Любовь зла... или «Руководство»

Шаг 9. Убрать со своего пути реальных и возможных соперниц, претендующих на вашего козла. Моей соперницей оказалась Тамоко Хирокино, с которой Гюнтер познакомился в прошлом году на соревнованиях по танцам. Она японка и очень красива, но старше Гюнтера на восемь лет. Ей двадцать два! Старуха совсем же! Она, конечно, не воспринимала четырнадцатилетнего парнишку всерьёз, хотя он всеми силами пытался за ней ухаживать. Я сглатывала свою ревность, жгущую мои глаза и горло, как перец, но однажды заменила, пробравшись в раздевалку в их студии, её лосьон для снятия макияжа на лосьон для автозагара! И бледная (ах-ха-ха, бедная) японочка за две минуты превратилась в оранжевую морковку! Гюнтер, глядя на неё, едва сдерживал смех. Тем более ему не понравилось, когда она стала ругаться, сначала по-японски, а затем и громко материться на английском. Увидев, что блондин на неё косо смотрит, Тамоко обругала и его, добавив пару крепких словечек по-немецки. Так и прошла его любовь к этой фурии! А мисс Хирокино так и не узнала о моём коварстве! Шаг 10. Готовиться к атаке сердца козла. Итак, я перехожу к рассказу об основных событиях, так изменивших мою жизнь, да и меня саму, и о развитии наших с Гюнтером отношений! (А оно было!) Начать надо с того, что едва подружившись с Тинкой, мы с Рокки тут же разругались с лихтенштейнкой в пух и прах! И с Гюнтером, конечно, заодно тоже, и всё на почве танцев… Вам наверняка будет интересно как я готовилась перейти в «наступление»! Поэтому я расскажу. Пришлось очень нелегко, ведь поначалу Гюнтер игнорировал, ну прямо все мои намёки! Но один случай всё же вправил ему мозги, заставляя его посмотреть на меня как на привлекательную юную сверстницу, а не как на маленькое шумное недоразумение. Дело было так. С момента памятной истории с «японской морковкой» прошло около полутора лет. Мне пока (ещё три месяца) было пятнадцать, а Гюнтеру почти шестнадцать. Он (чёрт бы побрал эти шикарные блонди-волосы!) с возрастом становился только краше! Я этого не вынесу!!! Да, забыла сказать кое-что очень важное. Нас — меня, Сиси Джонс, и мою подругу Рокель Блю, ВЗЯЛИ НА ШОУ «ТАНЦЕВАЛЬНАЯ ЛИХОРАДКА»! Там была длинная и трагикомичная история, но сейчас не об этом… И теперь я имею полное право подсмотреть, как Гюнтер переодевается, так как у всех, и у мальчиков, и у девочек-танцоров массовки (и у нас, у всех четверых, да-да…), общая гримёрная и душевая даже без отдельных шкафчиков ячеек. Гарри (это ведущий передачи) говорит, что продюсеры просто экономят на нас деньги, и, конечно, они всегда могут набрать новых желающих, если мы взбунтуемся… Но вернёмся к нашим козлам… Гюнтер и я столкнулись в «Красти». Судьбоносное место, нечего возразить! Всё произошло по точному «сценарию» нашей первой встречи в коридоре… Я шла с подносом к своему месту; на подносе была моя пицца обильно политая моим любимым желтоватым соусом… Несла поднос и с интересом рассматривала объявление на стене о новом летнем танцевальном лагере, ведь был уже конец мая, скоро нас с «Танцевальной лихорадки» отпустят на каникулы, ну, про школу вообще молчу. И тут-то я опять вписалась в высокого, стройного и прекрасного как никогда, Гюнтера Хессенхеффера, почему-то особенно неотразимого сегодня. Наверно потому, что простоватая для него, почти нормальная атласная чёрная рубашка и белые брюки, плюс тёмные очки и модная стрижка а-ля восьмидесятые добавляли ему шарма. В руках у него был бумажный пакет с едой, который при нашем столкновении в общем порыве с моим подносом полетел на пол. Ваша Сиси, конечно, как полная дура стала лепетать: «Прости, я такая неловкая, я не хотела… Я не испачкала твои брюки?» Любимая пицца была для меня навсегда утрачена, она, разумеется, начинкой вниз красовалась посреди «Красти» на полу. Одежда Гюнтера не пострадала, а я облила свои бриджи колой. От этого всё стало ещё хуже, чем было. Ведь я была непричёсанная, одета во