Живой портрет

      Ночь была необычайно теплой для конца Ламмаса. Мириады звезд подмигивали с черно-лилового неба, а воздух оседал на кончике языка ароматом спелых инжиров. Франсуаза, чуть заметно пританцовывая, шагала в сторону белокаменной арки, что вела ко главному входу во дворец, едва держась, чтобы не закружиться в танце, словно на самом настоящем балу.       Сейчас ей было все равно, что сказал капитан де ла Тур гвардейцу Уни, когда не увидел пятую фрейлину за ужином. Лишь бы только перед княгиней не пришлось оправдываться за свое исчезновение! И раньше бывало, что Франсуаза позволяла какому-нибудь рыцаришке катать себя под серенады в лодке по озеру до самого рассвета. Но на это она соглашалась нечасто: рыцарские шутки ее не смешили, а рыцарские баллады навевали тоску.       Франсуаза попросила мужчину не провожать ее, иначе сплетен она точно не оберется. Достаточно страже заметить ее в ночное время с незнакомцем, и тогда на следующем чаепитии кости будут перемывать уже не девчонке, которую уложила в постель Карту-Келюс, а бедного господина ван дер Эретайна, пытаясь оценить на глаз его мужские достоинства. Грустно вздохнув, Франсуаза остановилась у самых ворот, заметив знакомую фигуру.       Фигура тоже заметила госпожу Леру и, громко стуча сапогами по мощеной дорожке, решительно двинулась в ее сторону. Дамьен де ла Тур выглядел не просто сурово, он был в ярости. И Франсуаза наверняка бы испугалась, не будь она так счастлива в этот поздний вечер. Сейчас ей хотелось любить всех, кто повстречался ей на пути. Даже взбешенного капитана гвардейцев, который сопя и размахивая руками двигался прямо на нее.       — Госпожа Леру, — он подошел слишком близко, буквально нависнув над Франсуазой. — Что вы себе позволяете? Какого черта вы в одиночку покидаете дворец среди ночи? — зарычал он ей прямо в лицо.       — Дамьен, — непринужденно улыбнулась фрейлина, — ничего ведь не произошло, я всего лишь…       Она попыталась сделать шаг назад, но капитан де ла Тур не позволил, жестко схватив ее за предплечье. Ойкнув, Франсуаза постаралась продолжать улыбаться, делая вид, что ничего особенного не происходит. Прежде де ла Тур никогда себе не позволял таких вольностей по отношению к ней. Да вообще по отношению к кому бы то ни было. Всегда сдержанный и рассудительный, сейчас он сам на себя был не похож, словно в него вселился бес.       — Да вы хоть понимаете, как это опасно, Франсин?! — неожиданно он позволил себе назвать ее так, как не называл с самого детства. — Бестия орудует в округе. Люди стараются по темноте лишний раз нос из дому не высунуть, а вы… Вы так безответственно относитесь к своей безопасности, и ко мне заодно. Неужели какой-то ухажер может быть важнее собственной жизни?       Франсуаза задохнулась от возмущения. Да что он себе позволяет? Как он смеет портить ее волшебный вечер своей неуместной истерикой? И какого черта ему не все равно, куда и с кем она пошла?       — Я — свободная девушка, и имею право ходить там где хочу, и с тем, с кем посчитаю нужным. И я совершенно не обязана перед вами отчитываться, — решительно заявила она, задрав подбородок и высокомерно сощурив свои красивые голубые глаза.       И попыталась выдернуть руку, вот только хватка у капитана была что надо.       Детлафф, наблюдавший эту сцену из глубокой тени, едва сдерживался, чтобы не броситься на наглеца, что вздумал распускать руки. Сделав короткий вдох и длинный выдох, он с трудом, но все же сумел немного себя успокоить. Ему никак нельзя сейчас сорваться, как бывало многие разы до этого. Это и раньше никогда не заканчивалось хорошо. Прикрыв лишь на мгновение глаза, вампир попытался представить, что он находится сейчас там, где был спокоен и счастлив. Так всегда советовал поступать Регис в те моменты, когда становилось совсем невмоготу. И это действительно помогало, хоть и ненадолго.       — …я отвечаю за вас перед вашим отцом! — донесся до чуткого слуха грубый полушепот.       Детлафф отступил поглубже в тень и навострил уши — просто чтобы контролировать ситуацию. Он не мог позволить себе допустить, чтобы с Франсуазой что-то случилось. Как и не мог позволить себе оставить ее без присмотра на пути во дворец. Она горячо просила не провожать ее, чтобы их никто не увидел вместе, и он легко пообещал ей, ведь он и не собирался показываться на глаза.       — …и мне кажется, вы переусердствовали со своей заботой! — повысила голос госпожа Леру, хотя на крик так и не сорвалась, пусть голос и дрожал.       А затем этот… Этот наглец наклонился к лицу Франсуазы так низко, что Детлаффу даже показалось, будто он увидел поцелуй. Алая пелена застлала глаза, а пальцы рук опасно дрогнули. В груди заклокотала такая жгучая ярость, что никакие упражнения не смогли бы ее загасить. Сейчас он мечтал, чтобы этот ублюдок просто дал ему повод. Сделал что-то еще, что-то что сможет оправдать его, Детлаффа, когда он вырвет тому кишки и оторвет голову. Но мужчина от Франсуазы отстранился и увел ее за собой в сторону дворца, а та совершенно не сопротивлялась. Только странно обернулась на дерево, за которым скрывался вампир, и бросила на него такой многозначительный взгляд, будто знала, что он находится там. От осознания этого Детлаффа тут же отпустило, а по телу прошла дрожь, словно его окатили холодной водой. Облегченно выдохнув, он отвернулся от белокаменной арки, и, прижавшись спиной к стволу, прикрыл глаза. Что ж, ему стоит постоять немного вот так, подышать свежим воздухом и окончательно привести в порядок мысли. Он даже немного гордился собой: ему удалось обуздать себя. Удалось побороть ярость, и никого при этом не обезглавить. Видимо, беседы Региса были не такими уж и бесполезными.

