Он же самый-самый

На лужайке валяется какой-то бродяга, хотя он не похож на бездомного. Его текущее состояние кажется скорее результатом выбора, чем сложившихся обстоятельств. Большой и тонированный Кадиллак черного цвета, разбитый о забор, является доказательством той самой состоятельности. Ублюдок отправил лужайку в ад, оставив след по всему своему пути. Но это не вина автомобиля. Девушка смотрит на бедолагу, хотя тот не замечает. Парень развалился на спине, раскинув руки и, очевидно, отключившись. Она могла бы задаться вопросом, а не умер ли он, но его грудь вздымается и опадает в ровном ритме, как во время глубокого сна. Быть может, ей стоило бы волноваться о его здоровье, но девушка видела такое раньше. Слишком много раз. Боже, как же от него воняет. Причина этой вони очевидна. Пот покрывает его кожу. А черная футболка запачкана рвотой. Ее губы кривятся от отвращения, и она быстро сглатывает, чтобы сдержать рвотные позывы. Путаница отросших крашенных волос закрывает лицо парня. Его тело крупное, но худощавое, а кожа на руках гладкая и упругая. Отчего вся эта картина еще более удручает. Он проводит золотые годы жизни, валяясь пьяным. Миленько. Девушка обходит вокруг него, бормоча что-то о пьяных мудаках за рулем, и затем возвращается со шлангом в руке и четко определенной целью. Вода с напором поражает мишень, шипя и брызгая в стороны. Бедолага вздрагивает и поднимается, плюясь и вертясь в разные стороны в поисках источника своих мучений. Но девушка не унимается. Ей хочется, чтобы он убрался восвояси. - Прочь с моей лужайки, - и потому как парень настолько грязный, она нацеливает шланг ниже, обливая его штаны и промежность. - Твою мать! - у него глубокий, такой чувственный голос. - Что за херня? - Ты воняешь как дерьмо. И я искренне надеюсь, что ты, чувак, не обгадил себя на самом деле, потому что это означало бы, что ты пал реально до очень низкой отметки. Она перемещает струю от его тела к голове. Длинные светлые волосы разлетаются в разных направлениях, когда он снова разворачивается. И затем парень рычит. Звук звенит у неё в ушах, и по-настоящему должен бы вселить в неё страх господень. Но бедолага слишком слаб даже для того, чтобы стоять на своих двух. Одно предплечье поднимается вверх, чтобы убрать мокрые волосы с лица. Девушка мельком замечает светлые глаза, пылающие смущением и яростью. Время закругляться. Выключая кран, она опускает свое оружие. - Как я уже сказала, убирайся с моей лужайки. - Ты совсем ебанулась? - его челюсть дрожит. - Это не я, покрытая блевотиной валяюсь на чужой частной собственности. Заезжий бедолага осматривается, словно только что осознал, что находится на планете Земля. Однако он не разглядывает самого себя. Не смотрит на одежду, прилипшую к телу от влаги, так как, вероятно, отлично знает, в каком она состоянии. - Вот тебе совет, - говорит девушка, бросая шланг на землю. - Не будь таким клише. Это вводит его в транс, и парень моргает, глядя на нее, пока вода ручейками стекает по его щекам и густой бороде. - Ты не знаешь меня настолько хорошо, чтобы навешивать ярлыки. Она фыркает. - Ты буквально рухнул от опьянения, разбил свою машину. Если честно, я сомневаюсь, что ты постоянно на ней ездил, скорее только по выходным. У тебя крашенные отросшие волосы, борода, которая не видела бритвы уже несколько недель - опять же потому, что, вероятно, ты хочешь, чтобы мир уверовал в твою ипостась плохого мальчика, - смотрит на его руки. Сильные, крепкие мышцы. - Единственное, чего не вижу, это татуировок, но, возможно, ты набил на заднице слово «мамочка». Возмущенный звук срывается с его губ. Это можно было бы посчитать за смешок, если бы не столько вложенного гнева. - Кто ты такая? Впечатляет то, сколько презрения можно вместить в один вопрос. Особенно учитывая то, в каком состоянии она его нашла. Очевидно, что человечность не знакома этому парню. К