День сурка

Мортимер Гонт, бывший в прошлом неназываемым Волдемортом, всегда считал, что он очень искусен в магии. Особенно хорошо ему удавались защитные чары, щитовые заклинания и всяческие охранные ритуалы. Это было вполне понятно, ведь с самого детства ему приходилось обороняться от более старших детей в приюте. Те не гнушались отнять кусок хлеба, не говоря уж о чём-то привлекательном из вещей. Когда одиннадцатилетний Том Риддл узнал, что он самый настоящий волшебник, то первым делом озаботился собственной безопасностью. Попав на самый претенциозный факультет Хогвартса, он рисковал оказаться в числе изгоев. Сирота, предположительный маглокровка, в лучшем случае — полукровка без влиятельной родни и единого пенни в кармане мог запросто закончить жизнь на чьём-то родовом алтаре в качестве жертвы. С учётом того, что его с первого взгляда возненавидел декан Гриффиндора, участь его была бы печальной. Ему помог случай, когда в купе, где он в одиночестве читал учебник по зельям, ввалились двое наглых парней. Ослепительный блондин Абраксас Малфой и кудрявый шатен Тони Долохов были троюродными кузенами по материнским линиям и дружили чуть ли не с пелёнок. Увидев незнакомца, два отпрыска аристократических семей решили представиться, но немного испугались, заметив гадюку, вылезшую из его рукава. — Не бойтесь, она не укусит вас, — спокойно произнёс подросток в аккуратной школьной форме, погладив змею по голове. — Нагини попросила взять её с собой, говорит, что в волшебном замке ей будет очень хорошо. — Говорит? — Абраксас быстро переглянулся с Тони и вежливо представился: — Прости, меня зовут Абраксас Малфой, сын лорда Септимуса Малфоя, чистокровный волшебник, наш род живёт в Британии с одиннадцатого века. А это Антон Долохов, сын графа Александра Долохова, тоже чистокровный, он из России, но будет учиться в Хогвартсе по контракту. — Меня зовут Том Марволо Риддл, — ответил Том, понимая, что второе имя может дать какую-то подсказку новым знакомцам. Он не ошибся: Абраксас сразу же уселся напротив и, с любопытством его оглядев, спросил: — Марволо? Так ты из Гонтов? — Я не общаюсь с роднёй, — дипломатично ответил Том, держа индифферентную мину, несмотря на отчаянно заколотившееся сердце. — Я бы тоже с такой роднёй поостерёгся дружить, — совсем не аристократично фыркнул Абраксас. — К тому же, раз тебе так повезло, что ты не похож на их породу, то надо молить Великую, чтобы ни старик Марволо, ни его сынок Морфин как можно дольше не проявляли к тебе интереса. — Не думаю, что я им так уж и нужен, — осторожно заметил Том. — До сих пор ни один из них не выказывал никакого желания увидеться со мной. — Ну и слава Мерлину, даже не знаю, какую пользу может принести близкое общение с ними. — Тони с прищуром рассматривал змею, которая свернулась кольцом на сиденье и вроде даже уснула. — Посмотрим. — Том решил держаться как обычно в приюте: лишнего не говорить, свои тайны не выдавать и ни у кого ничего не просить. — Получается, ты сын Меропы Гонт? — задумчиво промолвил Абраксас, а потом спросил непонятно: — Ритуальный? — Вот этого я не знаю, матушка умерла, рожая меня, — решил выдать часть личной информации Том. — А первые магические выбросы когда начались? — уточнил Тони. — Очень рано: сколько себя помню, я всегда мог делать разные… чудеса, — ответил Том. — Точно ритуальное зачатие, — с довольным видом кивнул Абраксас, словно эти слова подтвердили какую-то его важную догадку. — Гонты давно растеряли силу. Говорят, что Морфин почти сквиб, поэтому и не учился в Хогвартсе, как и твоя мать. — Откуда такие слухи? — насторожился Том. — Или мы с тобой родня? — Насколько я знаю, Малфои не пересекались с Гонтами последние пару веков, а вот глубже надо смотреть в семейном архиве или на родовом гобелене, — нахмурился Абраксас. — Вы же брюнеты, а мы взращиваем только блондинов. Да и рождается у нас один наследник в поколение, так что никаких неучтённых связей быть не может. Из-за этого приходится искать невест на континенте и даже в варварской России, — с ухмылкой глянул он на кузена. — Пф-ф… Как ты сейчас на своего деда похож, — засмеялся Тони. — Он тоже вечно строит из себя невесть что… — Сэр, попрошу не наговаривать на моего многоуважаемого предка! — задрал подбородок Абраксас, но потом тоже рассмеялся. — Если дед узнает, он нас будет гонять… — Как сидоровых коз, — по-русски продолжил Тони, потом перевёл свои слова на английский и совсем уж расслабился, развалившись на диванчике. — Ты не обращай внимания на наши перебранки, мы дружески и по-братски покусываем друг друга. Том только кивнул на эти слова, решив наблюдать за потомственными магами, которые, кажется, приняли его довольно неплохо. Всю дорогу до школы они болтали о том о сём и вместе перекусили, причём с ним поделились домашними пирожками. К тому же новые знакомые не корчили презрительные лица при