Тайна Коко Ривера

Мне иногда кажется, что надо мною нависло проклятие. Причём ещё до того, как я родился. Дело было так: Жила на свете одна семья. Мама была музыкантом. Всей семьёй они пели, танцевали. Но была у мамы мечта - радовать музыкой весь мир. И вот однажды она взяла свою гитару и навсегда ушла из семейного дома. Муж не был расстроен, некогда ему было расстраиваться из-за сбежавшей жены и, вычеркнув музыку из жизни, озаботился тем, как прокормить дочь. Засучил рукава, надел очки и выучился мастерить обувь. Мог бы делать леденцы, пиньяты. Или ещё лучше - пиротехнику. Или блестящие трусы для лестлеров. Но нет, он выбрал сапожное мастерство. Затем он обучил и дочь, а потом, когда пришло время и зятя. Потом приобщились и внуки. Росла семья. Росло и крепло семейное дело. Музыка расколола его семью, а обувное ремесло сплотило. Так вот, тем мужчиной был мой прапрадедушка Гектор. Я прапрадеда Гектора при жизни не застал, но родные пересказывают его историю каждый год в наш главный семейный праздник - день мёртвых. А его дочурка - это моя прабабушка Коко. -Привет бабушка Коко. - здороваюсь с ней я и делюсь с ней долькой апельсина. Уж очень она их любит. -Ну здравствуй Хулио. - в последнее время говорит мне бабушка Коко при разговорах со мной. Вообще-то меня зовут Мигель. У прабабушки не очень хорошо с памятью. Но с ней всё равно приятно поговорить. Как например изменился мой бег, нам показали, как ускоряться в школе. Получается очень быстро. Или, когда она слушает мой пересказ о бое лестлеров. Или о ямочке. Слева есть. Справа нет. Ямочка. Нет ямочки. Понимаете? И бабулита Елена, дочь бабушки Коко, частенько меня закармливает. Очень много, что меня может и стошнить. Нет, она очень вкусно готовит, особенно десерты. Но слишком много. Целая гора в тарелке, что и двое меня не справятся. Иной раз, подкладывая случай, мне помогает Данте... Он мой пёс. Ну настолько мой, насколько это возможно, так как бабулита Елена не разрешает держать бродячих животных в доме. Она главная в доме, как в своё время был Гектор и часто была недовольна любой музыке от гудения в горлышко бутылки от лимонада, проезжающих машин с радио (Особенно громко и разнообразно был грузовичок планеты пицца, самой лучшей пиццы в городе) и до поющих возле дома мариачи. "Никакой музыки" - были её частыми словами. Наверное мы единственная семья в Мексике, которая не выносит музыки. И родных это устраивает, а меня нет... Да, я не такой, как они. Прихожу на площадь, если будет время. И смотрю, как танцуют, поют и играют. И запоминаю, как гитаристы перебирают пальцами, в надежде когда-нибудь повторить. И практически выдрессировал на той же площади Данте. Он столько может. И сидеть, и лежать, и кувырок, лишь дать пять пока не получается. Я знаю, что мне нельзя любить музыку. Но в этом нет моей вины. Вот кто виноват - Эрнесто де Ла Крус. Величайший музыкант, которого видел мир. Он был никем в простом городишке Санта Сецилия, как и я. Но когда он играл, сердца исполнялись любовью. Он снимался в кино. Умел летать. И играл на крутейшей гитаре. И сочинял лучшие песни на свете. Моя самая любимая из них "Не забывай". Он прожил жизнь, о которой можно только мечтать! И что эффектно оборвалась, когда на одном из его выступлений упал огромный колокол. Вот бы мне стать таким! Когда я думаю про моего кумира, мне кажется, будто между нами есть связь. И раз он был музыкантом, то и я мог бы им стать... -...