сожалению, в отличие от его запахов. - Человек, на чьей земле ты облажался. Я бы шлепнула тебя по лицу соответствующим документом, но не хочу подходить так близко к этой вони, - вытирая мокрые руки о джинсы, она бросает на него последний взгляд. - А теперь проваливай до того, как я вызову ментов. Было бы смело сказать, что сейчас она на взводе. Девушка почти пробегает весь долгий путь к дому, вместо того, чтобы уйти тихо и с достоинством, как и планировала. Но заданный темп так приятен. Она вела себя очень тихо последние несколько месяцев. Так сдерживалась. Поэтому, возможно, ей стоит поблагодарить мистера Высокомерная Пьянь за эту разрядку. Однако эта благодарность не распространяется на то, что он следует за ней. Боковым зрением она видит, как парень поднимается. Его шатает, а затем ему всё же удается выпрямиться и стянуть через голову футболку, прежде чем бросить ее на землю. Стриптиз! Отлично. Девушка ускоряется, проклиная тот факт, что подъездная дорожка к дому такая длинная, по крайней мере, шестьдесят метров от забора до входной двери. Еще одно движение, и его ботинок летит на газон. Она оглядывается, немного беспокоясь. И затем в дело идут его штаны. После чего почти двухметровый пьяный, злой и голый мужчина начинает ее преследовать. И у него есть тату, как она и предполагала, несколько украшают его торс: стреляющий автомат с какими-то цифрами (издалека ей не видно), амур и, кажется, клеопатра... Возможно есть еще, но их не видно. Девушка сосредотачивается на рисунках, вместо длинного члена, что болтается у парня между ног, раскачиваясь, будто маятник, от каждого его шага. - Двинешься еще на шаг дальше по моей подъездной дорожке, и я выстрелю в тебя. - Для этого у тебя должно быть ружье, Мэри Джейн, - бросает он в ответ. - К слову о клише. Тебе нужен лишь комбинезон и кучка соломы, чтобы можно было жевать. Не в силах сдержаться, девушка разворачивается. - Ты только что назвал меня деревенщиной? Он тоже замирает на месте. Опустив руки к бедрам и совершено не прикрывая свою наготу, бедолага стоит посреди лужайки, глядя на нее так, словно владеет миром. - Скажешь, что нет, Тортик? Жар заливает ее кожу. Девушка шагает прямо к нему - ну, не очень близко - она всё еще побаивается вони. Но достаточно, чтобы признать, что парень хорош собой. Если отбросить всю мишуру, налитые кровью светлые глаза, другую похмельную хрень и то, что он туповат, то эти длинные ресницы и черты лица заставили бы обзавидоваться любую девушку. Отчего лично эта становится еще злее. - Послушай, чувак, преследование девушки голышом можно расценить как акт сексуального устрашения. Он фыркает. - Это многое говорит о твоей сексуальной жизни, Мэри Джейн. Но не волнуйся. Даже если бы я не был заинтересован в тебе, во мне нехилая порция виски, которая заставит член поработать, так что ничего не мешает нам прямо сейчас. - Многое мешает, ясно? - она морщит нос, отказываясь опускать взгляд ниже. - И ты говоришь о моих сексуальных недостатках. Вина мелькает в его глазах, и, ей кажется, что он хочет засмеяться. Но вместо этого лишь усмехается, изгибая губы от раздражения. - Дай мне часик и немного кофе, и затем можем поговорить обо всем, о чем захочешь. - А дальше ты попросишь еще и завтрак. Его лицо озаряет наглая улыбка. - Ну, раз уж ты об этом упомянула... - Знаешь, что раздражает меня сильнее всего? - выкрикивает она. - Что? - его брови сходятся на переносице, словно парень смущен. - Ты мог поранить кого-то еще. Мог ранить меня или какую-то бедную душу по дороге сюда, и всё из-за вождения в пьяном виде, - печаль запускает свои пальцы в ее сердце. - Ты мог разрушить жизни, оставить людей собирать себя по кускам. Он бледнеет, и эти нелепые ресницы опускаются на его щеки, когда парень моргает. - Ты хотел себя убить? - выкрикивает она. - Сделай это каким-то другим способом... Ее голос стихает, когда рычание