Навстречу лету взять и убежать!

Всё вокруг покачивалось то в одну сторону, то в другую. Сверху была какая-то пластина. Открывать глаза было тяжело, дышать тоже непросто. Женя с трудом повернула голову. Девушка поняла: она лежала на задних сиденьях в дедушкиной машине. Её тошнило, хотя организм ощущался пустым. — Де-е-ед, — с трудом выдавила из себя Женя, — а что произошло? Где Кирилл? — О, очнулася. Ты зачем таблеток наглоталась в машине, а? Ты своего Кирилла чуть в психушку не отправила. — Никакой он не мой, — она отрицала очевидное, — можешь...поподробнее? — Та шо там поподробнее...Ты просто сказала ему привет и вырубилась. — А ты здесь как оказался? — Так мне Кирилл с твоего телефона позвонил. "А как это...с моего...Он же заблокированный. Неужели он помнит? Девятое июля, тот самый день. Я думала, для него это не так важно, обычный боулинг". — Понятно. Боюсь спросить, а почему мне так хреново? — Как же почему? От марганцовки, — Иван Степаныч твердо решил объяснить внучке, что она не была права. — Какой марганцовки? — Которой я тебя напоил, чтобы вывести действующее вещество из организма! Во! — Иван наигранно гордо посмотрел на Женю. — Сам придумал? — Да куда там. Википеди́я! Авторитетный сайт, — выражение лица деда стало более серьезным, — а теперь давай колись, зачем ты таблеток наглоталась. — Ну...я..., — Женя попыталась сесть, но не смогла. — Лежи! Даже не думай вставать! — Иван Степаныч очень волновался за внучку. Он пытался обернуться, но в оживлённом дорожном потоке ему не удавалось этого сделать. — Я...я боялась. Ты не понимаешь, — она начинала всхлипывать, — вы все думаете, что я *всхлип* сильная, да? Иван остановил машину на обочине и повернулся к Жене. — А я...не сильная, понимаешь? — девушка просто начала плакать, глядя дедушке в глаза, — я слабая, у меня нет *всхлип* силы воли или характера. Иван Степаныч, вздохнув, вышел из машины и открыл дверь у пассажирских мест. Женя с трудом уселась, а дедушка сел рядом. Он обнял внучку и медленно, спокойным голосом, начал её успокаивать. — Тихо, тихо. Все мы сильные, до поры до времени. Знаешь, Женёк, если всегда пытаться быть сильной, надолго не хватит. Нужно иногда забыть об этом и просто быть собой. Сила духа - это хорошо, но если волнуешься, так и скажи. Не повод же это так поступать. — Я знаю, *всхлип* деда, я виновата перед вами обоими, — ответила ему в плечо Женя. — Нет! Просто тебе стоило сказать ему, что ты тоже волнуешься, вот и всё. А таблетки - это тебе не просто обезболивающее. Это успокоительное, от его передозировки можно умереть, — разгорячился Иван Степаныч и обнял внучку ещё крепче, — никогда больше не делай так! Слышишь?! Никогда! В ответ Женя кивала головой и безостановочно плакала в дедушкину куртку. Она понимала, что очень напугала дедушку и Кирилла. "Интересно, а Кирилл испугался? Наверное, испугался. Мало ли, помру ещё, что ему потом со мной делать. Хотя, если серьёзно, он молодец, что не стал ничего придумывать сам, а позвонил дедушке. Нужно будет ему позвонить". — Дед, ты...прости меня... — она подняла на него свои большие, красные от слёз, глаза, — пожалуйста. — Просто думай своей головой, она у тебя вовсе не глупая. Даже не головой, а сердцем: оно всегда вернее знает. — Да ничего оно *всхлип* не знает! — новая волна слёз хлынула из её глаз, — ничего! Иван Степаныч на секунду задумался. Ему даже и нечего было ответить на этот крик души. — Знаешь, в чём-то ты права, — таким началом своей фразы дедушка так удивил Женю, что она перестала плакать и посмотрела на Ивана с непониманием, — мы никогда не можем знать, шо есть правильно, а шо нет. Но никто этого не знает. Каждый воспринимает всё по-своему. На самом деле, если один шо-то делает, то второй это или примет, или нет. Раз примет, значит, ему можно доверять. А если нет, то и расстраиваться нечего - значит не твой человек. — Дед, спасибо тебе, — Женя смотрела на Ивана Степаныча так, как будто он был самым мудрым человеком во всей её жизни. Возможно, так и было, — дай мой телефон, пожалуйста. — Та не за шо. Держи, — с улыбкой ответил дед Ваня. Машина ехала. И дедушка, и внучка молчали. Нет, они не были расстроены. Просто наконец-то наступило спокойствие, которое Женя так долго искала. Она взяла телефон и напечатала: "Привет. Ты прости меня, пожалуйста. Я перенервничала. Давай попробуем встретиться завтра ещё раз. После школы".