Лунный свет

В это «ненаглядное» солнечное утречко, в котором уже ненароком можно было обнаружить постепенно надвигающиеся неприятности, на ум не приходило абсолютно ничего хорошего. Как бы ни так, нагрянул тот самый, не особо ожидаемый Дэном, день икс. Как он до этого додумался? Да запросто, не нужно быть гением, чтобы понять. В кое-то веке Рейнольдс позволил себе вздремнуть, если так сие занятие можно назвать, — полежать с закрытыми глазами и прервать связь с внешним миром хотя бы на малый часик. Но, увы, весьма шумно резвящиеся соседские дети за окном, не дадут возможности спокойно забыться! Возгласы и визги раздавались в его сознании гулкими дребезжащими барабанными ударами, даже не сравнимыми с тяжёлыми басами на концерте их же группы. Он уже, бедный, голову под подушку засунул, настолько невозможно всё это слушать. У него самого четверо детей, но, Боже правый, нельзя же так неистово верещать, не режут же вас ножом! Да вы не думайте, детишки озорничают не под окном, а в десятке с лишним метров дальше; под окном у Рейнольдса — малая часть его сада, огороженная от основной улицы невысокой живой изгородью. Ещё вчера он так на них не реагировал, неужто слух обострился? Как вдруг нескончаемые крики перемешались с душераздирающим плачем. Одним махом, мужчина подорвался с постели к открытому окну, озадаченно высунул голову из-за занавески: маленькая девочка, в беленьком, кружевном сарафанчике, в кровь раскроила себе коленку, свалившись с разбегу на твёрдый асфальт. — Чёрт, чёрт! — плотно стиснув зубы, он глухо выругался себе под нос и наскоро поплотнее запер раму, чтобы больше ни секунды не вдыхать аромат свежей детской крови, ведь он не понаслышке знал, к чему это может привести, так что не стоит испытывать судьбу. Несложно догадаться, что одно дело — ощущать кровь под кожей, и совсем, видите ли, другое — узревать её воочию! Вот незадача. Проблемы этого злополучного дня только начинаются, Дэн. Второй час. Раздался громкий звонок в дверь. Эйжа, вот буквально на днях, уехала к родителям в другой город, естественно, забрав и детей с собой; конечно же они были безмерно рады, что в кое то веке едут к любимым бабушке с дедушкой. А вот Рейнольдс остался дома, с умным видом шибко больного человека, сослался на простуду (ага, конечно, ври — вампиры никогда не болеют). Благо актёрские навыки, некогда похороненные годами ранее, пришли на выручку: он еле уговорил Волкман поехать без него, уверял, что ничего страшного не случилось бы (да ладно, копытца не откинет без её присмотра). Она, на «так уж и быть», согласилась, обещала вернуться через недельки две и так рано приехать не могла. Вокалист, минутами ранее, преспокойно восседал в своем кабинете, устроившись в мягком офисном кресле и непринужденно перекинув ногу на ногу, за прочтением новокупленной книжечки. Сказать, что она заинтересовала его уже с первой главы — если честно, ничего не сказать. Он ещё, как дня три назад, безвылазно втянулся уже с первых абзацев. Повествование в ней шло от третьего лица, как и, впрочем, во многих романах и повестях. «Они сверхъестественны, обладают огромной силой, способностью к невероятно стремительному перемещению… От них невозможно скрыться, немыслимо убежать… если тебя выбрали — ты обречён…» Сразу же услышав короткий звук домофона, солист заложил книгу тетрадным листочком и выглянул из комнаты, тотчас до него дошло — пришли ребята. Что им там нужно? Ещё и втроём за дверью стоят… Наскоро спустившись по лестнице, он залетел в прихожую, провернул замок, и входная дверь с щелчком отворилась. — Дэ-э-эн, здорóво! — хором протянули радостно ребята, — с праздничком тебя! — Привет… э-э… а, собственно, с