Игра мерцаний

Я ж вам любовь настроил, Солнце натёр до скрипа, Пятницу вам построил, Африку вам насыпал! Видишь какие звёзды Виснут на небосводе? И каждую держит гвоздик, А ты без шапки ходишь Н. Гринько

Ее сон заканчивался плавным скольжением пальцев от лопаток к пояснице, а явь начиналась поцелуем от плеча до губ через длинную дорогу по шее. Томная утренняя любовь-прибой. Плавно в день, сумеречно в ночь, из штиля в шторм и снова в безветрие умиротворения, чувствуя ребрами, как бортами парусника, плотную воду-ладони, то поднимающиеся выше и задевающие основание грудей, то отбегающие в сужающуюся мягкость талии. Он привел ее в утро за собой, наполнил началом дня и успокоил последним объятием. - Ну вот, теперь все совсем правильно,- раздался негромкий голос над завитками макушки. - Что правильно?- пробормотала Этери в его грудь. - Отсутствие оправданий и возможности сказать, что ты всего лишь напилась, поэтому - не в счет,- мужчина крепко прижимает было дернувшееся женское тело к себе и шепчет.- Все всерьез и все - в счет. Действительно, все теперь всерьез. Да уже и не теперь. Слишком долго все всерьез, что бы там она ни придумывала. И это сложно. Многое против того, в чем они вдвоем завертелись. Это только в сказках, всем безразлично все, важна лишь любовь. А в жизни… А в жизни с вас просят, вам объяснят, да и время рассудит. Короткий стук в двери разметал хоровод мыслей, оставив лишь напряженную озабоченность звука ударов. - Кто там?- недовольно буркнула Этери, поднимаясь из объятий и бредя в холл. Еще раз тот же вопрос она повторила уже неведомому визитеру. И потерялась, услышав за дверью совершенно нежданный, но при этом абсолютно нежеланный в данный момент голос Эдуарда Михайловича. Каких только инструкций нет для тех, кто заводит побочные телесные радости в отношениях, но ни в одной из них не написано, что делать, когда ты изменяешь своему женатому любовнику-начальнику. Вечно у нее все ни как у людей. Женщина с трудом справляется с блохами-мыслями, скачущими сразу во все стороны и, пытаясь сдерживать голос, в котором страх и смех борются за первенство, произносит: - Эд, подожди меня в холле. Я приведу себя в порядок и спущусь. - Может, я лучше зайду?- раздается из-за дверей. - Нет,- резче, чем стоило бы,- я спущусь минут через десять. Эдик, сообрази пока кофе, пожалуйста. Зайдя в спальню, смогла произнести только одно: - Такого еще в моей жизни не было. И не только попытки развести двух мужиков, оба из которых теперь уж точно не “просто коллеги”, но еще и общего осознания того, что ей вроде и оправдываться-то не за что, а почему-то вроде и должно. И непонятно перед кем из двоих. Осталось внутренне чертыхнуться и направиться в душ. Под струями воды она смыла с себя любовницу и вернулась в образ тренера. Назад в спальню уже зашла Тутберидзе-профессионал, пусть и в гостиничном халате на голое тело, в котором еще плескался секс и нежность совершенно ушедшей ночи. - Дань, загляни к девчонкам, выясни, как у них дела. Как готовность к показательным,- уверенные движения, создающие перед зеркалом публичное лицо: тушь, стрелки, контур, помада. Играть в стеснительность и таинственность женской сути перед молодым любовником времени не было. Зная Эдуарда, он посчитает каждую минуту сверх необходимого. Может, и не скажет ничего, но заметит. А сейчас лишние приметы были не ко времени. Дожить бы год спокойно. В итоге во вращениях по номеру и сборах, успела по поводу сиюминутоности сказать только одно: - Черт Эдика принес! И зачем? Заныривает в блузу головой, а выныривает практически в Данины объятия. И свеженакрашенным губам, которые она поджимала только что, чтобы не дай бог, не зацепиться макияжем