сборник глупых совпадений.

2020

      Первые дни июля были невыносимо душными — это единственное во всей истории, о чем я могу говорить с предельной уверенностью. И, пожалуй, именно поэтому всю дорогу меня беспокоило исключительно то, как выглядят мои плечи со спиной. Хоть когда-нибудь можно было не беспокоиться насчёт своего внешнего вида?       Но все-таки меня преследовало ощущение, что я еду домой, а не на расстрел. Последний раз, когда я бывала в этом районе — мне было не больше тринадцати. Сейчас же мне уже почти восемнадцать, и единственное, что изменилось с тех пор, так это то, что трамвай под номером четырнадцать перестал ходить к нужной мне улице, так что мне пришлось десять минут ковылять самой с огромной чёрной папкой на плече. Ещё я курю сигареты.       И даже спустя почти пять лет (это удивительно) я помнила комбинацию цифр для домофона, чтобы попасть внутрь подъезда. Можете сейчас представить подъезды старых зданий где-то в центре города? Этот ничем не отличался от увиденной вами картинки. Высокий, но пошарпанный потолок, до которого почти доставали грязные окна, и довольно широкая лестница, ведущая по этажам вплоть до четвёртого. Чуть дальше находился новый лифт с сенсорными кнопками, который совершенно не вписывался в атмосферу этого дома, я собиралась умолчать об этом.       Выделенные на курсы студии находились как раз на четвёртом этаже. Я почти всегда ходила по лестнице.       Как и пять лет назад, я зашла внутрь с полной уверенностью, что я рисую лучше всех, и что каждый в этом месте станет потешать мое эго комплиментами. И, предвкушая ваши лица на этой строчке, дорогие читатели этой бесталантной байки, я скажу — нет, я почти никогда не отличалась особыми способностями, хотя и моя мать, видящая проблески гения в любом моем проявлении, и преподаватель живописи в моем колледже — считали иначе. Первая это делала просто потому что она действительно хороший родитель, а над чистотой намерений второго персонажа вам можно бы было начать сомневаться уже сейчас. Но я не об этом.       Мне нужна была студия номер четыре (ох уж эта злополучная цифра, а если учесть то, что только вчера было четвёртое июля…), и как только я оказалась в ней, мне тут же захотелось выйти. Во-первых, там не было ни единого вентилятора, без нахождения которых в тридцатиградусную жару пребывать в помещениях было просто самоубийством. А во-вторых…       Есть ещё одна вещь, которая не изменилась с годами.       Влюбляться с первого взгляда, хотя куда уж — «влюбляться» слишком сильно сказано. Скорее, выбирать жертву своего будущего обожания от скуки, ведь так давно этих диких бабочек не было у меня в животе. И я увидела его, чьё имя, к счастью, я узнаю только завтра, ну а сегодня (напоминаю, пятого июля) я могла только простоять в проходе пару мгновений, оглядев его полностью, и пройти к окну, где было разумнее всего находиться в такую парилку.       Он был старше, это я поняла по густой темной щетине. Но не на много, хотя, стоит спросить вас: велика ли для вас разница, скажем, лет так в десять? Но что более странно — так это то, что он начал говорить. В помещении уже было человек восемь, и время пробило за одиннадцать, так что он представился проводящим курс. Я была настолько поглощена визуальным знакомством с его персоной, что пропустила абсолютно всю информацию мимо ушей. Удалось впитать в себя только то, что он каким-то образом связан с Академией Изящных Искусств в Катовицах. Ни слова больше. Зато уже тогда я заметила две татуировки — на левой и на правой руках чуть выше запястья. Рисунок было сложно разобрать издалека, но одно я подчеркнула для себя точно: они были поблекшими. Он действительно был старше.       Мне не понравилась манера его речи. Не понравилась ни интонация, ни содержание. Он словно твердил «я тут главный, хоть мне и двадцать с лишним», «я все умею», «это я вас буду учить». Пускай он и был старше, опытнее в своём деле и имел куда больше навыков, от него все равно веяло юношеской небрежностью.       Но это и позабавило меня спустя время.       Когда я раскладывала мольберт (а я умела это делать, не зря же третий год торчала в художественном колледже), он подошёл к каждой ученице и помог ей, в то время как я была последней в его «очереди» как раз из-за того, что была у окна, и стоило ему протянуть ладони к болту на моем деревянном сооружении, я его сразу одернула, сказав «я все умею». Он хмыкнул и отошёл, все еще глядя на меня, словно ожидал моего фиаско. Но его не случилось.       Я действительно была лучшей во всей группе. Я так видела, я так чувствовала. Но он жал меня. С этого дня, с первой минуты каждая моя линия была неверной и «не такой» для него. Я была огорчена, зла, ведь мои ожидания не оправдались, а этот парень (не могу назвать его иначе, это все моя горделивость), вздыхая, отходил от меня и будто нарочно маячил своими угольными кудрями неподалёку.       Так было и тогда, когда я вышла покурить в промежутке между работой. Он вышел за мной. Молча смотрел как я скручиваю себе сигарету, а потом, как я ухожу подальше от него, прячась за деревьями сквера в паре десятков метров.       Вечером этого же дня у меня прошло кое-что нехорошее. Я плакала всю ночь и едва смогла ли проснуться во вторник.