каким? — мужчина был в полном недоумении, судорожно прокручивая в голове все возможные праздники этого месяца. — А-а… точно, как я мог забыть-то, давайте, проходите скорей. И как я так не вспомнил про наш личный праздник? Ох… эти проблемы с вампиризмом никогда не дадут мне покоя. Ещё месяц назад парни бурно дискуссировали об этом вопросе и вскоре, недолго думая, единогласно приняли решение отпраздновать день становления их группы в доме Дэна. Несомненно, потому что солист сам любезно предложил собраться у него, с чем все были полностью солидарны. Поэтому, было бы совершенно неприлично, бесцеремонно захлопнув дверь, отмазаться, сказав что ему некогда. Впрочем, раньше от так и делал. Только стоило им ступить на порог, так Рейнольдса внезапно осенило, и он стремглав ринулся прямиком на кухню, к холодильнику, на скорую руку сгрёб в охапку все упаковки с кровью и надежно припрятал их в ящике рабочего стола в своей комнате. И в каком же состоянии, мягко выразиться, ошеломления были бы все участники группы, что открыв дверцу холодильника, они узрели бы, вместо обычной еды, медицинские пакеты с тёмно-алой жидкостью, преспокойненько хранившиеся на верхней полке. Конечно, конечно, это вишнёвый сок, ничего более, да, да… Ну, естественно, как Эйжа уехала, Дэн со спокойной совестью в то же утро закупил все эти упаковки и сунул в холодильник; в кое то веке есть возможность жить, как нормальный человек, так сказать, и не сходить с ума, что есть уже нечего. Кхм, ну не затрагивая тему о бродячем ужине; вышел на улицу, и на тебе, шведский стол, выбирай кого заблагорассудится; как говорится, бон аппетит! Хотя… ходить далеко и не надо… — Так… э-э… ну вы это… располагайтесь, чувствуйте себя как дома, — еле разборчиво промямлил вокалист, рассеянно отодвигая выдвижную дверцу шкафа и вешая туда лёгкие олимпийки своих гостей. Ну зачем именно сейчас, именно сегодня, когда я так отвратительно себя чувствую? Когда со мной творится непонятно что… Нет, ну правильно, будут ещё тут мельтешить под носом, подзадоривая его и без того восприимчивые инстинкты своим запахом. Сверх сего, у Рейнольдса уже голова поехала кругом от, в такой мере обострившихся, ощущений, из-за чего — он пока не задумывался. — Обязательно, Дэн, спасибо, к тому же, мы у тебя не впервые гостим, — хмыкнул Платц, наклоняясь, чтобы развязать шнурки на своих новеньких кроссовках. Ответно солист «просиял» натянутой улыбкой во все тридцать два, пытаясь, хоть в этот столь значимый для них день, не демонстрировать на своей бледной физиономии всего того недовольства по случаю прихода парней. Право, к большому сожалению, у Рейнольдса в холодильнике — можно сказать, шаром покати. Но, к тому же и к счастью, сообразительные Уэйн и Бен, прикупили по дороге еды: свежайший кусманище мяса для стейков и колбасок для кебаба — это как основное, ну и всё прочее, по мелочи. Оставалось только закупить некоторых недостающих продуктов. Поэтому, Дэну пришлось отправиться в супермаркет. Бесспорно, нацепив солнцезащитные очки на нос и натянув толстовку поглубже, солист вышел на улицу, завёл машину и двинулся в центр города. Сегодня солнце разыгралось как никогда, безжалостно опаляя своими лучами всё живое вокруг, ко всему прочему, создавая некий парниковый эффект, бесстрастно душащий своей духотой. Поэтому он наотрез не горел рвением и всяческим желанием куда-либо ехать. Ну что ж поделать, пришлось. Прибыв в гипермаркет, мужчина достал из кармана спортивных штанов свёрнутый листочек со списком продуктов и устремился в сторону полок с нужным продовольствием. А буквально через полчаса, он уже причалил домой с полными двумя пакетами