***
К 19 годам Жанна д’Арк сняла осаду с Орлеана, а Нильс Абель предложил решение уравнений пятой степени. Я к 19 не умер — тоже вполне себе достижение. Так сказать, Ромео и Джульетта таким похвастать не могли. Хоть кого-то уделал.***
Утро пятого июня безбожно тихое, как после апокалипсиса. Хотя, шуметь в такую рань похуже любого грешка. Роса только осела на траву — шаги по поросли сопровождаются холодным покалыванием из-за промокших брюк. Интуитивно обхожу любые канавки и муравейники. Как-никак вызубрил местность назубок за столько лет. Кованная ограда имения Малфоев пропустила без почестей. Хоть открылась после годовалого застоя — и на том спасибо. Мэнор всегда был таким блеклым? От него теперь даже опасностью не веет — только замшелость. Отсутствие эльфов (да и любых других обитателей в принципе) сказалось нехило: левое крыло аж до третьего этажа закрыл вьюн; окна стали мутными — даже тьму внутри здания через них не разглядеть. Эстетика заброшенных особняков никогда не была мне близка. Особенно уж не вызывает трепет медленное ослабление конструкций родных пенатов. При всех ужасах былой жизни здесь мне не удается забыть, что на лоджии второго этажа я впервые выкурил отцовскую сигару (ну как выкурил — пятилетний я пожевал сверток с горьким наполнением и преисполнился гордости вперемешку с важностью); на запотевшем окне столовой рисовал портрет Нарциссы (очень схематичный, конечно, но выполненный со всей детской и невинной преданностью); в холле любил скользить по кафелю, а библиотеку окрестил своим тайным убежищем, так как найти восьмилетнего меня за полками сказок Бидля никому не удавалось (или все искавшие делали вид, чтобы не лишать меня веры в собственную неуловимость). Я люблю мэнор так же сильно, как ненавижу, что лишь усиливает непоколебимость собственного решения. К слову, первого из самостоятельных. Не то чтобы я теперь вольная пташка — просто отец недвусмысленно отсиживает задницу на нарах рука об руку с дементорами, а мать на недолгосрочную (а может, и долгосрочную) перспективу поселилась в палате со Златопустом Локонсом. Не сказал бы, что психиатрическое отделение Мунго воодушевляет, но хотя бы дает эфемерную надежду на что-то. Даже не знаю, на что конкретно. Транквилизационные зелья, конечно, не расщепляют днк, которое мать делит по сей день с Беллатрисой и остальными отбитыми из рода Блэков, но хотя бы притупляют психоз на фоне пережитого. Будем честными — она потеряла достаточно, чтобы иметь право сломаться. Эксплуатационный срок людей не предполагает, что их могут бросать и терроризировать, запугивать в собственном доме и терзать ожиданием кончины кого-то из близких. Я не любил в должной мере ни отца, ни мать. Смог признаться себе только сейчас, наверно. В вечной жажде внимания и почитания я делал акценты на их недостатках, подчеркивал красным причины, по которым мне ДОЗВОЛИТЕЛЬНО любить их меньше, чем трепетно и самозабвенно. Люциус хотел взрастить меня жестким и стойким, шугая и игнорируя, чтобы я просто-напросто не повторил его трусливую судьбу перебежчика. Минус стратегии — сторону он выбрать не дал. Видимо, предполагалось, что он снимет с себя кафтан ошибок и наденет на меня, рослого и непоколебимого, способного выдержать тяжесть стойко. Отрицаю, что он до последнего верил Лорду, но Люциус точно хотел, чтобы я чувствовал его веру, перенимал, впитывал ради мрачного будущего с грязными, но все же привилегиями шайки пожирателей. Мать же оберегала доступными ей способами — не особо действенными, но единственно возможными без негативных последствий. Думаю, Нарцисса предчувствовала, что после первой магической войны обязательно назреет вторая (хотя, тут даже не в интуиции дело — проще пересчитать годы, когда в мире не было воин, чем наоборот). Все ее косые взгляды и попытки удержать на поводке — сублимация страха моих роковых ошибок. Еще не совершенных тогда, но