Sen Varsın

Пока ехал домой — свернуть хотел двадцать раз. Пока ехал домой — нарушил все правила. На пожар так не спешат, от пожара так не бегут. Азеру хочется рассмеяться, Азеру хочется плакать. Сколько всего, все дороги, вся жизнь его сошлась в одной точке — в девочке черноволосой. Беспокоится о нем, представляете, беспокоится! Всё ей сказал, как мог, как умел. Всё равно никаких бы слов не хватило. Ничего бы в целом мире не хватило, чтобы объяснить. Поняла. Ждет теперь и волнуется. Караджа. Караджа. Азер про себя повторяет её имя, тихо-тихо, хотя и один. Страшно, конечно, страшно. Вдруг, лицом к лицу, отвернется, сбежит, сделает вид, что привиделось… Азер думает, что за эту её улыбку в темноте, возле двери, мог бы отдать всё, что имеет. Отдаст, обязательно отдаст, уже отдает — себя всего Карадже отдает. Самое ценное, самое скрытое, оберегаемое — рассказывает, в руки ей вкладывает. Владей, твоё теперь, ничье больше. Караджа слушает, принимает, и всё так — будто бы Караджа только и для него, будто бы рядом всегда с ним была, знает его как себя. Ни слова, ни взгляда от Караджи, чтобы усомниться. Всё так правильно, что Азер сейчас бы сорвался с места, чтобы ехать просить её в жены, чтобы сразу к имаму, ни ждать ни минуты, секунды лишней не тратить. Только чтобы перед людьми заявить — Всевышний и так знает, Всевышний так и задумал. Засиделись, не могли оторваться, говорили о разном, шутили, смеялись. Разошлись как рассвет занялся — у Караджи глаза закрывались, а отказывалась, не хотела уходить. Так крепко и спокойно Азер не спал уже тысячу лет. Самое счастливое утро, самое прекрасное, хотя какое там утро — день уж. Азер ощущает себя таким дураком, но слишком хорошо, через край. Надо же, украл себе счастья. У Караджи слезы в глазах, у Караджи голос дрожит. Ямач. Ямач, кто же еще? Свет гаснет. У Караджи не так уж много вещей, чтобы так долго их собирать. Пусть собирала бы их до судного дня! Азер просто стоит у нее под дверью, не планирует уходить, не планирует заходить. Нельзя теперь, совсем нельзя. Сам её отвезёт, сам отдаст. Так лучше будет, так проще. Наверное. Не будет проще, Азер уже понимает. Он умрет тут без неё, вот и всё. Так Караджа ему смерть принесёт. Так или иначе, верно. Не сорваться бы, ни здесь, ни потом. Запереть себя с ней в комнате, чтобы всё за дверью сгинуло к чертовой матери! Увезти её немедленно так далеко, как только можно! Азер прикладывается затылком о стену, чтоб хоть чуть-чуть себя приструнить. Азер сердце себе хочет вырвать, чтобы не проживать этого. Пусть так. Значит так. Ошибся Азер, возомнил о себе. Придет в себя. В это раз решает всё Караджа. Могла бы просто уйти, ведь могла бы? Целует, признаваясь в ответ, утверждая в правах и себя, и Азера. Азеру слова и не нужны. Плохо без неё, сразу же плохо. Тоска поедом жрет, будто годы в разлуке. Азер в плед с её запахом кутается, если в этом пледе всё время ходить — может станет полегче? Азер достает телефон и пишет Карадже сообщение, из Гюнея, по памяти. Пусть ушла, пусть вернулась в свой замок, за высокие стены и глубокие рвы, к драконам и злату. Если скажет сама, тогда отступит, её слово — ему закон.