Если бы не моя семья. Эрика Ферт перенесла рассказ мальчика с долей сочувствия, ласково наигрывая ему одну из своих любимых песен, когда он начищал её туфли до блеска. Подобная история могла бы показаться глупостью. Преувеличением для ребёнка его возраста. Только Ферт не раз и не два слышала истории музыкантов, решившие перейти по улице Ривера. Будучи лучшими мастерами обуви, они так же отказывали мастерить танцевальные туфли, какую бы цену им не предлагали. И просьбы приезжих мариачи остерегаться тех улиц, в худшем случае постараться не шуметь, если злая судьба решит свести пути несчастных с этой воистину опасной дорогой. Эрика была одной из приезжих, со скептицизмом слушая подобные истории... Что не умаляло её сочувствия к мальчику. -Неужели никто в семье не разделяет твоих взглядов? С кем можно на самом деле поговорить? Мама? Папа? - Ферт поудобней перехватила инструмент. -Нет сеньорита, совсем нет. - Мигель опустил щётку в очевидном поражении. -Что, даже тайных посещений на уроки музыки никто не ходит? Ни плееров, ни таинственных записей под кроватью? -Нет, лишь я прячу всё, что смогу найти. Очень тяжёлый случай. -Почему бы не попробовать с ними поговорить? Мол: "Я музыкант, хочу играть и петь. Дайте только шанс." Милый, у тебя есть право озвучивать собственные желания. -Я не знаю, хватит ли у меня смелости. -Но разве ты не музыкант? -Не знаю. - пожал плечами Мигель. - Я играю только для себя. Мариарчи резко вздохнула, указывая на стенд. -Смотри, на день мёртвых будут соревнование разнообразных талантов. Хочешь быть похожим на Эрнесто - зарегистрируйся и покажи на что способен! -У родных будет истерика. Да что же это такое? Эрика еле сдержалась от того, чтобы приложить ладонь к лицу. Вокруг в мире полно музыки. Фильмы и прочие массмедиа окружающие даже самые малые городки Мексики. Сколько бы не избегай что-то да услышишь. Особенно здесь, что был чуть ли не целым мюзиклом, сжавшимся в малом городке и притоками туристов, постоянно слушая из репертуара знаменитости. -Слушай, сам Эрнесто де Ла Крус думаешь стал бы великим музыкантом, если бы прятал свой талант. С гордой головой он выступал на площадях, турах и барах поднимаясь к вершине. - Эрика невольно указала на впечатляющую статую музыканта с наглой усмешкой на вкус женщины. Не то, чтобы она любила явную гордость столь малого городка с девизом весьма спорным. Лови момент. Не вызывал он и обожания, как у других. Он был слишком зациклен на себе, показушен и ярок. В отличие от песен. Но едва ли такое следовать говорить ребёнку. Секунду погодя она передаёт мальчику свою гитару. -Я могу стать твоей первой аудиторией. Удиви меня. - Ферт улыбнулась в надежде обнадёжить мальчика. Мигель воодушевляется ощутив столь желанный вес понравившегося инструмента и испуганно вздрагивает, заслышав собственное имя от старой женщины, стремительно приближающаяся к ним. На площадь ступила Елена Ривера, вооруженная сандалией. Эрика испуганно вскрикнула, стоило обуви ударить её по щеке и чуть не заплакать от резкого глухого стука падающей на землю гитары. -Сеньора! Я только... - попыталась оправдаться девушка. -Молчи! - крикнула ей Елена и посмотрела на внука. - Что она тебе наговорила? -Она только показала мне свою гитару, вот и всё. - постарался защитить несчастную Мигель. Однако не получилось. Его дядя Берто и примо ахнули, стоящие за спиной бабулиты. И мужчина злобно шикнул на сжавшую в испуге женщину: - У тебя нет ни стыда, ни совести ведьма? -Не смей приближаться к нашему Мигелито. Знаю я таких... - Елена чуть не заехала ей туфлей в нос. - Не порти его своей музыкой паршивка и не смей приближаться к моей семье. Уяснила? Ферт едва смогла отползти на достаточное расстояние, избегая возможных синяков с резким кивком головы. Сумасшествие, чистое сумасшествие. Бабулита же вытаскивала внука прочь, исчерпав цензурную в её сторону брань из-за присутствия детей. Что за сумасшедший дом? Мариарчи склонила перед своим инструментом и раздражённо вздохнула с резким всхлипом. Как же ей теперь выступать? Ей погнули гриф, и кто знает, сколько будет в такой день стоить ремонт столь любимой гитары.

