Всё исправить

      Последний день января выдался жарким: одна за одной поступали роженицы. Лиза, как и её коллеги, едва успевала между родами сбегать в туалет или выпить воды и перехватить пару печений.       — Елизавета Юрьевна, — едва Лиза вышла из родзала, как к ней подскочила медсестра Ассоль, юная девушка-южанка, смуглая, стройная и невысокая, с крупными для её аккуратного личика глазами, с открытым, но будто хранящим тайну, взглядом.       — Елизавета Юрьевна, там женщина по скорой поступила, преждевременные роды, а все заняты. Она ожидает в смотровой.       — Готовьте операционную. Какая свободна?       — Все, кроме второй, — коротко ответила Ассоль.       — Тогда готовьте третью, я сейчас подойду.       Медсестра кивнула и убежала в сторону операционных.       «Когда уже закончится этот день?» — устало-раздражённо подумала Лиза, кинув быстрый взгляд на часы. Стрелки едва доползли до одиннадцати.       Она дошла до смотровой, вошла внутрь. Ей тут же услужливо протянули обменную карту. Ракитина пробежала глазами по анамнезу и кивнула самой себе.       Рядом суетился муж пациентки, что-то говорил супруге, держал её за руку, пытался даже руководить действиями Лизы.       — Покиньте смотровую, будьте любезны. Вы мне мешаете, — твёрдо велела Лиза, когда терпение кончилось.       Мужчина насупился, но послушно вышел. Закончив осмотр, Ракитина встала и, стянув перчатки, отдала распоряжения:       — Раскрытие уже шесть сантиметров, плодный пузырь пока цел, везите в операционную и, Ирма, — обратилась Лиза к медсестре, — где хотите, найдите мне ассистента.       Ирма торопливо и едва не подобострастно закивала, чувствуя раздражение заведующей, после чего мгновенно выскочила из смотровой.       — Милая, послушай меня внимательно, — Лиза положила руку на локоть роженицы, — сейчас мы поедем рожать, будь готова работать. Ты способна родить сама.       — А если что-то случится?       — Что за настрой? Выше нос! — Ракитина бодро улыбнулась пациентке. — Не переживай, даже если что-то пойдёт не так, мы будем готовы помочь тебе и твоему малышу. Увозите, — вновь велела Лиза. — Я подготовлюсь и приду.       Когда спустя полтора часа Лиза вышла в коридор, к ней тут же подскочил новоиспечённый отец:       — Как там? — он схватил её за руку.       «Что за дурацкая манера нарушать личное пространство?» — раздражённо подумала она, устало склонив голову сначала на один бок, потом на другой, разминая затёкшую шею.       — Всё хорошо, поздравляю, у вас родился сын. Роды прошли без осложнений, хотя мальчик недоношенный.       — Ой, нет, вы не так поняли, я брат, а не муж. Был тут проездом по делам, собрался уезжать, а у Лёли роды начались, а муж в командировке, вернётся только завтра. Не мог я её бросить.       Лиза потеплела к нему, не каждый день видишь такую заботу.       — Вы молодец, — она улыбнулась и замялась, не зная его имени.       — Геннадий. Геннадий Инганов.       — Вы молодец, Геннадий, — Ракитина снова тепло улыбнулась. — Простите, — обронила она и достала из кармана телефон, — важный звонок.       По правде сказать, тогда она ещё не знала, насколько звонок окажется важным — номер не определился. Лиза отошла чуть в сторону и приняла вызов. Долго внимательно слушала, а потом медленно опустилась на лавочку.       — Поняла, сейчас приеду. Спасибо, что позвонили, — тихо произнесла она и нажала отбой.       — У вас что-то случилось? Может, нужна помощь? — к ней подошёл Геннадий.       Жестом (горло сдавило, и она ничего не смогла бы сказать) Лиза дала понять, что не нуждается в помощи. Тем не менее, Инганов подал ей руку, помогая встать. Ракитина сдавленно улыбнулась и торопливо направилась к начмеду.       — Войдите, — раздался хрипловатый голос Семёна Григорьевича Полынина, пожилого мужчины с вечно подозревающим взглядом и морщинкой между всегда нахмуренными бровями. Однако те, кто общался с ним ближе, знали, что на самом деле он много смеялся и был добродушен. Это должность накладывала отпечаток, ведь получил он ей довольно рано.       — Семён Григорьевич, — Лиза подошла к столу, — мне очень надо уйти. Я понимаю, что сегодня зашиваемся и каждая пара рук на вес золота, но я всё равно не смогу работать.       Полынин удивлённо выгнул бровь.       — Аттракцион «Невиданная наглость»?       — Ох, нет, Семён Григорьевич, вы не так поняли, — Лиза без разрешения опустилась стул. — Мне из больницы звонили, мой муж был ранен на учениях, он в коме. Других подробностей я не знаю.       Полынин смягчился:       — С этого надо было начинать. Идите, конечно, я отпускаю вас сегодня, но будьте любезны, — он вновь надел маску строгого начальника, — предупредить меня заранее, если вдруг не сможете выйти завтра.       — Конечно, Семён Григорьевич, — заверила она.       — Да идите же, — велел начмед, видя, как подчинённая в нерешительности мнётся у стола.       — Спасибо, — Лиза благодарно кивнула и вышла.       В больнице, у одного из подчинённых Николая, она узнала, что в руках Ракитина разорвалась граната, когда он проводил инструктаж для курсантов. Сильно пострадала правая рука, было опалено лицо. Двое суток он пролежал в коме. В тот день Лиза позвонила сестре с просьбой забрать Валери из детского сада, да и вообще побыть с ней несколько дней. Всё свободное время в эти дни Лиза проводила рядом с мужем, с трудом получив разрешение находиться в реанимации. Вероятнее всего, скидку сделали на то, что она тоже врач. Валери оказалась на попечении Наташи.       Три месяца провёл Ракитин в больнице, сначала на лечении, потом на реабилитации. Он хорохорился, что всё в порядке и ему вовсе не больно, и с нетерпением ждал возвращения к службе. Однако в прежней должности ему отказали: даже после столь длительной реабилитации рука плохо функционировала, он часто ронял крупные тяжёлые предметы, вроде чашки с чаем, и не мог брать мелкие, например, ручки, карандаши, скрепки. Ему предложили место преподавателя, но Николай вспылил и порвал разом все связи.       После этого он долго сидел дома, не выходя никуда, не то впал в депрессию, не то просто замкнулся в себе. Лиза предлагала ему сходить к психологу, пыталась подбодрить, но Николай оставался глух.       Изменения в настрое произошли второго мая, когда Наташа родила сына, и Лиза сообщила об этом Коле. Он будто бы ожил, что было странно само по себе, ведь он никогда не проявлял интереса к чужим детям, даже к Валери. Исключение составлял внук, в котором Ракитин души не чаял.       После этого события он каждый день куда-то уходил по утрам и возвращался лишь вечером. Лиза решила, что Коля ищет работу.       Наступил день выписки.       — Наташка, привет! — Лиза быстро поднялась по ступенькам. — Прости, что задержалась, — она коснулась губами щеки сестры. — Я с работы на пару часов убежала.       — Да ничего, — улыбнулась Ната. — Смотри, — она приподняла уголок конверта, открывая личико сына.       — Щекастик, — Лизиных губ коснулась широкая улыбка. — Поздравляю, папаша, — она похлопала по плечу мужа Наташи.       — Спасибо, — кивнул Женя. — А где твой благоверный?       — Ой, и правда, — Лиза огляделась. — Наверно, в пробке стоит, — решила она, — мы ж не вместе ехали.       — Лиз, а вот и Коля твой, — Наташа кивнула в сторону парковки.       На парковке появился автомобиль, мягко зашуршав колесами по асфальту. Через окно была видна горделивая фигура Ракитина. Дверь открылась, как-то странно дёрнувшись. Коля вышел из машины и осмотрелся, явно не находя тех, кого искал.       — Коль, — Лиза вскинула руку, привлекая внимание.       Николай наконец заметил их и нетвёрдой походкой направился ко входу в роддом.       — Он пьян? — спросила Наташа.       Лиза только пожала плечами, но нехорошее предчувствие на секунду шелохнулось внутри.       — Здрасьте, — обронил Ракитин, подойдя к ним. — Это вам, — он протянул Жене цветы, а Наташе — пакет. — Поздравляю с рождением, — медленно выговаривая слова, начал он. — Э-э-э, а кто у вас, кстати? Сын? Поздравляю с сыном, — его неожиданно повело назад, и он бы пересчитал головой ступени, но Лиза успела его подхватить.       — Лизонька, — Николай навалился на неё. — Я так рад за твою сестру.       — Коля, что с тобой? Почему ты в таком виде? Ты пьян. Впервые.       — Я пьян от счастья, моя милая, — он провёл рукой по её щеке.       С трудом они с Женей запихнули Ракитина в такси, Лизе пришлось торопливо пообещать сестре, что вечером они с Валери непременно зайдут, и везти домой мужа. К счастью, он хотя бы не буянил, только лез всю дорогу с поцелуями.       С того дня Николай стал стремительно падать в бездну. Попойки становились чаще. Иногда они случались вне дома, но обычно он добирался сам, однако пару раз добрые люди, соседи по двору, приводили его домой, в буквальном смысле слова таща генерала на себе.       Лиза ещё пыталась бороться, подбадривая его, подыскивая вакансии, но всё было тщетно, Ракитин только пил и командовал, командовал и пил. Однако Лиза не оставляла попыток удержать Колю на плаву, потому что иногда случались дни, когда он был трезв, гладко выбрит, умыт, чисто одет. В такие дни он дарил Лизе цветы, водил в ресторан и даже купил Валери большую красивую куклу с огромными зелёными глазами и мягкими тёмными локонами.