ею ожидаемых, учитывая репутацию отца и его влияние на меня. Она отчасти была права. Я ходил по лезвию, и от падения спасала лишь неуверенность в правильности, которую мать зародила во мне своим миллионом невысказанных, но донесенных упреков. Как итог — Нарцисса оказалась единственной с яйцами в семье, как бы вульгарно это ни звучало. Ее финт с Поттером достоин оваций. Но больно осознавать, что ей были нужны не они, а всего лишь уверенность в том, что я жив. Она меня точно любила, и не столь важно, насколько болезненно и эгоистично. Важно что я — недостаточно, раз позволил ей потерять здравый разум. Остается надеяться, что ее поиск утерянного — не нащупывание иголки в стоге сена. Но, честно говоря, я верю в нее. Напоминаю — единственная в семье с яйцами.***
Созерцание заброшенного пристанища моего тела и души на восходе — романтично, конечно, но не совсем про меня. Пришел ведь с определенной целью — ярко отпраздновать. День Рождения ли? Новое начало? Безвозвратный конец? Это еще стоит обдумать. Хотя и так целый год обдумывал. Кстати, об итогах года: война закончилась слишком молниеносно. Звучит кошмарно и неблагодарно — значит, не передает суть моего недовольства. Просто кажется, будто все потерянное было зря. Словно можно было прийти к этому, ничего не теряя, учитывая скорость и комичность кульминации. Тихая послевоенная жизнь кажется такой обыденностью, что плакать хочется. Браво наказали виноватых, поощрили победивших, замели следы и живут как ни в чем не бывало. Мне не нравится концепция ОТПУСТИ И ЖИВИ ДАЛЬШЕ. Умершие за благое дело дальше не живут. Сломленные и сбрендившие тоже лишь существуют. Я вроде как не умер и даже не сбрендил (ну точнее балансирую в пределах допустимой нормы), но переступить через прошлое совесть не позволяет. Как будто все отпустившие груз на самом деле переложили его мне на плечи, а я и рад, что страдаю, подобно каноничному мученику. Упиваюсь своим искуплением, но в то же время самостоятельно вбиваю гвозди себе в конечности, приколачивая к кресту. Так жить невозможно, а по-другому не заслужил. По факту, что я сделал для спасения мира? Разве что больше не нагадил. Но сейчас нагажу. Или наоборот приберу за собой — тут смотря как расценивать. Вчера весь вечер читал про огнеупорность деревянных конструкций. Кто бы вообще мог подумать, что остов мэнора из дерева? Каменная кладка поверх балок неплохо замаскировала суть. У нас с особняком в этом плане много общего. Так вот, огнеупорность дерева выше, чем предполагал, — остов начнет обрушаться только через 30-45 минут. Даже у металлических сооружений более скудные показатели. Можно было бы, конечно, воспользоваться Бомбардой или чем-нибудь помощнее, но так же неинтересно! Я по старинке, привык уже. Значит, на раздумья не больше получаса. Инсендио Триа — пламя охватило альма-матер. Для пущей театральности метнул повторно в лабиринт из живой изгороди. Пусть сгорит вместе с воспоминаниями. Даже чутка вздрогнул от треска стекол в окнах. Обратная тяга сделала свое дело, и пламя разошлось с удвоенной силой внутри помещений. Загорелась штора в моей спальне. Не хочется напускной сентиментальности, но я воспринимал ее сродни первой пеленке — покрывало, постельное белье, даже балдахин сменялись не единожды. Но штора висела с самого моего появления — защищала от солнечных лучей по утрам и скрывала грозы, когда было страшно. Нужно учиться прощаться с тем, что пробуждает воспоминания, иначе они прогрызут гиппокамп насквозь. Не останется места для новых. Ничего не останется, кроме призраков прошлого. Забавно осознавать, что все фамильные перстни из белого золота легко можно будет отыскать в пепле после пожара. Предки не поскупились на пробу — 999 плавится лишь при 1064 градусах по цельсию. Пламя от горения балок в среднем разгорается до 900. Опять же, можно было поддать жару магическим путем, но кому от этого будет прок? Пусть