Стэн

«They should have been at school, don’t you think?»

Знаешь, Малки, кто явился ко мне в офис сегодня? Попробуй угадать. Нет, не детективы. Эти с недавних пор держатся от нас подальше — спасибо нашему старому доброму шефу и его тесной дружбе с комиссаром полиции. Считай дело о семейке Ландо закрытым. Никакого служебного разбирательства не будет, никого из нас не отстранят, даже временно. Зря ты так волновался. Адвокат? Ты имеешь в виду адвоката той старушенции, которая иск подала за то, что мы потревожили ее полуденный сон, устроив стрельбу в квартире напротив? И снова промах. С ним я встречался позавчера. Я разве не говорил? Слушай, ты сейчас умрешь со смеху: она, оказывается, этот иск забрала, составила новый. Теперь утверждает, будто я в нее стрелял. Представь себе. Я — стрелял — в нее. С такого-то расстояния. Нет, серьезно. Я что, похож на человека, который стрелять не умеет? Если бы я стрелял в нее, бегала бы она сейчас по адвокатам, живая-здоровая? Ну, и что из этого следует? Правильно: я в нее не стрелял. А стекло в перегородке у ее двери было разбито, совершенно очевидно, потому, что стрелял я в перегородку. Но и это еще не факт. Пулю мою нашли? Баллистическую экспертизу проводили? А гильзы, чтобы утверждать, будто я при ней револьвер перезаряжал? Нет? О чем тогда речь вообще. Хорошо, ты прав, я порой бываю рассеян, забыл их в этот раз подобрать. Но ты-то ведь не забыл. Ты не забыл, Малки. Ты всё сделал правильно. Как всегда. Так что... наверняка ей это спросонья привиделось, пожилая всё-таки женщина, мало ли. А стекло мог разбить кто угодно. Там же дети у них на лестнице постоянно торчат. Курят, нюхают, колются, хрен знает чем еще занимаются. Вот на что надо обращать внимание. Следить за ними получше. Чтобы во взрослые дела не лезли. Во взрослые грязные, блять, дела... Черт, опять он мне вспомнился. Тот мелкий ниггер в 1987-м. Я тогда служил в отделении УБН Нью-Джерси. Первый раз в перестрелку попал. Брали фасовочный цех одного черного наркобарона. Он под склады целый этаж держал в социальном комплексе в Ньюарке. И вот мы с оперативной группой на месте, выбиваем дверь — а за этой дверью народу... дохера и больше! Женщины голые — ну, ты знаешь, чтобы не воровали, пока дозы отмеряют, чтобы некуда было спрятать. Мужики — кто с охотничьим, кто с армейским оружием, здоровенные, как гориллы, я таких в жизни не видел. Можешь себе представить, что тут началось. Вопли, визги, грохот, пыль столбом. Столы, на которых у них всё это добро было разложено, в щепки. Порошок клубится, как туман над болотом. Старшему агенту вмиг башку снесли. Еще троих подстрелили. И я бы с тобой сейчас не разговаривал, если бы не бронежилет — еле отдышался. Наконец всё стихает... Женщин выводят. Кого-то из мужиков догоняют уже в коридоре, кладут лицом в пол. Вызывают медиков. А я... медленно так... поднимаюсь... и иду посмотреть... на парня, который минутой ранее целил в меня... Он лежит себе мертвее мертвого. И, главное, мелкий какой-то, не то что все остальные. Думаю, карлик, что ли?.. Нет. Подросток. Лет тринадцати. Брат кого-то из них, может быть, или сын. Или так, беспризорник, приблудился к банде... Вот скажи мне, Малки, что он делал посреди бела дня в этом гадюшнике, а? Почему, мать его, он был не в школе?.. Хотя что я тебя спрашиваю. Ты же сам рассказывал о десятилетках в Эль-Пасо, которые по поручению картелей убивают дилеров, зашедших в чужой район, прямо на улицах, у всех на виду. Ну а что им будет? Несовершеннолетние. Ангелы... Ты ведь отлично помнишь обыск в квартире того ушлого мужика, не так ли? Нет, Малки, это был именно обыск. У нас был ордер. Мы имели право. Первым стрелять начал он, убил Скотта. В отчете указано. Не спорь. Так вот, согласно отчету, старшая оказалась на линии огня. Трагическая случайность. Младший — то же самое. Средней мы тогда не досчитались, и ты