Сцирша

Сцирша подняла брови и вперила взгляд в Озахара. Адриан предусмотрительно повременил с чаем, чтобы не подавиться в очередной раз. – Я… не понимаю. Всё равно. Расскажите… Пожалуйста, расскажите, почему… Ведьма замолчала. Она не могла подобрать слов для своего вопроса, а внезапное всестороннее внимание, свалившееся на неё, сбивало с толку. – Всё началось с одного жадного купца, что принёс в Нопаль прекрасную, но ужасающую своим величием статую, – мягко начал Озахар, – он подарил её мне в знак уважения. Статуя женщины-мужчины, двутелого и двуликого человека в маске… – Солнца и Луны, – выдохнула Сцирша. Правитель кивнул. – Я приказал поставить статую на площади города. И только один бедный торговец из каравана того жадного купца, Анис, твой отец, противился решению правителя, хотя знал, что за это будет сурово наказан. Он говорил, что так мы потревожим древние и злые силы. Но я был глуп, и пошёл на поводу тщеславия. Девушки на подушках затаили дыхание. Адриан потянулся за блюдцем с рахат-лукумом. – Той же ночью началась песчаная буря, которой не знали наши предки. Гигант из песка появился перед городскими воротами и стал крушить дома, давить моих людей, сабли и стрелы не делали гиганту никакого вреда, а магия лучших моих чародеев проходила сквозь него. Он назвал себя Солнце-и-Луна, они вопили о неуважении, о том, что их алтарь был осквернён неверными. Анис вышел на площадь Нопаля, встал перед ужасной статуей и заговорил с Солнцем-и-Луной. Сцирша обняла себя за плечи. – Анис предложил свою душу в вечное служение Солнцу-и-Луне в обмен на покой и мир Нопаля. Сабира лежала у его ног и умоляла отречься от слов, сказала, что ждёт его ребёнка, но храбрый Анис знал, что, если не умилостивит Солнце-и-Луну, то погибнет весь город, и его жена, и его нерождённая дочь. Сцирша прикрыла рот рукой. – Жестокие Солнце-и-Луна согласились забрать бессмертную, чистую душу Аниса, и он исчез в тот же миг, что песчаная буря, что ужасная статуя, принесённая из пустыни. Выжившие люди вышли из укрытий, и не успела до меня дойти народная молва, как на пороге дворца появилась Сабира. Она рассказала всё, и её слова подтвердили люди, и в благодарность я одарил её всеми благами, на которые был способен. Я поставил на площади изваяние Аниса из лучшего гранита и мрамора. Со стороны, где сидели девушки, послышались тихие всхлипы. – Всем Иршантам я дал золото, камни, вина и шелка, ведь под их надзором выросла чистая и героическая душа спасителя Нопаля. Но Сабира отказалась от почестей. Как только дом её родителей был выстроен снова, она бежала из города. На прощание она сказала сестре, что уходит искать логово Солнца-и-Луны, чтобы вернуть возлюбленного. Сцирша опустила лицо в руки. – Мы думали, что она сгинула в песках вместе с ребёнком… Но теперь её дочь дома. На террасе повисла тишина. Слабый ветер колыхал прозрачные занавеси, приносил с торговой площади аромат шафрана и кардамона. Ведьма сжалась в комок. Адриан жевал сладости и переводил широко распахнутые глаза с Озахара на Сциршу и обратно. – Где же Сабира? – выдержав паузу, спросил правитель. Сцирша втянула носом воздух, успокаивая дрожь в голосе, и подняла голову. – Мама пропала два года назад. Я пришла сюда, чтобы найти её. – Она никогда сюда не возвращалась. Сцирша кивнула. Адриан аккуратно сделал глоточек чая. – Я не могу оставить прибытие дочери Иршант без внимания. Этим же вечером будет пир. И вы на нём – почётные гости! Ведьма медленно кивнула, Адриан широко улыбнулся и прищурился от удовольствия. – Это большая честь, ваше величество, – отозвался виконт.