нашедшие хоть в ломбард сдадут — первое благое дело в копилочку рода Малфоев. Кстати о золоте. Золотое т р и о. Такое ли уж трио ныне? Кажется, что больше всего на свете их сплочала необходимость спасти мир. Так сказать, слепая альтруистичность стояла во главе списка общих интересов. Когда хаос в Британии подумолк и начал крушить где-то в других местах (Палестина, Афганистан? Маглы, оказывается, тоже любят поиграть в войнушки), спокойная жизнь стала камнем преткновения для Поттера, Уизли и Грейнджер. Не сказать, что я планирую писать их биографию, но вполне мог бы, учитывая количество статей в пророке о послевоенной жизни героев. «Избранный» решил по полной соответствовать своему пресловутому погонялу — укатил в Перу на какую-то незатейливую магическую экспедицию лишь бы не отвечать на миллион запросов о сотрудничестве. Каждый хочет себе «мальчика, который выжил» на удачу, будто он какая-то кроличья лапка, а его вечные отказы лишь добавляют азарта. Хотя Гарри не за что осуждать — на его месте стоило бы пойти дальше и отправиться в лес аскетом ради крупиц спокойствия. Черепица стала скатываться по склонам крыши и биться о сырую землю — видно, керамическая плохо переносит высокие температуры и трескается. Балюстрада второго этажа пылает ярче солнца в пустыне. Больно смотреть на такой обжигающий рыжий. Закрываю глаза, чтобы сберечь сетчатку (вдруг еще пригодится?). Банальная логическая цепочка приводит ко второму участнику троицы. Обжигающий рыжий. Уизли. О Роне явно было меньше информации, чем о Поттере, но удалось вычленить основное — он хочет перестать теряться тенью в темноте. Тенью Гарри, разумеется. Семи лет рыжему хватило для осознания: мало быть просто живым человеком, чтобы с тобой считались. Нужно отдавать многое, чтобы люди тянулись именно к тебе. Вот Рону и захотелось собрать целую охапку знаний и умений, чтоб было чем делиться. В попытках стать личностью он, к сожалению, снова обратился в отражение кривого зеркала. Но теперь это не копия Поттера — он пошел по стопам братьев. Пару месяцев с Чарли в Румынии — ожог ноги; стажировка при Билле в Гринготтсе — первое расхождение в отчетах по инвестициям у банка за десятилетие; три недели под присмотром Перси в министерстве — сам сбежал из-за дьявольского напряжения (и вечного ворчания братца, предполагаю). Грустно. Без шуток. Действительно грустно, что он устойчиво игнорирует реальные достоинства и каждым провалом убеждает себя, что не заслуживает главной роли в собственном представлении. Вечно на скамейке запасных, хотя нет вероятности, что правильно выбрал игру. Но не мне судить. Рон хотя бы пытается. Языки пламени закручивают листья вьюна в трубочки, а стебли — в спирали. Чувствую легкую злость от того, что растительность лишь тлеет — никакой феерии! Спирали. Они как локоны ее волос. От них еще что-то осталось на забитой знаниями голове? Грейнджер, Грейнджер… Комично получается, что все мои дороги ведут к тебе, а твои — подальше от меня. Какая-то вечная гонка. Как Ахилл за черепахой, только твой панцирь прочнее, а конечности шустрее, чем у рептилии. Сначала это был исключительно соревновательным духом и тягой к неизведанному. Ну серьезно, маглорожденные выглядели диковинными зверьками, хотя стоило глянуть в зеркало — между нами не имелось различий ни тогда, ни сейчас. После четвертого курса интерес приобрел новые краски. Как банально — нежное платье и чары гламура на святочном балу сделали свое грязное дело. Пубертат ударил? Да, тоже возможно, кто отрицает-то? Только запретное всегда усугубляет заинтересованность. О влюбленности никогда не шло речи, но это сугубо проблема моего эгоизма. Кто бы что ни говорил — любить тоже нужно уметь. Я же умею лишь выдвигать требования для других и игнорировать ответные — не готов отдавать, но забираю сполна. У тебя, к слову, всегда было, что забрать. Я пытался, но ты достойно оборонялась, и я радовался, что выстояла. Тебя никогда не нужно было защищать, поэтому я испытывал предел возможностей юной маглорожденной ведьмочки по полной. Игрался, но не переступал черту. Однако падение берлинской стены твоей выдержки от легкого дуновения Уизли я воспринял крайне болезненно, будем честными. Не хотел твоего провала, потому что не имел сил на защиту кого-то кроме самого себя. Да ты бы и не дала себя защищать. Не после того, что я делал. Апофеозом стали слезы на полу мэнора. Зачем научила меня сочувствию? Без него жилось капельку лучше.***
