Сказка о потерянном поколении

Садуран, XVI легион Сынов Хоруса. Новорожденный Тренировочный лагерь скаутов на Норан Прим

На прошлой неделе Садурану вживили черный панцирь. Как сказал ехидный Тарго — «не прошло и полгода». А ведь действительно, ровно полгода тому назад он вошел сюда — настороженный, тощий, шелудивый мальчишка. За это время он превратился в здоровенного парня — двести пятьдесят килограммов несокрушимых костей, витых мускулов, стальных сухожилий и адреналина, готового выплеснуться в кровь. Даже в лице не оставалось ничего детского — кто бы мог подумать, что ему еще нет и пятнадцати? Впрочем, детского в нем не было ничего и раньше. В подулье взрослеют быстро. Единственное «взрослое», чего он так и не изведал… Ману была слишком мала; надо было соглашаться, когда Маниш не отказывался, отстраненно подумал Садуран. Хотя плевать. Давно плевать. Одно окно палаты выходило на океан — холодный, неприветливый, мертвый; Садуран развлекался, пытаясь высмотреть трупы неудачников в волнах, но расстояние было слишком большим даже для его улучшенного зрения. Из другого окна вдалеке на горизонте виднелся улей — вернее, то, что от него осталось. Дым над ним уже почти не курился, и черные закопченные стены безмолвно высились на фоне пасмурного неба. Мрачный апотекарий Шеллен что ни день шарахался между койками по апотекариону, щупал скаутов, слушал их, вечно всем недовольный, кривился брезгливо, иногда спрашивал в пространство, почему это паршивое мясо еще не протухло. Садурану казалось, что Шеллен их всех ненавидит с самого начала, и однажды он не выдержал: — Брат-апо… — Какой я тебе брат, мясо, — рыкнул тот. — Ну, то есть милсдарь апотекарий! А отчего вы нас не любите? Мы же вас всегда слушаемся, слова против вам не сказали. — Мясо, ты мясо и есть, — зло процедил Шеллен, и вдруг Садуран понял, что это не злость, а горечь и разочарование. — Будь у меня пара лет времени, я бы сделал из вас астартес. Взрастил бы новые органы в каждой туше, выпестовал бы… А пока что вы именно мясо на гормонах, и ничего больше. Мышц много, а владеть ими вы не научились. Зрение, слух — все вам улучшили, но вы даже не сможете оценить расстояние от одного корабля до другого. Не говоря уж о мозгах, которых у вас просто нет. Из вас штуки три от природы обладали этим органом, но последнему снес башку наш доблестный капеллан… Он перевел дух и поднялся. — Ладно, — сказал он. — Вы еще сопляки; если доживете, узнаете, как нам, старым пням, иногда хочется поворчать, благо есть на что… — Мы научимся, — подал голос Икрек с соседней койки. — Обязательно научимся. Первое боевое крещение, первая победа, а там, глядишь, станем как сам Абаддон! — Какой он тебе Аба… — То есть господин Первый Капитан Абаддон! Надо же с чего-то начинать! — В добрый путь, — сказал Шеллен, и Садуран отчетливо расслышал грусть в его голосе. Это было первое доброе слово, которое сказал апотекарий, потому что истинные Сыны Хоруса не знали ни любви, ни жалости, ни раскаяния. Да Шеллену и не в чем было раскаиваться — сколько бы он ни брюзжал и ни бранился, но делал все, чтобы выжило как можно больше новициев. Шеллен подошел к нему, осмотрел его, проверил пульс; медицинские сервиторы начали с двух сторон делать ему уколы, сам Шеллен запихнул в рот целую пригоршню таблеток и пошел дальше, к Кайхе. Благодаря его снадобьям скауты и росли как на дрожжах, и заживало на них все почти моментально. На следующий день им разрешили вставать. Еще через день — приказали возвращаться к тренировкам. Сараддон сперва велел пробежаться, чтобы проверить их состояние, убедился, что молодые астартес уже в норме, и отправил их в тренировочные ямы — нечего давать себе поблажку. Через два дня им все-таки провели первый этап индоктринации, еще через два дня — второй; Дейбар, который их курировал в процессе, пояснил, что информация, загруженная в их мозг, проявится не сразу, а по мере необходимости. Вместо третьего — сеанс усиленной моральной гипнообработки, чтобы изгнать из душ новых космодесантников страх и усилить в них преданность Хорусу. Они почти перестали спать и тренировались по двадцать