Больше, чем друг

Кристально чистая луна повисла над Нью-Йорком. Огромный и прекрасный город огней постепенно засыпал. Уже не было слышно ни моторов плывущих по Ист-Ривер теплоходов, ни шумов, издававшихся от сверхзвуковых летательных аппаратов, которые, в свою очередь, в середине двадцать первого века заменили человечеству автомобили, ни громогласного хохота слонявшихся по улицам города весёлых компаний, возвращавшихся домой после бурных вечеринок. Всё было тихо, и свет фонарей, высотных зданий и рекламных щитов убаюкивал жителей мегаполиса. Люди эти отныне спали совершенно спокойно, не боясь того, что за окном опять будут раздаваться ужасающие сигналы тревоги или звуки стрельбы или бомбёжки, что придётся снова отправляться в опасные зоны и защищать семьи от врагов. Всё это было позади, весь ужас миновал. Хоть жителям планеты предстояло ещё много работы, чтобы полностью воссоздать пригодные для всех условия для жилья, привести в порядок разрушенные города, сёла, экономику, стабилизировать состояние многих природных экосистем, но страшная война, которая унесла сотни миллионов жизней, уничтожила большое число семей, убила гигантское количество разных живых организмов, уже давно завершилась. Все люди на Земле, в том числе и ньюйоркцы, не опасались более за свои судьбы. Было тихо и в большом доме, находившемся в одном из лучших районов города. Единственное, что можно было слышать, — это сладкое сопение носов детей, которые там жили. Ребята спали крепко и спокойно, видели самые приятные сны и улыбались. Да, детям на протяжении всего времени, проведённого в страхе и ужасе среди демонов, приходилось очень нелегко, но теперь, когда всё закончилось и когда они выбрались сюда, в невероятный мир людей, прошли все преграды и наконец воссоединились, ребята могут совершенно заслуженно отдохнуть и начать новую, счастливую жизнь. Правда, кое-кто проводил ночь без сна. Закрывшись в библиотеке и даже не включив там свет, Норман продолжал размышлять над очень сложным вопросом. Наверно, именно этот вопрос был одним из самых трудных в жизни парня, и ответ, естественно, требовал весьма тщательного обдумывания. Именно поэтому Норман не спал и на протяжении всего минувшего дня сосредотачивал свои мысли исключительно на том, как выйти из сложившейся ситуации. И даже такому гению, как пятнадцатилетний юноша с белыми волосами, который смог когда-то организовать два побега с особо охраняемых ферм детей, создать сверхъестественной силы препарат и с помощью него уничтожить целую армию демонов, которая, как издревле считалось, была несокрушима, на кажущийся на первый взгляд простой вопрос, ответ было найти весьма тяжело. Норман анализировал все возможные варианты действий в сложившихся обстоятельствах, и ни один не удовлетворял его. Но придумывать что-то надо было, и парень не собирался останавливаться. Посмотрев в окно на жёлто-зелёную листву деревьев, покрытых ночной мглой, а потом переместившись на стоявший в центре библиотеки мягкий диван и усевшись на него с ногами, Норман про себя проговорил новый вариант того, как будет рассказывать Эмме про то, что происходило с ними и с остальными детьми. При выборе оптимальной последовательности действий при поднесении подруге истории о том, как все дети выживали всё это время, парень колебался между многими факторами. С одной стороны, Норман опасался, что если расскажет Эмме чистую правду обо всём, что было: о демонах, о ферме, на которой жили дети, о битве с королевской семьёй – то либо девушка с «антенной» в волосах не поверит никому, либо это может сказаться на её психике. Да, юноша знал, что его подруга прошла через многое и была тверда характером, и к тому же, в нынешней ситуации принимал во внимание тот факт, что Эмме уже приходилось принимать ужасную правду о приюте «Грейс Филд». Но в то же время девушка совершенно ничего не помнила, да и жила в течение двух лет среди обыкновенных людей, к которым, естественно, уже давно привыкла, и неизвестно, как она бы отреагировала на тот факт, что большую часть жизни проводила под носом у ужасных демонов, которые могли бы в любой момент убить как Эмму, так и всю её семью. Однако Норман всё же надеялся, что его подруга примет истину от своих близких, ведь в противном случае Эмма не вернулась бы к своей семье, и парень знал, что девушка по-прежнему полностью доверяет каждому из тех детей, которые окружают её, хоть и забыла их, и обманывать её было бы подло. С другой стороны, Норман считал, что если в истории изменить какие-то детали, то надо тщательно избавляться от противоречий в ней, чтобы не возникало подозрений по поводу того, что на деле всё по-другому и что Эмме сказали неправду. Хотя парень всё больше приходил к выводу, что смысла что-либо менять совершенно нет. Во-первых, потому, что Норман и другие всю оставшуюся жизнь скрывали бы правду от подруги