Лучи алого солнца

      Влюбиться в своего начальника — полбеды. Когда у него есть жена и ребёнок, наступает катастрофа. А если учесть, что этот трудоголик не уделяет семье внимание от слова «совсем», то весь настрой поднимается в гору лишь для того, чтобы свалиться в бездонную пропасть. Серьёзно, он даже пропустил день рождения сына, оставив на тебя, свою секретаршу, выбор подарка, лишь бы жена перестала названивать с тупыми расспросами, когда же её любимый супруг соизволит вернуться домой.       Честно, ситуация сложная. Даже сравнима с недавно просмотренным фильмом, где девушка в слезах расстаётся с парнем, забредает ночью на кладбище, натыкается на вампира, хорошо проводит с ним время на чьём-то холодном надгробии — может, даже его собственном, как знать? — а на утро выясняет, что он её новый одноклассник. Господи, ты, конечно, взрослая, так что сама решаешь, что тебе смотреть, но шестьдесят процентов действий делаешь чисто на автомате и рандоме.       Хотелось рыдать. Ты испытывала такую невыносимую вину, что стала проводить с его семьёй больше времени. Кошки в душе поутихли. Осознание, что ты перешла какую-то мимолётную черту, приходит, когда сын босса называет тебя второй мамой. Настоящая мама криво улыбается и позже отводит на разговор.       — Скажи честно, ты спишь с моим мужем? — ты отрицательно мотаешь головой и натыкаешься на недоумевающий взгляд. — Но хотела бы, да?       Ты не можешь ответить. С губ слетают тихие извинения, а ноги сами уносят к метро. Это перерастает в какой-то новый уровень извращения для тебя. Может, все влюблённости на том и строятся, что ты начинаешь часто кого-то видеть и надумываешь всякого. Потому что… Ну, правда, в самом деле, тут уже рыдать положено. Влюбиться не только в босса, но и в его жену? Это… слишком. Надо просто сходить на свидание вслепую и реализовать парочку-другую грешных фантазий. Уши горят. Что с тобой, чёрт возьми, не так?!       Ты берёшь недельный отпуск и проводишь его дома взаперти, как заядлый хиккикомори. В наушниках мужские и женские голоса, фальшивые причмокивания от поцелуев и стоны — ты не собиралась отправляться во все тяжкие, просто так получилось. От успокаивающих звуков природы перешла на сюжетные озвучивания и понеслась.       Ты просто сдаёшься, подавляя все возмущения совести. Всем, кто знаком с Мичикатсу больше месяца, известно, что он терпеть не может пустой трёп, быстро пьянеет и является самой многострадальной, по его же словам, жертвой брака по расчёту. Как девушка, ты больше сочувствуешь его жене и, став одной из её немногочисленных подруг, тщательно подбираешь момент, чтобы поцеловать, а после смахнуть вину на порыв, лёгкое алкогольное опьянение и проблемы с координацией — «была бы лучше, попала бы в щёку». Тебе легче: сердце не отправилось на длительную пробежку в горы, через все части тела не разлилась лава, а сознание оставалось таким же мутно трезвым после следующих пары бокалов шампанского.       Ты наведываешься к жене «многоуважаемогоТсугикуни-самы» вот уже несколько месяцев: несколько раз в неделю и делаешь с ней все те платонические вещи, которых лишены обе. И в противовес этому втайне собираешься разрушить её брак, убеждая себя, что всё в порядке, что «они всё равно друг друга не любят». Ты искусываешь губы до крови и не можешь уснуть в ночь с воскресения на понедельник. «Лучше бы мне реальный мужчина не позволял уснуть, чем асексуальная совесть!» — ворчишь ты, глядя на своё отражение в зеркале. Выглядело всё не так печально, как могло показаться на первый взгляд. В конце концов, тело отдохнуло, хоть голова и едва соображает. Лёгкий макияж замаскирует усталость на лице, а медлительность когнитивных способностей спишешь на похмелье или… короче, придумаешь что-нибудь, если понадобится.       Стоило тебе явиться на своё рабочее место, как Мичикатсу быстро выходит из своего кабинета, раздражённо зыркает на тебя и молча уходит. Что-то тебе подсказывало, что это касается его жены. Ты же поцеловала её вчера, хоть и отмахнулась, что не всерьёз. Осознавать свой промах страшно, но ничего противозаконного и в конец аморального не произошло, поэтому себя можно и не винить. Через пять минут Тсугикуни вернулся с растрёпанными волосами. Он остановился в трёх метрах от двери своего кабинета и нахмурился, глядя тебе прямо в глаза. Это должно было быть угрозой? Ты не поняла его реакцию, но страха прямо сейчас точно не было. Несколько секунд ты соображаешь над смыслом сего зрительного контакта, а потом ты подскакиваешь с места, наконец-то поймав озарение. Из-за его внезапного кратковременного побега у тебя совершенно вылетело из головы: ТЫ НЕ ПРЕДЛОЖИЛА ЕМУ НАПИТОК!       — Принести Вам кофе, Тсугикуни-сама? — неловко улыбаешься от собственной тупости, получаешь в ответ кивок и размеренным шагом уходишь на общую кухню.       Ты мысленно плачешь над своей извращённостью и смиренно выдыхаешь. Этого мужчину легко не завоевать, да и к чему все усилия по прокладыванию пути к его сердцу, если тебе нужны не внутренние, а внешние части… Древесная кора из Гондураса растирается до порошка и посыпается поверх молочной пенки капучино. В принципе внешне от корицы и не отличишь. Мичикатсу ещё в первые дни твоего пребывания здесь сообщил, что ему нет дела, какой кофе ты ему принесёшь, так что способ приготовления всегда на твоё усмотрение. Кроме редких случаев, когда у него много работы. Тогда он предпочитает просто чёрный кофе без ничего, чего ты никак понять не можешь.       Когда ты возвращаешься, мужчина уже находится в кабинете за своим рабочим местом и работает за ноутбуком — идеальным компьютером для практически круглосуточной работы в любом месте, где есть доступ к локальной сети, Интернету и электричеству. Ты ставишь горячий напиток по левую руку от него, принимаешь краткую благодарность и шустро ретируешься.       За своим рабочим местом ты опускаешь голову на столешницу и перебираешь мысли, предварительно сделав заметку зайти к боссу через четыре минуты… Боже, это действительно с тобой происходит? Ты на полном серьёзе реализуешь глупые фантазии потому, что… «просто так»? Ты думала про влюблённость, потом переключилась только на его тело. Почему? Решила оставить подруге душу мужа, а самой забрать то, что ей и так не достаётся? Так-то да, именно этим ты сейчас и занимаешься. И даже не стыдно… Четвёртая минута на исходе.       Проходишь за монотонную дверь, закрываешь кабинет на замок и тихо подходишь к мужчине со спины. Он опустил лоб на скрещенные пальцы рук и тяжело дышал. Ладно, ты точно попадёшь за такое в ад, но как минимум это зрелище того стоит. Опускаешь ладони на его напряжённые плечи, проводишь по груди, возвращаешься к началу и постоянно чувствуешь, как он вздрагивает от прикосновений.       — Я помогу Вам расслабиться, Тсугикуни-сама, — соблазнительно шепчешь ему на ушко и теряешь себя на ближайшие пятнадцать минут.       Твоя развращённая мечта целуется мокро и горячо. Или, может, это действие афродизиака так сказывается. Тебе противны мысли о том, что ты не можешь определить, хочет ли он тебя или его устроил бы сейчас буквально кто угодно. Ты плюёшь на осознанность. Тебе сейчас хорошо. Так приятно, как ни с одним другим мужчиной не было прежде.       Когда приближается время совещания, ты застёгиваешь блузку на все пуговицы. Тебе тяжело смотреть ему в глаза после недавнего, так что ты просто пожираешь взглядом его спину. Кстати, вернулся с совещания он уже с привычной укладкой. Хочется спросить, но нет, ты этого делать не станешь. Ни сегодня, ни завтра, ни через несколько месяцев, ни-ког-да.       Жизнь идёт своим чередом, все довольны и, кажется, счастливы. Ты знаешь, что рано или поздно подобные отношения придётся прекратить, потому что это более неправильно, чем выглядит. Может, никто и не узнает. Но однажды их сын спросит, где та тётенька, которая работала с папой и всегда поддерживала маму, и сказать будет нечего. Ты смахиваешь мысли, мотаешь головой и смеёшься. К тому моменту не тебе придётся отвечать на заданный вопрос.       Ты просто проклинаешь день своего собеседования. Надо было идти работать в другое место. Туда, где не устраивают глупыекорпоративы в честь важных событий. Потому что прятаться под столом, пока супруги Тсугикуни разговаривают впервые за долгое время, не по-взрослому и безответственно. Ты же не стала бы так поступать, работая в другом месте, верно?       Любовник вылавливает тебя у лифта и тянет к подсобке. От алкоголя, выпитого до прихода начальника под ручку с женой, перед глазами всё плывёт. Особенно пугает размытость цветов. Разве на Мичикатсу не была фиолетовая рубашка? Сейчас на Тсугикуни она смотрится какой-то слишком синей. Глупо было бы переодеваться во время праздника, да и среди запасной одежды в кабинете только белые в шкафу висят. Что-то не так. Эти отношения изначально какие-то неправильные.       