виде двух тонких кусочков серого хлеба, намазанных маргарином, и одного варёного яйца, которые составляли весь его обед, выданный в приюте. На распределении Том с радостью и с небольшой опаской услышал вердикт Шляпы, но, не показывая волнения, спокойно пошёл к столу под слизеринскими стягами. К счастью, Абраксас сразу же махнул ему рукой, предлагая сесть рядом с ним, а распределившийся самым последним Тони уселся от него с другой стороны. Старшекурсники только обвели внимательными взглядами их сложившееся с первого дня трио и сделали собственные выводы. На факультете царила жёсткая иерархия, которая поначалу была непонятна Тому, но он внимательно слушал каждое слово, произнесённое в гостиной. Абраксас отлично разбирался в хитросплетениях родов и частенько проводил мини-лекции для своего кузена, недавно приехавшего в Британию и пока незнакомого с большинством потомственных магов. Том тоже запоминал каждую крупицу информации, конспектируя для себя особо важные моменты. Заметив, что он постоянно что-то записывает на обратной стороне старых пергаментов, Тони подарил ему на день рождения небольшой «бесконечный» ежедневник в обложке из чёрной кожи. Для конспирации он наложил на него иллюзию обычной магловской тетради, хотя Том и смеялся над этим. — Долохов, ну в самом деле, кто поверит, что я могу позволить себе купить новую вещь такого качества в магазине? И это тиснение имени на обложке, да ещё и золотом, серьёзно? Ты считаешь, что приютский сирота имеет деньги на оплату такой услуги? Том уже к Рождеству рассказал им двоим о своей жизни, потому что, обитая в одном дортуаре, было сложно скрыть подобную информацию. Его скудные вещи, отсутствие запасной или хотя бы приличной пары обуви и каких-либо дополнительных средств гигиены, кроме крохотного куска дешёвого хозяйственного мыла, зубной щётки и простенькой самодельной деревянной расчёски, — всё это кричало о том, что он не просто беден, а нищ. Товарищи, к их чести, восприняли его сиротство довольно спокойно и не отказались от общения с ним, чего Том боялся в глубине души. На Слизерине выжить в одиночку было очень непросто, змееуст ты, Гонт-полукровка или кто-то ещё, а их трио уже заработало определённую репутацию и уважение даже у студентов постарше. Малфой был довольно популярен из-за богатства и влиятельности своей семьи, а с Тони никто не хотел связываться — улыбчивый русский мог превратиться в неуправляемого берсерка за десятую долю секунды и попросту размазать противника по стенам. При этом оба: и аристократичный блондин и непоседливый шатен — не гнушались бить попросту кулаками, если считали, что так вернее одержать победу, чем магией. Тому с ними было очень удобно и безопасно, к тому же он надеялся с их помощью пробиться в закрытое магическое общество британских снобов. Хотя в душе он понимал, что лукавит сам с собою, потому что он впервые общался с кем-то, кто его по-хорошему интересовал. У него до поступления в Хогвартс не было близких людей, и появление сразу двоих стало чем-то очень приятным. Свою дружбу они пронесли через годы, хотя Том постепенно отдалялся от них под воздействием неправильно созданных крестражей. Он почти обезумел к роковому Самайну восемьдесят первого года. Возможно, его развоплощение на тот момент было лучшим вариантом прервать собственную бессмысленную агрессию и агонию вассалов, которые не могли сопротивляться его приказам и шли за ним к гибели. После возрождения Том с горечью узнал, что Абраксас умер, не дожив всего год до их новой встречи, а Тони уже больше десяти лет сидит в Азкабане. Для сиятельного лорда Малфоя он уже ничего не мог сделать, а вот своего безбашенного русского медведя вытащил из тюрьмы первым делом. Лечение, ритуалы, зелья, магловский спа-курорт и санаторий для истощённых магов совершили невозможное — вернули ему почти молодого друга. Тот, как и в прежние времена, выглядел здоровенным улыбчивым бугаём и с радостью принял пост главы аврората, погрузившись с головой в муштру хранителей правопорядка. Том же теперь звался Мортимером Гонтом на законном основании. Юристы, которые раньше не могли действовать в полную силу из-за запрета главы Визенгамота, сумели отсудить землю, на которой стояла лачуга Гонтов. Риддловское поместье принадлежало ему ещё с шестидесятых годов, оформленное по закону сразу же после того, как он собрал средства для оплаты поверенного, налогов и судебных издержек. Теперь к нему присоединился ещё один кусок большого луга и часть леса. Объединённые территории сразу же были зачарованы всеми возможными способами. Мортимер не желал связываться с посторонними специалистами, поэтому лично, при поддержке Тони, провёл нужные ритуалы. Они сделали дом и прилежащие к нему земли ненаходимыми для магов, невидимыми для маглов и ненаносимыми на карты. Кроме этого были сотворены несколько големов-защитников, установленных