападаем, ты чуть подержишь, я возьму его телефон, позвоню, потом отдам, и мы мирно разойдемся. Скрепя сердце, Сичэнь согласился на второй. Что такое телефон, даже спрашивать не стал. Правда, едва отпущенный парень тут же позвал на помощь своих дружков. Они окружили двоих бессмертных и попытались им навалять, но, естественно, эта затея была обречена на провал. Доусон примчался на такси как раз к финалу потасовки. Но сразу вернуться в гостиницу не удалось. Сначала они поехали на склад за Шоюэ, о котором Сичэнь переживал почти как о брошенном ребенке. Потом Джо категорически отказался брать на себя ответственность за протаскивание в престижную гостиницу двоих бомжей, пришлось заехать в бутик и радикально сменить имидж. Черед два часа они сидели в номере и занимались творческими изысканиями в теориях параллельных миров, базовых принципах пространственно-временных континуумов и концепциях временных петель. Джо притащил из конференц-зала доску с фломастерами и нарисовал на ней две жирные параллельные линии; верхнюю подписал «заклинатели» нижнюю – просто «мы». На верхней красовалась одна исключительно жирная точка, в которой они видели двух Сюэ Янов. Митос с Джо сошлись в мнении, что именно оттуда в первый раз удалось улизнуть «первому» Сюэ Яну, и туда же он впоследствии вернулся за «младшей» версией себя. Как и почему Митоса вследствие контакта с ним выкинуло в тот же мир на двадцать лет раньше – пока вменяемого объяснения они не придумали, но очень старались. Неожиданно ценную идею подкинул Сичэнь: – У Сюэ Яна при себе могла быть Тигриная Печать, хотя это больше слухи, но раз уж мы ищем что-то необычное… – Это мощнейший артефакт их мира, созданный из особого магического материала, – пояснил Митос для Джо. – При этом никто точно не знает, как именно он работает и что может. Печать создал Вэй Ин, победил с ее помощью Вэней, пытавшихся захватить власть над миром, и тут же уничтожил. Кстати, откуда она тогда могла взяться у Сюэ Яна? – обратился он уже к Сичэню. – Вэй Ин разбил ее перед самой своей смертью, но некоторые считали, что кто-то сумел собрать осколки и воссоздать половину печати, – ответил Сичэнь. – Половину? – задумчиво повторил Митос и тут же вскинулся: – Я знаю, зачем он вернулся! – Кто? – Куда? – Сюэ Ян – за вторым собой. Ему не второй он нужен, а вторая половина печати. – Но существует только одна, – не понял Сичэнь. Но Джо уловил мысль и объяснил иномирному гостю основы путешествий во времени. И как могло получиться, что сбежавший в другой мир Сюэ Ян вернулся за минуту до своей гибели и застал там второго себя со вторым экземпляром половины печати в руках. А две половины – уже получается целое. – Как все сложно, – Сичэнь заморочено потер пальцами переносицу. – Существует только половина Тигриной Печати – да и то, это слухи – но, побегав между мирами, можно получить две такие половины из одной? – Если сильно упороться, то, наверное, и три, и больше, – кивнув, предположил Митос, – но у нас пока только два Сюэ Яна. Получается, половинок печатей тоже две. И я почти уверен, что перемещение между мирами как-то провоцирует именно этот артефакт. – Если ему нужна печать, то второй Сюэ Ян тоже вернулся в наш мир! – спохватился Джо и побежал обзванивать наблюдателей. К сожалению «близнецов»-бессмертных никто не видел, но зато обнаружился первый, вернее, второй – судя по тому, насколько неадекватно он себя вел и как быстро загремел в полицейский участок. Это мог быть только Сюэ Ян, который только что провалился в совершенно незнакомый высокотехнологический мир. А отнюдь не тот, который провел здесь уже несколько месяцев, завел связи в криминальной среде и научился успешно скрываться от наблюдателей. В описи конфискованных у него вещей числилась и сама печать, да еще и с фотографией. Сичэнь сразу узнал ее, и это действительно оказалась половина той самой Тигриной Печати. Их теория