***

Серую походную одежду сменило свободное оранжевое платье с широкими рукавами и пурпурной юбкой до щиколоток. Вышитые цветами и причудливым орнаментом зелёные полосы опускались с груди и плеч, талия была охвачена корсетом цвета свежей зелени, алый плащ накинут на плечи и сцеплен золотой фибулой в виде месяца. На шее блестело ожерелье из широких пластин, уши оттягивали большие круглые серьги с перьями и бусами. Сцирша долго стояла перед зеркалом в одиночестве, в комнате, данной ей правителем Озахаром, и в отражении видны были пуфы, кушетки, застеленный коврами с яркими рисунками пол и невесомый балдахин над широкой постелью. Ведьма посмотрела в свои глаза. Тёмный и аккуратный макияж прятал застывшие в них смятение и волнение. Сцирша перевернула зеркало отражением в стену. Села на низкий туалетный столик лицом к комнате. Закрыла глаза и сосчитала до десяти. В зале встреч собралось шумное и пёстрое семейство: женщины в длинных платьях, с переброшенными через плечо плащами, длинные волосы были заплетены в разнообразные косы, хвосты, пучки; мужчины в широких штанах и подвязанных на поясе рубахах, в расшитых жилетах и тяжёлых кафтанах, с маленькими шапочками на кудрявых головах и бусами в бородах. Они переговаривались, смеялись, но в комнате чувствовалось зависшее напряжение. Ожидание. Сцирша остановилась перед залом. Стражи взялись за ручки и медленно раскрыли тяжёлые двери. Мужчины и женщины замолчали и обернулись. Ведьма сделала несколько шагов вперёд, стараясь не выдавать сбитое дыхание и не подпрыгивать на каждом шагу, чтобы не свалиться на пол от дрожи в коленях. – Я, Небит-Разия, от семейства Иршант, – женщина с серебряными волосами и в позолоченном платье вышла навстречу, – приветствую тебя. Добро пожаловать домой! Сцирша кивнула. Небит-Разия подошла ближе, взяла ведьму за руку и положила свою ладонь поверх. – Мы и думать не могли, что дочь Сабиры сможет найти путь обратно. Здесь ты в безопасности. Идём, Сцор. Услышав своё обычное имя, ведьма едва сдержалась, чтобы не скривиться. Она послушно последовала за женщиной и села на край мягкого кресла. Небит-Разия опустилась рядом на софу. – Расскажи, как тебе удалось найти нас? – Случайность. Молчание. Сцирша краем глаза видела, как едва слышно перешёптываются трое мужчин на краю зала. Как хмурится, с явным неодобрением глядя на ведьму, девушка в вычурном платье. – Что же это за случайность? – осторожно спросила женщина. – Я пошла искать мать. Мои догадки оказались верны. Небит-Разия рассмеялась. – Твои речи бедны, как речи любого везувийца, прибывшего к знати Нопаля, – женщина махнула рукой, – но не беспокойся, ты скоро поймёшь нас, станешь частью семьи и тебя будет не отличить от прекрасных дочерей Иршант. Сцирша кивнула. Она впилась ногтями в сиденье кресла, и его мягкая обивка скрывала, с какой силой ведьма сжимала пальцы. – Вечером будет пир. Отдохните на нём, красавица, – из кучки родственников, особняком вставших поодаль, вышел мужчина с закрученными тёмными усами и кудрями, выбивающимися из-под куфии, – ваш дщерич со стороны отца, Кафири, – он поклонился одной головой, – мы будем счастливы увидеть вас улыбающейся и радостной. – Вам больше ни к чему томиться поисками, – протянула девушка с чёрными волосами и пронзительными голубыми глазами, подошедшая к креслу Сцирши и опустившаяся у подлокотника на колени, – вы ведь нашли то, что искали. Семью! По залу прошлись одобрительные возгласы, лёгкий смех. Сцирша кивнула и, растянув пошире улыбку, обратилась к седой Небит-Разии: – Вы правы. Нашла.