два часа в сутки. Еще час уходил на то, чтобы прослушать выпуск новостей. Его передавали по вокс-радио, но слушали, построившись и стоя по стойке «смирно», будто перед настоящим командиром, обязательно в присутствии капеллана Хармаддона, и все должны были в конце передачи кричать «Аве Хорус!». Поначалу молодые Сыны Хоруса пропускали новости мимо ушей, но Сараддон это быстро просек. — Экие вы бестолковые, сынки, — сказал он. — Это ж обстановка, которую знать надо! Вам же с этим скоро придется дело иметь! Ну-ка, о чем рассказывали только что? Все молчали. Икрек поднял руку. — О захвате какой-то кузницы, господин скаут-сержант Сараддон! — Эх, ты, голова садовая… «Какой-то кузницы»! Это не кузница, в которой тебе пуговицы на штаны куют, а мир-кузня, называется Мезоа. Важнейший стратегический мир Механикум. Были отправлены 114-й гранд-батальон Железных Воинов и 78-й орден Альфа-легиона, командующий — Аутиллон Скорр. Благодаря их блестящим боевым операциям Мезоа больше не сможет оказывать ни техническую, ни военную поддержку лоялистам. Одной занозой в заднице меньше. А если бы не захватили, они могли бы ударить нам в спину. Понимаете, как важно слушать новости? — Есть слушать новости, — откликнулись молодые астартес. Еще через две недели им предстояло отправиться в систему Сол. Их обучили надевать доспехи и пользоваться их возможностями: авточувствами, дисплеем визора, фонарями, пояснили, как заправлять прометием силовой ранец и следить за питанием, как фильтровать воздух, как вставлять контейнеры с питательной смесью и избавляться от отходов, показали кое-какие хитрости в управлении. Благодаря измененной памяти Садуран и остальные все запоминали с первого раза. Это казалось упоительным, потрясающим, невероятным. Каждому из юных астартес — их, как сказал Сараддон, в Легионе называли Новорожденными, — мнилось, что они в один миг овладели всей премудростью Космодесанта. Байяддон больше других рассказывал о традициях Легиона, и с его помощью Новорожденные окончательно разбились на кланы, в немногие часы отдыха изготовив себе воинские амулеты, зеркальные монеты на случай гибели и клановые талисманы. За день до их отправки Шеллен разрешил называть себя «брат-апотекарий». — Может, вы и переживете первый бой, мясо, — сказал он. — И если переживете, я тоже назову вас братьями. И вот, наконец, земля знакомо затряслась. Она теперь тряслась почти каждый день — контингент Сынов Хоруса на Норане сворачивался и передислоцировался в систему Сол, но Садурану будто какой-то внутренний голос шепнул: пора. И верно, их вызвали на построение. — Пора, сынки, — сказал им Сараддон. — Помните, чему я вас учил. Не теряйтесь и не падайте духом, если умираете — сдохните с честью, чтобы ваши враги помнили вас до конца жизней, а жизни их пусть будут короче крысиного пука. И постарайтесь прожить подольше! Он потерянно оглянулся и вздохнул: — Каждый раз, как первый… Вроде и знаешь, что придется расставаться, а жалко. В другие времена из вас бы роту сформировали, я бы вас в разведку водил… Но сейчас все изменилось. Слишком многое на кон поставлено. Так что, в общем, не позорьте меня, воюйте хорошо во славу Луперкаля! — Аве Луперкаль! — откликнулись Новорожденные, в некотором смятении от этой речи Сараддона. Он словно бы… расчувствовался? Такого за Сынами Хоруса, по общему мнению, не водилось. Дейбар, Байяддон и остальные инструктора тоже произнесли по краткой речи с наставлениями, однообразными — умрите с честью, сражайтесь за Хоруса, Галактика смотрит на вас, — но от души, и наконец явился капеллан Хармаддон. — Братья! Юные Сыны Хоруса! — воскликнул он, потрясая крозиусом. — Это ваши последние часы на родной планете… родной для одних и привычной для других. Отныне вы вступаете в самое священное, самое чистое братство — братство Легиона! Отныне вашим занятием будет самое священное, что только может быть, — война! Помните: пока святая Терра обращается вокруг Сол, пока существует жара и холод, буря и покой, звезды и варп, — существует и борьба. Если бы человечество не научилось сражаться, оно бы давно сгнило. Мы стали тем, чем мы есть, благодаря