подтвердилась. – Наверняка именно печать обеспечивает Сюэ Яна магией и позволяет применять заклинания и в нашем мире, – наконец-то разгадал эту загадку Митос. – Поэтому у Сичэня ничего не получается. – А для перемещения между мирами надо погибнуть в непосредственной близости от печати, – подхватил Джо и, чуть смутившись, уточнил: – И при этом быть заклинателем или бессмертным. Ну, скорее всего. На обычных людях ведь пока не проверяли же. Всеобщее озарение не миновало и Сичэня. – Находясь на службе у Вэнь Жоханя, Мэн Яо мог и, скорее всего, контактировал с темных железом – материалом, из которого сделана Тигриная Печать. Глава Вэнь увлекался его коллекционированием, – пояснил он. Митос кивнул, не желая сейчас углубляться в тему, кем считать Мэн Яо – коварным преступником или жертвой обстоятельств. Пока они находятся в данном мире, это не столь важно. Через полчаса один из наблюдателей привез конфискованную у полиции печать. Те отдали ее довольно легко – она не была ни золотой, ни платиновой, ее не украшали драгоценные камни. На случайный взгляд она казалась дешевой кустарной поделкой, каких на каждом рынке сувениров хоть ведром греби. Но самого Сюэ Яна у стражей правопорядка так легко выудить не удалось. Пока наблюдатели пытались юридически оформить его изъятие, в участок явился другой Сюэ Ян, все там разнес, оставил за собой гору трупов и бесследно исчез вместе с двойником. Сичэнь не на шутку встревожился. Что еще смогут натворить дома два Сюэ Яна с половиной Тигриной печати и парой гранатометов в придачу? А ведь могут из этого мира и что похуже прихватить. Никаких закономерностей между интервалами пребывания в разных мирах им пока так и не удалось найти. Во второй заход Митос провел среди заклинателей пять дней, здесь за это время прошла неделя. Как соотнести это с тем, что в первый раз два года пронеслись за пять часов – идей пока ни у кого не было, но Джо пообещал позвонить знакомому профессору квантовой физики, может у того будут. А пока Сичэнь решил срочно возвращаться назад. Митос к нему присоединился. Поскольку своя половинка печати у них уже имелась, решили попросту убить друг друга. В отношении Сичэня Джо немного нервничал, но для Митоса ощущение Зова совершенно однозначно утверждало, что Сичэнь – бессмертный. Так что, даже если их план не сработает – ничего страшного, разок умрут и очнутся, эка невидаль. В последний момент Сичэню пришла в голову идея насчет возможного способа управления печатью. Главным магическим инструментом Вэй Ина всегда была демоническая флейта, а ведь у самого Сичэня тоже есть! Пусть Лебин, разбивающая льды, – инструмент успокоения, а не подчинения, но она не менее могущественна, чем Чэньцин Вэй Ина. Сичэнь сыграл на ней одну из духовных мелодий Гусу, и они с Митосом проткнули друг друга мечами. Для надежности провернули все это на крыше гостиницы – чтобы учесть и фактор падения, вдруг он тоже важен? До земли они так и не долетели, растворились прямо в воздухе. Стоящий у парапета Джо с облегчением выдохнул. *** Они приземлились на дощатый пол прямо в цзинши Сичэня. Идея с флейтой сработала. – Доставка прямо в Гусу? – ухмыльнулся Митос. – Мне нравится. Гораздо удобнее, чем в ваших озерах и реках топиться. – Я как-то странно себя чувствую, – обеспокоенно произнес Сичэнь. – Золотое ядро на месте? – Да, – после паузы ответил он. – Значит, ты снова стал заклинателем или мутировал в бессмертного заклинателя, – посмеиваясь, предположил Митос. Сичэнь не на шутку встревожился, но с ходу они не смогли придумать менее радикального способа проверить его бессмертие, чем снова убить, а настолько сильно рисковать не хотелось. Но Зова Митос не чувствовал. Хотя, с учетом другого мира, это могло ничего и не значить. Один из проходящих мимо адептов услышал отголоски их разговора и радостно обнаружил неделю назад пропавшего Главу Ордена Лань. После чего началась небольшая суматоха. Как