***

Маленькие серьги-звёзды и плотное бархатное ожерелье с месяцем заняли свои места. Сцирша почувствовала, как её голова стала легче, а грудь перестало сдавливать. За высокими резными окнами синело небо, засыпанное звёздами. Половина луны стояла высоко. Среди старых колонн и столов с богатыми блюдами и бесконечными напитками звучала жизнерадостная музыка, слышались разговоры, лязг украшений и песни девушек и юношей в пёстрых лёгких нарядах. Можно было различить высокий и вместе с тем необычно мягкий голос и заливистый смех Адриана. Сцирша зашла в главный зал и кивком поздоровалась с людьми, которых теперь ей нужно было считать родственниками. Адриан развалился на подушках и шелках в компании нескольких девушек и увлечённо щебетал им что-то, не забывая погладить одну по волосам и мягко обхватить за талию другую. Сцирша подошла ближе. – Адриан. – А? Да? – он с трудом отвлёкся от девушки, норовящей лечь ему на грудь. – Можно тебя на минутку? – Вторая девушка, заметив Сциршу, захихикала и отвернулась. Черноволосая, с голубыми глазами-льдинками. Адриан закатил глаза, пообещал подругам скоро вернуться и поднялся на ноги. Сцирша отвела его к столу с напитками. – Адриан, что ты делаешь? – Сцир, дорогуша, только от тебя я не слышал нотаций... – всплеснул он руками. – Адриан... – В самом деле, неужели порядочному виконту нельзя творить непорядочные вещи? – он подхватил бокал вина, отпил из него и продолжил возмущённым тоном, – это прекрасная ночь! – Адри... – Если ты завидуешь, просто попроси, и я помогу обольстить любого, кто тебе понравится на этом пире! – он с силой опустил бокал на стол, хрустальные вазочки с фруктами зазвенели, – не рушь мне веселье, чёрт возьми! – Адриан, это моя кузина. Ведьма и виконт уставились друг на друга. Первая в ожидании, второй в ступоре. Отпив ещё немного, Адриан заговорил. – Ну… Мы теперь… Типа родственники, так получается?.. – Монтгомери! – воскликнула Сцирша. Она старалась выглядеть возмущённой, но её быстро выдала улыбка. Адриан рассмеялся. – Отдохни, Сцир. Пиры для этого и нужны. В конце концов, ты ведь нашла, что искала? Улыбка тут же исчезла с лица ведьмы. – Нет. Мои поиски стали только сложнее. – Но ведь Озахар всё рассказал… – Теперь я знаю, как всё началось. Но я всё ещё не нашла маму. Возможно, она снова ушла искать Солнце-и-Луну. И как бы она не мешала мне идти за ней, я найду их. Потому что они тоже ищут меня. Адриан замер с бокалом у рта и посмотрел на ведьму исподлобья. Затем вздохнул, взял две закупоренных бутыли вина, стал набирать в полупустую тарелку фруктов сыр и закуски. – Что ты делаешь? – Сцирша недоумённо наблюдала за виконтом. – Я не понял ровным счётом ничего из твоих слов. Так что набираю еды и питья, чтобы, пока ты объясняешь мне всё, я мог полакомиться хоть чем-то на этом празднике, устроенном, между прочим, в твою честь, но, очевидно, из нас двоих по-настоящему ценит веселье только один человек… О, канапешечки!..

