Босиком По Вереску

      Концерт Арианы Гранде — моя мечта! Она — Голос, возносящий к небесам от счастья и тут же погружающий в глубокую печаль. Ариана — мой кумир. Безоговорочно. Я уверена, мне доставался первый предзаказ на каждый её альбом или сингл, потому что никому, кроме меня, не достанет терпения сутками нон-стоп обновлять страницу сайта в ожидании объявления продаж. Я стримила каждый её трек на музыкальных платформах, какие только существовали. И, понятное дело, слова её песен звучали у меня в голове на репите даже во сне.       И вот сбылось: благодаря моему другу До Гунхэ, а точнее, связям его отца, я стала обладательницей заветного билета на её концерт! Безусловно, билеты достались нам обоим — за двадцать два года нашей дружбы наши вкусы переплелись во всём и, конечно же, в музыке чуть ли не в первую очередь, — нас ожидали несколько часов отрыва в танцевальном партере!       Но всё же начну сначала, с самого утра, когда в семь утра у меня зазвонил будильник…

* * *

      День начинался обычно: будильник, прохладный душ, свежемолотый и заваренный кофе с каплей молока, поход в магазинчик за углом за салатом, поездка на автобусе в институт. Я любила ездить на автобусе. Это сродни просмотру кусочка сериала от рекламы до рекламы: на каждой остановке в автобус входили совершенно разные люди, и у меня есть шанс понаблюдать несколько минут за их жизнями, когда они спешили, расстроены или счастливы, озабочены или расслаблены, бодры или валились с ног от усталости. А можно смотреть в окно, как кто-то сломя голову нёсся на остановку, как подростки лениво крутили педали своих велосипедов, направляясь в школу, как по-разному вели себя за рулём деловые мужчины в костюмах и взъерошенные домохозяйки, везущие в садик малышей. Я воткнула в уши наушники, включила какую-то размеренную тягучую мелодию, настроением похожую, например, на «Death bed» от рэпера Powfu. Этот ритуал погружал меня в сочинительство, героями которого становились мои случайные попутчики, а сценарии их жизней я додумывала сама, вылавливая сюжеты по ходу поездки. Рано утром на свежую голову это получалось лучше всего.       Выйдя на нужной остановке, я остановилась у газетного киоска, где обычно мы встречались с Гунхэ, когда он ездил на общественном транспорте. Сейчас его машина уже вторую неделю кисла в ремонте после «аварии», которую ему организовала шестнадцатилетняя сестра. В день её рождения они с друзьями устроили импровизированный салют на заднем дворе дома. И хотя машине досталось не сильно, Гунхэ был вне себя от злости: его любимую Феррари даже кашемировым рукавом зацепить нельзя, а тем более — неизвестно чем поцарапать. Сестрица заработала домашний арест, а Гунхэ — длительное несварение желудка от расстройства и обиды.       Что ни утро, он являлся мне мрачнее тучи, — так много душевных сил отбирали у него общественные места, особенно поезда и автобусы, и неизбежность близких контактов с посторонними. Обменявшись привычными приветствиями, мы повернули к институту, где нам предстояло шестичасовое путешествие по страницам учебников и лекций. Как только мы зашли в институтские корпуса, желание делать что-то полезное и делиться с миром добром у меня мгновенно пропало. Но, несмотря на это, я старалась преуспевать в учёбе. До Гунхэ, как студент, — моя полная противоположность. Я не знала, откуда у него столько энергии, чтобы всегда быть активным на лекциях, да ещё и дома заниматься днями и ночами напролёт, искать какие-то дополнительные источники информации, готовить доклады, проводить исследования. До сказал, что он сам не знал, почему ему так нравились занятия. Думаю, нашей дружбе столько лет именно потому, что противоположности притягивались.       Магнит для нас включился ещё в средней школе, когда мы оба были изгоями класса. Положение у обоих было так себе, но наша дружба вытащила нас из ямы аутсайдеров. В итоге нас стали называть Бонни и Клайдом школы, правда, без любовного подтекста. На подходах к старшим классам мы уже заправляли школой одной левой, многие хотели прибиться к нам, чтобы хотя бы тенью нашей крутости повысить собственную значимость. Но ближе к выпускному мы угомонились, остепенились, перестали напиваться до беспамятства на вечеринках, а Гунхэ даже бросил курить, хоть это и оказалось для него непросто. Мне кажется, вместе с табаком он покуривал ещё что-то, но внятного ответа на этот вопрос я не получила, так что… история умалчивала.       Из хулиганов мы превратились в обычных, даже, наверное, скучных двадцатидвухлетних молодых людей, попивающих с утра кофе, засыпающих в десять или одиннадцать часов вечера, за редкими исключениями в праздники. Порой, когда рутина совсем уж начинала нагонять тоску, мы ходили по клубам, но без особых приключений.       