различных овощей, фруктов, трёх бутылок алкоголя, специй, для заправки свежего мяса, и прочей съедобной лабуды, которую он, наверное, даже в рот взять не решится. Хотя, кто его будет спрашивать. — Слушай, Дэн, а где книга с рецептами? — выкрикнул с кухни Уэйн. — Что-то не могу найти. — А она, кажется, в пенале, на самой верхней полке, — вокалист положил пакеты с покупками на стол. Стоит приметить, среди всех ребят, не побоюсь этого слова, асом по жарке мяса можно, без всяких разглагольств, назвать Дэниэла, то бишь Платцмана. У него с самого детства душа лежала к готовке. Ещё будучи восьмилетним пацаном, юный барабанщик, пока не посвятивший свою жизнь музыке, мог похвастаться своими навыками в жарке на гриле вкуснейшей рыбы, был в состоянии совершенно самостоятельно, без чьей либо помощи, собрать и запечь нежнейший яблочный пирог, приготовить сэндвичи с жареным беконом, начинённые не жгучим горчичным соусом со свежими салатным листом и дольками помидоров. И это только по части самого трудного. Спрашивается, а почему же он не стал поваром, выдался бы хорошим специалистом? Но вот как в жизни бывает: музыка оставила весомое впечатление в его маленьком юношеском сердечке, что после, стала делом всей его жизни. Не обделим и Уэйна, который довольно-таки неплохо справляется с готовкой салатов и различного рода соусов. Однажды, Дэн, ещё будучи человеком, был приглашён погостить, а это — верная гарантия на то, что будешь плотно и вкусно накормлен. Я конечно же не хочу сказать, что у Эйжи он не доедал, или ещё что тому подобное… Ну а Бен, что же… ему особо похвастаться нечем. Поросят — поможет, нет — сам предложит. — Ну отлично, всё есть, можно начинать, — подбодрил всех остальных барабанщик, уже приступив подготавливать колбаски для жарки. — Кстати, угли я уже достал, они у мангала, — заметил солист, взявшись нарезать салаты под «руководством» Уэйна. — Так вот, смотри, сюда нужны ещё сухари из белого хлеба, — явно чувствуя себя в сием деле шибко знающим, начал было умничать гитарист, тыкая пальцем в поварскую книгу, — и это, нарезай помидоры помельче. — Непременно, мой учитель, — прыснул от смеха Рейнольдс, — как мне справиться-то без ваших наставлений, любезный. Работа уже во всю кипела, парни дружно и умело со всем справлялись, как вскоре кое-кто неожиданно спохватился. — Что-то мне кажется, чего-то не хватает… Дэн, а где у тебя диски? — спросил Бен, домывая очередную тарелку, — А то скучновато как-то… — Посуду мыть скучно? — шуточно кинул через плечо Платцман, зашедший на кухню за солью; от него уже приятно пахло дымком жарящегося кебаба. А потом тем же ироничным тоном продолжил: — Ну что, ребят, кто-нибудь желает, чтобы я сделал стейки с кровью? — С кровью? — тут же с некой заинтересованностью повернулся к нему Рейнольдс, а потом вспомнив, что он вроде как вампир под прикрытием, инкогнито, так сказать, тут же брезгливо фыркнув, добавил: — Да кто такое вообще есть-то может? Это ж отвратительно… Мясо толком не прожаренное, вытекает этот противный сок. Ох… не переигрывай Дэн, у самого уже наверняка слюнки текут. Хотя, да ладно, чему, чему, а вот еде он никогда не позавидует. А что, интересно. Возможно, мясо с кровью более-менее мне можно есть. Хотя, это не факт… — Ну не знаю… может ты бы захотел, — с нескрываемой насмешкой ответил Уэйн, заговорщически искоса взглянув на, неподалёку стоящего, вокалиста. — Кхм, а с чего ты взял? — наигранно хладнокровно поинтересовался Дэн, перемешивая ингредиенты для начинки фаршированных яиц. — Да просто, — ага, конечно, любитель всех подкалывать… Как всегда, спонтанно ему на ум взбрела очевидно гениальная мысля, раз глазки-то