Черное серебро

Он все-таки отпустил ее. Лика смотрела ему в глаза, а он не мог ничего с собой поделать. Не она была виновата в смерти Анны, не она, не ее чертов Дом и даже не зверобой. Он был виноват. Во всем. Они молчали. Лика медленно ходила по всему дому с закрытыми глазами, останавливаясь в самых неожиданных местах. Он не знал, что она делает, не хотел знать. Дэн сидел на полу, смотря на горящую ветку зверобоя. Он думал об Анне. Лика её не любила — он помнил это, помнил слишком хорошо. Анна всегда хорошо училась, была вежлива и обходительна, да и, к тому же, очень красива. Дэн уже успел понять, что девушки редко прощают друг другу красоту. Анна всегда выглядела, как только что вышедшая из дворца королева: на слегка смуглой загорелой коже не было ни единого пятнышка, длинные черные волосы всегда были собраны в аккуратную прическу, а походка её была уверенной и горделивой. Анна нравилась всем. Кроме Лики. Лика постоянно злилась в ее присутствии. Дэну в такие моменты казалось, что она еле сдерживается, чтобы не сжечь Анну взглядом. Особенно сильно злиться Лика начала тогда, когда Дэн с Анной объявили о помолвке. Он знал, что она не ревнует - вряд ли она вообще знала, что такое ревность. Ее злость, конечно, была чем-то обусловлена... Дэн не хотел думать, чем именно. На праздник Лика не пришла, а затем и вовсе пропала. Он искал ее — сначала один, а затем вместе с невестой. Когда Лика нашла его, он взял Анну с собой. Хотел их подружить. После этого Дэн приобрел новый жизненный девиз: "Много хотеть - вредно". Очень вредно. Он сокрушенно закрыл глаза. Прошло уже пять лет, а он все никак не мог себе этого простить. Лика тогда ничего не объяснила ему, но в ее глазах он видел: «Это ты виноват». Она так и не решилась сказать это вслух. Дверь затряслась. Дэн резко поднялся на ноги и повернулся к входной двери, но, на его удивление, тряслась не она. Тряслась маленькая дверь, запертая на ключ. Лика быстро, очень быстро подскочила к нему и сунула в руки кувшин: - Держи и не выпускай. Дэн опустил глаза и увидел желтую водяную лилию, плавающую в воде. До этого момента он думал, что не способен смеяться, но маленький плавающий цветок все-таки сумел его переубедить. - Кувшинка? Ты издеваешься? Лика ничего не ответила и даже не посмотрела на него. Она была занята. Открывала запертую дверь. - Что ты делаешь? Хочешь, чтобы оно нас убило? Девушка даже не обернулась. - Ты меня не слушал. Я так и знала. Это тебя не убьет, оно тебя защитит. Так что держи одолень-траву и не выпускай. Иначе взбесится. Дэн сжал кувшин крепче и внезапно кое-что понял. На этот раз Лика не суетилась, она твердо знала, что делать. Пять лет назад все было по-другому... Тогда она ограничилась подожженным зверобоем. «Он защищает от нечистой силы,» - неуверенно пролепетала она тогда и сунула Дэну в руки горящую веточку. Только сейчас он вспомнил, что на Анну она тогда даже не смотрела. Даже не попыталась ее спасти. Злость поднялась резко, затопила его и едва не выплеснулась за пределы тела. Дэн невидящими глазами смотрел на открывающуюся дверь, готовый, казалось, ко всему. - Злишься... - тихо пробормотала Лика, так тихо, что Дэн не услышал, - Это хорошо. Это его отпугнет. За дверью не было ничего. Ничего, что можно было бы увидеть глазами. То, что сидело в комнате, Дэн скорее почувствовал, услышал. Узнал. - Анна, - Дэн сглотнул. - Ты почти прав. Не Анна. То, во что она превратилась, - тихо заметила Лика. Дэн практически наяву услышал продолжение этой фразы: «Превратилась из-за тебя». Тем временем Лика продолжала: - Той ночью она не сказала тебе кое-что очень важное. Собиралась, но не сказала. Той ночью умерли двое. - Я знаю. - Откуда? - на этот раз удивилась Лика. Дэн никогда не видел, как она удивляется, но все-таки не смог перевести взгляд. Злость отступала, уступая место животному страху. - Мне сказали потом. Да, ему сказали потом. Тогда было холодно и тревожно. Анну хоронили в ноябре. Ее хоронили вместе с маленьким пустым гробом. Эта могила сказала ему больше, чем могли бы сказать живые люди. Лика долго молчала. Наконец, она отошла от Дэна и дошла до входной двери: - Пойдем. - Там же опасно... - пролепетал Дэн, все еще смотря на пустое место в комнате, в которой умерли его невеста и сын. Он перестал чувствовать что-либо. - Кто-то должен