Ханами

Как больно биться сердцу в холодных зеркалах, И видеть чей-то образ на крышах, в небесах, И вновь топить любовь в серебряных дождях, И восхищаться сказкою об алых парусах… Так трудно вверх ползти, и так легко разбиться, Я бью свои мечты, Желание — разбиться… О боже, почему, всё так должно случиться… Я так хочу поверить, что всё мне просто снится. Снится… Песня M ()eSTRo & Kat В мире разбитых зеркал — Кэтсуки, как ты смотришь на то, чтобы сходить в кафе? — поинтересовался парень, мягко проводя по её дивным волосам и вдыхая нежный аромат. Они уже подходили к светофору, когда увидели старушку, несущую тяжелые сумки. Она шла согнувшись, кряхтя и что-то ворча под нос. Кэтсуки достала последнюю пачку японских сигарет. На таких обычно изображались чёрные лёгкие и многое другое, предупреждающее о вреде здоровью. Вытащив табачное изделие, девушка закурила. Японка курила не так давно, но уже успела втянуться. Да, сигареты успокаивали шалившие нервишки, а в последнее время она была достаточно не уравновешенной. Редкие капли дождя падали на круглое лицо Кэтсуки, охлаждая разум и кровь. Она выдохнула дым, и потушив сигарету, подошла к бабуле. — Вам помочь? — Вежливо поинтересовалась она. Бабушка бросила на иностранку недоверчивый взгляд, принюхалась, проверяя пьяна ли она. — Ну можно, — Великодушно разрешила бабушка. Кэтсуки взяла из рук бабушки тяжелый пакет. Одноклассник, немного помедлив, взял вторую сумку. — А вдруг там взрывчатка? –Шёпотом спросил он у Кэтсуки. — Подумаешь отправимся на круг сансары или к чертям. В рай меня точно не возьмут, –Отшутилась Японка, ожидая, когда светофор засветится зеленым светом. Светофор дал зеленый свет и Кэтсуки уверенно направилась через дорогу. — Вы далеко живете? — спросила японка, у бабушки. — Через два квартала. Нынче молодёжь борзая пошла, место в автобусе не уступает, грубит, ужасное воспитани. Мы такими не были, — Ворчала старушка, идя налегке. — Да? — Изумилась японка. — А у нас в Японии уважают старших. — Я сразу поняла, что ты воспитанная девочка, не то что твой парень. Вон, идет брови хмурит. — Заметила наблюдательная бабушка. — Эй, прекрати хмуриться морщинки появятся. — крикнула Кэтсуки однокласснику. — Ничего я не хмурюсь. Дом-то у вас какой? –Спросил Одноклассник бабушку. Они шли, а дождь у усиливался. В воздухе пахло свежестью и прибитой к земле пылью. — Бабушка, а где ваши дети. Неужели они не помогают? — Удивилась Кэтсуки. — Нету у меня детей. Сына я похоронила двадцать лет назад, в Чечне погиб. Эти политики как что-нибудь не поделят, а мы расплачиваемся. Умер мой сын, а дочь пропала без вести, потаскухой была. Плохо я их воспитала. Плохой матерью была, часто пила, на детей ноль внимания. Плохо мне тогда было, муж ушел к молодой бляди, такая же молодая была, как ты, лет восемнадцать. Не знаю, что он в ней нашел. Видимо пизда узкая, — зло пробурчала бабушка. Костя от удивления остановился. — Что вы так удивленно смотрите, молодой человек? Мата никогда не слышали? –Прищурилась бабка, а Кэтсуки напряглась ох не проста бабушка, не проста, а может у меня паранойя развилась. — Да нет, все нормально. — Смутился одноклассник и они пошли дальше. — Вот коротаю свой век одна, только кошки дома. Одиноко мне. Обратилась к социальному работнику, чтобы за мной поухаживал, да не скучно было. Так они десять тысяч просят, а у меня откуда такие деньги? Пенсия маленькая, квартплата большая, продукты дорогущие. Вот и хожу сама в магазин. Некому о бабушке позаботиться.