за ткань одежды, приходит в один момент конец. Ладони плотно лежат на ребрах голого мужского торса, время останавливается, чтобы мелкими электрическими искрами колоть ее губы от совпадения в ритме с его губами. - В моей семье было принято провожать на работу поцелуем,- отрываясь от нее, бормочет мужчина. - Да уж,- только и может произнести женщина, думая, что будь в его доме такие поцелуи, нечасто до работы б его родители доходили вовремя. Перед самой дверью, обувается и перерисовывает губы почти наощупь. - Дань, уходя, захлопни дверь. Ключи я забрала,- какое ни есть, а деловое прощание нужно после этих невозможных поцелуев. **** Эдик привез какую-то кипу договоров для ознакомления, что-то на подпись в режиме - срочно-срочно. Зачем ей все это, спрашивается? Она тренер, он администратор. Пусть сам с договорами и решает. До кучи прочитал лекцию о том, что лого спонсора не видно на форме спортсменок во время трансляции, де следи, Этери, тщательнее. Из плюсов - кофе. Кофе ей был нужен как воздух после этой ночи и этого утра. Тело будто непривязанное к земле казалось переносимым ветром. Была надежда, что крепкий кофе приземлит ее прочно. Полное ощущение, что он ради этих логотипов и приперся, столько в наездах энергии, что хочется стукнуть заевшего начальника. - Эдик, ну как его может быть не видно?- наконец не выдерживает Этери.- Он же огромный и на груди?! - Я тебе передаю то, что мне сказал их менеджер,- пожимает плечами Аксенов.- Пошли посмотрим вместе трансляцию. - Ну, пошли,- кивает, допивая кофе. В лифте мужчина привычно притягивает ее за талию ближе. Склоняется к уху и шепчет о том, что скучал. - А ты в курсе, что в лифте камеры?- насмешливо оповещает мужчину Тутберидзе. Объятие слабеет. А потом снова крепнет: - Плевать! Все равно развожусь. - Бесстрашный и глупый?- все так же продолжает насмешничать женщина. Хорошо, после просмотра на экране планшета, тренер готова признать, что в качестве промоутера и мерчендайзера она не справляется. Девчонки все время прижимают к сердцу игрушки, так что логотипы не видно большую часть времени. - Ладно, Эдик, я усвоила. Буду следить,- принимает замечания Этери.- Что ты там еще хотел, чтобы я подписала? Кудри падают на лицо, пока она роется в сумке, ища ручку, поэтому не замечает, как в какой-то момент взгляд Аксенова становится внимательным. Он встает из кресла и, сделав несколько шагов, поднимает с пола мужской ремень, валяющийся возле бара-холодильника, к которому никто и никогда в гостиницах не подходит. Тяжелая пряжка стукается о поверхность журнального столика, где лежат документы пред глаза женщины. - Я так понимаю, мне и правда было нечего утром делать в этом номере?- негромко констатирует менеджер. Вот оно отсутствие опыта крутить параллельные отношения! Интересно, ее ждет классическая сцена ревности или будет что-то со спецификой их странных многоугольников. Радует только одно, что Эдик - ботаник по сути, а не бандит. Другой мог бы и по морде съездить за мужские предметы гардероба в номере, не разбираясь. А тут есть возможность что-то объяснить. Вот только - что? Что она должна женатому мужчине? И в чем ее вина вообще? - Эд, что ты от меня хочешь? И с чего ты, вообще, решил, что имеешь право меня допрашивать? Я тебе - никто! - Ты мне - кто, Этери,- поморщился, словно от боли администратор.- Я вот тебе, похоже, никто. Да? Может ли быть стыдно при формальной правоте? Этери было. Эдик, в общем-то, ни в чем не виноват. Он и правда вел себя вполне уважительно и честно в отношениях с ней. Даже был готов оставить семью. А она. Ну а что она? Она попользовалась. И получила много хорошего. Даже с этого дурацкого логотипа, который девочки прячут за своими игрушками, ей ведь тоже перепало. И отношение Эдуарда к ней тут не последняя спица в колесе, не так ли? - Эдик,- начала и остановилась, потому что все равно сказать нечего. - Ты все подписала?