умереть сейчас. Я выбрала Дом. Дэн знал, какого труда стоили ей эти слова. Знал лучше других. Дом — это все, что осталось у Лики от родных, которых она и не видела никогда. Она жила там столько, сколько себя помнила, она срослась с Домом настолько, что казалось, если умрет Дом — то умрет и она. Но Дэн не стал говорить это. Не стал, потому что не захотел. Он хотел только уехать отсюда поскорей и забыть все, что произошло, он вообще не верил никогда в эти магические штуки, которыми занималась Лика. Не верил. Он просто знал, что они есть. Осознание пришло еще пять лет назад, в тот день, когда хоронили самых дорогих ему людей. Он даже хотел сказать, что готов умереть и сам, но понял, что не готов. Несмотря на то, что он пережил, он жил нормальной жизнью. У него была мечта, была цель. Дэн не хотел умирать. А вот Дом, Дом, в котором произошло слишком много трагедий, в котором каждый угол, каждый предмет мебели хранил воспоминания о том, что произошло, ему не было жаль. Ничуть. Дэн кивнул и, все так же сжимая кувшин, пошел за Ликой. Он так и не понял, от чего именно должна была его защитить эта водяная лилия. От Анны? От того, чем она стала? Или от того, чему на растерзание Лика отдала Дом? Лика что-то шептала по пути. Было темно, но она ни разу не споткнулась ни о единую ветку и ступала настолько мягко, что ее и не было слышно. - Это потому, - ответила она на молчаливый вопрос Дэна, - Что лес принимает меня. А ты смотри под ноги, тут и змеи водятся. Я помню, лес тебя не любит. И лес помнит. Змеи тут действительно водились. Дэн понял это, когда почувствовал что-то холодное и склизкое на щиколотке. Если бы Лика его не предупредила, он бы от неожиданности выронил кувшин. - Садись, - она спешно подвела его к небольшой ели, нижние ветви которой опускались до самой земли, образуя нечто, напоминающее маленькую палатку. Они еле уместились там вдвоем. Дэн вытянул ногу и посмотрел на Лику. Почему-то именно сейчас, именно в один из самых страшных моментов его жизни, она показалась ему удивительно красивой. Лика тем временем начала что-то проделывать с укусом. Смочив рану водой из кувшина, который Дэн все-таки не выронил, она принялась отсасывать яд. Мир потемнел. Как показалось Дэну, навсегда. Но все-таки он очнулся. Дэн с трудом разлепил веки и первым делом посмотрел в кувшин, стоявший рядом с ним. Кувшинка сгнила. Мельком взглянув на ногу, Дэн не обнаружил ни единого следа от ранки. Он даже не стал думать, как Лика это сделала. Он и раньше знал, что она многое может. То, что неподвластно кому бы то ни было. Лика сидела рядом, обняв колени и покачиваясь из стороны в сторону. Дэн чувствовал, что ей плохо, чувствовал, но сделать ничего не мог. Он никогда не умел утешать людей. - Дом умер, - проговорила она еле слышно, - Ночь кончается, зло уходит. Но оно все равно получит тебя, если я не успею. - Что не успеешь? - Дэн, согнувшись в три погибели, подсел ближе к Лике и обнял ее одной рукой. Она подняла на него заплаканные глаза. Дэн впервые видел, как Лика плачет. - Если я не успею умереть. - Тебе не кажется, что сегодня мы переборщили с драмой? - попытался пошутить Дэн. Это была старая шутка. Шутка из разряда тех, которые понятны только двоим. Дэн и Лика учились на сценаристов и иногда, когда кто-то из них кому-то жаловался на свою жизнь, они произносили эту фразу. Тогда им было действительно смешно, а сейчас Лика никак не отреагировала, монотонно проговорив: - Три смерти. Сегодня должно произойти три смерти, иначе оно заберет тебя. Двое умерли. Дом и то, во что превратилась Анна. Больше умирать некому. Только я. - Еще есть я, - Дэн покачал головой. Лика говорила какую-то ерунду. Девушка посмотрела на него взбешенным взглядом: - Умер бы тогда пять лет назад. Теперь уже нет смысла. Я без Дома - ничто. - Это же ты меня спасла тогда... И тогда умерли только двое, разве нет? - Тебе не нужно знать о том, что было третьим, - Лика покачала голой. Дэн бы спросил, если бы действительно хотел знать. Да только сегодня произошло слишком много того, что не должно было произойти. Он вспомнил то, о чем не надо было вспоминать. Вспомнил тех, кого нужно было забыть еще тогда, еще пять лет назад. Дэн уже ничего не хотел. - Жди здесь, - она вышла из импровизированной палатки, покачиваясь от слабости. Дэн знал, что она не вернется.