* * *

      Франсуаза неловко поднималась по лестнице, придерживая на весу подол платья. Капитан де ла Тур шел следом и тяжело дышал ей в затылок. Руку немного саднило от его хватки, и девушка молилась лишь о том, чтобы наутро не проступили синяки. Объясняться перед княгиней ей совершенно не хотелось, а в такую теплую погоду последнего месяца лета носить платье с длинным рукавом не хотелось еще больше. И она решительно не понимала, что нашло на капитана гвардейцев. Неужели каких-то три часа ее отсутствия могли так его встревожить? Или прошло гораздо больше? Что ж, она и вправду совершенно перестала следить за временем в компании господина ван дер Эретайна.       Перед глазами замаячила знакомая дверь. Франсуаза облегченно выдохнула, надеясь, что ее наконец оставят в покое. Не дойдя до двери нескольких шагов, девушка резко остановилась, повернулась к де ла Туру и, со всей серьезностью взглянув на него, заговорила:       — Прошу вас, Дамьен, не нужно эскортировать меня до самой постели. Вы и без того сегодня слишком много себе позволили.       Капитан остановился на расстоянии вытянутой руки, раздумывая, стоит ли ему вообще оправдываться перед госпожой Леру, или все же стоит напомнить ей, что она ведет себя крайне неразумно. Но все же она была права — хотя бы в том, что до постели ее провожать не стоит. Франсуаза же нахмурилась, словно вспомнив что-то, что не на шутку ее встревожило.       — Господин де ла Тур, — нерешительно заговорила она. — Господин Уни, ему сильно досталось из-за моего побега? — неловко отведя взгляд в сторону, она, кажется, немного покраснела.       — Лишился отпуска и премии за текущий месяц, — невозмутимо ответил капитан де ла Тур, будто для него это ничего не значило.       И Франсуаза почти поверила этому его тону, если бы не вскинула голову и не увидела необычайную суровость во взгляде.       — Не смотрите на меня так, госпожа Леру. Вы всегда должны думать о последствиях своих поступков, — назидательно добавил он, заставляя девушку виновато опустить голову.       — Мне очень жаль, — пролепетала она. — Не могли бы вы передать это ему? Фабрис хороший человек и мне… Мне в самом деле стоило подумать… Прежде чем…       — Вы сами скажете ему все, что посчитаете нужным, — прервал ее де ла Тур. — Завтра он заступит в караул у ваших покоев, так что у вас будет весьма хорошая возможность поделиться с ним своими сожалениями.       — Простите, Дамьен. Я на самом деле не подумала, что все может… — она тяжело вздохнула, продолжив. — Что все может закончиться вот так.       Де ла Тур на это ничего не ответил. Только коротко кивнул, что-то невнятно проворчав напоследок и решительно направился в сторону лестницы. Этой ночью у него еще оставалось много дел. К тому же, нужно подготовиться ко встрече с ведьмаком. Если верить его уговору с княгиней, именно завтра он должен предоставить первые результаты своего расследования дела о Боклеровской бестии. И если этот мутант не справится, у капитана появится очень хороший повод показать себя во всей красе и увидеть на лице ее светлости то самое чудесное непередаваемое выражение, в котором так и сквозит невысказанное «да, вы меня предупреждали».       Но треклятый Белый Волк справился, и еще как. Предоставил не просто догадки, а нашел доказательства какого-то шантажа, о котором упомянул пока лишь вскользь. А шантажистов де ла Тур не любил еще больше ведьмаков. А потом он слушал этого чудака с двумя мечами за спиной, и не верил своим собственным ушам. Могущественный вампир? Он не шутит? Еще бы сказал, что бестия — это заколдованный Голиаф. Да это ведь похоже на сказочку, которой пугают непослушных детей, что никак не хотят улечься вовремя в кровать! Но чтобы сказать такое княгине, которая предложила за выполнение заказа такую баснословную награду? Да известно ли ему, чтó готовы отдать виноделы за то, чтобы им вот так просто отдали в руки документы на владение винодельней? Уж явно убить побольше людей, чем бестия. А он говорит — вампир. Де ла Тур не сдержался и пренебрежительно фыркнул.       — И что? Хочешь сказать что чудовище — проблема для ведьмака? — скрестив на груди руки поинтересовался капитан гвардейцев, заставляя княгиню вторить ему кивком.       — Его не так просто убить, господин де ла Тур, — ответил ведьмак совершенно невозмутимо, что стало раздражать всех еще сильнее.       — Да что ты говоришь? — вспыхнул Дамьен, не беспокоясь о том, как посмотрит на это княгиня. — Все знают как бороть вампира, коль они существуют. Любой ребенок тебе расскажет как минимум три способа: чеснок, солнечный свет и осиновый кол в грудь.       — Тогда, возможно, стоило нанять ребенка? — нахмурился Геральт.       — А крушина? — вмешалась в бессмысленный спор Анна-Генриетта. — Бабушка Адемарта рассказывала нам, что вампиров отгоняет крушина.       — Спешу огорчить вас, но ни чеснок, ни солнечный свет, ни тем более крушина не помогут в борьбе с истинно высшим вампиром. Тут есть одно средство — серебряный меч, но и он — всего лишь защита. Убить высшего вампира способен только другой высший вампир, — ответил Геральт, переведя взгляд на княгиню, которая после такого заявления немного побледнела.       — И что же… Нам нужно завести собственного высшего вампира, чтобы он убил бестию? — судя по выражению лица Анны-Генриетты, она и сама с трудом верила в то, что говорила.       — Отговорки, ваша светлость! — всплеснул руками Дамьен. — Ведьмак бесполезен. Дайте приказ, я соберу сорок лучших своих людей, и мы…       — Сорок, сто, да хоть тысяча. Ему будет все равно, — покачал головой Геральт. — Он убьет их всех, и даже глазом не моргнет, — он со всей присущей себе серьезностью взглянул на капитана гвардейцев, видя как тот подошел к нему ближе, чем предписывали правила приличия.       — Сто латников не убьет, — с вызовом ответил тот, вздернув подбородок.       — Твои латники умеют сражаться с туманом? Они смогут поразить цель, что движется быстрее ветра? Их броня сможет защитить от когтей, что способны разрубать людей похлеще любого меча? Очень в этом сомневаюсь.       — Боги… да что за существо способно на такое? — заговорила княгиня, заставляя де ла Тура и ведьмака обратить на себя внимание. — Это… Это просто в голове не укладывается.       — Истинно высший вампир, ваша светлость, — мягко ответил Геральт и демонстративно обойдя опешившего капитана гвардейцев, подошел к ее светлости поближе. — Они особенные существа, со своими привычками, симпатиями и антипатиями, со своими… уникальными умениями. Кто-то умеет превращаться в огромного нетопыря, кто-то повелевает животными, кто-то обладает невероятно сильной эмпатией, а этот, что зовется Бестией из Боклера, он…       — Он всего лишь безмозглая бестия, что бросается на того, кого ему укажут, — снова вставил свои пять медяков де ла Тур.       — Он — не безмозглая бестия. Это не низший вампир, как альп, либо экимма и даже не гаркаин. У него есть разум. Он — могущественное существо, которое живет на этом свете сотни лет.       — Чушь, — усмехнулся капитан. — Сотни лет? Да они уже давно завоевали бы нас, будь в них хоть толика того могущества, о котором ты говоришь.       Геральт улыбнулся, скрестив руки на груди, и покачал головой.       — Они не вмешиваются в дела людей. Их вполне устраивает собственный уклад жизни. К тому же, они вполне осознают собственные силы.       — И что же нам делать? — удивленно вскинул брови де ла Тур, а княгиня за его спиной заметно напряглась.       — Поговорим с ним, — пожал плечами Геральт. — Узнаем у него причины и…       — Я больше не могу… Ваша светлость, вы слышали что он предлагает? Поговорить! Он собрался говорить с чудовищем, — всплеснул руками де ла Тур.       — Слышу, — кивнула Анна-Генриетта. — Слышу и хочу услышать все, что не успел сказать Геральт. Господин де ла Тур, вы сегодня странно несдержанны.       Капитана такое замечание тут же отрезвило, заставив его резко умолкнуть и нахмуриться пуще прежнего.       — Как я уже говорил раньше, в логове бестии я обнаружил записки, — он залез в сумку, что была переброшена через плечо, достал оттуда небольшие светлые листки и протянул их княгине. — Здесь указаны имена жертв. Еще я нашел письмо, в котором говорится о том, что его возлюбленную похитили, и спасти ее могут только смерти вот этих людей, — он взглядом указал на записки, что уже внимательно рассматривала ее светлость, осторожно тасуя их тонкими пальчиками. — Я предлагаю не пытаться убить его, а помочь. Помочь ему отыскать любимую женщину, и тогда у него не будет причин убивать. К тому же, те шантажисты, о которых я говорил ранее… Не исключено, что это очень опасные люди и, возможно… Это всего лишь моя теория, но своими действиями они, скорее всего, хотят не просто убить старых рыцарей, а добиться каких-то более существенных целей.       — Каких же это? — хмуро поинтересовалась Анна-Генриетта, которая разглядывала странное алое пятно на одной из записок, задумчиво прикусив губу.       — Все эти рыцари были приближены к правящей семье. К тому же, имея в арсенале такое оружие, как могущественный вампир, шантажисту не составит труда добраться до кого угодно. Отсюда я могу сделать вывод, что в опасности можете быть и вы, ваша светлость — заключил Геральт, заставляя капитана растерять всю свою язвительность и обеспокоенно взглянуть сначала на ведьмака, затем на княгиню. — Но это всего лишь мое предположение, которое пока не подкреплено никакими доказательствами.       Де ла Тур прокашлялся, пытаясь прогнать ком, что встал у него в горле. Что же, стоит признать, что насчет ведьмака он погорячился, и тот оказался совсем не так плох.       Княгиня же ничего на это не ответила, только неопределенно хмыкнула и поднесла к носу записку, на которой виднелось заинтересовавшее ее пятно.       — Оно пахнет вином. Довольно слабо, но запах все еще присутствует, — она вскинула голову и, словно посмотрев сквозь удивленного ведьмака и капитана гвардейцев, обратилась к страже за их спинами. — Позовите сюда Франсуазу Леру и хранителя вин! Сейчас же!       Те щелкнули пятками латных сапог, и один из них что есть духу понесся вниз по лестнице, весьма ловко прыгая по ступеням в такой тяжелой броне и с алебардой наперевес.       — Ваша светлость, — хмыкнул Геральт. — Это всего лишь пятно, оно могло быть оставлено любым вином. Мы ведь в винном крае, а тут…       — Именно, Геральт, — решительно кивнула Анна-Генриетта. — Вино в Туссенте может рассказать даже больше, чем пресловутые записки. И если нам удастся узнать, что это был за сорт, то мы вполне сможем…       — Но его могли купить где угодно, это ведь Туссент и…       — Ваша светлость! — послышался тонкий девичий голосок за спиной ведьмака и де ла Тура, заставляя тех обернуться.       По лестнице бежала Франсуаза Леру, только чудом не путаясь в своих многочисленных юбках. Капитан де ла Тур сразу взглянул на ее левое предплечье, отмечая, что синяка, хвала пророку, нет.       — А где господин Бенуа? — сразу же спросила княгиня, нахмурив свои тонкие брови.       — Отбыл в Пустынные земли посетить винодельню Кастельдаччия, ваша светлость. С недавних пор она перешла во владения сестры господина Нонния Макрина, и он решил оценить состояние виноградников, чтобы знать насколько выгодно заключать с ними договор и… Винодельня долгое время пустовала, после того ужасного случая, но… Кто-то избавился от призраков, что по слухам обитали там, и госпожа де Люсилье, а в девичестве Макрин, решила, что… — затараторила Франсуаза.       — Боги, все, слишком много ненужной информации, — зажмурилась Анна-Генриетта приложив пальцы свободной руки ко лбу.       — Простите, ваша светлость, — пролепетала фрейлина, склонив голову.       Геральта пробрал озноб от вида Франсуазы. Нет, он определенно должен разобраться в этом деле и откладывать больше нельзя. Слишком уж подозрительным было это необычное сходство.       — Госпожа Леру, раз уж вы прибыли вместо господина Бенуа, будьте добры помочь нам определить, что же за вино оставило этот след, — Анна-Генриетта протянула фрейлине записку и выжидательно принялась осматривать девушку с ног до головы.       Франсуаза осторожно осмотрела лист бумаги, заметила имя де Пейрак-Пейрана, но виду, что ее это не на шутку встревожило, не подала. В самом деле, ее ведь просто пригласили определить сорт вина. Об остальном она сможет подумать в уединении. Прикрыв глаза, фрейлина принюхалась как можно тщательнее, все как учил господин Бенуа. Пахнуло дубом, терпкой виноградной лозой и… кажется, печеными яблоками и совсем немного степными травами. Она узнала этот аромат. Да, это определенно он.       — Ваша светлость, это Сангреаль, — выдала фрейлина, тут же осекшись, и испуганно взглянула на де ла Тура. Вот только тот, кажется, и не обратил на это внимания.       — Вы уверены? — с необычайной серьезностью в голосе спросила княгиня.       — Безусловно. За столько лет, что я провела подле господина Бенуа, я могу с уверенностью сказать, что различу этот аромат среди множества других, — попыталась твердо ответить Франсуаза, вот только голос подвел, выдав дрожь.       — Этого не может быть, — изумленно выдохнула княгиня. — Сангреаль поставляет лишь одна винодельня, и исключительно для княжеского стола.       — Но это именно он, — решительно кивнула фрейлина.       Геральт и де ла Тур обменялись многозначительными взглядами.       — Значит, мы должны отправиться в Кастель Равелло и все тщательно проверить. Вдруг Сангреаль был украден! — Анна-Генриетта решительно стукнула кулачком о раскрытую ладонь.       — Кто это — «мы»? — недоуменно вскинул брови ведьмак.       — Мы — это мы, Геральт. Не задавай глупых вопросов, — отмахнулась княгиня.       — Это слишком опасно, — ведьмак сделал шаг вперед.       — В этот раз я солидарен с ведьмаком, — вмешался де ла Тур. — Ваша светлость, вы не можете так рисковать.       — Нам безмерно приятно, что вы наконец-то хоть в чем-то единодушны, но мы все решили. Отправляемся, как только слуги подберут подходящий для поездки наряд. Франсуаза, прошу, уведомите Фифи, чтобы начала подготовку.       Фрейлина тут же склонила голову, затем дождалась пока княгиня увлечет в разговор капитана гвардейцев, и сразу же повернулась к ведьмаку, который, очевидно, решил, что его присутствие более не требуется и уже двинулся в сторону лестницы, ведущей к выходу.       — Господин ведьмак! — тихо, почти шепотом, она окликнула его поймав уже на лестнице. — Господин ведьмак, позвольте спросить, как мой заказ?       — Мне еще не представился случай посетить турнирные поля, — честно ответил Геральт, поправляя перчатки. — Как только разберемся с этой загадочной винодельней и тем, как к шантажисту попал Сангреаль, я сразу же и возьмусь за ваше дело.       — Прошу вас, только не тяните сверх необходимого, — сбивчивым от быстрой ходьбы голосом попросила Франсуаза, неловко спрыгивая со ступеньки на ступеньку, лишь бы угнаться за широким шагом ведьмака.       — Обещаю, что возьмусь за госпожу де Табрис при первой же возможности, — заверил фрейлину Геральт и внезапно остановился посреди высокой лестницы.       Франсуаза тихо ойкнула, чуть не столкнувшись с его плечом. Впрочем, ведьмак легко избежал столкновения, позволив девушке спуститься на несколько ступеней вниз и тоже остановиться с приподнятыми краями своих многочисленных юбок в руках. Он долго всматривался в ее обеспокоенное лицо, да и чего греха таить, не постеснялся бросить взгляд на стянутую корсетом вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь, но все же решил не колеблясь задать вопрос, который мучил его уже которые сутки.       — Скажите, госпожа Леру, вам случайно не знакома девушка по имени Ренаведд?       — Ренаведд? — задумчиво переспросила Франсуаза. — Дайте подумать… — она задумалась, но лишь на короткое мгновение, а между ее бровей залегли морщинки. — Знаете, все же нет. Впервые слышу это имя. Она имеет какое-то отношение к делу Вивиенны?       — Нет, не имеет, — Геральт внимательно всмотрелся во взволнованное лицо фрейлины и все же решил спросить прямо, просто чтобы развеять свои самые неприятные догадки. — Скажите, а в последнее время вы не замечали кого-то необычного? Возможно круг ваших знакомых пополнился подозрительными людьми? Такими, знаете… не от мира сего.       — Странными людьми? — удивленно вскинула брови Франсуаза. — Нет, с чудаками я не встречалась. И подозрительного никого не видела. К чему все эти вопросы, господин ведьмак?       Когда Геральт заметил, как на девичьем лице отразилось недовольство, понял, что больше давить нельзя, и лучше как-то аккуратно свернуть эту тему. Но вопрос вырвался сам собой, прежде чем он успел додумать эту мысль до конца:       — Скажите, вы не встречали в последнее время подозрительных мужчин, что проявляли бы к вам необычный интерес?       — Пресвятой Лебеда! — ахнула Франсуаза, всплеснув руками так, что чуть не свалилась с лестницы. — Ваши вопросы уже переходят все границы дозволенного, господин ведьмак. Я решительно не хочу на них отвечать, потому что во-первых, с подозрительными личностями я в связи не вступаю, а во-вторых даже если бы и вступила, вас это никоим образом не касается.       — Прошу простить мою бестактность, — Геральт тут же склонил голову окончательно закрыв тему.       Франсуаза возмущенно фыркнула, но все же удовлетворенно кивнула.       — Прощаю, — ответила она решив не терзать нравоучениями ни себя, ни ведьмака. — А теперь и я прошу простить, но мне пора идти. Поручение княгини не терпит.       — Конечно, понимаю. Как только закончу дело с госпожой де Табрис, сразу же вам сообщу, — он снова как-то странно раскланялся, вот только в этот раз Франсуаза не смеялась над его неуклюжими потугами, а торопливо засеменила вниз по лестнице, лишь коротко кивнув напоследок.

