Месть на десерт

Таня поперхнулась своим соком, когда вопящая в микрофон подруга в очередной раз заменила слова песни своим, более ярким вариантом текста, и громко захохотала. - Ничего себе у тебя воображение, - хихича, оценила она, протягивая Морозовой свой сок. - Врагу не сдается наш гордый трупак, - протянула в ответ Анна, с гримасой отодвигая от себя стакан, - Травоядная. Тьфу. Младой челвек, - заплетающийся язык успешно пропускал гласные, но девушка решительно не обращала на это внимание, - угстите девшку коктейлчком. Бармен, коему выпала нелегкая доля быть тем самым "младым челвеком", только послушно кивнул. Его рука так некстати потянулась к шее, на которой совсем недавно сорвали черную бабочку. Ту самую, которую Морозова вполне успешно использовала для демонстрации своего умения. Несчастный бармен так и стоял, боясь пошевелиться, когда пьяненькая Анька стягивала с него аксессуар. Через стойку. Зубами. Таня покачала головой. - Может, тебе хватит на сегодня, Аньк? Первоначально предполагалось, что напиться должна я, а не ты. Подруга презрительно фыркнула и глупо хихикнула, возражая серьезным тоном: - Чтоб ты понмала, Гроттрша, - скорчила обиженную мину, - Я ж пережваю за тбя! Поданная стопка текилы была тут же опрокинута. Предприняв еще несколько попыток вразумить заспиртованный разум подруги, Гроттер плюнула на гордость и вызвала на подмогу Гломова. Покинутый Гуня со звериным рычанием попросил никуда не уходить. Даже через трубку девушка услышала грохот. "Наверное, дверь снес", - откладывая телефон, подумала она и вздрогнула от шума микрофона, но слишком поздно. Морозова - это упрямый осел, пьяная Морозова - небольшая атомная бомба, активная, неуправляемая бомба, которую доверили ребенку. Сейчас этот ребенок захватил микрофон. - Эй, чваки! Гутн могран, гутн так, бьют по морде, бьют и так! - Анна в забралась на крошечную сцену, - Кроче... Ик!.. Вон тя-а-а-а-ам сидит моя подруга! - палец был направлен на Таню, но нарушенная координация упрямо наклоняла девушку набок, что дало Гроттер шанс остаться неузнанной, но... - Танюха, нечего глазки прятать! Вон она, рыжая! Ик! - "потерянным" гласным пришла замена в виде икоты, - Моя Таню-у-ушечка! Гроттер застонала и безнадежно откинулась назад, на спинку кожаного диванчика. Этот концерт остановит только Гломов, а, пока он спешит на всех парах, ей остается терпеть и создать хотя бы видимость контроля. - Она у меня кра-а-асотка, умница-разумница, уже не студентка и совсем не спортсменка, - бормотала тем временем Морозова, - Ну, как такую не любить?! Посетившие тем же вечером клуб мужчины подняли нестройный гогот, общий смысл которого заключался в просьбе "убрать со сцены эту алкашку", и на исполнение этого уже направились сурового вида качки из охраны, но Аня была бы не Аней, если бы сдалась так просто. Уже через десять минут весь клуб рыдал. Аньковский вариант авантюры с Бейбарсовым лишь слегка искажал действительность и, удивительно, но уже к концу истории Таня оказалась пострадавшей от "жестокого и бессердечного мужлана", а ее сердце и чувства были "безжалостно растоптаны кошмарным и ужасным Топчипесиковым". К их столику медленно начал стекаться народ, и все они принялись выражать свои соболезнования и высказывались в самых красочных выражениях. Гроттер в молчаливом недоумении выслушивала их и опустошала постоянно обновляемые стаканы. Кроме нее, казалось, никого больше не волновала странность ситуации. Морозова все это время завывала в микрофон мотив песни из какой-то сопливой мелодрамы и покинула свой пост только после того, как ее тело любезно стащил со сцены Гломов, перекинув через плечо. Клуб провожал ее дружными криками и свистом, а один из гостей даже забрался на стол и выкрикнул, что обязательно напишет об этом книгу. Его поддержала местная музыкальная группа и главный администратор. Никого не смущало то, что на радиостанциях безостановочно крутили песню "В ритме рыжего сердца", название одного из самых модных клубов совершенно внезапно сменили на "Призрак Тани", а молодой, но многообещающий автор презентовал новый бестселлер "Рыжие девочки плачут без слез". И у нашей Гроттер у первой появилась книга на руках, ей первой дали полюбоваться новой вывеской клуба и позволили присутствовать на записи сингла в студии. Жизнь, казалось, налаживалась. Она не стояла на месте и не позволяла Тане погрузиться в бессмысленные размышления о прошлом. Девушка всерьез занялась собой, уволилась со старой работы, разобралась со всеми делами и, забравшись в заначку на черный день, рванула, наконец, в отпуск. Морозова одобрила ее решение и в качестве прощального подарка преподнесла фотоаппарат. Фотография неожиданно пришлась Тане по душе. Девушка с удовольствием присылала подруге виды Байкала. Сначала немного неумелые, кривые снимки, а позже она научилась играть светом, ловила удачные моменты, и фотографии заиграли своими красками. Несколько фотографий Ане удалось продать своим знакомым, и это послужило началом для новой страницы в жизни Гроттер. Девушка окончательно потеряла нить, связывающую ее с прошлым, расцветая, радуясь, живя, а не просто существуя. Однако... не стоило ей совсем забывать о нем, потому что имеет прошлое дурную привычку напоминать о себе неожиданно. И Таня на этот раз не оказалась исключением. Карабкаясь на ветку во время охоты за очередным редким кадром, Гроттер внезапно скрутила боль в животе, и она едва не выронила из рук камеру. Несколько минут тянущей пустоты привели девушку в кабинет врача, а оттуда она вышла уже совсем другим человеком. Смертельно бледная, Таня приложила трясущуюся ладонь к животу и едва слышно прошептала себе под нос: "Беременна".