- Запричитала старуха. Кэтсуки она все больше восхищала, как на публику играет любо дорого, она, а прониклась. — Давайте я с другом буду к вам приходить, продукты приносить, — предложила Кэтсуки и заметила, как одноклассник поморщился. — Меня Мария Ивановна зовут. Как хорошо что я вас встретила. Вон уже мой дом виднеется. Сказала радостно старушка и резво поскакала к дому. Кэтсуки остановилась, смотря на качающуюся под хлесткими ударами ветра, берёзу. Он склонял березу к земле, повелевая подчиняться, а она, смеясь в ответ, распрямила ветки, вырываясь на время из власти своего повелителя. — Восхитительная картина. Береза, несмотря на власть ветра, остается гордой, непоколебимой, бросая вызов судьбе. — говорила Кэтсуки, она поставила сумку на пол и начала фотографировать берёзу на телефон, искренне веря, что хотябы один снимок удастся. — Тебе бы стихи писать, — оценила бабушка. — Какие стихи, это не моё. — рассмеялась Кэтсуки, убрав телефон обратно в карман и взяв пакет. –давайте немного ускоримся, а то не хочется окончательно промокнуть. –Предложила Кэтсуки и ускорила шаг, следя за тем, чтобы бабушка не отставала. — Что-то ветер крепчает, как бы ураган не начался. Кстати, у вас здесь бывают ураганы? –Оживилась Кэтсуки. — Бывают, только не такие страшные как в Америке или в Японии, — Ответил Одноклассник. Они наконец подошли к красному пятиэтажному дому. Бабушка подошла к подъезду и открыла дверь, пропуская вперед нежданных помощников. Кэтсуки перешагнула порог. В подъезде пахло кошачьей мочой, чем-то жареным, пареным. и чем-то ещё. Кэтсуки поморщилась, задержав дыхание. Внутри подъезда было темно, под ногами валялись окурки, разбитое стекло, на стенах были граффити, местами облупилась краска. Они поднялись на второй этаж, старушка все время пыхтела и останавливалась, жалуясь на боль в коленях. — Вам нужно дома делать зарядку, сидя на столе, качать ногами, — заметила Кэтсуки. Бабушка достала из сумки ключи, и открыла входную дверь квартиры. — Спасибо. Заходите ко мне домой, я вас горячим чаем напою, с булочками, а ещё могу налить домашнего борща. — ворковала старушка. Кэтсуки заглянула в квартиру и осмотрелась. Почему-то девушку гостеприимство старушки напрягало. Она посмотрела на одноклассника, чье имя до сих пор не удосужилась узнать. — Нет, спасибо, я обещал её сводить в кафе, — напомнил он о своем предложении, лишая выбора. Кэтсуки усмехнулась, в глазах заиграли бесята. Она провела пальцем по скуле. — А ты можешь быть властным, когда захочешь. Я люблю таких мужчин, — её ногти легко скользнули по щеке, заставляя пробежаться по спине стае мурашек. Они занесли сумки и поставили в прихожей. Кэтсуки показала старушке несколько упражнений для проработки поясницы и ног. На этом они и простились. Молодые люди покинули прокуренный подъезд. Они пошли к Гринвичу, дождь продолжал лить как из ведра. Кэтсуки было все равно, а вот одноклассник явно жалел, что не воспользовался предложением бабушки. Ветер усиливался, натужно скрипели черепицы крыш, а по тротуару летали бутылки, . — И далеко нам идти? — Полюбопытствовала Кэтсуки. — Нет, до Гринвича, — Рыкнул одноклассник. -Может представишься наконец или играем в тайных агентов? –Усмехнулась Кэтсуки поправляя челку. — Костя меня зовут, можно я тебя буду Катей называть? — Попросил Костя. — Катя, имя красивое, но мое мне нравится больше. Это единственное, что у меня осталось от Японии. Не отнимай у меня это. — Прости, я не хотел тебя расстроить. — смутился Костя. — Ты меня и не расстроил, — Спокойно ответила Кэтсуки. На миг, в ее взгляде мелькнула тоска. — Вот мы и пришли, сейчас поднимемся по ступенькам и окажемся в ресторане франц, там есть роллы, — Ободряюще сказал Костя и сжал ее руку в знак поддержки. Они поднялись по ступенькам, оказавшись в небольшом уютном зале, наполненном ароматом еды, мужскими и женскими голосами, звоном посуды. Кэтсуки осмотрела всех цепким взглядом, выискивая, среди малочисленного народа, возможных врагов. Они прошли в дальний угол зала, заняв небольшой деревянный столик, покрытый стеклом, под которым были нарисованы кустарники и птицы. Вокруг стола стояли мягкие и удобные, кожаные диваны. Кэтсуки присела на диван, сняла курточку и положила ее рядом собой. Затем, девушка взяла меню и раскрыла его вчитываясь. — Ты выбрала? — Спросил костя. — Угу, — Ответила Кэтсуки и нажала кнопку вызова официанта. В кафе играла легкая плавная музыка. — Не видела тебя очень давно. Помню твой голос, и образ лица Тебя вспоминаю, лишь