так засверкали: «Надо в какой-нибудь салатик набухать хорошенько так чесночка и накормить им Дэна. Хотя… переусердствовать не стоит, иначе даже я его есть не смогу, — гитарист беззвучно рассмеялся своим мыслям, всё так же продолжая помешивать лук на сковороде. — Точно! Добавлю его в свекольный салат, поглядим на его реакцию… как я знаю, вампиры не переносят чеснок, тут то всё и выяснится…» — А кстати, диски. Давайте я их принесу, — тотчас прекратив поток своих мысленных махинаций, спокойно предложил Уэйн. — Да… точно, они в моем кабинете, на втором этаже, ну ты, короче, знаешь. Зашедши в просторное помещение, Сермон окинул его ленивым взглядом и вразвалку зашагал к рабочему столу. В одном углу покоился какой-то новомодный синтезатор, по видимости хорошо гитаристу знакомый, ведь они с Дэном покупали его вместе, а в другом — лакированное фортепиано изготовленное из ели и из профессионально обработанного красного дерева, как известно, — одного из самых дорогостоящих материалов. Белёсая стена, кроме пребольшой картины живописной южноамериканской природы посерёдке, разворачивающейся громадными водопадами и разнообразной раскидистой растючкой, была увешана двумя акустическими гитарами с расписными узорами на дереве, которые Эйжа сама старательно выбирала года два назад; и некими приспособлениями для усиления звучания. Мужчина сразу обратил внимание на то, какой мрачноватой была эта комната: тёмно-ореховые занавески старательно плотно закрывали окна, не позволяя ни единому лучику солнца пробраться внутрь. Он зажёг свет настольной лампы и сразу же невзначай боковым зрением заметил чёрную книжонку. С закладкой, читает значит. Под видом весьма заинтересованного человека, он аккуратно взял её в руки, скользнув большим пальцем по заглавным буквам на обложке. Николас Кэмпбелл. Темная бездна… о чём интересно? Взгляд пробежал по первой странице, вроде и ничего особенного, но вдруг между строками промелькнуло слово «вампиров». Опаньки. Он начал вчитываться… Книга о вампирах? Совпадение? Не думаю… И что получается, я был прав? С виду посмотришь и не задумываясь возразишь, ну книгу читает, и что такого? А, главное ведь то, что остальные факты подтверждающие всю, назовём, необычность Дэна, вперемешку ещё и с этим, дают почти рассудительное заключение. А в то же время, в подсознании Уэйна яростно разгорелся спор, между двумя его противоположными я, которые никак не унимались со своими спонтанными, и не совсем, доводами. Хотя, не накручивай себя. Это не столь весомый аргумент. Наверное… Но, если подумать, Дэн, хитрюга, точно что-то скрывает. И этому всему, несомненно, есть весьма хорошее объяснение. Не даром же я потратил столько времени на поиск ответов в интернете. Но, с другой стороны… так, всё, хватит, успокойся! Да, Уэйн, оставь, пожалуйста, не надо себя утихомеривать, ничем не скрыть твой, так и сочащийся из каждой мелкой щёлочки, страх, от одной мысли того, что ты находишься в одном доме с потенциальным другом-вампиром. Хоть он в этом, по ходу дела, не уверен на все сто, но, собственно, кто запрещал подозревать? — Эй, ты что там провалился? — гитарист подскочил на месте, как ужаленный, словно его застали, за каким-то постыдным занятием — в комнату, как ни кстати, зашёл Рейнольдс. — Да вот, книжку смотрю, интересная? — он всеми силами пытался, не выказывать, накатившей ещё большей волной, тревожности, постарался закрасить её обыденным тоном с прожилками лёгкого любопытства. — Смотрю, про вампиров читаешь. — А, да… довольно интересная… а что? — солист заметно стушевался, мысленно распекая себя за то, что напрочь позабыл убрать её в ящик. Он нерешительно заглянул в