Миражи успеха

      Небольшой зал, оформленный в кроваво-алых тонах, наполняло тонкое звучание флейты. Одиночная партия, начинающаяся в ля-миноре, а в середине переходящая в до-мажор. Она казалась уникальной.       На сцене стояла тонкая женская фигурка в девственно-белом платье. За её спиной почтенно замерли остальные музыканты — пожилые мужчины, женщины; целый оркестр, казалось, заворожено внемлет дивной мелодии.       Перед сценой располагалось несколько рядов кресел, с алой обивкой и золотой окантовкой на спинках и ножках. Зал был рассчитан где-то на пятьдесят персон — благодарная публика, на которую всегда рассчитывает оркестр. Но сегодня они выступали для двоих.       Себастьян ЛаКруа сидел в середине третьего ряда, вольготно откинувшись на спинку кресла и расстегнув пуговицу нового двубортного пиджака, сшитого на заказ у одного знаменитого Кутюрье. С некоторой ленцой во взгляде он наблюдал за играющей на флейте солисткой сегодняшнего дня. Светлые, почти ярко-жёлтые кудри до плеч, карие глаза — он видел их блеск, когда она только выходила на сцену. Тонкая, невысокого роста, изящная, с нежной, алебастровой кожей. Современная Золушка — благодаря своему музыкальному таланту она вырвалась из нищеты, в которой росла и в которой остались её родители. Она выступает здесь, потому что надеется на «инвестиции с его стороны». Как будто места в оркестре ей мало. ЛаКруа улыбается — почти идеальная кандидатура, но нет, ещё один никчемный суррогат. Она не подходит, она не дотягивает до уровня Лидии. Это всё не то.       — Мне нужна Лидия… — шепчет ЛаКруа, вцепляясь в подлокотники. Вместе с этой фразой прерывается и игра, а флейтистка, сжав свой музыкальный инструмент, застывает у края сцены, глядя на Вентру. Но он замолчал и закрыл глаза, ничего не говоря. Музыканты еле слышно зашептались, зашуршали, словно ожидали, что им придётся снова играть из-за неудачи девушки.       — Благодарю Вас, — Аврора, сидевшая на пятом ряду, хлопнула в ладоши и улыбнулась. Она едва не уснула, даже её утомила эта, с позволения сказать, высокохудожественная игра. Но, стоит признать, играет она с искрой во взгляде, живостью в движениях.       — Я… — неуверенно тянет флейтистка, переминаясь с ноги на ногу. Затянувшееся молчание истончает её нервы, вынуждая вести себя немного…нагло.       — Вы станете получателем гранта имени ЛаКруа, — заверила девушку Аврора, покосившись на впавшего в прострацию Князя. — Должна признать, Ваша игра отличается от игры выступавших ранее претендентов. Вы чувствуете музыку, направляете её, стремясь донести до слушателей, вызвать отклик в их душе. Это прекрасно.       Девушка счастливо улыбнулась, даже присела в некотором подобии книксена. Но, кажется, она ничем не привлекла Князя, если он продолжает хранить молчание. И Аврора яро почувствовала желание облегчённо выдохнуть — эта девочка не пострадает, её душа не будет объята Тьмой.       — Прошу нас простить за столь позднее прослушивание, но Вы должны понять — сам мистер ЛаКруа изъявил желание послушать Вашу игру, а его график…       — Да, да, конечно! — не помнящая себя от счастья девушка кивала и плакала, рукой вытирая слезы. Аврора благосклонно улыбнулась ей и жестом показала музыкантам, что они свободны. Затем поднялась с кресла почти одновременно с Князем и вслед за ним направилась к выходу.       Они шли по длинному коридору, освещённому длинными лампами под самым потолком. За большими, двустворчатыми окнами царила ночь, убывающая луна слабым, отраженным светом Солнца освещала немноголюдные улицы города. Она могла бы быть тихой, очередной спокойной ночью, но нет, вампиры исказили её сущность, сделали…другой. ЛаКруа чуть улыбнулся — его тянет на философию, а он даже не открывал бутылку своего любимого вина.       — Милая девушка, старательная. Думаю, она достигнет ещё больших успехов в жизни.       Аврора говорила спокойно, её голос мелодично звучал, переплетаясь с шелестом длинного атласного платья изумрудного цвета. ЛаКруа снова прикрыл глаза, радуясь, что эта женщина присутствует в его окружении. Ценное приобретение, возможно даже более ценное, чем Анеса. Андерсен замолчала, продолжая идти в некотором отдалении от него, не нарушая его зоны комфорта. Но Князь не отказался бы чувствовать её присутствие рядом, ощутить её руки на плечах. Да, она не похожа на Лидию, она не может быть лучше его «драгоценного Дитя», к тому же она из другого Клана. Но она определенно лучше всех остальных. Шелест платья за его спиной прекращается вместе с тонким стуком в окно. ЛаКруа, вынырнув из своих мыслей, удивленно обернулся. А Аврора, радостно вскрикнув, не стесняясь присутствующих, задрала подол платья выше нормы, допустимой обществом, и забралась на кресло, а затем и на широкий подоконник окна, распахивая искомое. Взмах крыльев — и с коротким карканьем в помещение ворвался большой чёрный ворон. Описав круг почёта под потолком, он опустился на протянутую руку Авроры и приветливо ущипнул её за палец другой руки. Женщина аккуратно спустилась на пол, одёрнув платье. Себастьян даже не успел проявить себя как джентльмен и помочь даме спуститься.       — Мисс Андерсен? — вопросительно протянул Себастьян, глядя на поистине прелестную картину: светловолосая женщина нежно поглаживала перья иссиня-чёрной птицы. Белое и чёрное, на фоне зелёного атласа. Можно было бы испытать эстетический оргазм…       — Не волнуйтесь, Князь, — Аврора мимолетно улыбнулась, концентрируя внимание на птице. Ворон отозвался гортанным «круханьем» и, казалось, подставил голову под ласку. — Йозефа я приручила несколько лет назад, он мой верный товарищ и осведомитель. В свете последних событий я посчитала нужным отправить его к моему старому знакомому и на поиски убежища, на случай, если всё пойдет не по плану.       