Равный брак

Ваше королевское Высочество. Теперь это было так странно, даже в самых своих пугающих мечтах Кассандра не уносилась так высоко, пределом ее мечтаний всегда была роль в легком полумраке, где она могла незаметно отбрасывать тень на все королевство, располагавшееся так далеко, что даже вороны не всегда долетали до Ее Величества. Кассандра никогда не грезила о том, чтобы надеть парчовую мантию и сесть на это уродливое кресло перед всей знатью, жадно пожиравшей ее глазами и размышлявшей о том, когда же ее время наконец пройдет, и можно будет сбросить королеву с пьедестала. Нет, Кассандра всегда знала, что быть королевой — сущее наказание. На ней всегда лежали тяжелым грузом обязательства смягчать жестокость короля, прятать от придворных синяки и улыбаться простому люду, чтобы их преданность короне росла так же быстро, как и хлеб в печках. Ах да, хлеб; король ведь всегда был уверен в том, что хлеба хватит всем и вся, а потому королеве приходилось бы тайно созывать всех высоких мужей королевства, советоваться о том, сколько золотых драконов отдать на рожь и пшеницу вместо пошива новых платьев и, разумеется, все скрывать от короля — тот бы не потерпел интриг за своей спиной, и бедная королева пострадала бы ни за что. Но, разумеется, лет эдак через сто ее образ увековечили бы в замечательной песне или печальной балладе. Достойная награда, что и говорить. — Ваше Высочество, какое платье вы пожелаете завтра надеть? — Разве я могу выбрать? — Разумеется! Кассандру все это не касалось — это были заботы Маргери, однако быть наивной дурой тоже не приходилось: Кассандра прекрасно понимала, что пройдет еще год или два, и под властью Джоффри завоет даже его собственный дед, который и так его терпел сейчас с трудом, а там было и рукой подать до переворота, после которого, конечно же, на трона возвели Томмена, но кто тогда мог начать править за него — это был отличный вопрос. И за время этого краткого отдыха Кассандра должна была все обстоятельно обдумать. — Вот это, белое. — Белое, миледи? — Ты прекрасно слышала, что я сказала, не так ли? И можешь передать королеве-матери, что я своего решения не поменяю. Девушка зарделась, смутилась и затеребила в руках подол платья, однако одного волчьего взгляда Арьи было достаточно, чтобы та возмущенно присела в реверансе и вышла за дверь. Кассандра усмехнулась и повернулась к своей кузине — та явно была недовольна тем, что ее обрядили в парадное облачение. В этой время ей было приятно находиться в своей семье, пусть та и была так долго от нее далеко. С Арьей их всегда связывали особенные отношения, они неплохо ладили, пусть Кассандра и была ее старше, и именно она подарила своей кузине первый деревянный кинжал. Санса тогда пришла в ужас и долго носилась по замку и кричала, что ее сестра всех зарежет этим очаровательным подарком, и тетя Кет была в чем-то согласна с ней, но возразить Неду не посмела. — Значит, теперь ты будешь принцессой? — завалилась на бархатное покрывало с ногами Арья и откусила большой кусок апельсина; капли упали на красный бархат, и Кассандра присмотрелась к тому, как ткань потемнела. — О, прошу прощения, — завозилась кузина и искоса посмотрела на старшую сестру. — ты не расскажешь королеве? — Ну разумеется, сейчас же побегу докладывать. Арья коротко рассмеялась и не заметила, как свалилась в кучу подушек. Растрепанная и явно довольная, она была похожа на медвежонка, заблудившегося в снегопаде. Кассандра вспомнила, как Дитер однажды принес после прогулки по лесу одного такого малыша, и он жил у них в замке, пока тот наполовину не ушел под землю. Хорошее было время; Кассандра сама не заметила, как складка на лбу снова появилась, и в тот же момент она успела постареть на десять лет. Может быть, в той бедности они и были счастливы и едины; может быть, сама Кассандра не растеряла бы на той дороге из талого снега все то, что заставляло ее улыбаться и радостно носиться по горам, и, возможно, она могла бы смотреться в зеркало без всякого сожаления. Она не видела, что Арья наблюдала за ней, напряженно следила за каждой переменой ее взгляда, а потом решительно встала — Ты не хочешь замуж, — проконстатировала Арья и нахмурилась. — но тебе ведь и необязательно, правда? Ты уже была женой того умалишенного, по всем законам Семи королевств ты — уважаемая вдова. Кто тебя может тронуть? — Король. Он и так не любит вдов, так еще и с таким состоянием, как у меня, — призрак Дредфорта проскользнул за ее плечом. — Он бы не спал ночами, если бы все состояние ушло только мне одной. — Он мне сразу не понравился, — отражение Арьи свирепо скривилось. — Злобный идиот, — выплюнула она, и Кассандра тихоньку похлопала ее по плечу — пусть вся Королевская Гавань считала так же, но произносить вслух такие слова могли исключительно те люди, кому не терпелось расстаться с головой на плечах. — И все равно я скажу! — не унималась Арья. — Он мне не понравился, еще когда в него была влюблена Санса! Помню, как она ходила с глупым видом и кривлялась: «Я буду королевой, я буду королевой, а ты будешь нести мой шлейф!» А что, если бы он тогда убил ее?! Кассандра улыбнулась. То время, когда она считала Сансу глупой голубкой казалось было давным-давно. В нем было много опасностей, она сама была бедная, как мышь из септы, но отчего-то Кассандре теперь думалось, что тогда ей жилось гораздо легче, когда честолюбивые планы оставались только планами, ведь вышло так, что претворять их в жизнь было гораздо труднее. Теперь Кассандра смотрелась в зеркало и видела ту далекую себя в грубо сшитом платье такой глупой и напыщенной, что не могла сдержать раздраженного вздоха — себялюбивая девчонка, подскажи же, как теперь быть? Разве думала и возносилась ты в своих мечтах так далеко, к той роскоши и к тому богатству, которые ослепляли и заставляли платить за себя особенную цену? Разумеется, нет. — О, ты все так же обезьянничаешь? — дверь распахнулась, и на пороге показалась Санса. — Тебе не надоело, Арья? Маешься той же глупостью, что и в детстве! — Простите, Ваша Светлость, — съязвила та и присела в издевательском реверансе. — А, хотя нет! Не «Ваша Светлость», ты же так и не стала королевой, к счастью, тебе хватило на это ума! — Давайте лучше посмотрим на подарки, — пыталась встрять Кассандра, но ее умения были хороши в королевских играх на выживание, а в драках сестер она не так была хороша. — А замужем за прекраснейшем человеком, а ты похожа на уличного торговца в этом плаще! — Зато я не копия Серсеи и Маргери в этих оборках! — Вроде бы хорошее платье, — пробормотала Кассандра, но ее голос был шепотом в этой буре ярости. — А ты вообще не выйдешь никогда замуж! — А я и не собираюсь! — Кассандра, почему я должен мириться с присутствием лорда Бейлиша, который беседует с нашим отцом?! — к воплям сестер добавился еще и грозный вид Дитера, ворвавшегося в