войне. Война идет всегда и повсюду, у нее нет ни начала, ни конца, сама жизнь — это война. Победите в ней! Восславьте Хоруса и прославьте свои имена! Загудели шаттлы, приземляясь возле тренировочного лагеря. — Новорожденные! Вещмешки — взять! Рассредоточиться по отделениям! Построиться! Шагом марш! По отделениям их распределили еще вчера. А в шаттлах их поджидали сержанты из числа опытных Сынов Хоруса, хотя, как показалось Сараддону, их сержант вышел из Новорожденных совсем недавно, да и остальные сержанты выглядели немногим старше. Но они уже были обстрелянными бойцами. — Сержант Файго, — отчеканил юноша, проходя перед стоящими навытяжку Новорожденными. Икрек, Тарго, Садуран… Кайхе попал в другое отделение. Двадцать отборных Новорожденных, плечом к плечу. — Братья. — Брат-сержант Файго, — в унисон с остальными поздоровался Садуран. — По машинам! Шаттл оторвался от земли, под ложечкой засосало, и Садуран выглянул в иллюминатор. Не он один — они все смотрели вниз, на мертвый улей, на разбомбленный континент Механикум, на холодный, черный и непроглядный с такой высоты океан… Теперь они будто умерли окончательно, чтобы возродиться к жизни среди звезд. — Кровь на звездах зовет, — произнес Файго, и двадцать глоток ответили ему бессловесным ревущим эхом. Перед иллюминаторами развернулся огромный сине-зеленый борт корабля в мертвом, холодном и черном океане космоса.

Нарик Дрейгур, консул-превиан 114-го гранд-батальона Железных Воинов Мир-кузница Мезоа

Железный строй Альфа-легиона катился безжалостной волной, сминая врагов. Рушились стены, взрывались снаряды, оставляя за собой трупы мезоанских ауксилиариев и разбитую бронетехнику… И вдруг все остановилось. С бастиона Терциал-05 продолжают лететь снаряды, с флангов заходят боевые автоматы жречества, с тыла приближаются новые когорты ауксилий. Впереди — пестрая на таком расстоянии масса, но расстояние быстро сокращается, и видно, что на подразделения Скорра движутся ровные ряды бронетехники астартес из лояльных легионов. — Огонь! — сорванным голосом командует Скорр. Артиллерия Альфа-легиона бьет без промаха, но так же без промаха бьет артиллерия Имперских Кулаков. — Огонь! Лендрейдер катится вперед. Тяжелая счетверенная мортира подбивает зеленый лендрейдер с символом Дракона… Лоялисты отвечают выстрелами штурмовых пушек и гранатометов. Мы сомнем их рано или поздно, думает консул Аутиллон Скорр. Сомнем — и отправимся покорять Терру. Так, что там себе думает этот железный шкаф с гайками? Они что, все уже подохли? А, нет, на ретинальном дисплее — множество значков Железных Воинов, в том числе самого консула-превиана Дрейгура. Вот уж действительно, гвозди бы делать из этих людей… Но почему они не стреляют по врагам? — Консул-превиан, — говорит он в вокс. — Идем на соединение с вами. Вам направлено четыре роты астартес в качестве подкрепления. Поддержите нас артиллерийским огнем. Новая ложь. Но тупая железная чушка купилась на ложь уже трижды, поверит и в четвертый. Внезапно Железные Воины начинают какой-то малопонятный маневр. Они покидают свои позиции и движутся в тыл Альфа-легиону. — Дрейгур! — орет Скорр. — Дрейгур, что вы делаете? Я приказал вам поддержать нас артилле… Выстрел сдвоенной лазпушки подбрасывает его лендрейдер и опрокидывает на бок; стрелок у спонсона падает и больше не шевелится, его значок стремительно краснеет и угасает. Еще один выстрел — и угасают значки остальных офицеров, находящихся в лендрейдере вместе со Скорром… — Дрейгур! Альфа-легион зажат в клещи. Нет — он очутился в котле между шпилями Мезоа. У Железных Воинов артиллерия, по мощи превосходящая артиллерию Альфа-легиона. У Железных Воинов — модифицированное оружие, более мощное, более дальнобойное, более разрушительное. У них больше штурмболтеров, больше макромелт… и больше решимости. Так сражается Четвертый легион — не отступая и не сдаваясь. Впереди — Имперские Кулаки и Саламандры, с тыла войска Скорра громит 114-й гранд-батальон, с флангов заходят ауксилии, боевые автоматы и Гвардия Воина, против стремительных атак которой сыны Альфария никогда не могли устоять… В космосе корабли