Наше будущее

Каникулы после Нового года закончились слишком быстро. Насыщенное времяпровождение поспособствовало тому, что эти несколько дней не прошли, а промчались. Снова школа, уроки и домашняя работа. Пушистый снег развалился по улицам, окрашивая все в белый и отражая солнечный свет, делая мир ярче. Голубое небо с редкими облаками сопровождает идущих из школы учеников, закутанных в несколько слоев одежды. Холодно, но у всего этого есть какая-то своя особенная атмосфера. Учиться пока совсем не хочется, но кто-то уже начинает подолгу засиживаться в библиотеке, листая учебник за учебником. — Чай будешь? — неожиданно слышится знакомый голос у двери их небольшой библиотеки дома. Девушка, мирно до этого сидевшая над книжкой, вздрагивает, поднимая испуганный взгляд на нарушителя длительной тишины. — Норман! Как же ты меня напугал, — страх переходит в улыбку, а парень подходит ближе ставя две кружки с дымящимися напитками на стол. — Буду, спасибо. Норман заглядывает в книгу, интересуясь, чем же так увлечена Эмма. На страницах книги можно заметить много пометок, оставленных карандашом, а между страниц разного цвета закладки. — Что ты такое изучаешь? — Норман пробегается взглядом по строчкам, но не может уловить по ним смысл всей книги. — О, — глаза Эммы загораются, на что Норман неосознанно засматривается, видя в лице подруги что-то такое живое и яркое, что невозможно оторвать взгляд. — Это просто дополнительный материал по биологии, — поясняет она, пока парень напротив не моргает, — взяла в школьной библиотеке, учительница посоветовала. — Да? И как тебе? — пытается поддержать разговор Норман, хотя давно уже утонул в глазах Эммы. — Очень интересно, — она поворачивает книгу обложкой к лицу парня, — ты читал ее? — Эм, — Норман кое-как отвлекается от лица подруги, переводя взгляд на такой скучный по сравнению с Эммой учебник. — Что-то знакомое… — задумывается он, копаясь в памяти. — Да, точно, читал. Там, действительно, много всего интересного и расширяющего кругозор. — Ну, раз тебе понравилось, то точно стоит дочитать, — кивает Эмма, аккуратно кладя книгу на стол. — Главное, чтобы тебе самой нравилось. Тебе не нужно зависеть от чьего-то мнения, — говорит ей Норман, наконец, отпивая свой чай. — Да, ты прав, но мне нравится, поэтому я хотела услышать твое мнение, — Эмма продолжает смотреть на книгу, не поворачивая головы на рядом сидящего друга. Они вместе пьют чай, пока между ними стоит тишина, нарушаемая звоном кружки о поверхность стола. — Тебе важно мое мнение? — решает спросить Норман, хоть и знает, что это так. — Конечно, как оно может быть не важно мне? — последнее она говорит совсем тихо, будто спрашивает саму себя об этом. — Ты всегда был рядом со мной, ты моя семья. Эмма избегает слова друг как только может. Она сама этого не совсем понимает, но сторонится этого слова, используя любое другое, но не его. Она может назвать другом Рея, хотя тот тоже был рядом с ней с детства, они прошли вместе через отправку Нормана и побег, но Рей — друг. Норман тоже друг, но хотелось бы другого. — Как твое здоровье последнее время? — Все отлично. Их голоса гармонично переплетаются в умиротворенной атмосфере и тишине библиотеки. Читать уже не хочется, когда рядом тот, с кем обычный разговор будет самый запоминающийся и теплый. Дышать в такие моменты так легко и спокойно. Горячая чашка в руках ощущается как маленькая печка, пока за окном идет снегопад. Хлопья размеренно спускаются на землю, создавая впечатление будто время замедлилось, а в комнате только Эмма и Норман, что пьют тихонько остывающий чай и разговаривают о жизни. — Ты вообще варежки носишь? — возмущается Эмма, смотря на обветренные костяшки друга. — Забываю иногда, — неловко улыбается, видя недовольное лицо девушки. — Забываю иногда, — дразнит она его, на что Норман звонко смеется, чуть ли не выплескивая остатки чая на свою белую рубашку. — Ладно-ладно, буду носить, еще и кремом намажу, только не делай такое лицо, — уговаривает ее парень, наблюдая за тем, как черты лица Эммы все же разглаживаются и снисходительная улыбка появляется на ее лице. — Я потом спрошу у кого-нибудь, намазал ли ты кремом. — Понял, — кивает Норман, — не беспокойся обо мне. — Да как о тебе не беспокоиться? — возмущается она, ставя кружку на стол, чтобы из-за своей жестикуляции не разлить здесь все. — Нервы только себе портишь, — взволнованно отвечает