и чувствовали бы от этого ужасный стыд. Сокрытие истины от девушки, ставшей для всех любимой старшей сестрой, стало бы высшей формой предательства для каждого. Во-вторых, даже если бы дети в той истории, которую они расскажут Эмме, например, сменили бы театр событий с мира демонов на мир людей, то мало что поменялось бы: ведь и там, и там на протяжении нескольких лет шла война, были кошмарные условия для жизни, и всем ребятам приходилось очень туго. В обоих мирах, как считал Норман, балом правил сатана – жадность, тщеславие, лицемерие, эгоизм… «Да, – думал юноша, – наш мир на самом деле несильно отличается от королевства демонов. По сути своей, оба мира – это отражения друг друга. Что тут, что там существуют и злоба, и насилие, и лицемерие, и предательство. Алчность, скупость… Из-за этого всё и происходило: десятилетняя война здесь и тысячелетняя – там. Единственное, чем отличаются миры, – это тем, кто в них живёт. Люди и демоны… Ну, люди зачастую тоже склонны к самым тяжким порокам, в этом человек и демон схожи. Тут особых различий нет. Максимум – это размеры, анатомия и отчасти образ жизни, который ведут и те, и другие. А в остальном абсолютное сходство, особенно внутри людей и демонов… Наверно, если рассказать Эмме о нашем мире, то ничего особо не поменяется. Да и как бы она здесь, предположим, память вдруг потеряла на целых два года, если до того момента была абсолютно здорова?.. Нет, рассказывать ей нужно только правду». Рассказывать нужно было только правду. Именно к такому решению пришёл Норман, когда дверь в комнату со скрипом открылась и в пролёте показалась тёмная фигура высокого юноши с расфуфыренными волосами и длинной чёлкой, прикрывавшей левый его глаз. – Норман? – с волнением в голосе прошептал вошедший. – А… привет, Рэй, – поприветствовал своего товарища Норман. Рэй ещё вчера обратил внимание на то, что его лучший друг задумался над чем-то очень серьёзным и выглядел при этом весьма встревоженным. Черноволосый парень примерно представлял то, о чём волновался Норман, но спросить не мог: переживать бы сразу стали все остальные, а Рэй этого не хотел. Да и сейчас юноша не сумел уснуть: чувство тревоги за Нормана не покидало его. Вот Рэй и решил отправиться в библиотеку, ведь именно там его друг обычно сидел в раздумьях, когда необходимо было придумать новый план по нахождению и спасению Эммы. – Ты чего тут один? Что случилось? – не включая свет в комнате, спросил Рэй своего друга и сел на диван рядом с ним. Норман молча опустил ноги на пол, размял пальцы и, глубоко вздохнув, сложил руки в замок и приложил их к лицу. – Ты ведь… из-за Эммы переживаешь, верно? – встревоженно спросил Рэй. – Да, – издав хлопок покрывшимися потом ладонями и нервно кивнув, отрезал Норман. Чуть погодя, он продолжил: – Слушай, Рэй. Я тут думал и понял, что будет лучше всего, если мы… расскажем Эмме всю правду. – Я тоже размышлял над этим вопросом… и пришёл к такому же выводу. Другие варианты отпадают. Тут Норман хотел было спросить о том, что думает Рэй о последствиях для Эммы, если они расскажут правду. Но тут же остановил себя, зная, что его друг наверняка размышлял абсолютно точно так же, как и он сам. И в результате Норману не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть другу в знак согласия. – Ну раз на то пошло, то… – полный спокойствия, начал говорить Норман. – Да? – с интересом стал слушать своего друга Рэй. – …то я предлагаю пока не говорить Эмме о демонах. Расскажем ей сначала о том, как мы все вместе веселились в «Грейс Филд». О прятках, об играх. Поделимся сначала приятными впечатлениями. Всё-таки мы все тоже в течение многих лет жили только счастливой жизнью. Это потом правда раскрылась. Я думаю, весь этот ужас подождёт и сейчас. А пока хочется, чтобы и Эмма испытывала то же наслаждение, что и мы когда-то. – Да, ты прав. Совсем не хочется портить приятное плохим, – согласился Рэй и улыбнулся. Но даже в кромешной тьме Норман смог увидеть, как наполняются печалью глаза товарища. – Рэй? – обратился к другу юноша. Рэй всё ещё улыбался, но его глаза – нет. Какая-то лёгкая грусть была в них. Юноша опустил взгляд, стал вытирать ладони одна об другую и начал говорить: – Если честно, я тебе завидую, Норман. И Эмме тоже. И всем остальным. У вас ведь было безоблачное детство в приюте. Вы каждый день играли, бегали, веселились… и вы были счастливы. Вы отлично провели время в «Грейс Филд», хоть это место и было совершенно не таким, каким мы все его себе представляли. Даже сейчас впечатлений от приюта у вас много... Жаль, что у меня никогда столь радостного и беззаботного детства не было и уже не будет. Может, лучше бы я тогда не знал эту чёртову правду… – Рэй, – положив руку на плечо товарища, спокойно сказал Норман. Рэй посмотрел на друга. – Слушай, – продолжал Норман, – наша жизнь ведь только начинается. Мы ещё обязательно