лоялистов внезапно атакуют эскадру Скорра, и теперь, когда большая часть бойцов покинула флот, а крейсера эскадры вышли на позиции для бомбардировки и не готовы к пустотному бою, у лоялистов преимущество — которым они превосходно умеют пользоваться. Скорр еще трепыхается. Астартес просто так не сдаются, а Скорр и до восстания Хоруса был опытнейшим, эффективным командиром. И даже сейчас он, возможно, предпринял бы что-то… Боевые автоматоны с символами Железных Воинов окружают его подбитый лендрейдер и начинают методично разбивать из тяжелых болтеров. Скорр, раненый, в неисправном доспехе, все же добирается до штурмовой пушки и даже сбивает одного из автоматонов, но остальные приближаются вплотную и начинают вскрывать лендрейдер, как консервную банку, лазерными резаками. Он еще раз стреляет, еще раз убивает нескольких автоматонов — или ломает? Нельзя убить неживое, но они добираются до него, и лазерный резак впивается уже в нагрудник доспеха консула Аутиллона Скорра. Последнее, что он слышит, — голос Железного Воина, рычащего через аугмиттеры, и в этом рычании звучит нотка иронии: — Только кажется, будто людей влечет какая-то сила, находящаяся впереди них, в действительности их подталкивает нечто сзади. — Сзади — это мы, что ли, брат-сержант Кайлдо? — смеется другой Железный Воин. Железный Воин. Смеется. — Разговорчики! Капитан Хайре вызывает по воксу Дрейгура, чтобы доложить: все кончено. Скорр убит. Силы Альфа-легиона практически полностью уничтожены. Мезоа остается в руках лоялистов. Дрейгур получает это сообщение и на секунду застывает. Чего он ожидал? Торжества? Чувства, что справедливость восстановлена, а мертвые отомщены? Нет — его это больше не волнует. — Потери? — бросает он. Все показано у него на ретинальном дисплее, но ему хочется услышать, что потери в рамках приемлемых. Что его командование в этот раз не привело к критическим потерям. Что он сберег жизни своих воинов в этой атаке… — В рамках приемлемых, — подтверждает Хайре. — Железо снаружи! — За Императора, — говорит Дрейгур. — Железо внутри!

Садуран, Сын Хоруса, Новорожденный Система Сол

— Три минуты до столкновения! Файго подал сигнал приготовиться, но их двадцатка и так уже напряглась. Все они были спокойны, разве что сердцебиение чуть участилось от предвкушения. Трансплутонский залив! Подступы к святой Терре — ценному призу в руках победителя, и этот приз достанется им! Они вошли в систему Сол, готовые штурмовать колыбель человечества, изгнать из нее всех выродившихся слабаков, всех рабов ложного Императора, всех, кто не давал человечеству стать господствующей расой Галактики и пойти дальше, дальше, за ее пределы! — До самой тьмы мы держим монеты их жизней, — прошептал Тарго. — Тридцать секунд, приготовиться! — До самой тьмы… Они неслись в штурмовом таране, нацеленном на Пустотную крепость 693. Резкой толчок сотряс таран, так что Садуран на миг ослеп и утратил ориентацию; когда он открыл глаза, у него зарябило из-за шлема сидевшего рядом Икрека, украшенного заклепками. Все вскочили. — За Воителя! Они выбежали из тарана, летя по коридору и грохоча сабатонами, словно сметающая буря, готовые уничтожить всякого, кто встанет на их пути, и вдруг на них обрушились снаряды. Голова Икрека брызнула мозгами, кровью и осколками черепа, обломки шлема с заклепками полетели в лицо Садурану. Кто-то за ним охнул и осел — может быть, Тарго… Он бежал, стреляя и отстреливаясь, перескакивая через баррикады, он убил женщину-офицера и выстрелил в сторону чьих-то прицельных линз, он даже пырнул мечом в живот Имперского Кулака в ослепительном, ядовито-ярком желтом доспехе, когда откуда-то справа пыхнуло и загрохотало: это поблизости сдетонировали мелта-заряды, поставленные на дверь в следующий отсек, и весь мир вокруг стал красным, а все звуки заглушил звук бьющихся сердец. «Перед лицом великой цели, — говорил капеллан Хармаддон, — никакие жертвы не кажутся чрезмерными». В красноте проплыли лица родителей, Манорана и Томерана, учителя Гаука и арбитра Лотарь, Анди, Йожефа, Маниша. Эльбера. Ману. А потом все поглотил непроглядный, холодный и грязный мертвый океан.