комнату с таким выражение лица, будто был намерен собственноручно удушить мастера над монетой. — Дитер! Хорошо, что ты… — Нет, ответь мне, что у них за общие дела?! Кассандра завыла совсем по-волчьи; она надеялась, что Дитер внесет хоть сколько-то спокойствия, но и он стоял с возмущенным видом и вовсе не собирался удаляться восвояси или разнимать ссору, грозившую испортить все платья Красного замка. Он продолжал что-то яростно говорить, удерживая Арью, повисшую на нем, как на банановом дереве, и не давал сестре вставить ни единого слова. Определенно, вечер перед ее вторым замужеством был душевнее прошлого, ей во всяком случае было весело. — Я помню, как ты кинула апельсин в мое платье! — Это был подарок Серсеи! — И что?! Это было мое платье! — Кассандра, что этот человек делает в кругу нашей семьи? — продолжал сердито Дитер. — Он самый недостойный из всех, кого я знаю! — И тем не менее, этот недостойный человек не раз спасал мне жизнь, — парировала Кассандра. — Санса, не порви платье, осторожно; Арья, положи на место меч! — Хорошо, он спас тебе жизнь, но он предал короля! — Какого? Напомни мне, какого именно, в последнее время они смеянют друг друга слишком быстро. — Кассандра, он ухаживал за тобой, это неприлично! — Арья, ты невыносима! — А ты все так же глупа! — Кассандра!.. — Хватит! Немедленно прекратите этот шум! Кассандра вздохнула с усталым облегчением — это была леди-мать. В новых одеждах — на ней было платье из серебряного шелка, заткнутое серым тюлем, — она выглядела величественно и грозно, настоящая наследница Севера и последняя надежда и опора благородного Неда Старка. Дядя был там же, он выглядывал из-за ее плеча, и Кассандра заметила, с каким счастьем он наблюдал за всей кутерьмой. Кассандра понимала его. В этих спорах, который через минуту могли смениться улыбкой и примирением, в этих криках и отголосках смеха был истинный дом, настоящий покой, то, чего Кассандра так долго искала, и за что она боролась. Она не хотела быть королевой, не хотела, чтобы к ней обращались «Ее королевское Высочество», она просто хотела свой дом, однако цена оказалась слишком велика. — Нед, посмотри на это, — громко произнесла леди-мать; тот усмехнулся. — Разве наша матушка позволила бы такому случиться? — он покачал головой и что-то пробормотал. Однако леди Хелена была неумолима. — Нед, я не слышу ответа. Великий и ужасный лорд Эддард Старк, прекраснейший лучник и фехтовальщик во всем Вестеросе, храбрейший воин и честнейший человек, потупился, а следом исподлобья взглянул на сестру и откашлялся: «Да, это совершенно неподобающе!» Кассандра улыбнулась; она мало знала свою тетку Лианну, слышала одну душещипательную историю, понимала, что приобрела не то врага, не то друга на всю жизнь в лице Оберина Мартелла, но полагала, что лучшей сестрой для Эддарда была только ее мать — прекраснейшая леди Севера. Лианна была красива, несомненно, она была прекрасна и хороша, как роза, снятая с инея, однако никто не мог поддержать ее дядю в том горе, как Хелена. Она одна смогла взять на себя все заботы о доме, стать второй хозяйкой Винтерфелла, смогла удержать лорда Эддарда от страшной тоски; леди Лианна была хороша, но она поддалась страсти, не думая о остальных, а леди Хелена осталась в те тягостные минуты, когда все остальные ушли. Кассандра предпочла бы, чтобы ее сравнивали с матерью, а не с теткой, какой бы красотой последняя не обладала. — Но папа! — воскликнула Арья, однако по пути к отцу попала снова в объятия Дитера. — Она такая зануда! — А ты леди, — пригладила ей волосы леди-мать. — и обязана подавать пример всем остальным. Арья надулась, каки всегда, когда кто-то напоминал ей о том, что она должна носить платья, укладывать волосы в сложные прически и не гоняться по двору за курами, размахивая руками. Арье было столько же, сколько было Кассандре, когда она лишилась всего и бывшей леди Болтон и будущей Ее Светлости не хотелось, чтобы ее младшая кузина прошла весь ее путь. Кассандра видела, что Арья и хотела бы что-то возразить, однако и она, и Санса, да даже бесстрашный лорд Эддард Старк побаивались грозной леди Хелены, чья вежливость и правда была настоящей броней, и даже холодная леди Кейтлин не могла сравниться с ней в этом. — А ты, Санса, — леди Лайне повернулась к теперь уже леди Тирелл. — и вовсе не можешь позволить себе вести себя так. — Санса запальчиво вздохнула, но осеклась под взглядом тети. — Ты — старшая сестра, ты обязана подавать пример Арье, быть великодушной и снисходительной, а не поддаваться порывам! К тому же в твоем положении, — Дитер и Нед смущенно закашлялись, однако леди Хелена нетерпеливо отмахнулась. — О, умоляю, перестаньте! Вы обращаете внимание не на те вещи! А теперь вы должны уйти, — замахала она на всех руками. — Завтра трудный день, всем надо выспаться и предстать завтра перед двором во всей красе. Спать, спать, — зашумела она, и многочисленная родня двинулась с места, засуетилась, и снова поднялось то жужжание, по которому Кассандра так скучала. Он нес за собой тепло, легкое ворчание и безопасность. Она была рядом с родными, и времена, когда она смотрела на белесую даль и не видела никого около себя, теперь прошли. Опустевшие покои Ее Высочества смотрели сиротливо, пусть и богато. Кассандра чувствовала в них так, как овца в пиршественном зале — то ли она попала туда по ошибке, то ли ее ввели туда на заклание; бедняга никак не могла понять, и только все шевелила ушами, поблеивая. Кассандра не блеяла, однако ушами шевелила каждую минуту, стараясь услышать — не пришли ли за ней? Старая привычка осталась после жизни в Дредфорте, однако уверенность не давала ей соврать — та пригодилась бы и в королевском дворце. Леди Хелена шумно ходила по комнате, открывая резные ставни и зажигая свечи в хрустальных подсвечниках. Потом она расправила бархатный полог, отодвинула на несколько шагов мраморный стол с зеркалом в золотой оправе и, поморщившись, выставила за дверь лилии в бриллиантовой вазе — очередное расточительство Серсеи под видом дара, хотя бывшая королева и знала, что ее будущая сноха на дух не переносила лилии. С присутствием матери Кассандре было спокойно и хорошо, будто ей снова было восемь лет, и она, укоризненно мотая головой, наводила порядок в ее комнате — Кассандра всегда ужасно беспорядочно играла. Она растянулась на постели, постаралась зевнуть, но спать не хотелось, как бы она не пыталась себя заставить. — Перед венчанием с твоим отцом я тоже не могла заснуть, — улыбнулась ей леди-мать и открыла дверцы высокого шкафа. — Все думала, какой теперь будет моя жизнь. — Твои ожидания оправдались? — отозвалась Кассандра, перебирая бахрому покрывала. — Ты счастлива? — Не бывает слишком долгого счастья, дорогая. Это всего лишь краткие моменты, которые в настоящем нам кажутся обычными минутами, и только спустя много лет мы будем