иссера-голубые глаза напротив, на что Сермон сразу отвёл загнанный взгляд в сторону. «Я чувствую… он что, боится меня?» — сверкнуло в мыслях вокалиста. Он быстро облизнул пересохшие губы, тотчас почуяв еле заметный страх со стороны своего друга; Уэйн растерянно пытается создать видимость, что смотрит куда-то в книгу, его сердце бьётся довольно спешно, плутовски и, как всегда, несвоевременно выдавая с поличным. Дэн уже сноровисто прощупал до последней нитки внутреннее состояние друга. Он незамедлительно, словно многоопытный охотник, реагировал на его нескрываемые и вовсе не обузданные эмоции. «Ощущать страх жертвы невыносимо приятно…» — сознание услужливо подкинуло сточки из книги, в его глазах невольно сверкнула хищническая искорка, заменившая бывалый мягкий и отчасти оторопелый отблеск. Но вскоре, взяв себя в руки и отогнав все ненужные, провоцирующие мысли в сторону, Рейнольдс, как ни в чём не бывало, обошёл гитариста стороной и достал с полки два диска в цветной глянцевой упаковке: Битлз и песни их же группы. — Да, так, просто спрашиваю, — Сермон отложил книгу в сторону и взял из рук собеседника пластинки. Через считанные минуты на кухне во всю играла песня «Yesterday», непременно, горячо любимой ребятами британской группы. Не поспоришь, их песни на все времена… — Уэйн, небольшая просьба к тебе, мясцо пока нарежь на стейки, пожалуйста, — за окном показалась озабоченная физиономия Платца, даже он запыхался от этой жары, вытирая локтем выступивший пот со лба, — можешь и сразу замариновать. — Окей, без проблем, — пританцовывая в бит, отозвался он. Через минуты три, чёрт-те где, затрезвонил телефон Дэна, тот сразу же метнулся на звук. Это была Эйжа. За всё не столь продолжительное время своего отсутствия, обеспокоенная за здоровье мужа, женщина набирала этот номер, наверное, уже двадцатый, если не более, раз. Проведя пальцем по экрану айфона, он ответил на вызов. С сымпровизированным видом больного человека, сделав более-менее осоловелый и хрипловатый голос, солист начал: — Алло, привет, моя хорошая, как ты? А… да, я уже получше, — он закрыл дверь в комнату; чёрт побери, так играет музыка, что даже в трубку наверняка всё слышно, — да, конечно, всё пью, нет не забыл. Ага, да… ты как сама, милая? Как дети? Ну супер, спокойно отдыхайте, за меня не думай. Всё отлично, можно сказать… Тем временем. — Уэйн, слухай, а ты помнишь, как… — Сермон преспокойно нарезал мясо, как к нему почти с разбегу, со спины, подскочил МакКи и хлопнул его по плечу, не нарочно толкая под руку (видите ли дел у него нет, решилось вспомнить конфузный момент с концерта, как у Дэна на заднице штаны разошлись). Тут же остриё ножа весьма неудачно полоснуло по пальцу. На месте не слишком глубокого пореза появилась ярко-алая кровь. — Блин, Бен, аккуратней же надо быть! — сразу болезненно вспылил гитарист, небрежно бросив нож в сторону. — Прости, пожалуйста, я не видел… — Забей, — с некой раздражительностью кинул он через плечо и в темпе понёсся в ванную, да так, что пятки засверкали. — Хорошо, дорогая, давай. Люблю тебя, поцелуй за меня девочек, — простодушно улыбнулся Рейнольдс, и перебросившись с женой любезностями, положил трубку. Так, один момент. Он внезапно приподнялся с кресла, начал принюхиваться, точно притаившаяся гончая, учуявшая след, ничего не подозревающей, дичи. Глубоко впуская в свои лёгкие воздух, он без всяких лишних раздумий убедился — пахнет свежей человеческой кровью, и не просто… а именно Уэйна. Мужчина попятился назад, рассеянно свалился обратно на мягкое сиденье, провел широкими ладонями по лицу, которое тотчас скривилось в гримасе частично гнева вперемешку с неким