Без памяти

Когда я просыпаюсь на следующее утро, то первые пять минут мне кажется, что весь вчерашний день мне приснился. Когда же я понимаю, что все произошедшее вчера – реальность, я резко подскакиваю с кровати, будто ужаленная. На часах 8 утра, время моей обычной пробежки, и я понимаю, что бег сейчас – самый удачный вариант проветрить голову и сбросить напряжение. Я надеваю леггинсы и футболку, любимые беговые adidas Boost и выхожу из дома. Меня сразу же окутывает утренний прохладный туман и свежий осенний воздух. Я засовываю наушники в уши и выхожу со двора, уткнувшись в телефон и выбирая плейлист. Уже предвкушая тренировку, я запираю калитку и разворачиваюсь, чтобы выйти на дорогу. Но внезапно что-то идет не так и вместо пустой дороги, я буквально врезаюсь в кого-то. Телефон выпадает из рук и с грохотом падает на асфальт. Я чертыхаюсь, параллельно поднимая глаза, чтобы извиниться, и понимаю, что это Коул. Он тоже одет в спортивную одежду, а лицо его выражает смесь удивления и раздражения. Уголки его бровей скептически подняты. Он выглядит, как будто застал меня на месте преступления. - Ты что реально следишь за мной? – говорит он грубо. – Знаешь, это уже не смешно. Честно говоря, это даже начинает пугать. Я поднимаю с асфальта телефон, который каким-то чудом остался жив, и упираю руки в бока. - Коул, я просто вышла на пробежку. Может быть, это ты следишь за мной? - Ну конечно. Ты наверняка видела как я разминаюсь на веранде и быстренько оделась, чтобы типа столкнуться со мной. Он показывает пальцами кавычки и скрещивает руки на груди, словно требуя объяснений. Боже, он невыносим! - Не понимаю, почему я вообще должна перед тобой оправдываться? – раздраженно отвечаю я. – Я просто вышла на пробежку, как делаю последние 10 лет практически каждый день. Хм... - я задумываюсь. – Видимо у тебя память отшибло, а привычки остались. Раньше мы вместе бегали по утрам и были чемпионами школы по бегу. Я смеюсь, а он становится в позу. - Ну конечно, так я и поверил, - говорит он, но я не слушаю его. - Надо же! Как бы ты ни старался делать вид, что у тебя нет ничего общего с прежним Коулом, а на самом деле общего даже гораздо больше, чем кажется. - Отвали, - говорит он, разворачивается и направляется налево по дороге. – Я побежал. И не надо меня преследовать, - бросает он мне через плечо. - Да ради Бога, - кричу ему я. – Только в той стороне огромная эстакада и ничего больше. Удачно подышать выхлопными газами! Я разворачиваюсь направо и перехожу на бег, направляясь по маршруту, по которому мы бегали всю нашу сознательную жизнь. Через минуту я слышу топанье у себя за спиной и Коул ровняется со мной. - Ладно, - говорит он мне, и в его глазах загорается уже знакомый вредный, но веселый огонек. – Проверим, врешь ли ты мне. Побежали. - Всмысле? – не понимаю я, но он уже обгоняет меня и мне приходится ускориться. Я понимаю, что он задумал какое-то новое испытание для меня, но этот огонек в его глазах влечет меня словно бабочку. Я готова на все, лишь бы быть поближе к нему. Мы бежим в высоком темпе минут 15, пока не оказываемся в парке на развилке. Коул резко останавливается, и я чуть не врезаюсь в него от неожиданности. - Куда дальше? – спрашивает он, а сам с интересом разглядывает меня. - А выбери ты, - отвечаю я, тяжело дыша, и улыбаюсь. – Одна тропинка ведет к мусорной свалке, а вторая к крутому лесному озеру. Как ты можешь догадаться, наш привычный беговой маршрут всегда пролегал только по одной из них. Попробуй вспомнить по какой. Коул хмурит брови и cщуривает глаза, как будто решая, соглашаться ли на мою игру. Но затем поворачивается к тропинкам, словно оценивая их. Проходит полминуты, и он срывается с места направо со словами: - Упремся в мусорку, значит, побежим обратно. Не говори