думать о них, как о нечто важном. Ты понимаешь меня? — Да, — помолчав, ответила Кассандра. — Я понимаю тебя, мама. — Милая, — присела рядом с ней леди Хелена и аккуратно провела рукой по спутанной прическе. — я не поменяла бы ничего в своей жизни, и представься мне возможность не выйти замуж за твоего отца, я бы отказалась от нее, потому что люблю его и буду любить всю жизнь. Но любовь бывает разной, и мне жаль, что моя ослепила меня, и я не видела того, что мучило тебя. — Это была всего лишь моя прихоть, — мотнула головой Кассандра. — я могла подождать, пока мне подобрали бы мужа, но я решила все сделать сама. — Вряд ли лорд Бейлиш нашел бы тебе супруга, — после молчания сказала леди-мать. — я полагаю, он приложил бы все усилия, чтобы ты осталась рядом с ним. — Он не любит меня. — Любит, — пристально глядя на огонь, произнесла леди Хелена. — однако боится, что эта любовь спалит его заживо. так уже однажды было с ним. Кассандра приподнялась на локте, всматриваясь в лицо матери. Она часто слышала эту историю, видела, как невольная гордость появлялась и на лице леди Кейтлин, и на лице Сансы, стоило кому-то упомянуть об этом эпизоде, но ее дядя упорно хранил молчание, да и сам лорд Бейлиш предпочитал об этом не говорить, что было, впрочем, вполне объяснимо. Однако леди-мать была тогда рядом со своими братьями, видела и знала все, и что-то подсказывало Кассандре — она могла что-то ей сейчас об этом рассказать. Для историй на ночь было немного поздно, однако эту сказку выслушать хотелось. — Не подумай, я с трудом выношу лорда Бейлиша, — оговорилась леди Хелена и повела плечами — как-то так сложилось, что вся семья Кассандры не любила этого человека. — он ужасный вор и мошенник, только дурак стал бы доверять ему, однако Нед никогда особым умом не отличался, — беспощадно подвела она приговор своему брату. — Однако… — она на минуту замолчала и снова погладила дочь по голове. — однако я знаю, что заставило его превратиться из того мальчика в такого, — она снова запнулась. — В такого беспощадного дельца. Раны прошлого редко затягиваются, а раны самолюбия не перестанут никогда болеть. — Ты не одобряла поступок Брандона? — аккуратно спросила Кассандра — для матери ее семья была так же священна, как и для всех северян. — Он, кажется, проткнул его мечом? — Не кажется, а действительно проткнул, — хмуро ответила леди Хелена. — И это единственный его проступок, который я не могу принять. Семья — это единственное, что у нас есть, Кассандра, — резко повернулась к ней мама. — и только внутри семьи мы можем говорить о наших слабостях и недостатках. Ты понимаешь? — она кивнула. Помолчав, леди Хелена продолжила. — Я отговаривала его, драться с мальчишкой было недостойно, это был поступок не рыцаря, а обычного дурака, недостойного своего меча. Лорд Бейлиш был тогда совсем другим, он был так непохож на того человека, которого мы видим сейчас. Порой его улыбка, которой он улыбается тебе, напоминает ту, которой он улыбался своему отцу. Кассандра почувствовала, как по ее спине пробежала дрожь. Она хотела остановить сказку, пока та не стала совсем не смешной, однако молчала. Чем отличалось их общение с лордом Бейлишем, так тем, что ни один из них не позволял себе открывать свое прошлое. Каждый хранил загадочное молчание, лишь изредка позволяя себе чуть отогнуть ту страницу книги, которая была скрываема ото всех. Кассандра знала — услышь она эту историю от леди-матери, и никогда бы не смогла смотреть на лорда Бейлиша так, как привыкла; с той поры история рисовала бы ей несчастного мальчишку, упавшего в пруд, на которого всем было все равно. Она бы смотрела на него и все равно видела его прошлого. — Я говорила Брандону, что это не сделает ему чести, я уговаривала леди Кейтлин вступиться за своего друга, однако Брандон только усмехался, а леди Кейтлин… — леди-мать замолчала; Кассандра видела по ее глазам, что воспоминания давались ей с трудом. — Я не могу осуждать ее: когда человек любит, он становится слепым, однако не замечать рабской преданности — это жестоко. Сколько раз они привечали в своем доме несчастного бастарда лорда Эддарда, сколько раз леди Хелена сама подстригала его, когда он становился похож на заросшего черного пса, сколько раз Кассандра видела, как этот юноша, такой непохожий на Дитера, мялся, прежде чем принять ту материнскую ласку, такую нужную ему. Брат и сестра никогда не ревновали к нему, они не могли усомниться в любви своих родителей, и все же по перешептываниям леди Хелены и лорда Ридлина становилось понятно, что поступок леди Кейтлин они не одобряли. У их отца леди-мать тоже не была первой любовью, и леди Хелена не раз ездила в близлежащие земли, чтобы посмотреть на то, как живет та женщина, что не стала избранницей лорда Ридлина, но то была их мать, а о была леди Кейтлин. Кассандра знала, что леди Хелена никогда бы не показала своей неприязни к жене своего брата, однако не сомневалась в истинном ее отношении. Впрочем, леди Кейтлин и сама не отличалась особенно теплыми чувствами по отношению к своим племянникам. Кто был тому виной — мало кто мог бы сказать; возможно, она воспринимала понятие «семья» слишком буквально, не принимая никого иного в свой узкий круг, отгородившись от всех, кто мог когда-то быть в жизни лорда Эддарда до нее. — Что было потом? Слушать о прекрасных подвигах лорда Петира Бейлиша во имя лучезарной и великолепной леди Кейтлин было трудно, определенно, труднее, чем она могла себе представить. Она так и не смогла избавиться от ревности, как бы не старалась себя утешить, приговаривая, что ее счастье вовсе не в любви, а в золоте и спокойствии. Как ни странно, но Кассандра почувствовала облегчение, когда подумала о ее грядущей свадьбе — так, она отсекала все, что было связано с ее прошлыми днями, когда только мысль о лорде-протекторе и заставляла ее держаться за жизнь. Теперь поводов для радости было куда больше — она выходила замуж за того человека, к которому была искренне привязана, которого любила желала охранять всю свою жизнь. Пусть эта любовь отличалась от той, которая была у ее отца и матери, пусть это была не та красивая легенда о храбром рыцаре и несчастной даме, как у Сансы и лорда Тирелла, но Кассандра была довольна — ее сказки всегда отличались от привычных сказаний. Она аккуратно подергала леди-мать за рукав, и та вздрогнула — казалось, она спала с открытыми глазами. — Что было потом? — повторила Кассандра свой вопрос. — Потом? О, он чуть не убил его. Я не люблю лорда Бейлиша, — хмуро глядя на камин, произнесла леди Хелена. — но, знаешь, почему я называю его «страшным человеком»? — Кассандра помотала головой — ответов было много. — Потому что уверена — внутри него все еще есть тот мальчишка, который истекал кровью, но вставал каждый раз, и именно этот мальчишка и ведет его по его же дороге. — Полагаешь, он все еще