Всем нужен отдых

      Цирковая арена встретила его пустотой. Софиты не горели, декорации не двигались, музыка не играла. В центре на полинялой цирковой тумбе одиноко валялся брошенный ку-сатотовский плащ.       — Есть кто живой? — Тихо позвякивая бутылками в плотной сетке, Меливор обошел арену по кругу, не сразу сообразив, что искать хозяина лучше за кулисами.       Догадка оказалась верна. Стоило стражу шагнуть за опущенный алый занавес, как он сразу услышал хриплую ругань Ку-Сатота и басовитое ворчание Куку в ответ. Меливор двинулся на звук.       — Что ты мне подаешь? Что ты подаешь? Ключ на восемь я сказал, а не на семь! Тупая тряпичная башка!       — Сам со своими ключами возись! Нашел эксперта!       — Мог бы запомнить за столько времени!       — Чтоб я еще раз тебе помочь согласился!       — Этот ключ? — Меливор вытащил инструмент из ящика.       Спорщики притихли.       — Не услышал, как ты вошел. — Ку-Сатот шмыгнул носом.       Без размалеванной рожи и монструозного плаща он был похож на человека. Очень бледного, с неприятным, покрытым шрамами и морщинами лицом и колючими глазами. Ку-Сатот был высок и худ, как спичка. Руки у него были непропорционально длинными, но очень сильными, волосы потускнели и полиняли от краски. Увидев его в первый раз без маски безумного шута, Меливор подумал, что перед ним и правда человек лет пятидесяти, злой, уставший человек. И гениальный изобретатель. Весь свой балаган, в отличие от других владык, Ку-Сатот собрал сам, своими руками. Он знал устройство всех механизмов, бережно смазывал их изо дня в день, настраивал, чинил. Меливор невольно преисполнился почтением к пусть даже демону, сумевшему в одиночку сотворить такое.       — Крюки опять плохо едут. — Ку-Сатот выдернул из рук Меливора ключ и снова присел на корточки у полуразобранного механизма. — Вот тут зуб треснул, надо все колесо менять.       Полосатые цирковые штаны покрылись новыми пятнами машинного масла.       — Тебе принести, может, чего? — Меливор покосился на молчаливого Куку.       Куку, к слову, раньше точно был человеком. Меливор не знал, каким именно, но немного наивно предполагал, что, может, в кукле заключена человеческая душа демона Ку-Сатота.       — Справлюсь. — Ку-Сатот забормотал себе под нос что-то еще неразборчивое — может, ругался, а может, думал вслух.       — Пойдем, не отвлекай его. — Кук дернул стража за штанину и шустро заковылял куда-то вглубь закулисья, огибая декорации и ящики с реквизитом.       В жилой части балагана Меливор раньше не бывал. Обычно неприветливый Владыка встречал его на сцене, забирал подношения и тут же исчезал, а порой и вовсе отправлял на встречу Кука.       Обстановка удручала: поломанные механизмы, старые банки с краской, обрывки штор и разбитые игрушечные паяцы. Посреди всего безобразия — обшарпанный стол, заваленный инструментами, схемами и каким-то мусором, колченогие табуретки вокруг и ржавая лампа — единственный источник дрожащего желтого света.       — Что, представлял себе цирк иначе? — Удивление Меливора не осталось незамеченным.       Кук безжалостно поскидывал все со стола и табуретов, освобождая немного пространства.       — Присаживайтесь. — Паяц иронично махнул рукой на один из табуретов. — На закусь принес что?       — Хлеб с соленой сельдью. — Меливор порылся в сетке, вытаскивая промасленный пакет. — Прихватил из Шувьерда вместе с водкой.       — Ну хоть не штернский спирт. — Кук испарился в темноте, вернувшись спустя мгновение с тремя рюмками и тарелкой со сколотым краем. — Изжога от него потом три дня мучила.       — Развлекаетесь?       Меливор невольно вздрогнул. В полумраке балагана сверкнули безумные глаза. На свет вышел Ку-Сатот. Страж послушно выставил на стол четыре бутылки.       — Маловато будет. — Демон щелчком откупорил первую, тут же от души плеснув в три стопки. — За еще один проклятый день.       Кук запрыгнул на табурет и привычно чокнулся с Владыкой, залпом влив в кукольную глотку пойло. Поймав опасный взгляд, Меливор послушно потянулся за своей стопкой. Водка обожгла горло. Меливор закашлялся, занюхивая рукавом.       Ку-Сатот тяжело плюхнулся за стол напротив стража, вперив в того тяжелый немигающий взгляд.       — Я могу уйти, если мешаю. — Меливор поискал глазами снова исчезнувшего куда-то Кука. Как бы глупо это ни звучало, но кукле он доверял больше.       — Что ты... — Ку-Сатот ухмыльнулся, шрамы на его лице натянулись рваной сетью. — Приятно иногда пообщаться с кем-то разумным.       Стопки снова наполнились.       — За что ты обычно пьешь, человек?       — За что-то хорошее?       — Хорошее! — Ку-Сатот хмыкнул. — От вас, людей, я никогда не видел ничего хорошего.       — Тогда за встречу?       Демон иронично изогнул бровь. Стопки звонко встретились. Меливор с трудом выдохнул, потянулся за принесенным хлебом, но тут же получил по рукам.       — Подожди, Кук порежет. — Ку-Сатот потер пальцы, будто само прикосновение к человеку ему было отвратительно. — Где ты там шляешься, тряпичная башка?!       В глубине балагана раздался быстрый топот. Меливор снова вздрогнул. Из темноты сначала появился здоровенный окровавленный тесак, а уже за ним несущий его Кук.       — Другой резалки не было, — буркнул паяц, снова взгромождаясь на табурет и принимаясь за дело.       — Плевать. — Ку-Сатот подцепил ногтем кусок свежепорезанной сельди и забросил в рот. — За что еще там люди пьют?       — За любовь пьют. — Меливор задумался. — За будущее, за удачу.       — Да ты издеваешься никак! — Ку-Сатот громко сморкнулся в грязный платок, одним действием высказывая все, что он думает о таких тостах. — С кем мне тут любиться? С Куком? Удача! Будущее! Нет его у тебя, когда ты демон.       — Ты всегда демоном был?       Над столом повисла тишина. Ку-Сатот прожигал Меливора ненавидящим взглядом, Меливор ругал свой длинный язык.       — Не всегда, — вмешался Кук, миролюбиво наполняя стопки. — Демонов порождают люди и человеческие эмоции. Если тебя видят безумным шутом, ты вынужден быть безумным шутом, неважно, кем был сначала.       — Прикрой рот, тряпичная башка. — Ку-Сатот хлопнул паяца по макушке. — Я был покровителем изобретателей, пока чертовы людишки не исказили мою суть. Как же я ненавижу вас за это.       Он снова потянулся за стопкой.       — Трудолюбие, одержимость идеей, нестандартное мышление, новаторство — вы, жалкие людишки, считали это одержимостью. Изобретатели становились демонопоклонниками, а эпицентром демонопоклонничества стал мой балаган. И правда, как легко обвинить в инакости паяцев, приняв их грим за страшные маски, а артистичные кривляния за настоящее безумие. Люди сами создали меня, а теперь пожинают плоды своего видения. Реальность непохожа на ваши мысли, но мысли создают реальность.       Ку-Сатот замолчал. Кук незаметно подвинул ему новую стопку.       — Я еще помню время, когда моими творениями любовались. — Демон снова пил. — Мой балаган вызывал восхищение, мои изобретения принимали за магию. Я работал сутками напролет над очередной идеей. Механизмы создавали мой мир. Можешь ли ты понять, каково это — видеть сотни восхищенных взглядов? Можешь ли хоть представить, каково это — чувствовать гордость от хорошо проделанной работы?       Это было не вечно: балаган пустел, люди боялись, больше не приходили на мои представления, паяцы разбегались. Мне пришлось покинуть закулисье, закрыть лицо гримом и самому выйти на сцену. Я ненавижу эту сцену. Мое место всегда было в темноте: следить за ярким светом софитов и бодрыми щелчками смазанных шестеренок. Люди не поняли моих шуток. Никто даже не улыбнулся мне.       Балаган все пустел. Однажды после представления меня поймали какие-то особо верующие в своего божественного Руфеона! Они изрезали мое лицо, они проклинали меня, желая мне смерти. Они называли меня демоном во плоти.       Ку-Сатот неприятно рассмеялся.       — Демонами были полны их души, и я освободил их! Я придал стольким людям их истинную суть! Те, кто смеялся надо мной, теперь паяцы в моем представлении! Люди поплатятся за свой сме…       С гулким стуком лоб Ку-Сатота встретился с грязной столешницей. Меливор ошарашенно уставился на три пустых бутылки и флегматичного Кука.       — Это у него нервное, — пояснил паяц, подсовывая похрапывающему Владыке под щеку свой колпак. — Проспится, не вспомнит ничего.       — Он всегда столько пьет? — Меливор покосился на бутылки. И когда Кук успевал так оперативно подливать хозяину? Не иначе как многолетняя привычка.       — Иногда больше. — Кук пожал плечами. — Знаешь, по нему обычно и не скажешь, когда он не в роли, но Ку-Сатот действительно безумец, правда, совсем не веселый.