что попало (синие узкие бриджи и чёрная майка с логотипом нашего шоу). Гюнтер, сняв солнцезащитные очки, также, как тогда, растерянно посмотрел на меня и с подозрением покосился на поднос… НЕТ, Гюнтер, не смей его подбирать! А то уронишь, и мы опять год не будем общаться… это уже примета для меня… Но нет, парень опять перевёл свой взгляд на меня. У меня что, дежа вю? Вот также стояли тогда, в тот день, когда я впервые увидела это чудо… Так ведь, это было почти четыре года назад… Он стал таким высоким, я рядом с ним и подавно коротышка и всегда ею буду. Плечи стали шире, подбородок немного огрубел, кажется, уже щетинка появилась, светлая такая, блондинистая… Так, мысли, а ну вернулись из заоблачных далей! Гюнти стоит перед тобой, бери пока «тёпленький», Сиси, твою ж налево! Я смущённо улыбнулась и, робко глядя в его сощуренные голубые глаза, спросила наконец срывающимся писклявым голоском: — Прости, пожалуйста, неловко вышло. Хочешь, угощу тебя пиццей? Мне всё равно теперь новую заказывать. — Хорошо-уо, если ты и пра-авда не щу-тищь, Сиси, я отведа-аю пиццы вместе с тобо-уой, — вполне разборчиво ответил Хессенхеффер, даже не путая времена, и я, сев за самый дальний столик в тёмном углу (просто на нас и так всё кафе уже глазело), заказала ту же пиццу заново. Подошедший к нам Дьюс… мог оказаться и не Дьюсом, потому как вчера к нему приехал кузен Гаррисон, похожий на нашего друга, как две капли воды. Ну вот, Дьюс (или Гарррисон?) принял наш заказ и подошёл к соседнему столику. За ним сидела «тщательно замаскированная» на случай козней своих врагов девушка Дьюса — юная бизнес-леди Дина. Дьюс, передав наш заказ подошедшему к ним Таю (он ведь тоже снова здесь работает, согласился опять ради халявной жратвы), сел рядом с Диной и обняв её за плечи, поцеловал в щёку. Ну, значит, это и вправду сам Дьюс. А, вот и Гаррисон… Он вошёл в кафе под ручку… с моей лучшей подругой-козой, которая ни словом ни обмолвилась о том, что идёт на свидание!!! Я убью тебя, Рокель Блю! Зато я, сидящая за одним столом с Гюнтером и ждущая НАШУ пиццу, останусь безнаказанной, ведь она-то первая умолчала про свои встречи с Гаррисоном. А свидание-то у них по ходу не первое, вон она уже говорит: «Пойдём на Наше место…» Вот ведь коза! Хотя, я ещё хуже. Почти три года скрываю свою дикую любовь к нашему общему «заклятому другу» Гюнтеру. Всё, забудь о плохом, Сиси, Гюнтер сидит рядом с тобой почти касаясь твоей руки локтем, и он смотрит на… твоё плечо, Сиси, то бишь — моё плечо? — Гюнтер… — Я хитро повела плечом, так, чтобы та тоненькая лямка майки, что с его стороны, медленно сползла с моего плеча, а потом плавно повернулась к нему лицом и подставила под его обзор ещё и свои тонкие выпирающие ключицы. — А?.. Что? Сиси, что ты хотела спросить? — Гюнтер нервно сглотнув, отвёл взгляд, а у меня создалось такое впечатление, что он даже проникновенного тона моего голоса испугался. — Ты любишь… грибы в пицце, Гюнтер? Любишь? — Любишь, — эхом повторил Хессенхеффер, как завороженный глядя на мои губы. — Нужно сказать: «Да, я люблю, Сиси», — поправила я его без всякой задней мысли. — Да я люблю Сиси! — без нужных пауз и довольно громко повторил за мной блондин. Это прозвучало так, будто бы по телевидению объявили о начале инопланетного вторжения… Все, кто был в кафе, абсолютно все, без малейшего исключения, даже младенец на руках молодой матери, обратили взгляды в нашу сторону. В нас вперилось даже больше глаз, чем когда я уронила поднос… Я покраснела, в глазах стояли слёзы от стыда, мне бы было только приятно, если бы не все эти люди, глядящие на нас, это было невыносимо! Я была готова выбежать из «Красти» и разрыдаться. Но Гюнтер… он удивил меня. Опять. Всё же я до сих пор плохо изучила его, особенно мотивацию и поступки… Мой тайно любимый Гюнтер повёл себя как настоящий мужчина! Да! Он встал со своего места, мягко взял меня за руку, поднимая с моего места и, поддерживая под локоть, молча