жив? — помолчав, угрюмо спросила Кассандра. — Даже после предательства его несравненной Кет и женитьбе на Лизе Аррен? — Жив, — уверенно кивнула головой леди Хелена. — потому что теперь у него снова есть та, ради которой он сожжет все Семь Королевств, только чтобы добиться ее расположения. — Кассандра молчала; леди-мать взяла ее за руку и повернула лицом к себе. — Я рада, что ты выходишь замуж, дорогая, за того человека, который не сделает тебе больно, но мне жаль, что это не тот человек, в которого ты влюблена. — Однако это было рискованно, выйди я замуж за того человека, в которого влюблена, — помолчав, Кассандра сползла с кровати и села перед зеркалом. — не хотелось бы ходить по куче пепла. Томмен — хороший человек, — сказала она отражению матери в зеркале. — он — единственное хорошее, что будет в моей жизни. — Кассандра, — хотела сказать что-то леди-мать, но ее дочь отмахнулась. — Это правда, которую стоит признать. Я не была рождена для того счастья, что у Сансы; я боюсь, мне не быть матерью, не жить в окружении цветущих парков и садов, не смеяться и не петь, но мне не на что жаловаться — я сама захотела кусок себе не по размеру, а откусив его, не стоит пенять на судьбу. Я могла бы дождаться, пока мне найдут мужа, но я сама решила устроить собственную жизнь и роптать теперь было бы несправедливо. Многие мечтают быть принцессой и жить в столице на самом верху — зеркальная Кассандра мрачно улыбнулась. — но эта мечта досталась мне, я ее вырвала у самой жизни и отдавать кому-то еще не собираюсь. Пусть я хотела не этого, но, значит, я заставлю себя этого захотеть теперь. К тому же я не брошу Томмена, — не так резко добавила она и взялась за щетку для волос. — его здесь сожрут. — Да, он очень хороший мальчик, — вздохнула леди-мать. — но, к несчастью, такие редко могут устроиться при дворе. — Вот я ему и помогу. — Тогда мне стоит пообещать, что я всегда буду с тобой, — леди Хелена присела рядом с ней и обняла. — и защищу от всех укусов змеи, которая все никак не может сбросить свою корону. — Не будем называть имен, — усмехнулась Кассандра. — Зачем? Ведь все понятно и так. Они рассмеялись, когда в дверь постучались. Кассандра привычно хватилась своего кинжала и заметила, как по лице матери прошла судорога — той все было больно вспоминать о первом замужестве своей дочери. Но что же было поделать — каких-то шрамов было невозможно избежать, стоило лишь научиться с ними жить и скрывать красивыми воротниками. Она кивнула, и леди Хелена осторожно открыла дверь. На пороге, отбрасывая огромную тень, стоял лорд Тирион. Наткнувшись на холодный взгляд леди Хелены, он чуть опешил и сглотнул — его знакомство с членами семьи Старк носил осоьенный характер. — Леди Лайне! — впрочем на то он и был главным шутом королевства, чтобы не терять достоинства в любом положении; на лице его появилась знакомая улыбка и, припрыгнув, он вошел в покои Кассандры. — Теперь я начинаю понимать, почему вас называют самой прекрасной женщиной на Севере! Однако комплимент своей цели не достиг, и взгляд леди Хелены остался таким же ледяным, каким и был. Кассандра знала, что леди-мать не питала никакого расположения к семье Ланнистер и считала их главными грешниками во всех Семи королевствах Кассандра с ней была согласна, и ведь это еще матушка не знала о связи брата и сестры; впрочем, к Тириону сама Кассандра питала симпатию и полагала, что он был умнейшим из всех своих родственников, умнее даже своего отца, свирепого лорда Тайвина. — Ваш визит очень поздний, милорд, — леди Хелена скупо улыбнулась, однако дальше порога лорда Тириона не пустила. — завтра у моей дочери волнительный день, я бы хотела ее мирного сна. — Поверьте, миледи, я желаю того же! — с жаром прижав руку к груди, воскликнул Тирион; Кассандра видела, как он выглядывал из-за колонны, стараясь ее рассмотреть, но пышные юбки платья леди Хелены все закрывали собой. — Я только рад тому, что в нашей семье появится такая разумная женщина, как ваша дочь, леди Лайне! Все знают, что ее уму нет равных никому, и даже леди Маргери не так остра в своих мыслях. - Нам нечего сказать про будущую королеву ничего, кроме только лучших слов, — ответила леди Хелена; Тирион усмехнулся, вместе с ним улыбнулась и Кассандра — теперь-то он мог понять, откуда взялись все повадки будущей принцессы. — Но что вас привело сюда в такой поздний час? Лорд Ланнистер оглянулся, будто за его спиной были одни изменники Короне, потом хотел было пьяно икнуть, но плечи леди хелены были столь воинственно сведены, а взгляд был таким строгим, что он предпочел оставить свои замашки для своего брата и сестры. Он привстал на небольшой табурет и на всю комнату громко прошептал: — Желание Его Высочества! — Его Величества? — высунулась из-за полога Кассандра; она не расслышала слов. Тирион улыбнулся. — Мне понятно ваше желание стать королевой, леди Кассандра, однако ваш муж еще не король, он только принц. — И слава Семерым, — она встала с постели. — королевой я быть не желаю. Я лишь ослышалась. — Но, заметьте, — помотал перед своим носом рукой карлик. — я сказал, что лишь еще. Придет время, — внезапно тягучим голосом заговорил он. — и вы будете стоять перед великим септоном, и вашу голову будет венчать корона. Можете верить мне, — его лицо исказила судорога. — ее вес будет таким тяжелым, что вас будут преследовать одни головные боли, и вы будете постоянно просить у мейстеров порошки, только чтобы избавиться от нее. — Не буду, — леди Хелена дернула ее зарукав, но она только отмахнулась. — не буду, — уперто повторила она. Кто знал, о чем она говорила — что не будет королевой или же о том, что выдержит вес короны? Лорд Тирион рассудил по-своему. — Я знаю, — кивнул он. А потом откинул головой и всмотрелся в ее лицо; Кассандра не почувствовала того отвращения, с которым все невольно смотрели на этого не вышедшего ростом человека, она уважала его. — Вы сможете выдержать любой венец, как бы сильно он не давил вам на виски. — Мне казалось, вы хотели нам что-то сказать, — учтиво, но холодно прервала его Хелена. Он опомнился и быстро-быстро закивал головой. — Да! Да! Простите, я ужасно люблю поболтать, но в замке так мало, с кем действительно можно завести хороший разговор. Так вот, о чем это я, — он задумался, в глазах показалась мысль. — Вспомнил! — прищелкнул он пальцами и снова подпрыгнул на месте. Послышался громкий вздох; это была леди-мать. — Его Высочество, принц Томмен, желал видеть вас. Сейчас. — Сейчас? — переспросила его леди Хелена. — Ночью? — Да. — Зачем? — Мой племянник обычно очень болтлив и любит рассказывать своему маленькому дядюшке свои секреты, но в этот раз мне не удалось вытянуть из него ни одного слова. Единственное, о чем он сказал, так это, чтобы вы надели свое подвенечное платье. Кассандра переглянулась с матерью, нахмурилась, потом снова переглянулась