отправил Бенни ее искать. А Дон сказал мне, что какая-то девчонка, вроде бы подходящая под описание, минут пять назад прошла мимо него дальше по коридору — прямиком в квартиру 6D. Прошла — ну и хрен с ней, говорю, не ломиться же теперь к соседям. Это уже не наша забота — это забота службы опеки. И что ты думаешь? Направляем им сегодня запрос, а они и слыхом не слыхивали ни о какой Матильде Ландо. Так ее зовут. Сегодня узнал. Очень просто: я спросил — она ответила. Зачем приходила? По делу, Малки. Дело у нее ко мне. Личное. Понимаешь, о чем я, да? За месяц никто так и не обратился в опекунскую службу. Никто о ребенке, оставшемся без семьи, не сообщал. Никто из предположительно существующих родственников не подавал никаких заявлений. И полиции, что удивительно, о ней известно не больше, хотя казалось бы... Как меня домогаться с одним и тем же вопросом о мертвых детях, они тут как тут, а побеспокоиться о живых — нет, зачем. Значит, она просто оказалась на улице. А теперь представь, что эту девчонку подобрал кто-то из тех, кто по той или иной причине захотел бы избавиться от меня, от тебя, от всех нас. Долго ли пришлось бы ее уговаривать, например, взять и... пронести оружие в федеральное здание? Да хоть бы и в пакете из какой-нибудь китайской или итальянской забегаловки, где вы, мать вашу, вечно всякую дрянь заказываете. Специальная, блять, доставка. Не сама же она нас нашла. Я, конечно, не сразу ее узнал — вблизи только, когда она об убитом брате упомянула, — но заметил еще у входа. Вертелась поодаль. Я даже специально к машине вернулся, чтобы проверить. Сделал вид, будто забыл шоферу что-то сказать. И точно — метнулась туда-обратно. А потом — за мной... Я, ты знаешь, чую такие вещи. Внутри так... щекотно становится. Словно неожиданно по загривку погладили. Против шерсти. Это как внезапно застывшая — не оборванная, нет, именно застывшая — сжатая, скрученная, редуцированная до одной-единственной ноты, длящаяся вне времени мелодия. Как выстрел, который ты продолжаешь слышать, хотя понимаешь, что слышать не должен уже ничего. И ты точно знаешь, откуда — от кого — этот звук доносится... Бесподобное... чувство... связи. Ни с чем не спутаешь. Дежурный на посту охраны и не подумал заглянуть в этот пакет. А ведь будь она старше — заглянул бы. Что ж, думаю, ангел мой, влезла в грязное дело — так уж иди до конца. Увяз коготок — будь готова пропасть, птичка. А сам надеюсь, что хоть на этот раз я ошибся. Что дальше она за мной не пойдет. Ну нельзя же быть такой идиоткой... Разочаровала меня. Вся в папашу. Что дальше? А дальше прибегает Уилл Блад. Дескать, ёпта, Стэн, я тебя везде обыскался... Когда-нибудь, не сейчас, позже, я тебе расскажу, как жил в приемной семье. Как иной раз мне тоже бывало невмоготу. И как я тогда не слетел с катушек лишь потому, что хватило ума не забросить учебу... Напомни рассказать потом, ладно? Так вот. Прибегает Блад и говорит... Он говорит, Малки, что ты — мертв. Он и сам мертв — не проходит и получаса. Как и Дон Дженкинс, который был с ним в моем кабинете. А ее и след простыл. Упорхнула. Сегодня был слишком занят. Когда убедились, что в здании уже нет ни девчонки, ни мужика, который пришел за ней следом, всю городскую полицию поставили на уши, допросили таксистов, подняли береговую охрану, перетряхнули все наружные камеры в городе... Я до вечера просидел у ответственного агента, отвечал на вопросы, пока его помощник отбивался от СМИ — такое ЧП, ты что, они своего не упустят. Видел твое фото... с места убийства. Не успел сегодня. Но завтра с утра пойду к Тони — выясню, что за херню творят эти макаронники гребаные. Что это был за сосед из квартиры 6D. А как выясню — сообщу в управление. Второй раз не упорхнут. Даю слово. Они хотели личного — они получат личное. Ты ведь мне тоже был братом, Малки. Вернусь — расскажу, как всё прошло. Пожелай удачи. Увидимся.