сожалением. Очередные проблемы, ну за что же это ему, чем он так провинился? Вот чёрт, я же знаю, ни к чему хорошему это не приведёт. Он ясно понимал, в этот раз ему будет бесконечно тягостно сдерживать на поводке своего огромного ершистого зверя, и, вообще, всякие надежды на это стремительно обрушивались к нулю. Дивные частички этого запаха безвылазно осели в носу, аромат ему, бесспорно, знаком, ещё с того самого первого дня после трансформации. Казалось, точно бы дом — пристанище его спокойствия и рассудительности, исправно построенный по кирпичику некогда ранее, незаслуженно был разрушен в щепки, низвергнувшимся с небес массивным метеоритом, именуемым «Вечный хаос». Хаосом, подавляющим его самообладание, подначивающим совершить нечто ужасное, позволить вырваться кровожадному зверю, в когтистых лапах которых он может стать оружием естественного отбора, решателем людских судеб… Словно деревянная марионетка в костлявых руках кукловода, которую до того бесчестно, лишь в своих прихотях и намерениях, дёргают за ниточки, Рейнольдс, совершенно не давая отчёта своим действиям, уцепился за ручку двери столь крепко, что железо, из которого она была слита, начало прогибаться под нечеловеческим давлением его хватких, длинных пальцев; дверь с треском приоткрылась. Дэн завороженно, будто неживой, как машина, которую запрограммировали, направился вниз по лестнице. В душе он желал хоть провалиться сквозь землю, оказаться как можно дальше от людей, чтобы, упаси Господь, кому-нибудь непреднамеренно не навредить. Но всё это лишь плод его мечтаний, окунувшись с головой вновь в реальность, вокалист понимает, инстинкты сожрали его с костями, со всеми потрохами. Главное, он поделать ничего в этим не в состоянии! Ты слаб, Дэн, очень слаб и ничтожен. Ты обладаешь такой неимоверной силой, и даже не можешь укротить свои желания! О чём большем ты вообще можешь мечтать?! Переполняемый душераздирающими внутренними терзаниями и безоглядно ведомый неистово прорывающимися животными инстинктами, он крадучись двинулся прямиком к источнику этого чудесного, столь манящего к себе благовония. — Чёрт, черт! — судорожно, дрожащими пальцами, открывая кран с холодной водой, Сермон начал интенсивно промывать порез. Его охватил неподдельный ужас, лицо побледнело как полотно от страха, кровь, как на зло, всё текла и текла ручейками, даже не намереваясь останавливаться. Не то чтобы он крови никогда не видел, а скорее тот факт, что он находится в доме подозреваемого упыря, его лучшего друга, вовсе приводил его в паническое состояние. Он изредка настороженно косился на дверь, казалось, секунда на секунду, сюда влетит Дэн, собственной персоной! А вот какое будет продолжение этой воображаемой мыльной оперы, гитаристу удручать представлениями свой поплывший мозг не особо-то хотелось. Не в силах больше сопротивляться приступам жажды, так предательски затуманившим рассудок, вокалист максимально тихо приоткрыл дверь, не прошло и секунды — он позади Уэйна. Как же он себя за это корил… Беглый взгляд вожделеющих глаз конвульсивно прыгал то от окровавленной руки, к помутневшей бегущей воде, то вновь, обратно на длинные пальцы. А эта столь аппетитная, стремительно пульсирующая от избыточного выброса адреналина в кровь, вена на худой шее, которая просто в конец сводила его с ума и ещё сильнее раскаляла в нём чувство голода, даже не была спрятана длинными локонами тёмно-каштановых волос, как будто ему же в подмогу, собранных в аккуратненькую шишечку на макушке. Ох… соблазн очень велик, невозможно более противиться! Его дёсны уже начали неприятно зудеть, твою дивизию, он уже захлёбывается слюнями от одного вида и острого