Ворон повернул голову в сторону Князя и низко, словно угрожающе, каркнул. Аврора чуть улыбнулась и отвлекла внимание птицы на себя.       — Он так реагирует на незнакомцев. Нет причин для волнения.       — Что ж, — хмыкнул Себастьян, машинально поправляя галстук. — Жду Вас в своём кабинете и отчёта об этом самом убежище.       Аврора согласно кивнула и дождалась, пока Князь скроется за высокими и тяжёлыми дверьми в конце коридора, а затем, держась непринуждённо, двинулась следом. Едва она попала в слепое пятно, между двумя камерами, то тут же отцепила от лапы ворона небольшую бумажку, свернутую в рулончик и спрятала его в неглубоком вырезе платья, в бюстгальтере. Конечно, Князь периодически заглядывается на её грудь, но вряд ли полезет с личным обыском. Поглаживая перья птицы, не сбавляя шага, Андерсен прошла дальше.       У кабинета Князя они столкнулись лицом к лицу с Анесой. Йозеф дружелюбным карканьем поприветствовал подругу своей хозяйки, взмахнув крыльями и взлетев с плеча, и даже Аврора чуть улыбнулась. А вот Россен выглядела загнанной, споткнувшись о собственные ноги, она рухнула в объятия подруги.       — Несси, ты давно пила кровь? Выглядишь уставшей, — привычным движением Андерсен заправила выбившиеся из пучка прядки за ухо.       — Я в порядке… — буркнула Россен, стараясь встать нормально. Но вздрогнув, крепче вцепилась в плечи подруги. Андерсен только улыбнулась.       — Верю. Но прежде, чем продолжишь исполнять обязанности, ты обязательно выпьешь кровь, хорошо?       Анеса, поджав губы, кивнула. Подхватив подругу под руку, Аврора провела её на небольшую кухоньку с холодильником, где хранились пакеты крови для персонала. Спустя два пакета Россен выглядела в два раза бодрее.       — Идём, нам нужно скорее встретиться с Князем.              Себастьян ЛаКруа как раз прятал небольшую бутылку красного полусухого вина и бокал в ящик стола, когда Анеса сначала деликатно постучалась, а затем вместе с Авророй вошла в кабинет.       — Анеса, дорогая, ты уже закончила с моим поручением по обороне Башни? — Князь с улыбкой встал из-за стола и направился к вошедшим, раскинув руки.       — Да, почти всё готово. Были вызваны дополнительные отряды вневедомственной охраны, поставлены более прочные стеклопакеты на нижних этажах. На верхних пока продолжаются работы, сняты все перекрытия, обои, полы и постепенно заменяется на созданные из огнеупорных материалов. Эти этажи пока… не стоит смотреть, они не готовы.       — Хорошо.       Себастьян с улыбкой кивнул, похлопав Россен по плечу, и Анеса нежно улыбнулась в ответ. Андерсен прикрыла глаза, не желая смотреть на пересахаренную сцену из бульварного романа.       — Аврора, — по имени обратился к вампирше ЛаКруа, не убирая руки с плеча Анесы. — Что насчёт убежища?       Россен повернулась к подруге с недоумевающим взглядом. Аврора с огорчённым видом покачала головой.       — К сожалению, ответ отрицательный. Но я продолжу работу в этом направлении.       Себастьян хотел было подойти, но Россен попыталась вклиниться в их ещё не начавшийся диалог с Авророй.       — Князь, я…       — А, да, Анеса? — Себастьян был недоволен тем, что прервали его великолепную игру. А почему бы не поссорить двух его подчиненных? В стремлении завоевать его расположение они будут действовать эффективнее. А уж при конфронтации друг с другом…       — Князь, я должна была сообщить сразу. Прибыла Минг Жао со свитой.       За секунду ЛаКруа изменился в лице: от былого и видимого добродушия не осталось и следа. Лицо исказила гримаса плохо сдерживаемого гнева, он всплеснул руками, а пальцы скрючило, как при судороге, в хватательном движении перед лицом Анесы.       — Какого чёрта?! Чёртовы китайцы, она вообще думает, что творит?! И почему я об этом не узнаю сразу, как только ты вошла в кабинет?! — Князь взорвался в буквальном смысле этого слова. Он начал нервно вышагивать по кабинету, взъерошивая волосы и не заботясь о внешнем виде и реакции окружающих. План снова встаёт под угрозу. Только в этот раз угроза не решается им самим, не решается приказом убить неверного, раздражающего своим поведением Носферату. Стоящий у стола и хранящий молчание Шериф дёрнулся, сжал кулаки.       — Не надо! — рявкнул ЛаКруа, делая глубокий вдох и выдох. Это помогало ему успокоиться ещё на службе. Это помогло успокоиться после убийства Сира. — Не надо. Как вы видите, миледи, у меня от вас теперь нет никаких секретов.       Аврора с трудом удержалась от смешка и покосилась на Анесу: та, казалось, впала в экстаз. Ну, ещё бы, полубожественному возлюбленному, оказывается, не чужды приземлённые чувства. Аврора ощутила острую необходимость хлопнуть себя ладонью по лбу.       — Что же, придётся встретить непрошеных гостей и постараться их не убить… — протянул Князь, быстро подходя к столу и вытаскивая расчёску, зеркало и бутылку вина. Зубами вытащив пробку и выплюнув её, он сделал огромный глоток из горла, едва не поперхнувшись. Заткнув винную ёмкость, он запихнул её обратно. Затем взял зеркало и расчёску и принялся приводить в порядок свой внешний вид.       — Подготовить конференц-зал, — раздался за его спиной густой и хриплый бас с жутким акцентом, а-ля «я сожрал все слова на завтрак, обед и ужин». Аврора и Анеса почти синхронно склонили головы набок, заглядывая Князю за спину. Шериф наклонился к селекторному телефону на тумбе рядом с колонной, когтём аккуратно зажав одну из кнопок. Икнув, Анеса ладонью буквально подхватила отвисшую челюсть.       — Он разговаривает? — скривилась Аврора, покосившись на вспорхнувшего Йозефа — может, ворон тоже обладает такими скрытыми талантами?       Князь довольно усмехнулся.       — Специально выучил несколько полезных фраз. Он у меня талантливый, — и похлопал Шерифа по предплечью — так как выше всё равно не доставал. Поправив и подтянув галстук, застегнув пиджак, он застегнул новые запонки и жестом предложил всем присутствующим выйти из кабинета. Как его хозяин, ЛаКруа покидал комнату последним.       Секретарша, опустив телефон, с открытым ртом следила за этой вычурной сценой из фильма. По коридору к конференц-залу двигались четверо: впереди и в середине шёл ЛаКруа, положив правую руку на пуговицу пиджака. Выглядел как всегда идеально, с иголочки, такой никогда и ни за что не будет истерить.       За его правым плечом следует Анеса — в отличие от Князя, она не являла собой оплот совершенства. Сбившийся пучок и выбившиеся из него прядки у висок, затравленный взгляд. Маленькое чёрное платье без рукавов и чёрные лакированные туфли на средней шпильке. Хотя нет, выглядела Россен шикарно. И даже сексуально.       За ней спокойно следует Аврора. Светлые волосы волнами колышутся с каждым шагом, кажется, даже в такт шелестящему изумрудному платью. Ах, какое же шикарное платье, в бликах ткани которого теряются искры света. Чёрт, да вся канцелярия завидует платьям Авроры и Анесы! У Андерсен на плече сидит ворон, невозмутимо покачиваясь в такт ходьбе.       Слева следует Шериф. Как обычно молчаливый. Как обычно угрюмый. Хоть без своего разделочного… А нет, «ножик» при нём.       Вся эта процессия благополучно скрывается в конференц-зале, и видевшая это шествие канцелярия разом выдыхает. Всё это было до отвращения пафосно, но круто.              В конференц-зале Себастьян занимает главенствующее место — большое кожаное кресло с высокой спинкой. Перед ним на столе уже лежат блокнот, ручки, стоит бокал с кровью. К столешнице снизу прикреплен пистолет, как раз под левой рукой Князя. Шериф встаёт за спинкой кресла, красноречиво опираясь на верный тесак. Анеса садится по правую руку от Князя, как бы случайно задевая его ладонь. И сжимает её, когда никто их не видит. Князь благосклонно улыбается Россен, быстрым и лёгким движением, подносит её руку к губам и целует. Анеса улыбается немного нервно, но тут же берёт себя в руки.       Из участников спектакля ненадолго выбывает Аврора. Она тенью проскальзывает к окну, к очередному слепому пятну камер конференц-зала и лёгким движением выуживает искомый маленький рулончик бумаги. Даже клочок. Быстро разворачивает, читает, запоминая время и место встречи. Буквально ногтем выцарапывает согласие и привязывает рулончик обратно к лапке Йозефа. Затем подушечкой указательного пальца проводит по грудке птицы: жест означает, что получатель её ответа покормит птицу. Негромко каркнув, Йозеф слетает на подоконник, и Андерсен чуть приоткрывает окно. Ворон выпрыгивает наружу, резко взлетает и исчезает в ночной мгле. Аврора за ним мгновенно захлопывает окно, дабы никто не заметил манипуляций. Как можно более непринуждённо она делает вид, что переставляет вазу с цветами. И только потом занимает своё место за столом по левую руку от Князя.       ЛаКруа, оглядев зал, подчинённых, оценив подготовку, хлопнул в ладоши. Двери на противоположном конце комнаты распахнулись, впуская среднего роста китаянку в традиционном платье болотно-зелёного цвета с узорами в виде золотых драконов. Черные волосы собраны в аккуратный пучок, закрепленный при помощи тонких, вычурных заколок. Мертвенно-белая кожа, на лице она казалась полупрозрачной из-за толстого слоя белил. Уж это Аврора определила намётанным глазом: в её прошлой жизни при дворе находились такие одарённые личности, так же злоупотреблявшие косметикой. Подведённые алым губы скривились в приветственной полуулыбке, а узкие глаза, из-за обилия подводки и стрелок, сделанных красными тенями, казавшиеся тоненькими щёлочками, сощурились ещё больше.       — Приветствую, Князь.       Действуя согласно правилам этикета, ЛаКруа встал и кивком головы поприветствовал гостью, жестом приглашая сесть напротив. Вслед за ней в зале оказались два с виду очень подозрительных китайца. Братья-близнецы, в почти одинаковых, традиционных халатах. У, очевидно, старшего, у которого из-под полы его чжицюй торчали ножны с мечом, окантовка была золотой, у младшего — серебряной. Они сели по бокам своей предводительницы, сложив руки на коленях. Отметив эти движения, Анеса чуть отклонилась, вспоминая, что с её стороны у ножки стола прикреплен Браунинг. Главное — успеть.       Завершали процессию квей-джин два охранника, закрывшие двери в конференц-зал и застыли, как статуи, рядом с ними. Для полноты образа не хватало автоматов. ЛаКруа снисходительно улыбнулся, давая понять, что он позволил гостье такую вольность, но одного его слова будет достаточно, чтобы она лишилась всех этих привилегий.       — Доброй ночи. Что же привело вас к нам со столь официальным визитом?       Минг Жао чуть наклонила голову к правому плечу и окинула взглядом сидящих рядом с Князем женщин. На языке вертелся острый, саркастичный комментарий, но Минг Жао предпочитала не тратить время на бессмысленность и пустословие. С Анесой Россен она уже была знакома — та приезжала в Чайнатаун, чтобы встретить её новых подчиненных и чтобы обсудить дальнейшие условия плана по захвату Мёрфи, «стратегов Анархов», как их условно назвали. Кстати, гибель одного из её лучших бойцов — на их совести, и частично — на совести Россен.       