закрыв глаза… Смотрю на тебя взглядом мокрых глаз. Все это случилось со мной в первый раз. Приходишь ко мне ты, только во сне И больше не вижу я свет в любимом окне… — доносились строки песни из динамиков. Плечи Кэтсуки задрожали, из глаз покатились неудержимые слезы. Костя с волнением посмотрел чёрные, как южная ночь, глаза и обнял девушку. — Что случилось? Я тебя обидел? — Испугался Костя. Она сейчас ему казалась такой ранимой и нежной. Ее хотелось оберегать от всех бед. Она вытерла слёзы, судорожно вздохнула и произнесла спокойным голосом: — Нет, все хорошо, не обращай на меня внимания. — ответила она, беря салфетку, утирая слезы. — Если тебя что-то беспокоит, ты можешь мне рассказать. Не надо всё держать в себе. — он поглаживал её по плечам. — Не могу, прости. — она отвела взгляд. Он нашел её маленькую ручку, восхищаясь бархатной кожей, и сжал её пальцы, и, поднеся к губам, нежно поцеловал. Она манила к себе, сводя его с ума. Она наедине казалась кроткой и слабой девушкой. Костя хотел её защищать, оберегать от всех невзгод. Созданный образ в школе не вязался с её настоящим. Сейчас она была другой: нежной, как василёк. Её пальцы блуждали по его спине, вызывая мурашки, и распаляя горячее сердце. Её голова покоилась на его плече, словно ища защиты. Она подняла взгляд на Костю, улыбнулась сквозь слезы и открыла рот, чтобы что-то сказать. — Здравствуйте, что будете заказывать? — поинтересовался незаметно подошедший официант. Атмосфера доверия разлетелась на тысячи осколков, Костя нахмурил брови, смотря на работника кафе исподлобья. Косте казалось, ещё чуть-чуть и она расколется, откроется ему, поведав о своем горе. Она убрала руки. Взглядом пробежалась по меню. — Курицу гриль с картошкой. — ответила она. — А мне Филадельфию, — ответил он холодно. — Мне капучино, — дополнила она заказ. Костя тоже заказал кофе и, официант ушел, на прощание подмигнув. Кэтсуки это рассмешило. — Вот так-то лучше. — она прятала лицо на груди у Кости. Её легкость восхищала. Она первая девушка, которая ему казалась свободной и невесомой. — А почему вы под конец учебного года переехали в Россию? — спросил он, решив подойти к ней с другой стороны. — Под конец? — изумилась она, уже отпивая принесённое кофе. — У нас в Японии, это только начало учебного года, но да, в России иначе. — Грустно улыбнулась, потом передернула плечами и уже светло улыбнулась. Ей не привыкать носить маски, а с этим Костей она совсем расклеилась, что срочно нужно было исправлять. В их профессии никому нельзя доверять. От неприятного разговора ее спас официант, принеся сначала кофе с хачапури. — Это за счет заведения. — Парень улыбнулся белоснежной улыбкой и снова удалился. Кэтсуки принялась за еду. Всё это время они молчали. Никто не решался нарушить тишину. Наконец, парень принес курицу гриль с картошкой и роллы. Костя взял палочки и стал пытаться наткнуть ролл. Кэтсуки рассмеялась. Взяла у него палочки и стала показывать, как правильно брать ролл. Суши падали на стол при каждой, новой попытке Кости повторить манёвр, а другие рассыпались. Кэтсуки смеялась. Костя поджал губы. — Посмотрим, как ты вилкой будешь есть. — поджал губы Костя. Кэтсуки посмотрела на свои приборы. — А может поменяемся? — спросила девушка. Парень отрицательно покачал головой. Кэтсуки взяла вилку в кулак и стала пытаться черпать. У неё все падало мимо. Рассердившись, она взяла нож и вилку и стала пытаться ловить как палочками, но стало только хуже. Она опрокинула кофе, уронила некое количество картошки и рассмеялась. — Давай есть руками. — предложила она альтернативное решение и они стали есть руками, забив на все правила приличия. Веселые и довольные Кэтсуки с Костей, с жирными руками покинули кафе под укоризненные взгляды посетителей, которых явно стало больше. Она читала на их лицах брезгливость и многие другие эмоции. Помыв пара вышла под неожиданно выглянувшее на прощание солнце. — Слушай, Костя, пошли ко мне домой, я тебя настоящими японскими блюдами накормлю?