мне, правильно ли я выбрал. Хочу сам увидеть. Я тоже перехожу на бег, следуя за ним и улыбаясь – он выбрал правильно. Но через пару минут он снова тормозит напротив входа на городское кладбище. Он поворачивается ко мне и отрывисто спрашивает: - Там? Я сразу понимаю, что он имеет в виду. - Да, - отвечаю я и показываю рукой в дальнюю часть. – Вон там, видишь, где статуя ангела. Он молча кивает, хмурится и, не говоря больше ни слова, снова переходит на бег. Мы пробегаем еще около семи километров и я чувствую, что уже начинаю задыхаться. Коул как будто специально наращивает темп и ускоряется, хотя я вижу, что он тоже тяжело дышит. Его футболка прилипает к телу, очерчивая мускулы на спине, а волосы намокли от пота. Внезапно я понимаю, что происходит – он испытывает меня. Хочет проверить, действительно ли я говорила правду, что бегаю каждое утро. Конечно! Он решил устроить мне зачет! Неподготовленный человек уже давно бы сдался и задохнулся. Но почему тогда он продолжает эксперимент? Я не сдаюсь и продолжаю бежать, хотя мышцы уже горят огнем, а дыхание сбилось. Мысленно проклиная этого упрямого засранца, я стараюсь не думать о том, как у меня колет в боку. Наконец-то мы преодолеваем последний поворот и нашим глазам предстает красивое озеро. - Да! – кричит Коул, резко останавливаясь, и победно взмахивает руками, падая на траву. – Я знал! Он задыхается от бега, но все равно заливисто смеется, жадно хватая воздух. Я стою, упершись руками в колени, и тоже хватаю воздух, пытаясь хоть немного продышаться, но тоже не могу скрыть улыбки. Искренний смех Коула - лучшая музыка для моей души. Коул садится и, все еще смеясь, показывает на меня пальцем: - Признаю, ты не наврала. Другая бы на твоем месте еще на полпути легкие выплюнула. - Да пошел ты, - говорю я между глотками воздуха, тоже улыбаясь. – Ты сам в конце чуть легкие не выплюнул. Если бы мы не уперлись в озеро, ты бы из вредности не остановился пока не упал. Коул смеется и пожимает плечами: - Это же весело. Проверять людей на прочность. Я показываю ему фак и со стоном плюхаюсь рядом. Да уж, проветрить мозги и снять напряжение мне эта пробежка точно не поможет... Проходит минут 10, пока мы полностью не восстанавливаем дыхание. Все это время мы сидим и смотрим на озеро, которое завораживает. Здесь невероятно тихо и спокойно, гладь воды не нарушает ни одно дуновение ветра. Со всех сторон оно окружено деревьями, что кажется, будто оно спряталось от посторонних глаз много лет тому назад и ты особенный, потому что тебе удалось найти это сокровище и остаться с ним один на один. Я погружаюсь в приятные воспоминания дней, когда мы каждый день проводили вместе на этом озере. - А знаешь, - нарушаю я тишину, - У нас было секретное место здесь. Там есть идеальный пляж, о котором никто не знает. Он скрыт ото всех. Коул поворачивается и смотрит на меня испытующим взглядом. Мне всегда так тяжело выдерживать его взгляд, потому что он всегда такой пристальный, изучающий, тяжелый. Казалось бы, я довольно хорошо понимаю его, но понять его эмоции, когда он смотрит на меня, я не могу и это ужасно бесит. Как раньше, когда мы были подростками – я понимала все его чувства, кроме одного – я не понимала, как он ко мне относится. Он словно взвешивает мои слова. - Ну давай, - говорит он. – Покажи. Я киваю и встаю. Мы спускаемся к берегу и идем вдоль кромки воды, огибая деревья я кусты. Через 5 минут, мы пролезаем под отвесным берегом и оказываемся на маленьком – два на два метра пляжике. Со всех сторон он окружен деревьями, а перед ним склонилась раскидистая ива, защищая от посторонних глаз с другого берега. При этом вид отсюда открывается невероятный – широкая гладь озера и дикий противоположный берег, а если поднять голову вверх – бескрайнее небо и верхушки