Норман. — Вот я себе нервы попортила, когда тебя отправили, — Эмма складывает руки на груди, ожидая ответа, пока Норман хлопает глазами. — Все это прошло, — лицо его потускнело от воспоминаний, — нам всем пришлось нелегко, я тоже за вас переживал, — Норман подсаживается ближе, видя, что Эмма от возмущения переходит к какой-то всеобъемлющей печали, вспоминая все, что было. А она уже может вспомнить, вспомнить, что она тогда чувствовала, вспомнить, насколько страшно было и насколько удушающим было отчаяние. Норман берет ее за руку, притягивая к себе, чтобы обнять. — Прости, — Эмма шмыгает носом, но слезы пока не льются. — Прости, что подняла эту тему и вспылила. — Ты недавно вспомнила многое из прошлого. Это нормально, что ты хочешь о чем-то узнать подробнее или обговорить определенную ситуацию, — Эмма понимает, что слезы не льются благодаря крепкому плечо Нормана, в которое можно смело уткнуться и успокоиться. — Воспоминания принесли с собой и чувства. Их слишком много, — Эмма чувствует, что задыхается. Теплые ладони гладят ее по спине, рядом с сердцем стучит другое сердце, что прижимает к себе и не дает уйти за эмоциями ко дну. — Это нормально, мы вместе справимся с этим, — обещает Норман тихо, почти шепча на ухо. — Ты сможешь, а я всегда рядом, чтобы поддержать. — Спасибо, — тяжело дыша, отвечает Эмма, — не знаю, как бы я без тебя была. Ты даже не представляешь, насколько дорог мне. Слыша это, Норман лишь сильнее прижимает Эмму к себе, боясь сказать в ответ, что чувствует. А чувств до невыносимого много. Пока за окном начинается ветер, в маленькой комнатке становится спокойнее. Всхлипов стало меньше, а уставшая после всплеска эмоций Эмма не отрывается от Нормана, тычась носом ему в шею. — Обещаю, что все будет хорошо, — медленно раскачиваясь из стороны в сторону, будто убаюкивая подругу, шепчет Норман. — Я всегда буду рядом. Ребята всегда будут рядом. Ты не останешься одна с этими эмоциями. В ответ Эмма кивает, что ощущает Норман, но она так и не отпускает его, продолжая держаться, как за единственное спасение. Кажется, они сидят так до позднего вечера, иногда отвлекаясь на чай и чтение книг. Они продолжают касаться друг друга, не выпуская из таких необходимых сейчас объятий, пока за окном наступают сумерки, а снег вновь начинает хлопьями спускаться на землю. — Хочешь сходить прогуляться? — предлагает Норман, видя, что Эмма уже в который раз смотрит в окно. — Хочу, — кивает она, освещая улыбкой пространство вокруг и самого парня, что не может не ответить ей тем же. — Тогда пошли. Иди одевайся, встретимся на лестнице. С приподнятым настроением Норман возвращается в комнату, не ожидая увидеть там еще не спящего Рея. Тот, сложив руки на стол, а на них и голову, читает книгу, даже не переведя взгляд на вошедшего в комнату. — Ты чего? — спрашивает Норман, замечая, что Рей будто даже не здесь, а глаза его не бегают по строчкам книги. — А? — он резко поднимается, активно промаргиваясь. — Ох, ты тут уже. Куда-то собрался, — видя, что Норман открыл шкаф, спрашивает Рей. — Ага, прогуляемся с Эммой. Там такой снегопад и сугробы, — вспоминая восхищенный взгляд Эммы, устремленный на улицу, Норман как-то неосознанно улыбается, слегка щур глаза. — Ясно все с вами, — на выдохе произносит Рей, пытаясь подколоть друга. — Скоро меня совсем забудешь, останусь я в одиночестве без друга, поглощенного любовью. Норман хотел было посмеяться со слов Рея, но, услышав последнее слово, осекается, закашливаясь и слишком смущаясь. — Вот взрослый человек, а смущаешься, как ребенок, — фыркает Рей, закрывая книгу и запрыгивая к себе на кровать, чтобы была ближе всего к шкафу. — Сам то, — Норман решает, что в ответ нужно атаковать друга, который не унимается с издевками, — рядом кое с кем как помидор. — Ну-ну, — возмущенно повышает голос Рей, — на меня не перекидывай. — А что? — удивляется Норман, — видно же, что все взаимно у вас. Вот только я не понимаю, что тебя беспокоит. — Разница меня беспокоит, — резко выплевывает Рей, пугая друга. — Какая к черту разница? — В возрасте. Сам ведь понимаешь. В подростковом возрасте разница даже в год уже сильно заметна и мешает, — объясняет Рей, падая на мягкие подушки, прикрывая глаза и закидывая руки за голову. — Будто у всех все одинаково, — устало вздыхает Норман, удивляясь, что его умный друг не понимает таких легких вещей. — зачастую то, что ты сказал, верно. Но