Momentary Weakness

— Эй, ты вообще смотришь, куда идешь? — вслед за гневным окриком следует грохот, сопровождаемый звоном разбитой вазы и глухим стуком о пол двух падающих тел. В шею утыкается растрепанная блондинистая макушка, а ключицы обдает горячим, почти раскаленным дыханием. Смущает. — П-прости… — выговариваешь с явным усилием, тщетно пытаясь сфокусировать осоловелый взгляд на распластанной фигуре друга и одновременно радуясь, что в сумерках стремительно расползающийся по лицу лихорадочный румянец незаметен. — Слезь с меня, эй… Ты тяжелый.       Невероятная, как тебе кажется, тяжесть мигом пропадает, но, увы, ненадолго — не давая свободно вздохнуть, Шизуо тащит за руку к дивану. Кое-как усадив (точнее, почти швырнув) твою персону на мягкую обивку, молодой человек грозно нависает над тобой и, сдавливая плечи чуть ли не до хруста костей, шипит: — Кажется, я предупреждал тебя держаться подальше от блохи?       А ведь еще три часа назад ничто не предвещало беды. Хотя… Пожалуй, следовало насторожиться еще тогда, когда он пригласил тебя в клуб под предлогом того, что ваша пара уже давно никуда не выбиралась. Увы, не долго пришлось радоваться… Твой парень просто выслеживал очередного изворотливого должника. Вечер, на который возлагалось столько надежд, был безнадежно испорчен — о том, чтобы просто поговорить или же потанцевать, не могло быть и речи. Пришлось коротать вечер в одиночестве на одном из диванчиков, рассыпанных вокруг танцпола, назло не переносящему алкоголь Шизуо один за другим потягивая коктейли. Что ж, нет ничего удивительного в том, что раздражение понемногу развеялось, уступая место расслабленности. Закончилось сие нехитрое времяпрепровождение тем, что разъяренный, как бык, мужчина волок разомлевшую от клубного дурмана девушку на плече до ее дома чуть ли не через весь город, опустив на землю только перед дверью квартиры, давая возможность достать ключ. Господи, и из-за чего! Только лишь из-за того, что какой-то подвыпивший парнишка спросил, в какой стороне выход находится. Разумеется, для этого ему пришлось наклониться, ведь музыка так грохотала, что тут и себя самого-то едва услышишь. И к своему злосчастью, внешне он сильно напоминал Изаю Орихару… О дальнейшей судьбе этого бедняжки, оказавшегося не в то время на глазах самого сильного человека Икебукуро история умалчивает. — Скажи! — рычит Шизуо, чуть встряхивая тебя за предплечья. — Что он тебе наплел? Имей в виду, если этот урод посмел что-то тебе сделать… — не дождавшись ответа, в слепой ярости ударяет кулаком в стену, образовывая глубокую вмятину и осыпая пол штукатуркой, мрачно обещает в полумрак: — Я убью его!       Тут впору бы испугаться, но вместо этого начинает разбирать необузданное веселье (уж не вина ли в этом пяти выпитых «Кровавых Мэри»?). Не в силах сдержать улыбку, вынуждаешь мужчину опуститься рядом с тобой, сама пододвигаясь вплотную. — Убьешь, обязательно убьешь, — ероша его волосы, успокаиваешь ты, из последних сил стараясь не захохотать на всю квартиру. — И меня убьешь, и себя за компанию. Бог ты мой, а я думаю, из-за коктейлей рассердился! Шизуо, ну вот что мне делать с твоей ревностью? Тебе везде мерещится Изая, скоро тебя от паранойи лечить придется. Ты неисправим… А если бы я говорила, скажем, с Шинрой или с Томом? — Да сколько угодно! — со злостью выплевывает тот. — А с ним — не смей!! Думаешь, не знаю, что он сказал тебе в прошлый раз? Предлагал работать на него! Ты моя, слышишь? Моя! Я не отпущу тебя, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь! И если этот урод только подумает о тебе, то костей потом не соберет! Обещай, что и не взглянешь на него! Ну? Эй, ну-ка не увиливай, отпусти!!       В очередной раз фыркнув, давишь в себе истеричный хохот, с нежностью обнимаешь его за плечи. Прижимаешься к широкой спине, уткнувшись подбородком в макушку. «Бедный мой Шизуо… Ты так недоверчив, что пройдет еще немало времени, прежде, чем убеждение в моей искренней любви будет полностью осознано. Волнуешься за меня… так же, как и я за тебя. А ведь осознавать это до дрожи приятно. Пропадаешь целыми днями неизвестно где, а я даже отчитать тебя за это не могу. Мы дороги друг другу… И не можем донести сие до любимого, потому как оба слишком горды. Но когда-нибудь обязательно скажем, верно? Когда-нибудь…Но не сейчас.»       Верно, сейчас куда уместнее просто наслаждаться доверием близкого человека. Таким хрупким… и таким редким.