сосен. - Неплохо, - комментирует Коул, с интересом оглядываясь. – Интересно, чем же мы тут занимались? – говорит он и подходит ко мне вплотную. Его голос становится низким и бархатистым. Он ловит мой взгляд, словно гипнотизируя. – Могу поспорить, мы прогуливали уроки и приходили сюда трахаться? Угадал? Его голос чарует, а грубые пошлые слова очень будоражат кровь. Я заливаюсь краской, но не могу отвести взгляд от его глубоких серых глаз. Его губы трогает легкая издевательская улыбка, но даже это кажется сексуальным. Я чувствую его дыхание из-за чего в горле пересыхает, а по коже бегают мурашки. Головой я понимаю, что он играется мной и моими чувствами. Я уже один раз обожглась так во время прощальной вечеринки и не собираюсь давать повод снова унизить меня и мои чувства. Сейчас я точно чувствую, что это не больше, чем игра. Однако мое тело совсем не хочет слушаться разума. Усилием воли я заставляю себя взять себя в руки и сделать ответный ход. - Да, приходили, - все-таки выдавливаю я из себя хриплым голосом и делаю шаг к нему, перенимая инициативу. Я оказываюсь так близко, что чувствую тепло его тела, еще разгоряченного от бега. – И поверь, нам было тут очень хорошо вместе... И здесь, - я провожу ногой по теплому песку, - И там, - показываю рукой на воду. Я смотрю прямо в его глаза, не открывая взгляда. В глазах Коула вспыхивает удивление и еще что-то, чего я не могу разобрать. Может быть, это чувствую только я, но между нами моментально возникает напряжение. Коул продолжает смотреть на меня, но в его глазах я уже не вижу самонадеянной усмешки. Его взгляд очень серьезен и немного... растерян? Коул сжимает губы, словно борется с чем-то, хмурится, но не отстраняется. Я же просто продолжаю смотреть ему в глаза, чувствуя каждой клеточкой тела, как воздух между нами электризуется все больше и больше. Внезапный порыв ветра накрывает нас и, видимо, доносит до Коула мой запах. Зрачки его расширяются и он со свистом выдыхает. Что бы он ни сказал мне после этого момента, его язык тела говорит красноречивее всех слов - его тело реагирует на меня так же, как и мое на него. Как бы он ни старался убеждать себя и всех остальных в обратном, его тянет ко мне. Весь этот момент занимает какие-то секунды, но этого достаточно, чтобы придать мне уверенности, а его уверенность пошатнуть. Я вижу в его глазах нарастающую растерянность и смущение и делаю шаг назад, чтобы не спровоцировать новую вспышку гнева, как это всегда бывает, когда он сталкивается с непрошенными эмоциями. Коул сразу же оживает, видимо, решив, что я сдалась, и берет себя в руки. - А ты не такая монашка как кажешься? – напущенно уверенно говорит он, скрестив руки на груди и снова выстраивая барьер между нами. Несмотря на грубые слова и воинственную позу, я замечаю, что растерянность и напряжение все еще не ушли с его лица. Я пожимаю плечами и молчу. - Ладно, - говорит он. – Пошли отсюда. – На самом деле, это место было не только для этого, - говорю я, останавливая его. - Как я говорила, это было наше секретное место. Когда кому-то из нас хотелось побыть одному, он шел сюда. - Бред какой, - говорит Коул с усмешкой. - Зачем мне было идти сюда, чтобы побыть одному, если ты знала про это места и сразу же приперлась бы следом. - Нет, у нас был уговор. Если один находится здесь, то другой к нему не присоединяется. - Тоже бред. Может быть, мне бы хотелось, чтобы ко мне кто-то пришел и поддержал. Может быть я хоть и послал всех, но на самом деле хотел бы кто-нибудь составил мне компанию. Вопреки тому, что я говорю. Внезапно в его глазах вспыхивает испуг. Он словно спохватился, что говорит лишнее. - Это я так, теоретически, - поясняет он, словно оправдываясь. - Пытаюсь мыслить как прошлый Коул, которому все время нужна была жилетка, чтобы