Треск перекрытий. Кажется, уже прошло 20 минут. Выбор нужно делать быстрее.***
Последний год был мукой нового калибра. Всех так занимала послевоенная жизнь, пока я, как неприкаянный, ходил призраком и думал о Грейнджер. Ты была первой, перед кем я извинился. Даже если не в лицо, зато искренне и с сожалением. Как часто вообще извинения наполнены чем-то большим, нежели желанием прощения и возвращения утерянного? Я не жду прощения как такового, потому что в нашей истории сплошная пустота и недосказанность — терять буквально нечего. Но мне жаль, и это большее, на что способен трусливый аристократишка. Пророк многократно писал о твоем нежелании оставаться в магическом мире. Я не верил, стоит уточнить. До последнего не верил. Ты ходила на заседания и давала показания, хоть лицо твое было белее мела. Для меня имело значение лишь то, что голос ни разу не дрогнул. Даже когда меня защищала. Видимо, оценила актерскую игру в мэноре по полной. Но когда твоя лохматая голова полностью пропала из поля зрения, а газетенки продолжали писать о желании золотой девочки сбросить с себя позолоту, я почувствовать самое глубокое опустошение из возможных. Воспринял личным оскорблением. Магический мир и так потерял достаточно. Жертвенность стойкой Гермионы Грейнджер — это уже перебор. Не это я имел в виду, когда желал тебе второй шанс. Возможность твоего триумфального возвращения — главная причина моих размышлений о собственной дальнейшей участи. Пора раскрывать карты. Сегодня передо мной главный выбор: сгореть окончательно или дать второй шанс. Себе. Звучит просто — взял да забежал в горящий мэнор. Дверь-то давно с петель слетела — пустой проем так и зазывает. Смертельная доза CO* для человека составляет 1000—2000 ppm (0,1-0,2%) при вдыхании газа в течение 30 минут. При высоких концентрациях окиси углерода во вдыхаемом воздухе смерть может произойти во время ингаляции в течение 1-2 минут. Капельку ведь подождать нужно будет. По сравнению с тем, сколько я уже ждал. Но вдруг она вернется? Ушла ли вообще? Не привыкать читать утки репортеров. Может, Гермионе нужно всего лишь время, и она благородно выделяет его. Использует каждую минуту. Накапливает магию, выстраивает берлинскую стену по новой… Готовится ко второму пришествию. Я хочу лишить себя подобной возможности? Потому что боюсь, что и второй шанс не поможет? Выжгу время, чтобы ошибаться было больше неповадно. Сожгу лист индульгенции, за который заплатил свободой отца, разумом матери и собственной тяжестью вины на плечах. Вот только казус: нет жизни — нет и счета ошибкам. Балки уже обрушаются, но благородно не перекрывают проход. Последние секунды раздумий.***
Сделать шаг или остаться? Такой плоский вопрос — траектория слишком незамысловатая. Но человеческое пространство трехмерное. Оно больше, чем просто вперед и назад: влево, вправо, вниз, вверх, наискосок и по диагонали. Столько целей и столько путей достижения. Однако истина в другом: ДО все будет казаться невозможным, ВО ВРЕМЯ — единственно важным, а ПОСЛЕ — не стоящим своей цены. Таковы сложности выбора, но возможность его сделать — главное богатство, о котором люди забывают. Я не пытаюсь усмирить своих демонов, но всегда держу их на привязи. Сделать шаг или остаться? Развернуться перед этим? А может, написать ей?..История начала и конца. Драко Малфой.