- забрал документы, пытаясь даже случайно не задеть лежащий чужой ремень черной кожи. -Про лого не забывай, пожалуйста, впредь. Ушел, даже не попрощавшись. Только хлопок двери сообщил, что Эдуарда Михайловича больше нет в ее пространстве. Вслушалась в себя и поняла, что совестно, но поменять ничего не хочется. Слишком хорошо, чтобы желать что-то откатить назад. Пусть и так, как сейчас в жизни, но чтобы так, как сейчас в душе. Знала бы, что будет дальше, она бы этот ремень вышвырнула в помойку прямо в номере. Не пояс, а сыворотка правды по ее венам. В своем номере Даню она не застала, у девчонок - тоже. В конце концов решила, что бегать по гостинице с ремнем в руках - множить слухи. Был шанс узнать после такого из желтой прессы, что она порет за вторые места, потому Загитова такая грустная. Долго ли найти кадр с грустной Загитовой, а то и рыдающей? Девчонка открывает реки слез по поводу и без. Так что вернулась к себе и засунула деталь мужского гардероба в чемодан. С ним доехала сначала до Москвы, потом до дома. А дальше обнаружила его в руках у Диши. **** Ребенок задумчиво вертел в пальцах мужской аксессуар. Глянула на маму раз, потом второй, а после решилась и спросила: - Это же ремень Даниила Марковича? - Как узнала?- вот тут удивлению Этери на самом деле не было предела. - Видела, запомнила. Пряжка необычная,- призналась дочь. Ничего необычного в пряжке женщина не заметила, наблюдательность Ди была сюрпризом. Но она б и не обратила внимания, если бы за ужином не состоялся странный разговор. - Мам, как ты думаешь, большая разница в возрасте между мужчиной и женщиной - сколько?- поинтересовалась Диша. Первой эмоцией у несчастной матери подростка была горящая ярким пламенем на ее вороватой голове шапка. Женщина с чего-то решила, что ребенок догадался о ее чувствах к Дане. И только привычка сначала думать и лишь после аккуратно ступать на зыбкую почву не дала разверзнуть бездну ненужного откровения. - Дочь, а с чего такие вопросы?- закинула удочку Этери. И неопытный карасик-Дишка насадился на крючок сразу. - Вот если мне нравится мужчина на 10 лет старше или больше, то это неправильно? Мама могла бы сказать дочери, что ей и самой когда-то нравился мужчина старше больше, чем на десять лет. И все было правильно. Вон какая Дишка правильная получилась. Но это не для бесед с ребенком. Это уже женские разговоры. Взросло-женские. - Диш, а кто этот мужчина?- ласково улыбнулась Этери. Девочка заалела щеками, потупилась, вся словно уменьшилась и прошептала чуть ли не про себя: - Даниил Маркович… “Гены, не иначе!”- подал голос дьявол-циник из глубин подсознания. Ангел лишь замученно застонал. С кем уж точно Этери Георгиевна никогда бы не хотела вступить в борьбу за мужчину, так это с родной дочерью. “Боже, какой фарс!”- оценил всю конструкцию беспристрастный аналитик, отвечающий за презентацию великой Тутберидзе. И с ним женщина согласилась полностью. - Маленькая, но ты же еще совсем девочка, а он взрослый дяденька,- наконец выгрузилась из шока Этери. - Мам, я и не собираюсь завтра с ним роман начинать!- рассудительно заявила Диана.- Года через два-три, когда подрасту. - Зайка, года через два-три ты встретишь кого-нибудь более интересного,- улыбнулась мать. - Ты ничего не понимаешь!- взвилась девочка и выскочила из-за стола, звякнув о тарелку столовыми приборами. Дверь в детскую стукнулась о косяк, захлопываясь. - Куда уж мне понять,- усмехнулась Этери и начала собирать остатки едва начатого ужина со стола.