успеем и нагуляться, и наиграться, и наделать кучу интересных вещей, – Норман положил обе руки на плечи Рэя. – Мы же теперь все вместе, Рэй. И Эмма с нами… и все живы и здоровы. Мы ведь столько всего сделаем… а главное – вместе! – и после этой фразы глаза Нормана засияли. И у Рэя глаза налились радостью. Он положил правую ладонь на руку Нормана и кивнул в знак согласия. Тот, в свою очередь, не желал, чтобы его товарищ грустил даже из-за пустяка. Да и против того, чтобы видеть остальных опечаленными чем-либо, был Норман. Поэтому он почесал свои белые волосы и сразу поделился с другом своей идеей: – А вообще, Рэй, есть у меня предложение. Рэй вопросительно взглянул на друга. – Мы же давно все вместе ничем интересным не занимались, – Норман эту фразу произнёс несколько саркастично, но продолжил озвучивать свою идею. – Я предлагаю на следующих выходных отправиться в парк развлечений. Возьмём с собой Эмму. И Дона, и Гильду, да и вообще всех. Мне очень хочется, чтобы мы все были рядом друг с другом и чтобы нам было весело. – Ну и прекрасно, Норман! – одобрительно ответил Рэй. – У меня возражений нет. Да и не думаю, что другие будут против. – Вот и отлично, – произнёс Норман. – Тогда я подыщу для всех билеты, развлечения, фильмы… Пусть все хорошо проведут время. По крайней мере, теперь уже точно можно отдохнуть… и дурака повалять. Рэй посмеялся. Ему, конечно, тоже хотелось повеселиться и поиграть со всеми. Но в то же время он осознавал, что гораздо важнее для него было видеть своих друзей счастливыми. И Рэй знал, что все те, кого он любит и за кого ответственен, смогут насладиться радостными моментами и получить массу приятных впечатлений. Вообще юноша очень сильно поменялся за последние четыре года. Из маленького мальчика, который был подавлен правдой о приюте, который порой бывал жутко вспыльчив и принимал из-за этого необдуманные решения, Рэй превратился в настоящего семьянина, мужественного и спокойного молодого человека, мыслящего уверенно и хладнокровно. Он абсолютно для всех стал любящим старшим братом, за которым можно было спрятаться как за каменной стеной. А главное, Рэй стал более открытым и общительным, всегда помогал остальным решать их проблемы, из-за чего ребята доверяли ему и зачастую к нему обращались, если у них что-то не выходило. Ну а если у него самого возникали вопросы, то он знал, кому их задать, и совершенно не стеснялся. Сложные вопросы, которые в одиночку решить не получается, Рэй обговаривал с Норманом. Тот всегда направлял друга на верный путь. Спокойствие, любовь и рассудительность давно подавили в Нормане трусость и высокомерие, и теперь он, как и Рэй, был образцовым братом для каждого из ребят. Для Нормана священным сокровищем была, естественно, семья, и личным долгом парня было сохранение её целостности. Он не мог сидеть сложа руки, если с кем-то из его семьи что-то случалось. Норман считал проблемы другого близкого ему человека своими и прилагал все усилия, дабы с каждым всё было в порядке. За многие годы парень научился быть столь отличным семьянином у Эммы, а ей сейчас как раз требовалась помощь. Норману нужно было очень сильно постараться, чтобы его подруга приняла правду и всю оставшуюся жизнь пробыла в этой семье и ни о чём при этом не беспокоилась. Поэтому рассудительный молодой человек решил ещё кое-что сказать своему лучшему другу. – А ещё, Рэй… – Да? – …нельзя нам самим говорить обо всём Эмме. Необходимо дождаться момента. – Верно. Пусть сначала полностью вживётся в семью. Как только она вновь к нам всем привыкнет, то сама захочет знать всё… Мы ей потом расскажем. Норман молчал. Молчал и улыбался. Приятно ему было. Выдержав паузу, он тихо сказал: – Рэй… спасибо, что понимаешь меня. Рэй чувствовал то же самое, что и Норман. Ведь когда-то давно они порой расходились во мнениях. Даже будучи совсем мальчишками, они зачастую находили разные способы решения той или иной проблемы. И хотя идеи каждого всегда были логичны и тщательно проанализированы, они могли не совпадать, из-за чего между Норманом и Рэем иногда возникали разногласия. Но, закалённые временем, дорожившие друг другом и тесно связанные многими тяжёлыми событиями, парни в последние годы всегда приходили к общему знаменателю и с полуслова понимали друг друга. И сейчас, сойдясь во мнениях, друзья почувствовали облегчение, ведь ситуация была не из простых, и от того, какое решение примут Норман и Рэй, зависела дальнейшая жизнь Эммы. Но решение было принято максимально верное. Хоть парни понимали, что истина, которую они поведают Эмме, действительно очень горька, но по крайней мере, следуя по выбранному ими праведному пути, юноши поступят честно по отношению к себе, ко всем детям и, самое главное, к своей подруге, которая много раз жертвовала собой ради спасения остальных и благодаря которой все сейчас живут мирно и спокойно.