поплакаться. Я задумываюсь и представляю такую ситуацию. - Ну, теоретически, мы можем изменить правила, если тебе они не нравятся, - отвечаю я, совсем забыв, что мы говорим о воображаемом Коуле. - Мы?! – вспыхивает Коул. – Ты совсем с ума сошла?! Господи, что ты несешь! Нет никаких МЫ! Мне плевать на тебя! И тем более, если мне будет плохо, я не приду на этот сраный пляж и не буду ждать твоей гребаной поддержки! Кем ты вообще себя возомнила?! - брезгливо выплевывает он. Коул взмахивает руками, резко разворачивается и быстрым шагом скрывается за ивой. Я слышу только звуки его шагов по мокрой глине берега. Постояв пару минут, я прихожу в себя и понимаю, что меня бьет нервная дрожь. Вот как можно за одну секунду от ничего не значащего диалога перейти к оскорблениям? Опять я напоролась на очередную мину... Я обнимаю себя руками и, глубоко вздохнув, возвращаюсь к тропинке. Я медленно иду обратно, ругая себя за то, что сказала лишнего и отпугнула Коула, когда, поравнявшись с кладбищем, вижу его фигуру около его могилы. Хоть я вижу только его спину, мне становится грустно – его плечи сутулятся, а голова опущена. Первым моим порывом сразу же становится подойти к нему и поддержать, но я одергиваю себя, понимая, что я не должна этого делать. Когда общение с Коулом становится более регулярным, моя гордость поднимает голову и уже не позволяет мне так просто закрывать глаза на его грубости. Поэтому я беру себя в руки и направляюсь дальше, пока он не заметил, что я наблюдаю за ним, и не распсиховался еще больше. Однако он замечает меня и кричит: - Лили! Я поворачиваюсь и вижу, что он машет мне рукой, подзывая. - Вот еще! - фыркаю я про себя. - Не пойду я к нему, - думаю я про себя и продолжаю свой путь. Но Коул продолжает меня звать: - Лилиии! Пожалуйста, подойди! Я злюсь, но останавливаюсь. Коул продолжает махать мне рукой и я разворачиваюсь и захожу на кладбище. Ругая себя за мягкотелость, я подхожу к нему, мысленно настраивая себя на то, что должна держаться максимально холодно и надменно. Я останавливаюсь в метре от него и стою, скрестив руки на груди и щуря глаза. Надеюсь, он понимает, что я обижена на него. Но Коул задумчиво смотрит на могилу и, не поднимая на меня глаз, говорит как ни в чем не бывало: - Кто сюда принес цветы? Родители? Мои брови взмывают вверх от негодования: - Что? – задыхаюсь я. – Это все что ты хотел спросить?! После того как наорал на меня десять минут назад?! Ты не охренел ли? Коул поднимает руки, словно хочет остановить меня этим жестом, и с самым серьезным видом говорит: - Юная леди, я попрошу не выражаться! Я не потерплю богохульства на моей могиле! Или ты совсем мертвых не уважаешь?! - О чем ты? – меня распирает смех, но я стараюсь сохранять серьезную мину. – Коул, что ты несешь? Ты же жив... - Это не отменяет того, что мы на моей могиле, - говорит он загробным голосом и с горестным видом кладет руку себе на сердце. – Попрошу проявить уважение к покойнику. Я не могу удержаться и фыркаю, и это снимает напряжение. В конце концов, я все время забываю, что еще пару месяцев назад я бы все отдала, чтобы увидеть его живым стоящим на этой могиле и насмехающимся над тем, что мы его похоронили. Каким бы он ни был засранцем, он жив, здоров и способен шутить. И это уже больше, чем я могла мечтать. - Так что? – настойчиво повторяет Коул. – Кто принес эти цветы? Они совсем свежие. - Наверно, твои родители. Они каждый день приносили свежие цвет на твою могилу. - Каждый день? – Коул выглядит очень удивленным. – Пять лет?! - Да, - отвечаю я, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, о чем он думает. Коул хмурится и погружается в себя. В нем явно снова идет какой-то глубокий мыслительный процесс борьбы его убеждений с реальность. - Ты тоже каждый день