по периметру поместья. На стенах и фундаменте выбили защитные руны, создающие купол способный выдержать прямой удар авиационных бомб, которых всё ещё боялся его внутренний подросток Том. «Мой дом — моя крепость!» — горделиво думал Мортимер, обозревая своё сверхсекретное суперзащищённое место покоя. Сюда никто не мог проникнуть без его прямого приглашения, даже домовые эльфы имели доступ не во все помещения внутри построек. Но вся его уверенность в собственной безопасности рухнула, когда он, спустившись утром в гостиную на первом этаже, обнаружил там неизвестного мужчину. Тот спокойно сидел в кресле у камина и читал свежую газету. На столике рядом с ним стояла чашка горячего кофе, которого попросту не могло тут быть, потому что Мортимер его не любил и никогда не покупал. Увидев замершего в дверях хозяина, гость спокойно свернул и отложил «Ежедневный пророк» и отпил глоток своего напитка. Потом беззвучно поставил чашку на блюдце и чуть приподнял уголки губ в подобии приветственной улыбки. Хотя назвать этого… человека приветливым было довольно сложно из-за удушающей ауры силы и тяжёлого властного взгляда изумрудно-зелёных глаз. — Кто вы? — Мортимер решил не горячиться, понимая, что сидящий перед ним мужчина уж точно не рядовой маг. — Ты приглашал меня, смертный, — ответил тот, чуть склонив голову набок, и с лёгкой скукой рассматривая его, как заурядную капустницу, случайно попавшую в коллекцию маститого лепидоптеролога. — Я? Не хотите представиться, уважаемый? — Мортимер решил держать хорошую мину, раз уж выбора как такового не было. — Локи, — коротко ответил гость. — Мисс Грейнджер позвонила мне и сообщила, что ты провёл некие действия, чтобы связаться со мной. — Простите, ваше высочество, я вас не узнал. — Мортимер исполнил поклон, приличествующий знакомству с персоной королевских кровей. — Я действительно был немного настойчив в своих поисках, но надеюсь, что не причинил неудобств своими действиями вам или мисс Грейнджер. — Ничуть, я всё равно был не занят, — благосклонно отреагировал на его слова Локи и указал рукой на кресло напротив. — Можешь сесть и рассказать, что за нужда толкнула тебя просить помощи у непредсказуемого бога Коварства. Мортимер занял предложенное место, обдумывая свою будущую речь, но вдруг заметил лукавые огоньки в глазах бессмертного бога и неожиданно успокоился. Если бы тот хотел как-то ему навредить, то давно сравнял бы этот дом с землёй, даже не устав и не задумываясь о последствиях. — Благодарю за то, что вы откликнулись на моё приглашение. Дело в том, что я долгие годы собирал информацию о всех видах перерождения, о путешествиях душ по другим мирам, о смерти… Я изучил множество старинных фолиантов, приобрёл артефакты и провёл некоторые ритуалы. — И несмотря на это, выбрал самый дурной способ сделать себе якорь, — хмыкнул Локи. — Что?! То есть простите, ваше высочество, но я не совсем понимаю… — А что тут понимать? — снова хмыкнул Локи и, чуть пошевелив пальцами, создал светящуюся иллюзию мужского тела. — Вот смотри, — указал он на тёмные рубцы, буквально усеивающие внешнюю оболочку. — Ты создал несколько неправильных якорей, из-за этого твоё тело разрушается, а магия вытекает, как вода из разбитого кувшина. Зачем ты захотел лишить себя бессмертия и раствориться в нигде? — Но… — Мортимер хватал ртом воздух, чувствуя бешеный стук крови в висках. — Я думал, что крестражи дают мне возможность возродиться… Я же умер, а теперь снова жив. — Не спорю. — Локи сделал ещё глоток кофе, всё так же рассматривая собеседника с нечитаемым выражением лица. — Вот только после такого возвращения от моей сестрицы ты не проживёшь долго, а после смерти у тебя не будет следующего перерождения. Только неискалеченные души уходят на очередной жизненный круг. — И что… — Мортимер хрипло закашлялся, но сумел успокоиться и сформулировать вопрос: — Как мне поступить, чтобы избежать этой участи? — Хм… — Локи постучал пальцами по подлокотнику кресла и склонил голову вправо, а потом медленно влево, задумчиво рассматривая его. — Есть несколько способов помочь тебе. — Каких?! — с волнением перебил его Мортимер, не в силах придерживаться протокола. — Ну, во-первых, ты мог бы ритуально умереть и тем самым вернуть душе целостность. Конечно, болезненно, но чего не сделаешь ради собственного блага. Подходит? — Нет. — Во-вторых, ты, чисто теоретически, мог бы воззвать к Хеле и вымолить её прощение и помощь. — Локи следил за реакцией собеседника, но тот только молча смотрел на него горящим взглядом. — Что? Не знаешь, как упросить даму быть с тобой понежней? — А смерть — дама? — отмер Мортимер. — Естественно! — фыркнул Локи. — И лучше бы тебе не сомневаться в её женственности, не то получишь такой ответ, что небытие покажется тебе пиршественными залами Вальхаллы. — Ваше высочество, вы можете подсказать мне… правильное обращение к Великой?