За весь сегодняшний день ничего сногсшибательного не случилось, день как день. Разве что однокурсница Дженни удивила, впервые прогуляв первую пару, тихоня Джису явилась в новом дерзком для неё образе: со стрижкой «ёжик» и татушкой, а Лалиса объявила об очередном новом парне.       До Гунхэ специально договорился забрать вечером машину из ремонта, чтобы поехать на концерт на своей любимице. Хочу сказать честно, без выпендрёжа, что езда на Феррари — это тот ещё адреналин. Рычание двигателя, скорость, близкая по ощущениям к световой, волосы, развевающиеся на ветру… Дополнял картину очаровательным молодым человеком на водительском сидении и оглушительной музыкой из колонок… Парни, не мне вам рассказывать, на что клюнет любая девчонка!       Поездка из Инчхона в Сеул довольно долгая, но ничуть не утомительная, потому что бонусом ко всем вышеупомянутым плюсам шло то, что это — шикарная возможность прогреть голосовые связки перед концертом. Мы использовали все шансы по полной. А наше появление можно было бы заснять на камеру, и получился бы сюжет а-ля американское кино, знаете, когда темп видео нарочно замедлялся и роскошно одетые главные герои, снятые крупным планом, грациозно появлялись из дорогих авто, небрежным жестом откидывая назад волосы, и, взявшись за руки, модельной походкой шли к своей цели. Вот мы чувствовали себя так же. Для концерта мы оделись в стиле «Бэд Гайс»: на мне были чёрные шорты и грубые сапоги, белая майка и фиолетовый кардиган из искусственного меха, а Гунхэ надел широкие джинсы, заправив их в ботинки, оверсайз-футболку с принтом «balenciaga, bitch», накинув поверх бежево-черную куртку-рубашку. Коротко говоря — улётно.       Нас запустили раньше, чем других зрителей, поэтому мы успели понаблюдать за тем, как люди, словно муравьи, заполняли стадион, «вливаясь» в него ручейками очередей из разных входов и расползаясь по своим местам. Меня не покидало ощущение, что До волновался даже больше меня. Он нервно переступал с ноги на ногу, нетерпеливо потирал ладони и время от времени переспрашивал, во сколько начало, как будто в предыдущие разы забывал послушать ответ. Как ни утомительно было ждать, концерт всё же начался. Потух свет, раздались первые звуки музыки, и полилась первая песня — «God is a woman» из недавнего альбома Арианы.       «You, you love it how I move you…»       Начало песни породило нарастающую волну человеческого рёва и аплодисментов, вспыхнувшие прожекторы выхватили из темноты и явили зрителям главную героиню сегодняшнего вечера — Ариану, стоящую в центре сцены, с коронным длинным конским хвостом, в высоких, до середины бедра, белых сапогах на каблуках, молочном кроп-топе и пышной юбке.       Пауза перед второй песней была короче взмаха ресниц. Я целиком погрузилась в музыку — это неповторимое ощущение, когда закрываешь глаза и остаёшься с ней один на один. Мурашки вальсировали по коже, лёгкость во всём теле, словно отменили гравитацию, при этом из глубин души прорывалось непреодолимое желание петь, чтобы весь мир прочувствовал мои вибрации. Поток энергии из зала сродни цунами, которое можно пережить только подпевая Ариане. Песни сменялись одна за другой. Её глубокий голос диапазоном в четыре с половиной октавы, триолевые пропевания, Тванг, элементы воздушного Субтона, владение техниками «runs and riffs» — всё это заслуживало аплодисментов стоя, и я специально читала на эту тему и изучила вопрос всесторонне, чтобы восхищаться её талантом с полным знанием дела. Её голос не сравнить ни с чем в этой Вселенной. Он обволакивал, укутывал в своё звучание, покорял, погружал в забытьё. Парадоксальный по своей сути момент слияния страстной эйфории и умиротворённого спокойствия. Кончики пальцев покалывало от перенапряжения, неосознанно потянулась вверх на полупальцах, чтобы быть ближе к песне, к голосу, к небу…       И вдруг из потока блаженства меня выдернул толчок в бок.       — Эй! — услышала я голос Гунхэ, которого, оказывается, кто-то толкнул, из-за чего он задел и меня.       — Ой, простите! — воскликнул мужчина, слегка поклонившись. До моментально вскипел и уже готов был что-то грубое ответить, но я остановила его.       — До, не будь ребёнком! Столько людей вокруг! Удивительно, что нас толкнули всего раз, — Гунхэ только скорчил недовольную рожицу в ответ, и мы снова обратились к сцене. Не позволю нам испортить этот вечер, которого мы так долго ждали и о котором мечтали. Ритм следующей песни «Thank you next» увлёк нас в танец. Чуть позже я отчётливо услышала, как Гунхэ сказал:       — Меня зовут До Гунхэ, — в ту же секунду меня будто встряхнули, как пыльный мешок: я молниеносно повернулась и увидела, как друг разговаривал всё с тем же мужчиной, который нас толкнул. Этот человек был невысок, на нём была видавшая виды зелёная куртка, а под ней какая-то будто линялая кофта. Мама научила меня, что о положении человека в обществе можно судить по его обуви, но в такой толпе ног мужчины было не разглядеть.       — Что ему нужно от тебя? — встревоженно спросила я, пытаясь разглядеть незнакомца до того, как он успел раствориться в толпе.       — Спросил, как меня зовут, чтобы знать, как зовут человека, которого он потревожил.       — Чего?       — Да я сам не понял, что это сейчас было.       — И ты ответил? — спросила я, пытаясь снова разглядеть в толпе этого странного человека.       — Пак Розэ, мне не трудно назвать своё имя, тем более что я им горжусь. А ему, может, лишний раз станет стыдно за своё поведение, не абы кого потревожил, а отпрыска самого основателя «Do Holdings»! — посмеялся Гунхэ. Несмотря на то, что статус семьи был ему известен с рождения, иронизировать над этим фактом он не уставал.       Но именно в этот момент мне показалось, что лучше бы он этого не делал. У меня в мозгу будто загорелась тревожная лампочка: «Опасность! Не упускать незнакомца из виду!» Но время вспять не повернуть, он просто исчез. Мне ничего не оставалось, кроме как выкинуть дурные мысли из головы и переключиться на музыку, тем более что звучала уже следующая песня «Break up with your girlfriend».       Впечатления от концерта были грандиозными! Мы с Гунхэ ещё никогда так не отрывались, так вдохновенно не пели и вообще, наверное, никогда не чувствовали себя такими всецело счастливыми. Это было великолепно! Тут же приняли решение любой ценой раздобыть билеты на следующий её концерт в Сеуле, потому что это ощущение лёгкости и полёта невозможно повторить иначе. Начинаешь заново любить всех и вся, хотелось подойти к каждому человеку, обнять и сказать, как здорово, что он жил на этом свете, поделиться своей любовью со всей Вселенной. Хотелось творить и радовать всех вокруг.       По пути обратно ни у До, ни у меня не было ни капли усталости, мы под песни Арианы неслись на Феррари под звёздным небом. Восторг, адреналин, бабочки в животе — всё это я испытывала одновременно, мне было хорошо до слёз, и До испытывал то же, клянусь.       — Нам лучше заправиться, — Гунхэ, как настоящий мужчина, даже в состоянии эйфории продолжал мыслить реалистично, — заправка недалеко.       Я рада была физически соприкоснуться с окружающим миром, чтобы осознать себя в моменте. Сходить в магазинчик на заправке, купить воды и оплатить бензин, — чем не способ? Это я и вызвалась сделать. До припарковался у свободной, самой дальней, колонки.       — Добрый вечер! Номер че… — мои слова перекрыл взрыв, тугой волной меня отбросило к дальней стене магазина. Пока я летела, время будто замедлилось в десятки раз, точно как в кино, и я успела увидеть, как со мной вместе совершал полёт кассир заправки, а вокруг нас с разной скоростью летели шоколадные батончики, чипсы, бутылки газировки и ещё кучи чего-то другого. Осколки окон, как сюрикены, преследуя меня, вонзались в мои руки и ноги, вспарывая кожу и порождая струйки крови… Очнувшись на полу, я почувствовала тупую боль в затылке и, коснувшись его рукой, поняла, что сильно поранилась: на ладони алела кровь. В глазах всё плыло и кружилось. — Гунхэ… — тихо позвала я. Гунхэ! Взрыв за стеной… Я попыталась подняться на ноги, но они будто не слушались, поднимаясь, как ватные. На четвереньках я доползла до выхода и увидела самую зловещую картину в своей жизни, какую не пожелаешь увидеть даже врагу. Верхняя часть дальней колонки валялась в стороне, Феррари пылала, объятая огнём, её капот был сплющен, позади неё горела другая машина с помятым передом.       — Стойте! — услышала я крик продавца, который вовремя схватил меня сзади и затянул назад от места взрыва. Возникло чувство, что я разом лишилась смысла жизни, оно разрывало меня изнутри, боль и ужас захватили меня целиком, и из горла рвалось одно-единственное имя, которое крутилось в голове всю мою сознательную жизнь — «До Гунхэ». Надежда, что он успел спастись, не покидала меня, хотя умом я и осознавала, что за долю секунды он не мог выпрыгнуть из машины и укрыться от взрыва. «Прошу, Господи, дай знак, что мой До дышит». Только вместо дорогого голоса я услышала вой приближающихся сирен, а потом в глазах всё поблекло и больше я ничего не слышала и не видела…