выяснилось, без них тут отнюдь не скучали. Факт возвращения Вэй Усяня – всемирно известного злодея старейшины Илина – из мертвых стал достоянием широкой общественности, которая сурово осудила. Мэн Яо попытался то ли арестовать, то ли уничтожить отступника, но Ванцзи открыто встал на его сторону и уволок раненного Вэй Усяня в Гусу. Дядя попытался выставить из родной обители святотатца, идущего по темному магическому пути, но из-за отсутствия Главы Ордена остро встал вопрос полномочий. Если считать, что Лань Сичэнь временно отлучился, то его обязанности выполняет дядя. А если считать, что он погиб, то следующим главой ордена становиться сам Ванцзи. Пока раненый Вэй Ин валялся в горячке, а Ванцзи впервые в жизни пытался противоречить дяде, Гусу окружили войска Ланьлин Цзинь и потребовали выдачи преступника Вэя. Одновременно с этими событиями просочился слух, что злобный старейшина Илина захватил в плен десятки юных заклинателей и держит их на горе Луаньцзан, собираясь скормить своей армии поднятых мертвецов. Главы всех Орденов наскоро собрали объединенное войско и отправились на гору – спасать молодежь. Возглавил поход лично Цзян Чэн. И только Ордена Лань и Цзинь пока не присоединились, потому что у первых потерялся Глава, а вторые были заняты их осадой. Выслушав все это, Митос остро захотел то ли покрутить пальцем у виска, то ли уткнуться лицом в ладонь – он так и не определился, чего больше. Как один и тот же Вэй Ин может одновременно скрываться в Гусу и держать малолеток в плену на Луаньцзан? И что находится вместо мозгов в головах у Глав мелких Орденов, которым никакие зачатки логики не жмут обвинять Вэй Ина по обоим пунктам сразу? Судя по несколько обалдевшему от таких новостей Сичэню, у него в голове это тоже не особо укладывалось. Едва он спровадил дядю Лань Цижэня, успокоив обещанием немедленно во всем разобраться и пресечь, как в цзинши явился Ванцзи – бледный и непривычно эмоциональный, особенно для своего обычного состояния ледяной статуи. Митос хотел сбежать, чтобы оставить братьев наедине, но далеко убежать не успел. Ванцзи, как всегда, был предельно краток и немногословен и просил лишь об аудиенции для Вэй Ина, а такое Митос пропустить просто не мог. После вступительного обмена любезностями и благодарностями, Вэй Ин с молчаливого одобрения Ванцзи рассказал всю историю их расследования, которое привело к Мэн Яо в качестве виновника всех самых громких преступлений за последние два десятилетия: от гибели обоих наследников Цзинь и сестры Цзян Чена до убийства Не Минцзюэ. Правда, с доказательствами у Вэй Ина и Ванцзи было негусто. Они многое нашли, даже много лет назад пропавшее тело Главы Ордена Не. Но все свидетельства лично против Мэн Яо были только двух видов. Они либо опирались на то, что видел только один Вэй Ин, даже Ванцзи не присутствовал при этом и не мог подтвердить слова друга. Либо это были всего лишь версии, построенные на догадках, которые еще только следовало доказать. И хотя они тут же спустились в библиотеку и нашли подтверждение использования искаженных магических мелодий для убийства Не Минцзюэ, но непосредственным виновником хищения тайных текстов был Су Ше. И пусть лично он никак не мог применить их против Не Минцзюэ, а у Мэн Яо как раз была такая возможность, само по себе это не доказывало вины последнего. Как и во всех остальных случаях, Мэн Яо умел виртуозно выходить сухим из воды, никогда не оставляя прямых улик против себя. Для Митоса речь Вэй Ина прозвучала более чем убедительным обвинением Мэн Яо. Но для Сичэня тот был другом и младшим названным братом, и он не мог просто так отступиться от него. – Цзинь Гуанъяо, каким его знаю я, и каким он видится вам – это как будто разные люди, – взволнованно начал Сичэнь. – Тот Цзинь Гуанъяо, которого знаю я, всегда заботился о людях, ко всем относился с уважением и сочувствием. Все это время я был уверен, что все