* * *

      Ее светлость княгиня Туссента Анна-Генриетта отбыла в Кастель Равелло в сопровождении ведьмака и капитана гвардейцев несколькими часами позже, когда солнце уже скрылось за горизонтом, и на виноградники опустились сумерки, быстро сгустившиеся в непроглядную темень. Франсуаза Леру не находила себе места все это время, отчаянно думая, как, а главное — кто мог посягнуть на княжеский Сангреаль. Конечно, капитан де ла Тур не позволит, чтобы с ее светлостью что-то случилось, да и ведьмак уехал с ними, но тревога все не отпускала. Еще эти странные расспросы. Подозрительные мужчины… Если так посмотреть, то всех мужчин можно назвать подозрительными, кого ни возьми. И почему Геральта это вообще заинтересовало? И кто такая эта Ренаведд? Устало вздохнув, фрейлина остановилась у каменной скамьи, что была удачно скрыта в зеленой арке и обессиленно рухнула на нее, потирая вдруг заледеневшими пальцами занывший висок. Зажмурившись, она негромко выругалась. Так много вопросов и ни одного ответа. Кто бы мог подумать, что это будет так мучительно? Разрываться на части от любопытства и желания найти ответы, которые даже не представляешь, где искать. Решив, что свежий озерный воздух немного взбодрит ее, Франсуаза привстала со скамьи. Вдруг перед ней сгустилась черная тень, заставив ее громко вскрикнуть и отступить назад. Каменная скамья больно ударила под коленки, и Франсуаза упала бы на нее, если бы тень, у которой неожиданно появились руки, бережно не подхватила ее, заставив девушку зажмуриться и выставить перед собой ладони.       — Простите, госпожа Леру, — донесся до ее слуха знакомый голос.       Франсуаза тут же распахнула глаза, почувствовав как пальцы уперлись в крепкую грудь, обтянутую плотным сюртуком.       — Я не хотел вас напугать.       — Пресвятой Лебеда! — выдохнула девушка, испуганно взглянув в безмятежное лицо мужчины. — Что вы здесь делаете?! И как вы сюда попали?!       — Пришел, — невозмутимо ответил Детлафф. — Со стороны холмов рододендронов. Мне казалось, что любой желающий полюбоваться садами как достопримечательностью Боклера может попасть сюда. Тем более, входов и выходов здесь предостаточно.       Вдалеке послышался лязг брони. Похоже, сюда спешила стража стража, судя по тому как пронзительно взвизгнула перепуганная до смерти фрейлина.       — Достопримечательностью… Боклера? Боги, господин ван дер Эретайн, — нервно засмеялась Франсуаза. — Стража охраняет все входы и выходы. Они не пускают сюда никого после заката. Как вы…       — Учту на будущее, — Детлафф тут же торопливо прижал к себе девушку и прислушался.       Лязг усилился. Все-таки лжец из него скверный, а попасться страже абсолютно не входило в его планы. Но и сказать откровенно, что он намеревался обследовать комнату госпожи Леру более тщательно, чтобы узнать ее как можно лучше, уж точно не мог. И ему просто повезло, что по пути он почувствовал ее запах в садах, и не смог отказать себе в удовольствии взглянуть еще разок в ее глаза. Так что тут уж лучше трижды плохо соврать, чем рассказать все как есть.       — Господин ван дер Эретайн, — неожиданно зашептала Франсуаза. — Кажется, сюда идет стража. Прошу вас, отпустите меня и отойдите на три шага.       Детлафф сожалением разжал руки и отошел ровно на три шага, когда справа вдруг раздался бодрый и встревоженный крик гвардейца.       — Госпожа Леру! Это вы кричали?! — он остановился и тут же приподнял латной перчаткой шлем, что съехал на лоб во время бега.       — Господин Уни? — ахнула Фредерика, сцепив пальцы перед собой. — Как здорово, что вы здесь! Простите меня за тот случай… с побегом, — она театрально вздохнула, тут же опустив глаза. — Могу ли я компенсировать вам вашу премию?       — Что вы?! Госпожа, не стоит извинений. Просто постарайтесь так больше не делать, — тут же смягчился гвардеец и улыбнулся. — Просто капитан де ла Тур очень тревожится о вас, и…       — Я понимаю, Фабрис, понимаю, — еще более тяжело вздохнула Франсуаза, поджав губки. — Могу обещать вам, что больше премии вас не лишат.       — Было бы неплохо, — неуклюже переступив с ноги на ногу, Уни перехватил алебарду поудобнее, а второй гвардеец, что стоял рядом с ним, демонстративно прокашлялся в кулак заставляя своего напарника встрепенуться. — О, госпожа Леру! Крик! Это не вы кричали? — он, наконец обратил внимание на стоявшего рядом Детлаффа, который, сложив руки за спиной, делал вид, что его здесь нет. — А вы кто будете, господин? — небрежно, словно плюнув в лицо, поинтересовался гвардеец.       — Это господин ван дер Эретайн, — ответила вместо Детлаффа Франсуаза. — Он прибыл из далеких королевств, чтобы заключать выгодные контракты с винодельнями, и вот — попросил показать ему сады. Я заверила его, что других таких он нигде больше не увидит. Кстати, вы ведь встречались!       — У чистильщика. Я помню, — сощурившись, ответил Уни, и с нескрываемым подозрением во взгляде осмотрел мужчину с ног до головы. — Друг покойного графа де ла Круа.       — Именно! Господин ван дер Эретайн — человек занятой, — продолжала щебетать фрейлина. — Дела держали его до самого заката. Сами понимаете, бизнес прежде всего.       — Примите мои соболезнования насчет его сиятельства графа де ла Круа. Хороший был человек, — вдруг выпалил Уни, заставив Детлаффа взглянуть на него с таким удивлением, что у гвардейца тут же засосало под ложечкой. Неужели он ляпнул что-то не то? Ведь хотел же проявить участливость, а на деле, кажется, оскорбил.       — С… соболезнования? — едва сумел выдавить из себя вампир, чувствуя как начинают дрожать пальцы на руках. Благо, что он предусмотрительно спрятал их за спиной.       — Ох, Фабрис! — вставила свое слово фрейлина, покачав головой. — Такой прекрасный вечер, а вы напоминаете господину ван дер Эретайну о такой тяжелой утрате. Прошу вас, будьте тактичны.       — Простите, — едва слышно повинился растерявшийся гвардеец. — Ну… — продолжил он осмотрев всех еще раз. — Раз никто из вас не кричал, тогда мы пойдем. Простите, что помешали.       — Спасибо, Фабрис, — благодарно кивнула ему Франсуаза, явно дав понять, что теперь он сделал все правильно.       Когда гвардейцы, наконец, ушли, Детлафф облегченно выдохнул. Боги, сколько еще людей будут ему соболезновать насчет де ла Круа? Половина Боклера? И это он еще в «Лисе-Хитролисе» не появлялся после той посиделки в компании графа! И уже не появится, раз каждый теперь считает своим долгом напомнить ему о том инциденте на мельнице.       Франсуаза, зашуршав юбками, уселась обратно на скамью, и вампир последовал ее примеру. В самом деле, лучше и ему присесть, после этой странной беседы, от которой уже голова шла кругом. Фрейлина предусмотрительно подвинулась, оставляя больше места для Детлаффа, и, сложив руки на коленях, мечтательно улыбнулась.       — Знаете, господин ван дер Эретайн, мне начинает казаться, что сама судьба сводит нас вместе снова и снова.       Он лишь невесело хмыкнул. Судьбой его еще никто не называл. Тут бы правильнее сказать, что сводят их вместе его навязчивые идеи и желание побыть рядом с той, что так похожа на любимую Рену, но об этом вряд ли стоит говорить. Судьба? Что же, пусть будет она.       — Так удивительно, — продолжала Франсуаза явно не нуждаясь в том, чтобы на ее слова отвечали. — Каждая наша встреча приносит мне столько приятных эмоций… Хочу сказать вам спасибо за это. К тому же, вы снова спасли меня от моих тревог.       — Возможно, в этом мое предназначение? — улыбнулся Детлафф, не до конца веря в то, что вообще сказал нечто подобное. Он хотел лишь утешить фрейлину, и, судя по румянцу, что появился на ее щеках, ему это удалось. Или нет? Как вообще расценивать смущение? Пока он до конца не разобрался, ведь его слова обычно никого не смущали, тем более Рену, которая смущаться и вовсе не умела.       Франсуаза едва заметно дернула уголками губ, опустила черные густые ресницы и сплела в замок начинающие подрагивать пальцы.       — Может быть, — наконец ответила шепотом она, облизнув пересохшие губы.       Франсуаза зябко повела плечами, но лицо ее горело, а сердце грохотало с такой силой, что его стук казался Детлаффу почти оглушительным. Ее прерывистое дыхание кружило голову, а нерешительность дразнила. Дорожки в саду, арки и фонари будто расступились, едва маяча на границе сознания, а он не то терпеливо ждал ее знака, который должен, наконец, расставить все по местам, не то подстерегал ее, словно пугливую жертву, которая вот-вот совершит ошибку.       Франсуаза подняла глаза, и вампир провел костяшками пальцев по теплой девичьей щеке, пальцем очертил аккуратное девичье ушко, утопил ладонь в копне черных локонов, и мягко притянул к себе Франсуазу. Помедлил всего лишь мгновение, словно для того, чтобы оставить ей путь к отступлению, а когда она не отстранилась, накрыл ее губы своими, увлекая в поцелуй. Девушка подалась вперед, скользнув руками по его груди. Склонив голову, она счастливо улыбнулась сквозь поцелуй, и слегка прикусила его нижнюю губу, словно решила лишить его остатков самообладания. Самообладания, которое он едва не утратил тогда, на пирсе, среди отражений звезд то ли в ее глазах, то ли в озерной глади.       