Вторую женщину Жао почти не знала. Только слышала о некой Авроре, о чарующей и разрушительной силе её голоса. Как правильно назывался этот клан? Он какой-то маленький, неприметный, получившийся, если верить её источникам, совершенно случайно и являвшийся «данью феминизму». Дочери Какофонии, кажется, так верно они называются. Минг Жао про себя усмехается: интересных зверушек заводит Князь, диву даёшься!       — Что гостям будет угодно? — внезапно раздался глубокий голос женщины в зелёном платье, и китаянка пытается подавить дрожь: она недооценила её силу. Этот звук, практически пробравший её до костей, он может заставить подчиниться, пасть на колени. Усилием воли Минг Жао подавляет недопустимые порывы и с нескрываемым вызовом смотрит на Аврору, которая, кажется, совсем безмятежна и расслаблена.       — Необходимо сохранять контроль над ситуацией, — Минг Жао растянула губы в вежливой улыбке. — В игру за саркофаг вмешались лишние фигуры. Нас это беспокоит.       — Смею заверить, что они не станут серьёзной помехой — хмыкнул ЛаКруа, потерев ладони. — Они — лишь досадное недоразумение на пути к нашему с вами величию.       Князь интонационно выделил слово «вами», протянув в сторону гостьи руку. Улыбка китаянки стала чуть шире, но ни на йоту не искреннее.       Анеса же никак не могла расслабиться: братья квей-джин, севшие по бокам от женщины, вызывали стойкое желание выпустить по ним весь магазин Браунинга. И назвать это желание иррациональным было сложно. Однако, эти двое, казалось, совершенно не следили за происходящим. Они сложили перед собой руки и словно гипнотизировали их. Слева раздался тихий смешок, и Анеса чуть повернула голову.       Аврора лениво подпирала щёку рукой и постукивала пальцами по столешнице. Неменяющийся ритм, одинаковые паузы… Вот в чём причина вялости китайцев! Анеса с трудом сдержала улыбку. Всё же Аврора так же, как и она, старалась для Князя. Прекрасно!       — Однако же, один из Ваших подчинённых…       — Полагаю, Вы о Бельгарде, — усмехнулся Князь, сцепляя пальцы. Вот же… Куртизанка китайская! — Смею Вас заверить, угрозы он больше не представляет и наказан по всей строгости закона.       — Я рада. Не могу не заметить, что Сородичем он был…неприятным во всех смыслах.       — Что верно, то верно, — хмыкнула Анеса, чем заслужила неодобрительные взгляды двух китайских братьев. Блюстители субординации, как же. Однако Минг Жао «мило улыбнулась» в её сторону, если эту ниточку из губ можно назвать улыбкой. Полускрытая феминистка?       — Хотела бы я задержаться подольше в Вашей приятной компании, но нас ждут дела безотлагательной важности. Засим мы откланиваемся.       И Минг Жао грациозно выплыла из-за стола, отвесив грациозный поклон. ЛаКруа поднялся следом и с легким поклоном проводил гостью до дверей. Жестом он приказал своим подчинённым пройти в его кабинет. Оказавшись в коридоре, Анеса изобразила приступ тошноты.       — Она пытается играть с нами, — недовольно резюмировала Аврора, отряхивая подол платья от невидимых пылинок. — Китайская дрянь.       — Рори, как тебе не стыдно! Ты же не ругаешься! — театрально всплеснула руками Анеса, покачав головой.       — А также я называю вещи своими именами.       Позади них одобрительно рыкнул Шериф.              — Повелительница, они не позволительно…       — Я знаю, Ли. К нашему счастью, они ослеплены собственной глупостью и не увидят истинной картины мироздания.       — Повелительница…       — Нам стоит поспешить. И не оставлять владения надолго без присмотра. В скором времени их площадь возрастёт…              Ламонт стоял у окна, задумчиво разглядывая переливы огней большого города. Если подумать, то он сильно рисковал, приходя сюда, в вотчину Камарильи, в оплот ненавистных Колдунов. Штраус наверняка устроит его травлю по всем канонам средневековой охоты. А он, наследник Светочей, ведёт себя как глупый мальчишка, да ещё и подставляет под удар Аврору. Это очень опасно.       Мужчина проводит пальцами по складке на лбу, его третий глаз пока закрыт. Он пока не чувствует знакомый, кислый и противный запах старой угрозы, но это лишь иллюзорное спокойствие. В этом городе царит адское беспокойство. В нём разыгрывается чей-то сценарий, вышедший из-под графоманского пера. Но чувства, которым Ламонт верит безоговорочно, говорят о том, что на вершине этой театральной цепочки явно не Князь, и не Тремер. И даже не китайские собратья, несомненно, тоже планирующие улучшение собственного положения. Это кто-то совсем рядом, но незаметен, он словно в тени. Это тот, от кого не ждёшь подобного удара.       Его мысли прерывает стук в окно. Ламонт опускает голову и приветливо смотрит на чёрного ворона, щёлкающего клювом. Вампир открывает створку, и птица легко впархивает в квартиру, приветливо «крухая».       — Здравствуй, друг, — улыбается Ламонт, подставляя руку. Йозеф, легко царапая, приземляется на неё, обдавая ветерком из-за взмаха крыльев. Мужчина отцепляет от лапки птицы записку, и ворон издаёт просительное карканье.       — Угощение на шкафу, — свободной рукой Ламонт описывает круг, и птица тут же взлетает, устремляясь на шкаф. Вампир разворачивает записку: «Там же, в полночь». Он грустно улыбается, понимая, что не в силах теперь уйти от этой женщины. Больше не в силах. Возможно, постигни он когда-то Валерен, узнай путь огня, крови и железа, всё было бы по-другому. Но он лишь…целитель.       