***

В небольшой гостевой комнате, данной ведьме, было относительно тихо. Сцирша сидела на пуфе, держала спину прямо и неотрывно смотрела в окно, на одну и ту же звезду. Адриан полулежал на подушках и пил вино из горла. Сыр и виноград медленно исчезали с тарелки. – Мама предупреждала меня в той песне. «День и ночь ждут тебя дюн и замков князья, с глаз их прочь, вглубь и ввысь, они ищут тебя, берегись». Всё детство я задавалась вопросом, почему она так часто поёт мне это. Очевидно, это как-то связано с Солнцем-и-Луной. К тому же, тот алтарь в нашем старом доме, маска Солнца-и-Луны, её просьбы к Мюриэлю… – Она была знакома с тем отшельником? – Адриан небрежно смахнул с одежды пару упавших из бутылки капель. – Мы жили в одном лесу. Наши тропы пересекались, – Сцирша кивнула, – когда она уходила, просила его присмотреть за мной. Ему не нравилось, но, судя по всему, он всё-таки не мог оставить ребёнка наедине с ядовитыми ягодами и осиными ульями. Мама его всегда благодарила. Приносила пушистых куриц и давала зелья, которые делали чудные вещи, – она улыбнулась, – Мюриэль назвал маму Лисой… – Звучит романтично, – Адриан вертел в руках оливку на палочке. – Не думаю. Мама звала его Медведем. Он научил меня, что весь мир поделён на территории. Нигде нет ничьей земли. Что-то принадлежит зверям, что-то – людям, – она перевела взгляд на дюны, видные из-за строгих дворцовых стен, – что-то отведено третьим силам. Сцирша взялась за месяц на ожерелье и принялась слабо дёргать его. – И нужно решить, где твоё место. Иначе везде будешь чужим. Музыка в зале на мгновение затихла. Прислушались и виконт с ведьмой. Раздался глубокий смех Озахара, и ещё громче зазвучали ребабы и даффы. – Мы мало говорили с ним. А когда переехали, то почти перестали видеться. Только когда я выходила собирать ингредиенты, – Сцирша прикрыла глаза, – мама запрещала мне ходить в западную часть леса, к границе со степью. Запрещала смотреть на горы, за которыми начинается пустыня. Боялась, что я услышу их зов, потому что она сама его слышала. Сцирша наклонилась к Адриану, который только собрался отпить вина. Виконт поставил бутыль на столик и подтянулся к ведьме. – Я подслушала, как она жаловалась знахарке, госпоже Триверди, на голоса в голове. Спрашивала, как заглушить мысли, которые не хочешь слышать. Триверди думала, что это безумие. Или проклятье. Но потом дала настойку на маке. Мама медленно умирала, и я не знала, что делать. Корила себя за то, что не могла ей ничем помочь. – Почему нельзя было обратиться к магу? К тому же, – Адриан понизил голос и проговорил имя сквозь кашель, – Азре. – Я предлагала это сделать. Сначала она говорила, что он слишком юн, потом – что не хочет ломать жизнь мальчику. Не знаю, что мама имела в виду… – Похоже, нас обоих детством не наградили. Я получал игрушки, одежду, всё, что хотел. Кроме внимания родителей. Сцирша взяла вторую бутылку вина и легонько стукнулась ею о початую Адрианом бутыль. Он усмехнулся и кивнул ведьме в ответ. Она отпила немного и поморщилась. Кисло и терпко. – Мы с мамой жили вместе, она учила меня, кормила и одевала. Я не знала, что может быть иначе. Поэтому, когда попыталась завести в городе друзей и узнала, что их мамы читают им на ночь, а папы берут на ярмарку и покупают деревянные мечи, я решила, что будет лучше с ними не дружить. Иначе мне станет совсем грустно, – она покачала головой, – но не могу поспорить, что мама дала знания, без которых я не продержалась бы и месяца в Везувии после её ухода. Сцирша и Адриан задумались о чём-то, и молчание прерывалось только звоном бутылей. Виконт очнулся от мыслей и снова обратился к ведьме: – Так ты предполагаешь, что… – Солнце-и-Луна звали её. Всё то время, что она бегала по пустыне, сидела в лесу, в городе – голоса звали её. Говорили с ней, раз уж мама поставила дома алтарь, – ведьма уставилась в пустоту, – и она боялась, что Солнце-и-Луна позовут меня. И все эти злоключения – предупреждения, мольбы не идти за ней, не пытаться повернуть время вспять. Адриан хмыкнул. Он медленно покивал несколько раз, нахмурился и неожиданно серьёзно посмотрел на Сциршу. – Ты не думаешь, что в её предупреждениях есть смысл? Если эта хреновина чуть не сравняла Нопаль с землёй, то она с лёгкостью могла убить… человека. Захочет – и тебя убьёт. – Ты сам рассказывал о шаманах, которые приходят в город с караванами. «Их боятся даже полудикие нопальцы!» Адриан зашипел, призывая к тишине, и кивнул на дверь, за которой стояли стражи. Сцирша улыбнулась. – Рассказывал. И что? – Эти шаманы могут знать что-то о Солнце-и-Луне. Хотя бы о том, что это такое. Откуда пришло и зачем. Вполне вероятно, что мы узнаем, как с ними можно договориться. Как их победить. – Вполне вероятно, – Адриан пожал плечами, – а может они и сами ничего не знают. Что тогда? – Я найду способ узнать. Расспрошу архивистов Озахара, писцов, мудрецов, найду каждого уличного музыканта и стихоплёта, в словах которых будет слышно хоть что-то о Солнце-и-Луне. Поговорю с Иршантами. Но если и это будет бесполезно, то я готова рискнуть и пойти наугад, в пустыню. Сцирша выдохнула, смиряя нахлынувшую дрожь волнения. – Самоубийца, – Адриан вздохнул, – всё, что ты сказала, каждое твоё слово – безумие и кромешный ужас. Я совершенно не одобряю твой план, твои методы и твой неадекватно сильный порыв бросаться из огня в полымя. – Виконт отпил из бутыли. – Так когда мы выдвигаемся? Сцирша тихо засмеялась. Адриан улыбнулся и подмигнул ей.