металлического аромата стекающей ярко-багряной крови с кончиков его утончённых пальцев… что столь эстетично завораживает и одновременно побуждает зверское желание разорвать его глотку на куски, какой кошмар только лишь подумать… но, к большому сожалению, это уже никак не заботило его помутневшую голову. От переизбытка бурлящей ядрёной смеси противоречивых эмоций, из уст Дэна вырывался тяжкий морозный выдох. Ощутив это, Сермон тотчас вздёрнул голову — в отражении помимо себя он увидел и Рейнольдса. Считанное ничтожное мгновение, мужчина и испугаться не успел, как правую сторону шеи тотчас пронзила жгучая боль, чужая ладонь крепко и, в то же время, больно сжала подбородок. Тут же раздался сдавленный, сквозь плотно стиснутые зубы, крик, его лицо перекосилось в гримасе накатившей сильнейшей боли. — Дэн, идиот, ты что делаешь?! — Уэйн прекрасно осознавал что происходит, понимал, что стал жертвой вампира, собственного друга! В ту же минуту гитарист локтем зарядил своему притеснителю в грудь, за что незамедлительно почувствовал, как чужие зубы ещё сильнее прокусили плоть. Кровь полилась рубинными ручьями, прямиком в горло, согревая своим неимоверным теплом, растекаясь нежнейшим бальзамом изнутри, медленно обволакивающим его органы. — Мне очень больно, Дэн, прекрати! — Сермон никак не унимался, безрезультатно продолжал сопротивляться, изо всех сил цепляясь за вросшую ему в челюсть, словно прочным гранитом, руку. Но каждое движение порождало более глубокую резь в области шеи; по его щекам градом катились слёзы, образовывая протяжённые солёноводные реки. — Пожалуйста… Дэн мысленно осознавал всю катастрофичность происходящего; то чего он так долго страшился и осознавал неизбежность свершилось! В самой глубине сердца вокалист неустанно молил самого себя остановиться, но, чёрт побери, ему сейчас было, как никогда, невыносимо блаженно, он тихо начал мычать от неимоверного удовольствия. Ничего удивительного, ведь главная слабость вампира — вкуснейшая кровь, и для Рейнольдса это не стало исключением. Он, не прекращая, всё вытягивал жизненные соки из своей жертвы, чувствовал, что сейчас не в силах остановиться. Кровь ведь такая сладкая, в меру солоноватая, столь приятная, словно с идеальным содержанием железа, уже стекала по его щетинистому подбородку, прямиком впитываясь в белую ткань хлопковой рубашки. Уэйн перевёл затуманенный взгляд в зеркало напротив, попытался проморгаться, ведь от слёз невозможно было что-либо разобрать: он в отражении увидел не своего друга, нет, перед ним был, жадно вцепившийся в его горло, безжалостный, обезумевший хищник, вампир. Он неестественно сильно закусил нижнюю губу, было уже вконец невмоготу терпеть острые, точно искусно наточенные ножи, клыки, так бездушно терзавшие его шею. Неужели это конец? Конец моей… недолговечной жизни? Как говорится, нежданно и негаданно, вся эта мерзостная с виду трапеза, была весьма «циничным образом» прервана. — Уэйн, ну что, как ты ту-т… — дверь в ванную распахнулась, в проёме оказался ни кто, как, обеспокоенный за поранившегося друга, Бен, который, как видите, и стал отчасти виновником этого происшествия. — Божечки, какой кошмар… Его взору предстал до невозможности отвратительный вид: зажатый, словно в силках, Уэйн, и, с трудом отстранившийся от его окровавленной шеи, Рейнольдс, который, мать его, тоже был перепачкан, как чёртов маньяк-потрошитель, в крови! Больше ни единого словечка не успело вылететь из уст, мягко выразиться, ошеломлённого МакКи, как к нему со всех ног подорвался Дэн и вырубил его одним невесомым прикосновением к виску и приказом «спи». — Твою мать, Рейнольдс, ты что, нахрен, натворил?!