замечания и укоры в его сторону всего лишь от недопонимания. А теперь вы хотите, чтобы я в одночасье поверил, будто все, что мне известно об этом человеке – ложь? Поверил в то, что он убийца, не пожалевший даже названного брата? Даже двух родных братьев?! И едва родившую мать его собственного племянника? – Меня он тоже убивал с заботой, уважением и сочувствием? – неожиданно для всех вклинился Митос. – Или мои слова точно так же не достойны доверия, как и свидетельства господина Вэя? Или ничьи слова не идут в учет, если речь о непогрешимости Цзинь Гуанъяо? Митос совершенно не ожидал от себя подобной реакции, но речь Сичэня его задела. – Я не это имел в виду, – Сичэнь обернулся к Митосу. – И ведь А-Яо объяснил, почему ему пришлось убить тебя. Я думал, этот вопрос уже решен. – Объяснил?! Да это просто был единственный вариант хоть как-то оправдать свои действия. Больше и придумать-то нечего. Тебе ведь тоже самое пришло в голову, когда ты искал аргументы в его защиту. – Но это не значит, что он солгал, – тихо возразил Сичэнь. Митос шагнул к нему, остановившись прямо напротив. – Мне более четырех тысяч лет. Меня убивали, наверное, миллион раз, если не больше. Десятками тысяч разных способов. Намеренно и случайно. Из ненависти и из жалости. Яростно и безразлично. Ты всерьез считаешь, что, глядя в глаза своему убийце, я не способен отличить, хочет он меня убить или вынужден? Так вот, боюсь тебя разочаровать, но Мэн Яо именно хотел меня убить. И он совершенно неприкрыто радовался открывшейся возможности и наслаждался процессом. Ты этому человеку доверяешь? И его так упорно защищаешь? – Я не мог так ошибаться, – едва слышно произнес Сичэнь. – И если все так, то, получается, я многие годы являлся невольной частью его плана и помогал ему исполнять задуманное. Ванцзи едва заметно прикусил нижнюю губу, что в переводе на общечеловеческие эмоции было равнозначно метаниям в ужасе, сопровождаемым заламыванием рук. Митосу тон Сичэня тоже очень не понравился. – Ты коришь себя в том, что не смог распознать ложь человека, ухитрившегося десятилетиями водить за нос всех вокруг? – Он мой названный брат, а не их. – Он также был названным братом Не Минцзюэ и убил его. Полагаешь, тебе зазорно оказаться с ним в одной компании обманутых? Сичэнь покачал головой, но оставался все таким же отрешенным. – Напомнить тебе, что Мэн Яо обманом втерся в доверие к самому Вэнь Жоханю и в итоге привел его к гибели? Точно так же он поступил с собственным отцом, главой Ордена Цзинь. Да и, по сути, Не Минцзюэ вполне может пополнить эту коллекцию обманутых глав Орденов. Ты в отличной компании, и единственный, который выжил. Лань Сичэнь слабо улыбнулся. – Какие… интересные у тебя аргументы. – Даже Цзян Чэн не избежал этой участи, – подхватил Вэй Ин. – Благодаря общему племяннику они очень сблизились с Мэн Яо, хотя, конечно, пока не настолько. Но, думаю, еще лет десять – и дошло бы до того же самого. – Итого, Мэн Яо обвел вокруг пальца пятерых из пяти Глав Великих Орденов, – подытожил Митос. – Цзэу-Цзюнь, вы настолько уверены в собственном превосходстве, что считаете себя вправе возлагать на свои плечи вину за то, что не смогли стать единственным, кого бы ему не удалось обмануть? – Когда ты так ставишь вопрос, – уже в открытую виновато улыбнулся Сичэнь, – то мне становится совестно обвинять себя в подобной недальновидности. – Вера в людей – это не преступление, наоборот, она есть величайшее благо. Даже если они ее недостойны или не оправдывают. По себе знаю. Сичэнь вопросительно посмотрела на Митоса. – Как-нибудь потом расскажу, – пообещал тот. – Но был в моей биографии один очень темный период. – Только не говори, что когда-то походил на Цзинь Гуанъяо. – Нет, – покачал головой Митос. – На него – нет. Я был хуже. По-другому, но хуже, – и все же уточнил, глядя на вытянувшиеся лица обоих Ланей. – Это было пару тысяч лет назад, в совершенно