и, пожав плечами, подошла к шкафу. Конечно, это могла быть ловушка, подстроенная Серсеей — на этот раз Кассандра ведь вступила в другую битву, теперь она дралась не просто за свою жизнь и замок на горе, а за счастье и того человека, с которым бы ей хотелось прожить до старости, какой бы быстротечной та не была, а Серсея не желала допустить ее счастья, пусть так и вредила своему сыну. Однако, хоть битва и была серьезной, в масштабах она сильно уступала и такого восторга не вызывала. Она взялась за тот наряд, который выбрала для нее Серсея, но Тирион помотал головой: — Другое. Мать и дочь переглянулись. Другое платье у Кассандры действительно было подготовлено. Первое, сшитое по традициям Гавани, было пышным, не белым, но серебристым, как бы намекая на то, что девица была замужем, но приличие свое успела сохранить. Бабушка Тирелл хотела настоять на таком и для Маргери, но королева-мать, злобно сверкая глазами, елейно пропела, что такой ткани больше в городе не найти. И это была правда — видимо, Серсея решила так насолить ненавистной семье, что обобрала всех торговцев шелком. Это платье Кассандре не нравилось, хотя оно и было красивым. С низким вырезом, украшенным морским жемчугом, со стоячим воротником сзади из белого атласа, и все расшитое бриллиантами, оно сверкало так, что его можно было увидеть с другой стороны крепости. Сама бы она с охотой вышла замуж в том платье, которое ей приготовили леди-мать и верная Эллиан. Из белой шерсти, с высоким воротником, закрывавшим шею, оно было без пышной нижней юбки и выглядело весьма строго и сдержанно. Его оживляли только двойные рукава, отделанные парчой и золотые ленты, нашитые у ряда серебряных пуговиц и на поясе. — Стой, Кассандра, — вдруг ринулась к ней леди-мать; накинув плащ, она взяла ее за руку. На поясе что-то блеснуло — это был кинжал. — Я пойду с тобой. Трион вздохнул, обе женщины вздрогнули — в ночной тишине этот звук было особенно громким. Он смотрел на них, и в глазах не было привычной усмешки, он как будто бы… Жалел ее? Щеки Кассандры вспыхнули, она уже хотела ответить гневной отповедью на подобное внимание, однако лорд Ланнистер открыл рот быстрее ее. — О, Семеро, я и представить себе не мог, сколько вы успели натерпеться, леди Лайне, — в его голосе звучало неподдельное сочувствие. — Поверьте, если бы я успел… Я был бы рад стать вашим мужем, — с внезапной твердостью вдруг сказал он; Кассандра увидела, как леди-мать ухватилась за выступавший край кровати — для нее потрясений было слишком много. — но, к сожалению, птички Вариса тогда слишком медленно летали, а с пересмешниками лорда Бейлиша мы никак не смогли спеться. Вы можете убрать кинжал, леди Лайне, — закончил он свою речь, прежде чем леди Хелена успела выпроводить его за дверь. — сам лорд-протектор пообещал защитить вас. А он очень верен своему слову. Особенно, когда то совпадает с его душевными пристрастиями. *** Они шли медленно, особо не зная дороги. Леди Хелена была в столице несколько раз и днем не особенно хорошо понимала, куда стоит ей идти; Кассандра не успевала прогуливаться по замку — ее время было слишком дорого, чтобы тратить его на променады, если только у тех не было особенной цели, а ночью они и вовсе плохо разбирали дорогу и шли, только держась друг за друга, всматриваясь в пламя двух свечей, которые нес, по особенной случайности, лорд Бейлиш. Кассандра не особенно всматривалась в его лицо, ей было не до того, однако когда свет упал на его глаза, привычное самообладание изменило ей и она, нахмурившись, подалась в сторону. Его глаза не были заволочены привычной пеленой улыбки и сладости, скрывавшей обычно его искреннее отношение ко всем подданным, теперь то было как-то сурово и особенно жестоко. Когда Кассандра различила в темноте огни Чардрева, она остановилась на секунду — корсет, затянутый матерью, сдавливал ей легкие и она с трудом могла вдохнуть. — С вами все хорошо, Ваше Высочество? — около нее показалась фигура Пересмешника. В каком-то смысле это было даже забавно — второй раз Кассандра собиралась выходить замуж, и второй раз сопровождал ее к жениху тот человек, которого она любила. Она знала, что лорд Бейлиш только ждал ее одного движения, одного вздоха, который подсказал бы ему — она готова бросить все и сбежать с ним; теперь бы он ее и правда забрал, и они поплыли бы с ним на корабле в Браавос за шелком и золотом или же в Дорн — за бархатом и сладким вином. Однако Кассандра этого не хотел. Сердце принадлежало лорду Бейлишу, это была правда, но вот ее душа… Нет, душой теперь владел один мальчик, такой щуплый и заморенный, что все удивлялись — как леди Кассандра могла с такой лаской с ним обходиться. А Кассандра никому не могла рассказать о той нежности, появлявшейся в ней каждый раз, когда она видела лорда Томмена, когда он улыбался ей, завидя свою невесту, и это теплое расположение она не променяла бы ни на какую страсть. Лорд Бейлиш, кажется, тоже это понимал, и когда она покачала головой, улыбнулся и отошел в сторону, позволяя ей пройти. Рядом с Чардревом стояли все Лайне и все Старки, которых Кассандра видела и знала. Пусть здесь не было снега, и не пахло той свежестью, по которой Кассандра так скучала в волшебных садах Красного замка, но сердце в ней застучало с особенной силой, когда она поняла — этот скромный мальчик решил сделать все, что могло обрадовать ее. Чем она только сама смогла заслужить подобное счастье? разве после той боли и тех страданий она могла быть счастлива? Томмен, смущенно улыбаясь, вышел из-за ветки Чардрева и протянул ей руку. И в эту минуту образ далекого и опасного лорда Бейлиша растаял в Кассандре и душой она почувствовала, что ближе и дороже ее будущего мужа никого не будет. — Я хотел, чтобы сначала нас повенчали по вашим традициям, — шепнул Томмен Кассандре, когда они направлялись к септону. — вдали от всех любопытных глаз. Кассандра хотела многое сказать наследному принцу: и о том, как она счастлива, о том, что никто не относился к ней с такой заботой, но слезы выступили у нее на глазах и в приступе нежданной ласки Кассандра чуть склонилась и поцеловала его в лоб. Зазвучал чуть заунывный голос, и издалека она услышала слова: «Кто отдает девицу Кассандра Лайне, в замужестве Болтон и во вдовстве Лайне…» Белое снежное облако разверзлось над Кассандрой и она без страха шагнула в новую жизнь. *** Очнулась она только на следующий день, когда под грузом тяжелого наряда она стояла в септе Бейлора, улыбалась остальной знати, кивала всем в ответ на кривые улыбки и ступала под шелковым подолом так твердо, что, если бы не толпа, все услышали бы, как грохочат каблуки ее туфель. На этот раз платье было то, которое выбрала королева-мать, однако радости ей это не прибавило. Она бы и вовсе ушла, если только рядом с ее плечом не стоял бы лорд Тайвин, одним своим взглядом удерживающий своих детей