***

Этот день был одним из тех, что Мигель предпочёл забыть наравне с удивлённой семьёй о чистке обуви мариарчи. Особенно Авель, что в очередной раз запустил туфлю в потолок и ей же получил по голове. Ривера, каждый из них сапожник. И как же это обижало мальчика, что мечтал о совершенно других вещах. Играть, петь... Если бы только была бы возможность поймать свой миг удачи... И возможность сбежать от очередной лекции на тему важности семьи. Он так устал от этого. Каждый год, каждый, где пересказываются различные истории. От захватывающих экспериментов близнецов, что доводили семью своими открытиями и переделками швейной машинки, до скучных девизов... Это не то, о чём он мечтал. Не то, к чему действительно стремился. -Мигелито, мы желаем лишь добра. Смотри, твой прадедушка Хулио мастерил обувь шестьдесят три года. - Елена показала внуку фотографию своего отца с очевидной гордостью. - Здесь у нас есть близнецы Оскар и Фелипе. - Она смотрела между фотографиями, не в силах сказать, кто есть кто. - Фелипе и Оскар? - Она пожала плечами и снова положила фотографии на полку. - Как бы то ни было, они делали обувь. - Затем она указала на фотографию своей старшей сестры. - А это твоя тётя Виктория. Она... -Да угадаю: она тоже делала туфли? - перебил Мигель. Он покачал головой, вздохнув от усталости. - Бабулита, зачем это всё? -Быть частью этой семьи означает, что ты должен принять свою роль и быть здесь для этой семьи, - ответила ему Елена. - Я не хочу, чтобы ты закончил как… - она остановилась, взглянув на фотографию Гектора, молодой Коко и матери Коко, чью голову оторвали, оставив лишь безликую женщину в традиционном платье. Если бы не тот факт, что она держала маленькую Коко на коленях, остальная часть ее тела, вероятно, также была бы вырвана... -Как мама Коко?... - попытался подвести Мигель в надежде, что бабулита отвлечётся достаточно, чтобы убежать в своё очень тайное и желанное место островком музыки с тем самым Эрнесто де Ла Крусом -Тш, мы не говорим об этой предательнице! - Елены шикнула, видимо не желая вновь начать причитать, не отведя сурового взгляда от внука. -Но ты сама!.. -Тш-ш. Коко, что отдыхала в той же комнате у алтаря, мутными глазами обвела комнату и задала вопрос, что сопровождал её девяносто шесть лет: - Мама дома? Мама уже дома? Елена склонилась над своей матерью. -Нет мама, всё хорошо, я с тобой. - кричать на свою мать Елене не хотелось больше всего, потому она слабо улыбнулась. - Я с тобой. Но как же больно видеть столь пустой взгляд в её сторону. Даже не призрак узнавания. Даже не чужое имя, что сопровождали Коко в её жизни. Даже чьё-то смутное и незнакомое имя Имельда лучше этого безразличия. -А ты кто? - хрипло задала вопрос старушка в сторону пожилой дочери. -Поспи мама. - Елена коснулась морщинистой щеки губами и вернулась с нотациями к Мигелю более тихим и спокойным голосом. -Я жестко отношусь к тебе, потому что мне не все равно. - Когда она взглянула в сторону, где был её внук, он уже ушёл. Она грузным взглядом посмотрела на фотографию деда, что с мягкой улыбкой смотрел на этот мир. - Что мы будем с ним делать, papa Гектор? Затем ее осенила идея. -...ты прав! Это именно то, что ему нужно!