покидает его уста, и бедолага, в чем мать родила, скалится на девушку. Он делает уверенный шаг в ее направлении, словно и правда собирается подойти, но затем останавливает себя. - Не смей... Ты даже не имеешь понятия, что я... - его лицо становится серым, когда парень опускает взгляд на нее с высоты своего роста. Они смотрят друг на друга, пока он просто стоит, покачиваясь на одном месте, такой слабый и дрожащий, его ярость бурлит на поверхности, переполняя взгляд. Это полная боли ярость ловит ее в западню, отвлекает от предупреждающих сигналов. - Ты не знаешь... - он судорожно сглатывает. И только тогда до неё доходит, что она попала. Девушка отпрыгивает назад, но уже слишком поздно. Бедолага наклоняется вперед и валится. Всем весом прямо на нее. Шок сковывает ее в этот мучительный момент. А затем запах вони снова поражает ноздри. Она заставляет себя поднять взгляд и встретиться лицом к лицу со своим мучителем. Тысячи проклятий проносятся у нее в голове, но только одно предложение вырывается через стиснутые зубы. - Я тебя ненавижу. Обычно, когда женщина говорит тебе, что ненавидит тебя, при этом глядя холодным смертоносным взглядом, в дальнейшем она постарается избежать всевозможных контактов. Но не Мэри Джейн. Она и ее адский шланг с водой. Возможно, у нее есть причина ненавидеть этого парня. Очень весомая причина. Но он не извинялся ни перед кем уже несколько лет. И хоть тоненький голосок в голове и говорит, что настало время это сделать, виски всё еще плещется в его голове, заглушая этот тихий совет. В ушах звенит. И он идет ко дну. С удивлением осознает, что его мучительница делает шаг вперед, а не назад, и ее руки обнимают бедолагу. Поддерживают. "Удачи тебе с этим, сладенькая." Он слышит ее проклятья, ощущает, как пружинят ее колени под его весом. И вместе они падают. Для него мир - размытое пятно. Вода льется на лицо. Снова. Бедолагу это раздражает. Отворачиваясь, он старается вытереть лицо, но руки не работают, как следует. Всё тело кажется резиновым и тяжелым. - Прекрати бить меня, ты реальная заноза в моей заднице, - рычит девушка. Мэри Джейн. И неважно, что ее голос похож на вкус ванильного мороженого, она - настоящий дьявол. Водный дьявол. Возможно, в аду нет пламени. Быть может, там тебя вечно топят. - Ты не утонешь, - говорит она, снова направляя на него струю. Он брызгается и плюется водой, которая на вкус напоминает рвоту и виски. Ему ни черта не видно за этим нескончаемым потоком. - Да что с тобой и этой водой? -ему удается сказать до того, как его еще один раз накрывает волной. - У нее есть магическая способность смывать грязь, - говорит она, пока трет рукой мужскую грудь. Не нежно, а с силой, словно пытается содрать с него кожу. Мыльные пузырьки пахнут грейпфрутом и ванилью. - Да, это мыло. Вода и мыло очищают, - продолжает она, словно он младенец. - Знаю. Безумие, верно? Сарказм. Он специализируется на нем, когда не настолько пьян, и его глаза не отказываются открываться. Безжалостнейшие руки перемещаются к светлой голове. Пальцы зарываются в волосы. - Господи, когда ты в последний раз расчесывал эту копну? - После рождения. А теперь отвали. И позволь мне встать. - У тебя в волосах застряла блевотина. Я просто вымою ее. Что ж, он позволяет ей помыть себя, пока болтая и болтая, она издевается над ним. Мэри Джейн ни на грамм не нежна. Но это неважно. Он бы всё равно не смог вынести нежности. Бедолагу вытирают и кутают. Поблизости всё идет кругом. Колышется, качается, крутится. Что бы он ни делал, пытаясь отбросить это чувство, его уши всё еще наполняет ритм жизни. - Я не слышу ничего, кроме твоего бормотания, - говорит она, и ее лицо размывается над ним. Парня кладут на что-то мягкое. Прохладные простыни. Тяжелые одеяла. Она перекатывает его на бок, подсовывая подушки под спину. - Обблюешься снова, и ты сам за себя, чувак. «Я всегда сам за себя, сладенькая.»