на одном месте. Сира Джейме нигде не было видно, однако Кассандра его и не искала. Она с непривычной радостью смотрела на своего мужа: вот уж небылица — Кассандра Лайне радовалась своему замужеству. Ее никогда не готовили к тому, что ее брак будет по любви, Кассандра сама не верила подобным сказкам и знала, что выйдет замуж для того, чтобы сохранить честь и достоинство своего рода и дома. Потому первое замужество ее и не страшило — оно было ровно таким же, каким она всегда его и рисовала. А вот второе венчание для нее было загадочным — первый раз за всю ее жизнь нашелся тот человек, которому она была дорога не из-за ее кораблей и золота, не из-за азарта, а просто потому, что она ему понравилась. Да еще и принц! Кассандра поежилась, когда тяжелый обруч венца неприятно надавил ей на виски. Даже в самых страшных своих снах она не могла и подумать о том, что будет стоять в великой септе, слушать слова септона и сжимать в руках диадему, такую большую, что она едва держалась на ее голове. — Бывшая девица Лайне, — имя ее бывшего супруга все старались позабыть; изменников Короне ловко счищали с лица всех королевств. — теперь нарекается Ее Высочеством принцессой Кассандрой Баратеон, женой Его Высочества принца Томмена Баратеона, второго из рода королей. Ты надела не свои одежды, Кассандра Лайне. Все это не по тебе, Кассандра Лайне! Придет время, и падет твоя корона, она разобьется на куски, и бывшие рубины окажутся обычными стекляшками, не стоящими ничего. Холодный бархат плаща неприятно лег на ее мокрую от пота спину, и она вздрогнула. Легко верить во всякие предзнаменования тем, на кого не смотрел этот милый мальчик, летнее дитя, не знавший ни горя, ни отчаяния. Кассандра взяла лишь еще один крест на свои плечи, но на этот раз она хотя бы была растрогана. Их руки связали одной шелковой лентой, ее щеки осторожно коснулся робкий поцелуй теперь уже ее мужа, и они, взявшись за руки, повернулись к ликующей толпе. Вот, впереди стояла леди Маргери, завтра уже королева, сегодня еще та, которая могла сбежать из этого замка. Теперь-то Тиреллы кусали себе локти — кто взойдет на трон после Джоффри? Кто станет королевой? А ведь стоило подождать год или два — все равно его кто-нибудь да отравил. Но теперь на этом месте была Кассандра — та, что умела ждать, и Томмена из-под своего взора она упускать была не намерена. Вот, справа от всех стоял ужасный лорд Тайвин рядом с ее семьей; удивительно, но на его холодном лице было нечто похожее на улыбку — все знали, как он не любил своего старшего внука и как надеялся на младшего. Вот, уже не королева Серсея стояла рядом с леди Хеленой и терялась на фоне суровой, будто вырезанной изо льда, красоты, теперь она уже не могла так спокойно запускать свои когти в шерсть белой лисы — вся остальная стая ее искромсала своими белыми острыми зубками. Они сидели за пиршественным столом в главном зале замка, вокруг них скакали жонглеры и шуты, лилось рекой вино, пахло жареными гусями и куропатками, и муж и жена с особенным аппетитом уплетали ужин в их честь. Кассандра помнила свое первое замужество: тогда она, кажется, куска не могла проглотить, даже вода с трудом проходила по горлу; аппетит пропадал каждый раз, когда она вспоминала, за какого человека она выходит замуж. С Томменом же все было иначе — рядом с ним, пусть он и был младше нее на несколько лет, Кассандре было спокойно и легко; остались позади те дни, когда она всегда носила с собой кинжал и бросалась в сторону от теней, бродивших по замку. — А где ваша кузина? — спросил ее Томмен, наклоняясь к ней. — Мне кажется, лорд и леди Тирелл должны были быть здесь. — Должны, — закивала Кассандра, ничуть не стесняясь того, что за секунду до вопроса она усиленно жевала кусок пирога. — но леди Санса в положении, — он понимающе закивал; это было немного забавно — наблюдать за тем, как мальчик старался превратиться в умудренного мужа. — еще рано отсылать ее в Хайгарден, но я решила, что ей будет лучше не появляться на пиру. — Это верно, — Томмен смутился; он всегда смущался, когда речь заходила о его брате. — Джоффри питал особенные чувства к вашей кузине, лучше держать ее подальше от него. — Полагаю, теперь он будет увлечен своей королевой, но… — Кассандра развела рукой с кубком, и вино плеснулось на скатерть. — Кто знает — насколько долго, — прошептал Томмен, и она положила ему руку на плечо. Когда над тарелкой их соседа, лорда Тириона, повисла крупная тень, Кассандра осторожно похлопала Томмена два раза по руке, и то, сначала не понимая, спохватился и усиленно завозил вилкой по тарелке, разбрасывая гороховое пюре. — Я и не думала, что говядина будет такой мягкой, — сказала Кассандра. — А какой пирог! Я думаю, стоило жениться хотя бы из-за такой чудесной еды, не так ли, милорд? — Томмен сконфузился и улыбнулся. — Но надо будет обязательно попросить раздать остатки всем беднякам. — Да, да, конечно! — оживился Томмен; этот разговор ему было поддерживать легко. — Для них это будет такой радостью! — Уверена, леди Маргери нас поддержит! — Какое счастье, — раздался сзади них голос лорда Вариса; они медленно повернулись к нему. — какое счастье и какая отрада видеть столь поистине прекрасную картину двух добрых сердец, нашедших, наконец, единение! — Лорд Варис. — Ваше Высочество, — улыбаясь, он поклонился Томмену и ей. — Ваше Высочество. Томмен чуть оробел, но под ободряющим взглядом своей жены улыбнулся и кивнул члену Тайного совета. — Я хотел подойти к вашим родителям, Кассандра, — шепнул он ей на ухо; с Ридлином и Хелейной у наследного принца установились прекрасные отношение, они полюбили его, как своего сына, а он относился к ним с удивительной теплотой. — вы позволите? — Конечно. Если Дитер начнет ревновать и фыркать, отошлите его ко мне, — Томмен рассмеялся и, набравшись смелости, аккуратно поцеловал ее в щеку. Кассандра вздрогнула. Ее целовали всего два человека в ее жизни, но поцелуй этого мальчика не походил ни на один из них. От поцелуев Рамси в ней все холодело, она думала только о том, когда это испытание завершится; от поцелуев лорда Бейлиша в ней все замирало от тоски — это была лишь забавная игра, за которой не было ничего хорошего. Она мрачно посмотрела на другой конец стола — там, никогда не пьяневший от хмеля, сидел Пересмешник и наблюдал за всем с таким выражением лица, которое Кассандра видела единожды — в Дредфорте перед кровавой битвой. Когда он поймал ее взгляд, лорд Бейлиш не улыбнулся; он как-то задумчиво сложил руки на дублете и оттолкнул от себя серебряный кубок. Над ухом Кассандры протяжно вздохнули: оказывается, лорд Варис смотрел туда же, куда и она. — Я говорил своему другу о том, что ему следовало бы жениться на вас еще раньше, — со скорбным видом заявил Паук; Кассандра хмуро взглянула на него. — Однако он меня не послушал. — Вероятно, потому что лорд Бейлиш знал