В очередной раз его мысли прерываются со стуком, на этот раз в дверь. Ламонт вопросительно смотрит на неё, пряча бумажку в карман штанов. Его нашли? Стук повторяется, и вампир беспомощно оглядывается в поисках повязки. И обнаруживает её на шкафу, прямо в лапах коварного Йозефа. Вредная, голодная птица вряд ли отдаст её, пока не наестся. Ну что ж…       Стук звучит в третий раз и начинает действовать на нервы. Потерев висок, Ламонт приближается к двери.       — Кто?       — Мистер Лукас? — звучит неуверенный голос соседки сверху. — Простите, я снова к вам и так поздно. Просто…       — Линде снова плохо? — обеспокоился Ламонт, правда, не спеша открывать дверь.       — Нет, нет, не беспокойтесь. Я хотела поблагодарить Вас, принесла банановый хлеб…       Ламонт расслабленно выдыхает и улыбается. Милая женщина, мама-одиночка, работающая на износ, дабы дать своей дочери светлое, беззаботное будущее. Обладающая недюжинным мужеством женщина, буквально стареющая и слабеющая в те моменты, когда её дочь мучается в болезненном приступе. Мужчина открывает дверь. А Йозеф отработанным движением скакнул ближе к стене, в тень, не затрагиваемую светом лампы.       — Доброй ночи, Рэйчел, — Ламонт приветливо улыбается. И Рэйчел, невысокая женщина среднего возраста и с кудрявыми светлыми волосами, вздрагивает и смущенно опускает глаза, сжимая в руках тарелку.       — Здравствуйте, мистер Лукас, я…       — Проходите.       Женщина неуверенно переступает порог его квартиры и оглядывается. На первый взгляд — типичная холостяцкая квартира без намёка на мелочи, создающие уют, типа цветов, совместных фото в рамках и подобного. Рэйчел, маленькая светловолосая женщина, мысленно выдыхает — кажется, добродушный сосед совершенно свободен. Она ставит тарелку с хлебом на стол и медленно проходит дальше. Отмечает, что нет телевизора и, похоже, компьютера, только книги эзотерического, псевдонаучного и медицинского содержания. Женщина тихонько поражается аскетичному образу жизни мужчины.       — Что-то не так?       Рэйчел вздрагивает и поворачивается к Ламонту. Мужчина спокоен, расслаблен, наверное, отрешён от мира в целом. А что, если?..       — Нет, просто… У вас так много книг.       — Да, спасибо. Книги дают мне необходимые знания.       Рэйчел натянуто улыбается.       — А как же Интернет?       — Не спорю, достаточно мощный ресурс, — Ламонт подошёл чуть ближе к гостье. Он оставался невозмутимым, и это всё больше нравилось женщине. — Однако мне не нравится его захламленность, огромное количество мусора, сквозь которое продираешься в поисках нужного. Я не привык жаловаться, но это утомляет.       — Вот как, — тянет Рэйчел, кокетливо заправляя прядку за ухо. Но мистера Лукаса, кажется, ничего не берёт. Может, она, всё-таки, дура? Как и говорил бывший муж. Может, Лукаса она совершенно не интересует? А может, он гей?       — Простите, я… Ох, я раньше не видела шрама у Вас на лбу.       — Давняя травма. Не бойтесь, Рэйчел, говорите прямо. Я же вижу, Вас что-то гложет.       Ламонт улыбается, разглядывая ауру женщины. Цвета идут пятнами, она явно смущена. Смешиваются интересным образом фиолетовый и синий: свидетельства её волнения и…влюблённости? Как странно, неужели он — причина синих пятен в ауре? Он протягивает руку и проводит по локтю Рэйчел, и тут же её аура вспыхивает ализариновым: проблеск счастья. Но он мгновенно сменяется зеленоватым. Эта женщина что-то задумала?       — «Я должна это сделать. Должна!» — искрят её мысли в его мозгу. Что сделать — соблазнить его? О, милейший Саулот, как забавны эти смертные. Но он не должен выказать и признака веселья, это отпугнет Рэйчел и нанесёт сильнейший ментальный удар. Он целитель, он должен позаботиться и о её душе.       — Рэйчел? — он и не подозревает, как для неё звучит его голос. Рэйчел дрожит. Всхлипнув, она бросается на грудь вампиру, вцепляясь в рубашку до побелевших костяшек. Несомненно, она ужаснётся из-за своего поведения, когда придёт в себя. А может, это всего лишь её игра?       — Не бросайте меня, — плаксивый голос неприятно режет слух. — Я с Линдой осталась совершенно одна, без помощи и поддержки. А они мне так нужны, необходимы! Останьтесь с нами, помогите. Только скажите, я сделаю, что угодно, отдам что угодно, хоть деньги, хоть своё сердце, плоть и кровь!       Ламонт замирает, глядя на Рэйчел, а та, принимая его замешательство в свою пользу, продолжает давить, рассказывая, как тяжело Линде без отца. Но Лукаса заботит другое. Он, конечно, не предлагал, но по факту прозвучало согласие на то, чтобы он выпил её крови*. Ламонт с усилием разжимает тонкие, неожиданно крепкие пальцы и отстраняет женщину от себя. Рэйчел почти плачет, но в её глазах отражается духовное согласие с ранее сказанными словами.       — Мистер… Лукас?       — Верь мне, Рэйчел.       Ламонт медленно наклоняется к шее женщины, чувствуя её предвкушение и дрожь. Она стонет, когда его холодные губы касаются её распалённой шеи, она вскрикивает, когда клыки впиваются в пульсирующую жилку.       — Отдать…всё… — в забытье шепчет женщина, вцепляясь в рубашку вампира, держась за неё, как за последнюю ниточку связи с внешним миром, из последних сил.       Ламонту приходится собрать в кулак всю свою выдержку и отстраниться от Рэйчел. О, милейший Саулот, как давно он не пил человеческой крови прямо из жил. Ему неожиданно тепло, он облизывает губы и оседает на пол, аккуратно поддерживая женщину в своих руках. Как же хотелось выпить всю её кровь, оставить мумифицированное тело… Но нет, это противоречит его пути, его благодетели. Он не мог оставить малышку Линду одну — одно воспоминание о бледном, круглом детском личике вернуло его в реальность.       