Он отстранился и тяжело выдохнул, прикрыв на мгновение глаза. Он чувствовал, как пальцы фрейлины легко касаются его шеи, он ощущал ее теплое дыхание на своем лице и пряный вкус на своих губах. Все же, он не должен торопиться. Не сейчас. Сейчас он не готов, и она тоже не готова. Нужно подождать удобного момента, как с Реной и тогда…       Мысли о Ренаведд ледяным ветром ворвались в сознание, уколов вмиг онемевшее сердце. Его Рена томится в плену, а он… Не решаясь взглянуть в лицо Франсуазе, он тяжело вздохнул, и решил было отстраниться, но ему это не удалось.       — Детлафф, — прошептала фрейлина. — Прошу вас, не уходите прямо сейчас… Только не теперь, когда…       Наваждение рассыпалось. Ее голос утонул в протяжном вздохе, когда Детлафф склонился над ней, скользнул по щеке кончиком носа, качнул жемчужную сережку, и шумно вдохнув, коснулся губами ее шеи. Он целовал ее часто, оставляя влажные следы на нежной коже, заставляя жар сменяться мурашками. Он шумно вдыхал ее запах, едва сдерживая рвущийся наружу звериный рык. Он тонул в водовороте чувств, ощущений, ароматов, забывая где он, кто он, и даже свое собственное имя. На мгновение ему показалось, что нос уловил легкий флер лаванды и розового метиннского, и тогда его прикосновения стали грубыми, а поцелуи ненасытными. Он требовательно сжимал пальцами темные локоны, не давая Франсуазе вырваться на свободу. Целовал жадно ее шею, спускаясь вниз к ключице, которую являло ему декольте по южной моде, только чудом держась, чтобы впиться клыками в нежную кожу. Стук ее сердца гремел в ушах, он почти видел, как бьется кровь в маленькой жилке у основания шеи, но не желал ее крови. Он лишь старался не упустить этот едва ощутимый аромат розовой воды, слушать ее дыхание, срывающееся на стон, что перемежались со стонами и с каждым новым поцелуем расширять границы дозволенного.       Франсуаза шумно выдохнула, почувствовав как мужские губы почти болезненно прихватили ставшую очень чувствительной кожу. Дотянувшись до его затылка, она сжала в дрожащих пальцах темные пряди и едва слышно простонала что-то бессвязное.       Сад окружил их водоворотом живых изгородей, хлопаньем черных крыльев, лунами фонарей. Сквозь грохот крови в ушах едва услышав, как с ее губ сорвалось его имя, Детлафф замер. Франсуаза непонимающе вскинула брови и прижав ладони к его бледным щекам всмотрелась в его отрешенное лицо.       — Вы… — она с трудом говорила, чувствуя как слипаются пересохшие губы. — Вы что-то услышали? Что-то вас потревожило? Гвардейцы?       — Нет, — тут же ответил вампир, несколько раз моргнув, возвращая взгляду ясность.       Он осторожно накрыл ладони Франсуазы своими и убрал ее руки со своего лица, поцеловав тонкие пальцы.       — Простите меня, госпожа Леру, но я должен идти. Я утратил чувство времени и забыл о весьма важном деле.       Его выдавала хрипотца, пусть он и старался говорить спокойно. Франсуаза на мгновение прикрыла глаза, сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя и согнать с лица это глупое выражение удовольствия, но ей это удалось не сразу. Тогда она нахмурилась и коротко кивнула.       — Не смею вас задерживать, господин ван дер Эретайн. Вы и так украсили мой вечер. Я…       — Позвольте встретиться с вами завтра. Я тоже хотел бы чем-нибудь вас угостить. Скажите, что бы вы хотели попробовать? Быть может, вино? Или какие-нибудь необычные фрукты? Только скажите, и ради вас я готов достать все что угодно.       — Давайте просто выпьем вина, — улыбнулась Франсуаза. — Например, в галерее в саду. Может быть, это не самое уютное место Боклера, зато там я могу быть уверена, что никакие гвардейцы нас не побеспокоят. Обычно после заката туда никто не заходит…       — Завтра я буду там. После заката, и с самым лучшим вином.       — Я буду ждать, — прошептала Франсуаза, ощутив на губах короткий поцелуй, и вокруг воцарилась невыносимая тишина.       Стараясь придать себе непринужденный вид, она не стала смотреть, как на прощанье поклонился Детлафф, вот только разочарование оказалось не так-то просто скрыть. Не услышав удаляющихся шагов, девушка подняла голову, и с ужасом осознала, что осталась одна.       А Детлафф всей душой желал остаться, но не ответить на зов Региса просто не мог. Тот никогда не беспокоил его по пустякам.