о моем отрицательном ответе. Ступать следовало осторожно — Пересмешник и Паук были закадычными врагами, их противостояние было крепче любой дружбы в Вестеросе, и сам лорд Варис был не менее опасным человеком, чем Пересмешник. Оба они двигали шахматные фигуры с такой легкостью, будто для них это была только увлекательная игра, а о человеческих жизнях вопрос и не стоял. Игра. Здесь все было игрой, а Кассандра все никак не могла стать менее человечной, чтобы вступить в нее полноправно, используя свои силы, только чтобы отбиваться. — Вот как? — изобразил на своем лице недоумение Паук. — Как жаль. Еще одно разочарование для моего бедного друга. — Думаю, он найдет в себе силы справиться с этим. Лорд Бейлиш — человек крепкого рассудка, не в его привычке впадать в любовную меланхолию. — Надеюсь, — повел он громадными рукавами своего халата. А потом улыбнулся. — Я вижу, акробаты и шуты вас не развлекают, Ваше Высочество? — Меня трудно рассмешить, лорд Варис. — Я понимаю, — он грустно вздохнул, и его халат всколыхнулся. — после жизни с лордом Болтоном мало кто захочет смеяться. — Кассандра начинала понимать, почему Серсея всегда так много пила. — у него было ужасное чувство юмора. — Отчего же, мой прошлый супруг был тем еще весельчаком, просто шутки его мало кто понимал. — А загадки вы любите, Ваше Высочество? Признаться, Кассандру уже тошнило от всех загадок, ее вся жизнь была одной загадкой — казалось, секрет был уже разгадан, тайная комната вот-вот должна была открыться, а потом в тонком механизме замка что-то ломалось и приходилось искать новый ключ. Это утомляло. Однако глупо было думать, что ее новое положение что-то могло облегчить, наоборот — теперь все закручивалось с водоворот с новой силой. — Если вы собираетесь рассказать мне историю про трех людей и наемника между ними, то я отвечу, что уже слышала эту историю. Лорд Варис сложил губы в трубочку и снова покачал головой; в таком положении он напоминал премудрого попугая. Кассандра бросила быстрый взгляд в сторону лорда Бейлиша — тот уже не был так меланхоличен, он следил за их разговором. Она оглянулась в поисках Томмена, но тот о чем-то разговаривал с леди Хеленой и лордом Ридлином, а ее брат Дитер даже смеялся. Вероятно, в этой семье ее мужу было куда лучше, чем в своей собственной. — Значит, вы согласитесь со мной, что даже самый маленький и незначительный человек может отбросить большую тень? Голос лорда Вариса был таким же сладким, но что-то настоящее слышалось в нем. Не секрет, что все советники мечтали отправить своего короля к богам, однако одного желания было мало, а возможностей таких не представлялось. И каким же удобным был Томмен — мягкий, как глина, им могли вертеть все, даже самые глупые и запинающиеся в своей речи. Пожалуй, Кассандра для них теперь была лишней преградой на их пути — ну а вдруг за годы брака с ней мальчик поумнеет? — Я полагаю, все зависит от пламени свечи, лорд Варис. Без нее не будет тени. — А что же, если свеча погаснет? — Если из воска — да, погаснет. Если из известняка, — она повернулась к нему; он довольно улыбался. — то погасить ее будет стоить больших усилий. — В таком случае, — раздался вдруг голоса Тириона; он с притворством пьяно икнул и поднял кубок. — за свечу из известняка. За принца Томмена и принцессу Кассандру! — заорал он на весь пиршественный зал, и все подхватили его крик. — За принца и принцессу! *** От обряда провожания Кассандра не могла отказаться, но она специально следила за тем, чтобы королю подливали сладкого вина каждый раз, когда его кубок пустел, и, в конце концов, его голова склонилась набок, и раздался протяжный храп. Все придворные переглянулись, и гомон голосов стал чуть тише, однако не затих совсем — редкие минуты счастья в Красном замке ценились всеми, и все старались урвать чуть большее отдыха от гнета королевского гнева. Бывшая королева так же захмелела и невпопад что-то говорила сидящим рядом с ней лорду Варису и лорду Бейлишу; по тому, какими взглядами обменивались эти двое можно было понять, что общество королевы им удовольствия не приносило. Около Кассандры сидели вечно радостные сестры Тирелл, но она, признаться честно, мало что могла понять из их щебетания. Когда же все придворные стали коситься на нее, Кассандра осторожно приподнялась со своего места и, прижав юбки к ногам, юркнула в темный коридор. Идти было недолго — королевские покои занимали все крыло рядом с залом, где стояло уродливое железное кресло. Кассандра думала о том, что через какое-то время им с Томменом следовало бы перейти в более тихое крыло, однако просить об этом короля прямо сейчас было бы опасно. Она силой потянула тяжелую кованую дверь на себя и та, ничуть ни скрипя, открылась. В покоях Его и Ее Величества было прохладно и пахло какими-то травами. На деревянной резной кровати лежало десять подушек и пять перин, таких высоких, что забраться на нее можно было только с помощью лесенки, стоявшей рядом. На покрывале были вышиты монограммой их имена — «К» и «Т»; буквы сплетались друг с другом, образовывая красивый узор. По плечам Кассандры прошелся холод; в последнее время перед свадьбой он ее преследовал неотступно. Когда сзади нее послышались осторожные шаги, Кассандра вспомнила, что забыла закрыть дверь — она ждала своего мужа. А мог прийти кто угодно. Тихое лязганье кинжала, поворот, и, вот, на лорда Бейлиша было направлено острие. — Я тоже рад вас видеть, миледи, — поклонился он; подождав, он аккуратно отвел кинжал и оправил дублет. — Раз от разу наши встречи обретают все более неожиданный финал. — Что вам рассказывала королева-мать? — Она больше не королева, — небрежно пожимая плечами, ответил Бейлиш. Его взгляд осторожно проходился по мраморному полу, кровати, шкафам, золоту и рубинам, воткнутым в стены. Такой роскоши даже он не мог дать ей. Не потому что у него не было возможности, а потому что это был роскошь королей. — Откровенно говоря, мы с моим другом так и не поняли основной ее мысли. — Наверняка это касалось важности суверенитета Дорна. Пересмешник коротко рассмеялся и с ее позволения присел в парчовое кресло. Его дублет оказался тоже парчовым, поэтому, поерзав на одном месте, Бейлиш встал, недовольно отряхнувшись: — Ужасно неудобная вещь. — Однако красивая. — Раньше вы ценили не красоту, а назначение, — прищурился он. — То было другое время. Они молчали. Кассандра думала, когда же придет Томмен, и как она сможет объяснить ему нахождение мастера над монетой в ее покоях. Томмен был еще очень молод, однако вряд ли он не понимал истинного положения дела. Так или иначе Серсея могла его просветить. — Я бы мог сказать вам, что внизу меня ждет корабль, и мы с вами переплывем Узкое море, но вы ведь не отправитесь вместе со мной, не так ли? — Не отправлюсь. Кассандра ответила твердо, прежде чем Пересмешник поставил точку в своем предложении. Все