Рэйчел безмятежно сопит на его руках, побледневшая и похолодевшая. Здоровый сон длительностью в восемь часов вернет её к жизни. Ламонт морщится, его третий глаз на лбу распахивается, подчиняясь мыслям вампира. Его пальцы касаются двух аккуратных ранок на шее, и они начинают затягиваться. Затем он прикасается ко лбу женщины, сосредотачиваясь и с большим трудом заменяя воспоминания о его Кормлении на успокаивающие объятия и обморок вследствие переутомления. Всё же Доминирование ему давалось с огромным трудом.       Он переносит её в их с Линдой квартиру и мысленно благодарит Праотца за то, что малышка уже спит. Ламонт укладывает Рэйчел на кровать и заботливо укрывает одеялом. Касается щеки и с удовлетворением отмечает, что ей уже теплее. На тумбочке он оставляет записку с пожеланием выздоровления, отдыха и благодарностью за хлеб. Перед тем, как покинуть квартиру, он касается шеи Линды, излечивая злокачественные узлы на щитовидной железе. Если бы он мог помочь всем…              Скрестив руки на груди, Мёрфи-младшая задумчиво смотрела на вход в Гриффит-парк. Она хотела бы увидеть Найнса, узнать, что он в порядке даже в столь опасном месте. Но велик риск поставить под удар всех, следуя сиюминутным желаниям. Лидия постучала пальцем по локтю, погружаясь в раздумья: так не вовремя возникли мысли об Узах, о той боли, которую может принести их разрыв. И принёс когда-то.       Энжи тем временем разобрала адрес, написанный на кусочке обгоревшей бумаги. Если всё верно, то саркофаг ещё не перевезли из личного хранилища Джованни, что базировалось на другом конце города. Потерев переносицу, Мёрфи-старшая от души выругалась на русском. Всё это ей напоминало дикий танец вокруг старого, пыльного гроба, не заслуживающего такого внимания. Хотя…       — Если слухи правдивы, и в саркофаге действительно могущественный вампир, Мафусаил или даже Допотопный**, то тогда понятна эйфория Князя и все его попытки урвать себе гроб, — скривилась Лиди, пока они искали себе временное убежище в Глендейле. — Понижение поколения, неограниченная мощь, Внутренний круг. О, он мечтал об этом с самого Обращения!       — А ты-то… Да ладно, неужели он успел тебе всё растрепать за всё то короткое время вашего единения? — Энжи показалось, что её брови подскочили настолько высоко, что спрятались в волосах. — И почему я об этом узнаю только сейчас?       — Потому что я не думала, что этот бред реализуем в принципе. Подумаешь, мания величия приобретает такие забавные формы. Кто же знал, что всё пойдет так…       — Может, кто-то и знал. Все эти скачки по городу мне дико напоминают спланированный спектакль. И Себс явно не его режиссёр, и даже не распорядитель.       — Такой же актёр поневоле, как и мы?       — Именно.       Со вздохом Энжи убирает клочки бумаги в карман.       — Нет смысла искать убежище, пойдём по канализации.       — Уверена? — с сомнением протянула Лидия, беря сестру под руку. — Совсем без отдыха, без перекуса?       — Обойдусь крысами, пакеты в твоём распоряжении. Да и ты сама планировала так сделать.       — Ладно, уела.       Сёстры покинули наблюдательный пост рядом с Гриффит-парком и двинулись вниз по улице.       — Так, значит, эта пыльная рухлядь находится на складе в Глендейле? — скривилась Лиди.       — Нет, в Санта-Монике.       — Зачем им в таком отдалении от особняка держать столь ценную игрушку? Они же живут на другом конце города!       — Неподалеку от Шэдоу-хиллс они расположились, если не ошибаюсь. Может, отводят подозрения?       Лидия пожала плечами, оглядываясь. Они оказались в Северном Голливуде. Этот район всегда был не самой приветливой территорией Анархов. Он был своего рода тренировочным полигоном и местом дислокации бойцов, считавших себя королями ринга.       Они шли по переулкам рука об руку, обсуждая дела насущные, наслаждаясь временем спокойствия, некоторой безмятежности. Скоро их снова бросит в пучину событий, закружит в водовороте без возможности выбраться.       — Как думаешь, Голден может быть кукловодом? — протянула Энжи.       — Вполне. Но не в этой истории. Здесь что-то другое. И какой-то другой вампир. Было бы неплохо его найти и в самой вежливой форме поинтересоваться: «Какого чёрта, собственно?!».       Энжи усмехнулась.       — Найдём, если понадобится. Пока стоит разобраться с проблемами более насущными.       — Ага, например, со сворой бешеных вампиров, которая сейчас выбежит на нас из-за угла.       — Я рядом, Лиди. Я всегда буду рядом.       И свора вампиров действительно появилась из-за угла, двигаясь с невероятной скоростью. Самым мерзким в этом зрелище сестры единодушно признали один факт: все вампиры являлись Анархами.        — Мне кажется, или сумасшедший автор всего этого действия сделал нашу часть слишком насыщенной в плане битв?       — Нет, Энжи, боюсь, что не кажется.       Сброд психов или не совсем уравновешенных бойцов есть не только в Шабаше, но и в Камарилье, и у Анархов. Лидеры прекрасно понимают, что в любом конфликте им необходимо иметь при себе «пушечное мясо» — та свора, которая ринется на противника и о потерях которой можно даже не волноваться. Её состав был разнообразным, но основным костяком всегда были вампиры, ещё никому не давшие Становления, обычно самых высоких из всех возможных поколений. А также Каитиффы и Пандеры — клан Слабокровных Шабаша. Безжалостные, обуреваемые жаром бесконтрольной драки, по одиночке они почти не представляли угрозы. Толпой — они были безумно опасными даже для хорошо подготовленного бойца.       — Беги, — сквозь зубы проговорила Энжи, глядя на надвигающуюся толпу.       — Ни за что. Они здесь из-за меня. Если и кому-то надо бежать, то тебе.       — И пропустить всё веселье?       Они кружат как свора голодных волков, окружают их и скалятся. Сёстры тут же встают спина к спине, готовые в одну секунду окружить себя щитами Стойкости. Один из своры клацает зубами, кривляясь перед Энжи, и та в ответ щурит покрасневшие глаза и демонстрирует клыки. Мальчишка тут же сливается с толпой.       — Интересно, это чудодейственный эффект от работы коллективного разума или их направляют?       — Направляют, точно. Кровавую Охоту не объявили, а вот «по-тихому» убрать — всегда пожалуйста.       — Предательница! Умри!       Когти проскальзывают по щиту Стойкости, но один из Бруха выдергивает Лидию в толпу. Энжи рассержено рычит и пытается вытянуть сестру, но её оттаскивают в другую сторону проулка. Со всех сторон сыплются удары, как из рога изобилия: руками, ногами, когтями, битами. Но пока щит поглощает все повреждения. От ударов руками Энжи отбивается. Она пытается взглядом найти сестру, но вокруг лишь озлобленные вампиры, жаждущие её разорвать. Щит скоро спадёт. Нужно действовать. Действовать!       Энжи срывается на дикий крик, перерастающий в ужасающий вой. Кожа покрывается шерстью, клыки удлиняются и обостряются. Лицо вытягивается, обращаясь мордой животного. Когти смыкаются на горле стоящего ближе всего вампира, и он, забрызганный собственной кровью из артерии, летит в толпу товарищей, как шар для боулинга в кегли. По чёрной шерсти огромного волка скачут странные искры, а она когтями разрывает грудь следующему противнику.       Слыша безумное завывание сестры, Лидия дёргается, однако щит Стойкости спадает с неё, и мощный удар в скулу дезориентирует девушку. Она падает на руки стоящих сзади вампиров, и тут же летит в середину круга, где её начинают избивать ногами. Лидия принимает позу эмбриона, пытаясь защититься, закрывает голову руками и живот ногами. Ей не хватит сил распространить действие Доминирования на всех, для Присутствия она не может сконцентрироваться. Остаётся только уповать на…       Её тело на секунду вспыхивает голубоватым светом, а нога очередного «пинальщика» при ударе в спину ломается в трёх местах. С диким воплем он валится на землю. Второй получает осколочный винтообразный перелом бедра, падает прямиком на колено защищённой «Доспехами Королей» Лидии и рассыпается пеплом. Следующего противника Мёрфи-младшая опрокидывает сама, поймав его ногу под колено. Оставшиеся вампиры не спешат её атаковать, понимая, что банально разобьют об неё оружие и конечности. И Лидия атакует первой, пока у неё есть возможность справиться с ними одним ударом.       Огромный волк на другом конце проулка отшвыривает от себя последнего вампира в стену, и движется на тех, кто окружил Мёрфи-младшую. В прыжке зверь прижимает Тореадора к земле, оглушает рыком и клацает зубами практически перед самым лицом. Оказывается достаточно такой простой демонстрации, чтобы вампир забился, пытаясь выбраться, а следом и вовсе отполз в угол.       Лидия оглядывает противников, с лёгкостью отбивает безрассудную атаку рукой: нападающий Бруха использует Стремительность, заходит со спины Мёрфи-младшей, пытаясь одним ударом сломать позвоночник. Но Лиди вовремя оборачивается. Бруха с визгом падает на землю, держась за вывернутую кисть.       Едва опасность быть забитой до смерти минует, Лидия лишается доспехов и падает на колени. Её несколько раз буквально выворачивает наизнанку, кровь смешивается с водой из луж и стекает в канализацию. Прошедшая обратную трансформацию Энжи бросается к сестре.       — Лиди!..       — Нормально, — хрипит младшая, вытирая рот рукой. Она пытается встать, но колени предательски дрожат, а малейшее движение приносит дикую боль. Энжи чертыхается и оглядывает «расписной пейзаж» из поверженных вампиров. У одного из них из кармана куртки торчит странный брелок. Старшая в один прыжок оказывается рядом со стонущим парнем и обыскивает его куртку, выуживая из внутреннего кармана ключи авто.       — Сочтём это компенсацией, — рявкает она в ответ на недовольный стон. Затем возвращается к сестре и резко поднимает её на ноги, закидывая руку себе на плечо.       — Я сама…       — Я видела, как ты сама!       Ключи ведут сестёр к неправильно припаркованному Доджу Чарджеру. При виде него Лидия аж присвистывает, но тут же захлёбывается кровью. Энжи поудобнее перехватывает сестру.       — А ещё говорят, что девушки парковаться не умеют. Да такой автомобиль грех парковать неправильно! И ездить на нем такому птенцу…       Энжи укладывает Лидию на заднее сидение, а сама садится за руль.       — Так, рычаг… Ага, у руля.       Когда хозяин автомобиля находит в себе силы отскрести собственное тело с земли, собраться и встать на ноги, Энжи уже стоит на светофоре в двух кварталах от места действия, ожидая возможности повернуть налево. Лидия на заднем сидении методично поглощает содержимое пакета и наблюдает за улицами.       — Даже на машине мы не успеем до рассвета в Санта-Монику, — Энжи, наконец, поворачивает и мчится в сторону Чайнатауна. Лидия согласно мычит, допивает кровь из пакета и убирает его в рюкзак обратно.       — Особенно на автомобиле с маячком, — она выковыривает искомый предмет из заднего сидения и демонстрирует сестре. Ругаясь, Энжи паркуется под знаком «Стоянка запрещена», прямо перед остолбеневшими от такого счастья работниками эвакуатора и полицейскими, оформлявшими другого нарушителя.       — Они думают, мы совсем дилетанты? Пусть побегают!       Отсалютовав и послав воздушные поцелуи работникам правопорядка, сёстры скрываются в ближайшем проулке и оказываются в Чайнатауне, неподалеку от склада с рыбой.       — Теперь куда? — Лидия подхватывает старшую сестру под руку, тут же чувствуя себя намного увереннее. Вдвоём они не пропадут.       — Мы можем попытаться выйти из Чайнатауна и попасть под солнце. Или же найти место, дабы схорониться здесь… — тянет Энжи, и сёстры выходят на Главную улицу, упирающуюся в Золотой храм — вотчину Минг Жао. Глупо и дерзко с их стороны — выходить под светлы очи скользкой китаянки, но…       Дверь магазинчика сувениров «Белое облако» приоткрывается, сестёр жестом приглашают зайти.       В небольшом помещении, заставленном тематическими сувенирами путешествий и типичными китайскими безделушками на первый взгляд, стойкий терпкий запах пряностей, Энжи даже морщится. В углу напротив входной двери располагается дверь чёрного выхода и прилавок, за которым стоит и щурится пожилой китаец с вытянутыми губами.       — Приветствую. Мы снова встретились.       Услышав знакомый голос, Энжи подскакивает и лицом разворачивается к его обладателю. Пронзительные чёрные глаза оглядывают её с ног до головы, а их обладатель чуть склоняет голову в приветствии. Энжи, чуть не проглотив язык, таращится на своего недавнего противника. Последнего противника в бою за не-жизнь в камарильской ловушке! Она же…вспорола ему горло… Словно прочитав её мысли, квей-джин чуть распахивает рубашку, демонстрируя шрамы от её когтей.       — Как говорят на Западе, я выжил лишь чудом. Я рад снова встретить своего достойного противника и обладателя столь сильного духа в относительно добром здравии.       Энжи бессознательно кивает его словам, разрываясь от мыслей: броситься в атаку или же дождаться окончания спектакля. Китаец улыбается, а со стороны прилавка слышится покашливание.       — Мастер Окс любезно согласился предоставить свой подвал в качестве убежища в обмен на небольшую услугу.       — Посеять семя несчастья, что может быть проще, — голос у старика тихий, хриплый, особо не вызывающий доверия. И Энжи с Лидией чувствуют обоюдное желание броситься вон из магазинчика.       — Если мне будет позволено объяснить, прошу, потратьте немного своего времени. Думаю, у нас с вами одинаковые взгляды на происходящее.              — Тебе кто защиту ставил?..       Бурчание на фоне мешало спать. Анна с трудом сопротивлялась желанию запустить в источник звука подушкой, затем чем-нибудь потяжелее, а в конце концов его можно и застрелить.       — Анна? — бурчание перекрывает ещё один голос, он звучит совсем рядом. А затем её мягко трясут за плечо. Миллер-младшая отмахивается, но раздражитель не уходит, он продолжает испытывать её терпение на прочность. — Вставай, луна уже на небосводе.       — А ты поэт, я погляжу, — прорычала Анна, открывая левый глаз. Калеб, похлопав её по плечу, улыбнулся.       — Вставай, Амос уже ушел.       — Куда? К Гэри Голдену? Без меня?! — Анна подскочила как ужаленная. Калеб, смеясь, усадил её обратно, мягко надавив на плечи.       — Нет, он согласился помочь Ималии. А тебя ждет Митник, — кивок в сторону источника бурчания в соседнем помещении. Анна, не веря собственному счастью, хватается за Калеба, вставая с его помощью. Митник. Здесь. Сам Митник! Легенда сети, к которой никто так и не смог приблизиться. Калеб что-то говорил, подводя её к открытой двери, но Миллер-младшая не слышала, лишь видела фигуру, скрючившуюся над мощным компьютером. Её мечта, одна из них, одна из заветных, сейчас осуществится! Что же, пожалуй, это несомненный плюс её не-жизни.       — А, привет, новичок, — у Митника почти нормальное для Носферату лицо, за исключением зеленоватого цвета и заострённых ушей, гнусавый голос и потемневшие глазные яблоки. Анна готова вцепиться в кумира руками и ногами, не отрывать взгляда, впитывая в память каждую чёрточку, малейший звук голоса. И это в него она хотела кинуть подушкой, стыдно-то как!       — Слышал, ты почти взломала нашу сеть, — хмыкнул меж тем Митник, протягивая руку, на которую Анна воззрилась как на восьмое чудо света. — Что с ней?       — Ступор, по-видимому, — усмехнулся Калеб, помахав ладонью перед лицом Анны.       — Я так хотела с Вами познакомиться!       — О, ожила!       — Вы же взломали базу данных правительства! И исчезли после выкладки кодов дешифровщика к той странной сети… Теперь… Вы тоже прокляты?       — Проклят? — Митник расхохотался, и Калеб вместе с ним. Недоумевая, Анна следила за старшими товарищами по клану, согнувшимися от смеха. — Это нихрена не проклятье! Куча качественного железа, неизвестные глубины Интернета, плюс, самая обширная сеть Носферату. Ну и в качестве бонуса — вечная жизнь. А всё остальное меня не волнует.       Анна открыла было рот для возражений, но промолчала вопреки всему. Странная реакция её кумира, очень странная. Вечное уродство воспринимать как дар, как странно. Митник, видя замешательство девушки, кашлянул.       — Гэри ждет вас обоих. Пройдёшь прямо по коридору. А на обратном пути загляни ко мне, если хочешь помочь с сетью Носферату. Буду ждать.       Последняя фраза заставляет Анну вздрогнуть. Будет ждать. Митник будет её ждать. Мысли о проклятии вытесняются искрами счастья. Её кумир практически признал её. Будучи живой, она о таком и мечтать не могла. В общий коридор Миллер-младшая вышла окрыленной. Сейчас появится Амос, и они продолжат работу по саркофагу. Погоня за ним, наконец, закончится. И их беспокойные ночи тоже.