где мы выросли? Мы выросли не в привычном обществе. Все мы росли друг с другом, учились друг у друга и знакомы настолько хорошо, что любой позавидует. — М, ты прав, но не знаю даже, — все еще протестует Рей. — Не будь трусом, и все будет замечательно, — советует Норман. — Легко сказать, — Рей продолжает возмущаться, — но я все еще сомневаюсь. Уже полностью одевшись, Норман последний раз смотрит на Рея, который, прикрыв глаза, активно размышлял. — Ладно, об этом нужно думать и думать, — вздыхает Рей, — сейчас я лучше спать лягу, а завтра подумаю. — Думать тут не о чем, — напоследок говорит Норман, выходя из комнаты, чтобы встретиться с Эммой. На лестнице он видит Эмму, с головой укутанную в шарф, в объемной куртке, полностью поглощающей ее тело и доходящей ниже колена. Она продолжает смотреть в окно на улицу, усыпанную пушистым снегом. Она прикидывает в голове, до куда будут доходить сугробы, когда она выйдет на улицу. До колена? Выше? — Пошли? Фонарные столбы — единственный источник света на улице, благодаря которому видно кружащиеся в воздухе хлопья снега. Сугробы блестят, отражая свет, редко вдалеке слышно звуки проезжающих машин, а луна на звездном небе почти полная. Норман наклоняется к снегу, как только переступает порог дома, чтобы слепить снежок и отправить его в полет в сторону Эммы, которая уже убегает в другую сторону, завидев в руках друга белый комок. Она взвизгивает, когда ей в плечо прилетает снег, сразу наклоняется, чтобы слепить снежок руками, на которых были огромные теплые варежки, связанные Гильдой еще летом, так как та в какое-то время занялась вязанием и вышиванием, но быстро забросила, сделав своим друзьям несколько рукодельных подарков. Шарф Нормана тоже был связан Гильдой, поэтому он сейчас на нем, как самая теплая и греющая вещь от подруги. — Все варежки в снегу, — смеется Эмма, стягивая с рук их, чтобы встряхнуть от липкого снега. — У меня тоже, — Норман запыхался, пока закидывал Эмму снежками, а та кое-как отбивалась, но продолжала улыбаться и громко хохотать, — я устал, — вздыхает он, прикрывая глаза, когда оказывается рядом с подругой. Та с прищуром поглядывает на него, осматривается вокруг, и в голове рождается план мести за количество снежков, которые за вечер прилетели в нее. — Ну так отдохни, — Норман не успевает ничего сказать, как оказывается в сугробе. Снег попадает под куртку, и даже шарф его не защищает, из-за чего Норман распахивает глаза, пытаясь встать, но Эмма продолжает мстить, засыпая его сверху снегом. — Не-не-не, стой! — кричит парень, пока на фоне звонко переливается смех Эммы. — Так тебе и надо, — восклицает она. — За шиворот попало! — возмущается Норман, когда Эмма плюхается в сугроб рядом, а сам он уже сдался и смиренно лежит, засыпанный снегом. — Мне тоже, — спокойно, почти блаженно, произносит Эмма, на что Норман удивленно хмыкает, но не возникает больше. — Я замерзла. — Понятное дело, — Норман встает, наконец ощущая землю под ногами, и подает руку Эмме, которая сразу же берется за нее, и сильно тянет, рывком доставая подругу из сугроба, в котором, кажется, можно утонуть. Они долго оттряхиваются. Эмма помогает выскрести снег из капюшона Нормана, кое-как достает комки снега прямо у голой шеи парня, слыша, как тот шипит от холода. Эмме Норман тоже помогает, хотя у той ситуация куда легче. Они достают начавший таять снег из ботинок, встряхивают варежки, которые были полностью влажные. — Пошли греться, — закрывая за собой дверь, предлагает Норман. — В библиотеку. Переоденемся, я принесу чай, ты — одеяла. Все равно нужно сначала отогреться, а потом только спать, чтобы не заболеть. — Хорошо, — радостно кивает Эмма. — Я как раз спать еще не хочу, а в библиотеке будет чем заняться. Буквально 15 минут — они уже находятся в нужном месте. Небольшой диванчик был полностью оборудован ими для уютных посиделок. Эмма принесла три одеяла: одно Норману на плечи, другое — ей, а третье — им на ноги. Норман же притащил еще и вкусности: конфеты с шоколадным кремом, из-за чего получалось вдвойне шоколадно, как сказала Эмма, и плитку шоколада. — Втройне шоколадно, — поправила она себя. — Точно, — согласился Норман, откусывая кусочек. Странное тепло, не похожее на обычное физическое разливалось внутри, когда они были только вдвоем. Сидя на диванчике и прижавшись друг к другу плечами, они медленно поедали принесенные вкусности и согревались.