Апрель

Солнце уже давно зашло. На деревья опустилась густая и вязкая мгла. С неба, казавшегося рябым из-за листвы, слабо лился мягкий лунный свет. Громко кричали цикады, обрадованные теплотой летних инадзумских деньков. В воздухе, пропитанном запахом сладкой сакуры и терпкого бамбука, витало сонное спокойствие и умиротворённость. Небольшая полянка, с одной стороны полностью скрытая деревьями, с другой выходила прямо к высокому обрыву над заливами среди островов. Внизу тихо плескались волны; вода, будто играла с блёстками лунного света, которыми было усыпано всё море впереди, насколько хватало глаз. В кустах вдруг что-то тихо зашуршало, трава пригнулась к земле под тяжестью шагов и тут же выпрямилась обратно, слегка покачиваясь. Лёгкий шелест одежды едва нарушил сонное дыхание наступающей ночи и почти сразу пропал, стоило вышедшей на поляну девушке сесть в мягкие заросли высокой травы рядом с обрывом. Она бережно поставила рядом с собой небольшой, но, похоже, достаточно увесистый чайник-заварник и обратила свой взор к звёздному небу. Глубокая печаль вдруг озарила всё её до сих пор спокойное лицо, всколыхнулась, словно внезапные волны в тихой заводи, в больших светлых глазах, едва мелькнула в уголках губ. Люмин проверила крышку чайника и, убедившись, что та была достаточно плотно закрыта, вздохнула и вновь посмотрела на плещущуюся внизу воду. – Что тебе снится сейчас, Итэр? - вдруг тихо спросила она, глядя куда-то вдаль, словно ожидая ответа от того, кто сейчас был так далеко, что и взором не дотянуться. – Знаешь, здесь сейчас пахнет точно так же, как у нас дома, когда в апреле расцветает вишня. Не уверена, что в Инадзуме сейчас апрель, не уверена даже, весна ли или уже самое начало лета, но, знаешь, Итэр...мне бы очень хотелось, чтобы ты, как и я, узнал этот запах. Люмин замолчала, глядя себе под ноги. На траве белели лепестки сакуры, росшей неподалёку. Девушка снова взглянула на чайник - не проснулась ли Паймон -, и подобрала пару лепестков. – В Мондштате слепая девушка по имени Глория пускала по ветру семена одуванчика, чтобы они донесли её любовь к родному ей человеку... Помнишь, дома мы любили раскидывать лепестки вишни и кружились под ними? Если помнишь, то.. пусть эти лепестки сакуры найдут тебя и ты вспомнишь запах нашей весны... Прошу. Люмин вытянула руку вперёд, и через пару мгновений лёгкий ветерок, появившийся на ладони путешественницы, поднял в воздух белые лепестки. Они закружились в быстром танце и полетели прочь, становясь всё меньше и меньше, а вскоре и вовсе исчезли из виду. Девушка ещё долго смотрела им вслед, предаваясь своим воспоминаниям, а затем легла на траву и прикрыла глаза. События недавнего прошлого яркими пятнами пачкали тьму перед глазами, и даже звуки родного голоса до сих пор звучали так близко, что, казалось, стоило протянуть лишь руку, и снова окажешься там - в апреле, где нет ничего, кроме цветущих вишен, родных глаз напротив и лёгкого ветра, налетавшего ежесекундно и разбрасывающего лепестки повсюду. Именно в тот момент, когда Итэр пролетел рядом с Люмин, защищая Предвестника от Дайнслефа, именно тогда она впервые за долгое время почувствовала весну так близко. В том мрачном и холодном подземелье, она вдруг услышала щебет птиц и запах вишни. Она почувствовала апрель. Люмин не понимала и не могла понять, отчего её брат ушёл, почему был на стороне Бездны и зачем вновь оставил её одну. Боль сменилась разочарованием от упущенной весны. В глазах Итэра больше не было распустившихся цветов вишни и звёздного сияния весенней ночи. Они были пусты. И это было страшней того подземелья с проклятой статуей, страшней всех монстров Тейвата и ужаснее, чем гнев всех Архонтов. От этого взгляда становилось холоднее, чем на Драконьем хребте и тоскливее, чем во все пасмурные и дождливые вечера, когда они с Паймон мёрзли где-нибудь под открытым небом. Люмин не знала и не понимала, почему её брат так изменился и почему в его глазах погасла весна. Но теперь её целью, её самым заветным желанием была лишь одна вещь: – Итэр, я обещаю тебе - как только мы встретимся вновь, я верну тебе наш Апрель.