приходила? – спрашивает он. - Нет, - отвечаю я. - Я была на ней только один раз – в день «похорон». И то только ради твоих родителей. - Почему? - Я не верила, что ты мертв. Это же просто кусок камня. Там не было тебя. Да и в целом. Здесь я еще сильнее чувствовала свою вину. - Вину? – спрашивает он удивленно. – Ты то тут причем? Или я чего-то не знаю? - Не только я. Мы все чувствовали вину за то, что не отговорили тебя идти в армию, - признаюсь я. Я понимаю, что сказать эти слова вслух значит для меня очень много – словно сбросить огромный камень с плеч, который не давал мне спокойно дышать все эти годы. – Прости меня, - говорю я со слезами на глазах и ощущаю, словно нырнула в чистую освежающую воду. Мне и вправду стало легче. - Но что ты могла сделать? – не понимает Коул. – Это же было мое решение. Это же был единственный выход. Вряд ли я бы согласился. - Поставить ультиматум. Либо я, либо сцена. Ты бы выбрал меня, я знаю. Коул хмурится. - Ну и дебил бы был, - говорит он. – К тому же, ты бы этого не сделала. Ты же знаешь, как много сцена для меня значит. - Не сделала бы. В этом и парадокс. Но должна была. Тогда ничего бы этого не случилось, - вздыхаю я. - Запомни, - говорит мне Коул, впервые заглянув мне глаза после нашего поединка на пляже, но тут же отведя их снова. – Никогда не жалей о том, что сделала и что уже случилось. Это глупо. Я молча киваю. - Ладно, - радостно говорит Коул и встряхивает головой. - Сделаю-ка я селфи на своей могиле. Мои подписчики будут в восторге. Удивительно как легко он может менять маски... Особенно хорошо у него получается маска беспринципного засранца. Хотя он же актер, причем очень хороший... Чему удивляться? - Ты что выложишь это? - А почему бы и нет? Они в восторге ото всей этой истории с потерянной семьей. Знаешь, в конечном итоге эта чертова статья принесла мне еще большую популярность. Я прилично хайпанул на ней – мой инстаграм увеличился вдвое за неделю. Можешь себе представить? Люди любят трагедии. Так что, может и хорошо, что я умер, а? – он смеется. - Коул, это не смешно, - злюсь я. - Смешно. Еще как смешно. Вы тут проливали слезы, пока я поднимался к вершине славы. Я купался в море денег, внимания и популярности, пока вы на другом конце земного шара делали жалкие попытки найти меня. Или вот, - он машет рукой на могилу, - похоронить. - Ты чертов бессердечный эгоист! – кричу я ему в негодовании и ухожу с кладбища. - Какой есть! – кричит он мне вслед. – Проблема лишь в том, что ты никак к этому не привыкнешь! Я быстро иду в сторону дома, слыша, что он следует за мной. Я злюсь на него за такие грубые слова. Зачем он так? Неужели он не понимает, что мы пережили за это время? Как можно быть таким бесчувственным? Погруженная в свои мысли, я подхожу к дому и вижу миссис Спроус у калитки. - Лили, - она машет мне рукой и я подхожу ближе. Следом к нам подходит Коул. Брови Маргарет поднимаются, но она делает вид, что ее нисколько не удивило, что мы оказались вместе в такую рань на улице. – Пойдемте скорее завтракать! Я уже все приготовила. - Нет, спасибо, Маргарет, я дома позавтракаю, - отвечаю я, косясь на Коула, который уже закатил глаза от того, что я снова приду к ним в дом. К тому же, мне надо немного собраться с мыслями, поскольку пробежка запутала меня и мои чувства еще больше. - Никаких отговорок, - говорит Маргарет безапелляционным тоном и скрещивает руки на груди. – Сегодня суббота, а значит спроусовские блинчики на завтрак. Традиции надо уважать! Отказ я приму за личное оскорбление. Я вздыхаю и улыбаюсь ей. С Маргарет лучше не спорить, когда дело касается субботних завтраков, это уж точно. - Хорошо, Маргарет. Сейчас я на 5 минут зайду домой, приму душ и буду у вас. Стараясь не смотреть на недовольное лицо Коула, я скрываюсь на своем участке.