сборник глупых совпадений.

      Во вторник в автобусе я все так же чувствовала стекающие по спине капли пота. Благо, я надела чёрную рубашку, и нет, вы не ослышались, я была этому рада. Мокрые пятна на одежде хотя бы не были видны каждому прохожему.       Но, в прочем, в этот день мне бы было на это абсолютно все равно, мои щёки все еще назойливо-мерзко чесались после ночных рыданий, а голова гудела похуже кондиционера этого дурацкого набитого автобуса.       «У тебя знакомое лицо», — услышала я, проходя к подъезду, и развернулась. Прямо рядом со мной находилась полненькая девушка приятной наружности, которая наигранно хитро смотрела на меня. Паула. Одна из преподавательниц младших групп, к ней я и ходила пять лет назад. Не могу быть уверена, что она помнила мое имя, да мне и не было это важно от слова совсем. Она назвала меня солнцем.       «Да, я здесь бывала раньше», — я ввела код на домофоне и пропустила ее внутрь. Мы вместе шли по лестнице в полном молчании, и заговорила она только уже в коридоре между студиями и кухней.       «Какой у тебя номер?» — она улыбнулась, словно не было этой неловкой паузы.       «Четыре», — я отвечала ей крайне сухо, оправдывая себя своим убитым состоянием, но сегодня я бы влепила себе по лицу за такое поведение.       «Так ты в группе у Доминика? Тебе нравится?»       Так вот как тебя зовут.       «Привет, Паула», — в какой-то момент мне почудилось, что вся моя жизнь за пределами дома стала весьма ироничным фильмом со мной в главной роли, но эти мысли я тут же откинула, сославшись на мое пристрастие к романтизации всего вокруг, и развернулась. Разумеется, за мной стоял именно он Доминик. Я не успела ответить Пауле, так как забылась и прошмыгнула в нужную студию.       На этот раз мне пришлось поменять свое драгоценное место у окна, чтобы начать рисунок с нового ракурса, кстати говоря, по просьбе Доминика. Но он меня мало волновал в этот день, я даже перестала подмечать его едкие, неприятные комментарии (которые по большому счёту были похожи на осуждения) в сторону моей работы. И, увы, снова хотела бы объясниться, ведь всегда я считала, что к критике я отношусь спокойно. Так что либо эти суждения оказались ложными, либо у меня внутри все настолько шарахалось от этого двадцатишестилетнего преподавателя, что любое его замечание превращалось в трагедию. И вовсе не потому что мне было обидно, скорее по причине смещения моего превосходства своим собственным.       Во вторник я снова делала все криво, косо, все не так, как хотелось бы Доминику. Исправляла, парилась, но уже не злилась.       Я заметила, что он приятно пахнул, но это была не туалетная вода, а скорее вкусный гель для душа, который я представляла стекающим по его телу несколькими днями позже. Как и мокрые длинные кудри, и капли воды, отяжеляющие ресницы. Я представляла его всего, всего выдумывала изо дня в день.       Его ярое желание утихомирить мой (а может собственный?) вчерашний пыл угомонилось, а на смену пришла мáлая заинтересованность, которую я читала во прищуренном взгляде каждый раз, когда смотрела ему в глаза. Серые. Светлые.       Когда я выходила покурить, мое место на лавочке в сквере было занято. Не сложно догадаться кем. Все внутри почти начинало ликовать, останавливала лишь мысль о том, а что же будет дальше.       Маруся — действительно хорошая подруга и советчица, мне сказала играть в эту игру, играть в игру Доминика, но следить за тем, чтобы ступни не сильно отрывались от поверхности земли.       Заканчивая занятия я выходила почти последняя, как копуша. И, к моему великому сожалению, почему-то на этот раз я выбрала лифт.       Но не успели его двери закрыться за мной, как между ними вклинилось колесо велосипеда, а потом, когда проход в лифт снова отворился, я по иронии судьбы увидела Доминика. И его велосипед.       «Не переживай», — сказал он тут же, так и стоя на месте, — «Как-нибудь да поместимся.»       Я пожала плечами и стала к стенке, чтобы он мог спокойно припарковать свой транспорт и стать напротив меня. Он настойчиво и долго на меня смотрел, пока наконец я не взглянула на него в ответ, отрываясь от пересчета кнопок с этажами в лифте. Но переглядки наши были короткими. Двери лифта снова открылись.       «Какой чистый у тебя велосипед, Доминик!» — воскликнула с удивлением на лице входящая девушка, как я поняла, тоже одна из проводящих занятия.       «Это потому что я на нем не катаюсь», — отвечал он, довольный своей шуткой, — «Все ради понтов. Чтобы хвастаться, проезжая по Краковскому предместью, и ловить на себе взгляды девушек.»       Я вернулась домой со смешанными чувствами.