это было уже раньше, теперь ей это было не нужно. Странно, но в его глазах она не увидела ни злости, ни скорби; один интерес, вот что там было. Игра не закончилась с ее замужеством, напротив — теперь она продолжалась на новых позициях. — Вы выбрали этого мальчишку? — Нет, лорд Бейлиш. Впервые в жизни я выбрала себя. Он улыбнулся и подошел к ней чуть ближе. Кассандра было хотела увернуться, когда его рука поднялась к ее щеке — теперь ее мог касаться только ее супруг, — однако лорд Бейлиш только положил руки ей на плечи и пристально посмотрел ей в глаза. Зеленые глаза Пересмешника, маленькой птички, чьи песни могли развязать войны и прочирикать сигнал к боевой тревоге; его песни могли расходиться по Гавани не хуже набата, и это пение теперь раздавалось где-то вдалеке. Еще один муж, еще одно препятствие, теперь разделившее их куда серьезнее, ведь на этот раз сама Кассандра не хотела расставания со своим мужем. Служанок у нее не было, Эллиан была где-то с леди Хеленой, а Томмен все никак не шел; он мог спокойно придушить ее в покоях, и никто слова бы ему не сказал, подумала Кассандра, но волнения не почувствовала. Она никогда не трепетала в его присутствии, знала, что на нее лорд Бейлиш никогда не сможет поднять руку. Он внимательно смотрел на нее, стараясь что-то отыскать в ее же глазах, не таких ярко-синих, как у Сансы, а в серых, блеклых, но, вероятно, что-то нашел, потому что привычно улыбнулся и аккуратно сжал ее плечи. — Я горжусь вами, Кассандра, — вдруг сказал он. Она хмуро смотрела на него. — Если бы вы выбрали меня, а не его, то это был бы неверный шаг. Вы — умница, моя милая леди. И я пришел сюда, чтобы обратиться к вам так последний раз. — Я не забуду того, кто подсказал мне первые шаги. — Будьте осмотрительны. Теперь вы падаете в пропасть вместе со всеми нами, но к вашим ногам привязан еще и груз, от которого вам не избавиться. Постарайтесь уцепиться за лестницу и карабкайтесь наверх, сколько есть мочи. — он похлопал ее по плечу и шагнул назад. — Обещаю — подталкивать ни вас, ни вашего мужа не буду. Кассандра мрачно усмехнулась; без всякого страха она похлопала его по рукавам дублета и сняла тяжелый венец. На лбу зеркальной отпечаталась красная линия; она почему-то подумала, что навсегда запомнит эту полоску — с нее начиналась новая дорога. — Доверять вам, лорд Бейлиш, может только безумец. Он тихо рассмеялся, одернул на себе дублет и подошел к двери. Та тихо скрипнула, на пороге не было никого, однако издалека раздавались веселые восклики. Ступая мягко, как кошка, он вышел в темный коридор, и через минуту его уже не было, остался только слабый запах мяты. Она бы хотела крикнуть его обратно, попросить последнее напутствие, однако всему должен был прийти конец, и этот был замечательным в своей тихой грусти. Около двери снова послышался шум, кто-то замялся. взявшись за кольцо дверной ручки, и Кассандра быстро потянула ее на себя — на пороге стоял Томмен. Залившийся румянцем, он теребил рукав своего дублета, и Кассандра к своему ужасу вдруг почувствовала, как ее же щеки тоже наливаются краской. Она же ничего об этом не знала, а когда выходила замуж за Рамси была уверена — лучше смерть, чем супружеский долг. Но это был не Рамси, а милый и добрый мальчик, однако положение от этого легче не становилось. — Вы задержались, — она отошла в сторону; хотела налить вина, но передумала — что за прелесть быть второй Серсеей? — Что-то случилось? — Мой дядюшка хотел о чем-то со мной поговорить, — скороговоркой произнес принц; почему-то Кассандра знала, что это был Тирион. — Правда, я из его речи ничего не понял. Кассандра улыбнулась и принялась дергать пояс халата. Следовало снять платье, распустить волосы, однако ей стало так страшно, что она не могла сдвинуться с места. Вероятно, Томмен пребывал в неменьшем смущении — он топтался около шкафа и перебирал бахрому своего дублета. Не думая о том, что она помнет платье, Кассандра с трудом взобралась на кровать и глупо уставилась на камин. Через минуту перина рядом с ней прогнулась, и принц уселся рядом с ней. С полчаса они сидели молча, болтая ногами в воздухе и прислушиваясь к пьяным раскатам хохота в саду замка. Томмен начал первым: — Я знаю, что нам нужно… — Вы хотите этого? — прямо спросила она. — Вы готовы к этому? Лично я — нет. — И я, — выпалил Томмен. — Мой дед рассказывал мне, и моя матушка, — она его перебила. — Представляю, что она могла вам рассказать. — Она сказала, что вы знаете об этом лучше меня, но, — предупредил он ее негодования, — я ответил, что вы несведущи в этом не меньше меня. Я просто знаю это, — он аккуратно взял ее за руку и предупреждающе погладил ее по плечу, когда она вздрогнула. — Я знаю, что вы на многое пошли, чтобы защитить себя и свою честь. — Благодарю, милорд, — ее голос звучал глухо. — Я не такой, как Рамси, я никогда не причиню вам боли, обещаю! — Я это знаю, поверьте. — К тому же, — помедлив, снова заговорил Томмен. — я не могу с уверенностью сказать, что наше дитя будет в безопасности, пока леди Маргери не принесет моему брату сына. Кассандра медленно повернулась к нему и с изумлением всмотрелась в лицо своего мужа. Неужели он смог стать таким разумным за такой короткий срок? Неужели она смогла его этому научить? Или же он всегда был таковым, просто никто не хотел этого замечать? Так или иначе, принц говорил умные вещи, и никто не мог этого отрицать. Кассандра кивнула и чуть ближе подсела к нему. — Однако, — замялся принц. — однако они ведь от нас не отстанут. — Не отстанут, — как попугай кивнула Кассандра, а потом ее взгляд упал на кинжал. Старая валирийская традиция — соединять супругов по крови и помыслам; а ведь по какой-то ветви Кассандра восходила по своему происхождению чуть ли не к Таргариенам. Старая легенда, однако традиция вспомнилась кстати. Смочив кинжал в вине, Кассандра поднесла его принцу, и тот немного побледнел; бедолага, верно, решил, что его жена хочет жертвоприношения в эту ночь. Однако, когда на ее белой в темноте ладони выступили капли крови, принц без страха взял кинжал из ее рук и, чуть задумавшись, быстро рассек себе руку. Он крикнул от неожиданности и боли, но Кассандра вложила свою руку в его, и он посмотрел на нее, глаза его были широко распахнуты. «Ты, Томмен Баратеон, сын Роберта, сын Серсеи; ты, Кассандра Лайне, дочь Ридлина, дочь Хелены; теперь одное, теперь целое…» Голос септона, их голоса — все сливалось в один; Кассандра пошатнулась, и Томмен аккуратно поддержал ее. Их ладони оставили на простыне длинный отпечаток; она сглотнула, увидев подобное зрелище. Хотелось расплакаться и убежать, прихватить с собой этого мальчика, спрятаться от всех, но теперь не было места Кассандре Лайне, теперь было Ее Высочество. Но чем славилась храбрая девица из рода Лайне? Тем, что всегда выуживала пользу из всего. — Посмотрим подарки, милорд?