довёл до стойки получения заказов и взял нашу запакованную пиццу. А потом также спокойно и молча вышел на улицу под одну руку со мной и с фирменной коробкой «Красти» в другой руке. — Я понимаю, Сиси, я что-то не так сказал, это случалось и раньше, и часто, я уже не переждать… Оу, не пережива-аю по этому поводу. Скоро я уже освою английский и буду-у на одном уровне с сестрой… Тут только я вспомнила про Тинку и подумала: почему же её нет рядом с Гюнтером? — А где, кстати, Тинка? — Она выбирает платье для выступления вместе с Mutti… Сиси, давай пойдём в сквер и поедим пиццу спокойно? — почти без акцента предложил Гюнтер, как бы подтверждая свои предыдущие слова о изучении английского. — Давай, конечно. Спасибо тебе, Гюнтер, — тихо ответила я, но он прекрасно всё расслышал. — Ма-алышка Сиси, не грусти, а иначе буду рассказывать немецкие анекдоты! — Я испуганно округлила глаза. — На немецком! — добил меня Гюнтер, и я рассмеялась, а из глаз брызнули те слёзы, что не пролились в «Красти». — Мне нравятся именно ТВОИ шутки, а не немецкие анекдоты, Гюнтер! — сказала я, успокоившись немного. Мы сели на скамью у памятника какой-то парочке, и, только присмотревшись, я поняла, что на постаменте написано: «Romeo and Juliet». Так это им памятник! Словно знак свыше. Я чувствую себя сейчас как раз-таки Джульеттой, уплетающей на пару со своим белобрысым Ромео большие куски пиццы. Суровая любовь к врагу, агась… Вот такой у меня был необычный день, половину которого я провела с Гюнтером. А его отношение ко мне явно изменилось в нужную мне сторону! Он смотрел на меня с неподдельным интересом, иногда в его голосе и жестах проскальзывали милые нотки явного влечения к моей персоне! Подумать только, когда мы гуляли по скверу, от пуза наевшись пиццей, он поправил опять сползшую с плеча лямку моей «Shake it up»-майки! Да, вот так запросто, без стеснения, подхватил двумя пальцами лямочку и закинул на её законное место! Он, наверно, для Тинки это много раз делал, вот и не смутился. Хех, но главный и самый крутой, и милый сюрприз ждал меня ближе к нашему расставанию. Мы вдвоём уже понимали, что наше случайное столкновение в «Красти» переросло в не просто извинительные (с моей стороны) посиделки с пиццей, а уже в нечто, напоминающее… свидание?! И когда мы прошлись по центральным улицам, вышли к фонтану с музыкой, моё сердце пело от счастья, я вся купалась во внимании и так неожиданно вспыхнувшей симпатии Гюнтера. Он даже купил мне сладкую вату и маленькую мягкую игрушку — слонёнка с голубыми глазами и жёлтым хохолком на голове. Для обычно (по моим стереотипным представлениям) таких скупых насчёт траты денег на «всякие ненужные глупости» лихтенштейнцев, Гюнтер расщедрился просто невероятно! А дальше было чудо. Когда Гюнтер проводил меня до дома, мы остановились у подъезда. Он стоял напротив меня, банально звучит, — такой близкий и далёкий одновременно, — и мне было страшно потерять то, что я приобрела с ним в этот день… Страшно было, что он больше никогда не посмотрит на меня так, как смотрел в тот момент. В глазах цвета незабудок смешалось всё: плохо скрытая грусть, влечение, восхищение, ожидание, робость, радость находиться рядом и желание чего-то несбыточного. Поверьте, в тот момент мы поняли друг друга без слов так хорошо, как никто и никогда, а я вдруг ощутила жгущее меня изнутри желание его поцеловать… Сделать лишь шажок вперёд, встать на цыпочки, обвить его шею руками и закрыть глаза, когда мои губы коснутся его лица… Но вдруг я увидела, как сам парень… Делает шаг ко мне, слегка склоняется и заправляет мне за ухо выбившуюся прядь моих рыжих волос, его пальцы, будто нехотя оставляя мои волосы, скользнули по щеке и шее. Гюнтер посмотрел в мои глаза в тот момент так, что я вздрогнула и очень широко распахнула их. Его приоткрытые губы приблизились к моей щеке, последовал божественный звук чмоканья, и я чуть не грохнулась в обморок от невероятного счастья.