другое время и эпоху. Сичэнь кивнул, принимая объяснения, и с какой-то почти детской обидой добавил: – Но все же Вэй Усянь смог его раскусить, а я – нет. – Мне потребовалось для этого сначала потерять всех, кого я любил, а потом умереть и воскреснуть, – серьезно ответил Вэй Ин. – Я бы с радостью поменялся с вами местами, Цзэу-Цзюнь. Все понимающе промолчали. Лучше иметь неспокойную совесть, чем похоронить любимых. Каждый из присутствующих заклинателей заплатил свою цену за разоблачение Мэн Яо. И для каждого она была по-своему высока. *** На Луаньцзан их появление прямо посреди боя произвело настоящий фурор. Особенно с учетом того, что против заклинателей сражался некто в одежде Вэй Усяня и в маске Мо, которую тот носил постоянно после возвращения в мир живых. И естественно, все принимали этого человека за самого старейшину Илина. А то, что к нему в этой битве присоединился Сюэ Ян – широко известный маньяк и убийца, – лишь подтверждало зловещую репутацию старейшины. И тут вдруг Вэй Усянь собственной персоной прилетел на мечах вместе с обоими нефритами Ордена Лань и присоединился к противоборствующей стороне. Возник резонный вопрос, кто же скрывается под маской. Прицельный полет меча Ванцзи срезал максу, и все увидели двух Сюэ Янов во плоти. Общество заклинателей пережило второе тяжелейшее потрясение за какие-то четверть часа. Разоблаченные Сюэ Яны сбежали, призванные ими живые мертвецы тут же утратили весь боевой запал, и их удалось довольно быстро упокоить общими усилиями. А дальше все посыпалось с неотвратимостью падающего карточного домика – поймали на горячем Су Ше, которого Митос с профессионализмом опытного дознавателя развел на эмоции, и тот с потрохами сдал Мэн Яо. Неожиданно нашлись две свидетельницы, подтверждающие кровосмесительный брак Мэн Яо и его виновность в убийстве родного отца. Попутно они же заявили, что все эти годы Сюэ Ян втайне работал на Мэн Яо, и что они лично видели это. Репутация Мэн Яо стремительно становилась чернее ночи, но от него самого не было ни слуху, ни духу. В Ланьлин Цзинь он не появлялся, в своих личных владениях тоже. Сюэ Яны тоже где-то затаились. Как-то совершенно неожиданно оказалось, что во всех преступлениях Вэй Ина на самом деле виноват Мэн Яо, а старейшину Илина обвиняли совершенно зря. Заклинатели смутились, но извиняться никто не стал. Вэй Ин и не ждал, ему было достаточно, что на него больше не охотятся. Хотя пугать его именем детей так и не перестали – за двадцать лет это успело стать намертво въевшейся традицией. С помощью Вэй Ина – автора и создателя Тигриной Печати – группа мозгового штурма в лице Митоса, Сичэня и Джо наконец-то разобралась, как работает перемещение между мирами. Правда, бонусом к этому открытию случился Вэй Ин посреди Ванкувера, но зато они смогли выследить Сюэ Янов и Мэн Яо, которые после оглушительного провала в мире заклинателей решили направить свои усилия на другой мир. Сюэ Яны добром сдаваться не пожелали. Один из них пал от меча Ванцзи, второй – Дункана. В какой-то момент МакЛауд заметил, что Митос с Джо как-то уж слишком задержались в Китае, обеспокоился, прилетел к ним и застал самый финал охоты на бессмертных психов-магов. Сложнее всего оказалось поймать Мэн Яо, но и его в итоге выследили и догнали. Вот только он сражаться не пожелал, а сдался на милость победителей, чем всех знатно озадачил, но Митос вызвался решить эту проблему. – Знаю я один прекрасный глубокий колодец… – глубокомысленно изрек он, забирая пленника. Дункан не понял, Джо одобрительно крякнул. Сичэнь подозрительно покосился, но ничего не сказал. Вэй Ин догадался из контекста. Ванцзи даже не пытался понять, для полного счастья ему вполне хватало осознания, что наконец-то все закончилось и они смогут вернуться домой. Вэй Ин снова уничтожил обе половинки Тигриной Печати, закрывая возможность путешествия между мирами. Пересечение завершилось.