Тсугикуни кусает нежно, до приятных мурашек и ничего не говорит. Ты слишком поздно вспомнила о том, что когда сотрудник получает подобные привилегии, то отказ от них влечёт за собой незамедлительное увольнение. Столько медиа пересмотрела, а в реальной жизни про это забыла, дура. Эта игра длится вот уже два года и пора бы уже закругляться — в самом деле, хоть ты и можешь рубиться в Монополию с друзьями несколько ночей подряд, по отношению к жизни такие риски конвертируются неравномерно. Начиная от риска банкротства и заканчивая трёхпроцентным шансом залететь. О последнем ты узнаёшь месяц спустя и просто в ужасе. Не должно было всё так далеко заходить. Не-должно-было!       — Ты действительно настолько похотлива или что? — Тсугикуни подходит со спины, пробирается горячими руками под твою рубашку, не замечая или игнорируя слегка округлившийся живот, ведёт выше до линии, плотно стягивающей грудную клетку, разворачивает к своему лицу, прижимается всем телом и быстро разбирается с застёжкой.       — Простите? — улыбка выходит кривоватой и корчить непонимание не выходит. Ты ослабляешь его галстук дрожащими руками и принимаешься за пуговицы, чувствуя обжигающее дыхание вблизи сонной артерии. Страх проходит быстрой волной по телу и пропадает, раздражающий холодок быстро сменяется приятным жаром — не съест же тебя Тсугикуни, в самом-то деле?       — С моей женой, — кратко поясняет он, не отрываясь от местами красных ключиц, и продолжает спускаться ниже. Ты тупишь, потому что… нет, что-то не так не из-за странных отношений. Ты не спишь с его женой, но его слова звучат так, словно он уверен в обратном. И это сбивает с толку.       Ты опираешься на стол бёдрами, впиваешься в дорогое дерево пальцами и дрожишь от возбуждения, страха разговора и незнания того, что именно мужчина собирается сделать. Точнее, ты думала, он хочет раздеть тебя сам один-единственный раз, но когда он уложил тебя на стол, закинул твои ноги себе на плечи и подался своими губами вперёд, заставляя тебя громко застонать… ты готова была умереть от стыда и удовольствия, распластавшись прямо на это самом столе.       Нет, это было неправдоподобно. Тот, кто привык лишь получать, так отдавать не может. Что-то было не так. Да, ощущения при соприкосновении двух тел те же, что и во все предыдущие разы. Просто в повседневной жизни он не ведёт себя так. Словно совершенно другой человек. Ты заметила после нескольких раз. Были некоторые отличия в поведении. Вы не общались как влюблённые, не открывали друг другу души, не выпивали по-дружески. Как человека ты знала его ровно настолько, насколько и остальные. Отчего-то в голове засела безумная мысль, что у твоего босса раздвоение личности: одна повседневная, а другая только твоя. Постоянно напряжённый статный бизнесмен с укладкой в противовес расслабленному желанному мужчине с постоянно растрёпанными волосами.       Ты мысленно благодаришь градостроителя за предусмотренную звукоизоляцию, хотя даже сомневаешься, что именно ему нужно говорить за это «спасибо». Когда тремор начинает постепенно сходить, а дыхание восстанавливаться, Тсугикуни помогает тебе подняться и даже… одеться? Что?       — Прости, — он мягко смотрит на твоё удивлённое лицо, аккуратно проводит пальцами по искусанным губам, рдеющим щекам и слипшимся от пота волосам — неожиданная нежность! — и целует в макушку. — Это был последний раз.       Ты открываешь и закрываешь рот как рыба, выброшенная на сушу, возмущённая до глубины души, что и слов не подберёшь. Что значит «последний раз»? Если бы это прозвучало больше месяца назад, то ты бы прыгала к потолку от неслыханной радости, но сейчас её нет и быть не может.       Хочется ругаться, но от одной мысли об этом слёзы на глаза наворачиваются. Ты не хочешь, чтоб на тебя кричали. Ты знаешь, что всегда была неправа в этих отношениях. Остаётся только смириться. Смириться и ждать подходящего момента для возмездия в виде известия о беременности.       Ты носишь кофты, которые отлично скрывают живот, а со стороны выглядят как крик одиночества. Ты выдерживаешь социальную дистанцию, потому что последний раз таким должен и оставаться. А ещё тебя больше не тянуло к Мичикатсу, что ты списывала на влияние беременности. Тебе хотелось его жарких объятий, но при виде босса тело просто не реагировало на него. И ты бесилась.       Ты выжидала, репетировала перед зеркалом и слишком пафосно кинула заявление об уходе в декретный отпуск на не раз осквернённый стол. Мичикатсу равнодушно принял листок, прочитал его, окинул тебя взглядом с ног до головы, задержавшись на теперь уже заметном животе, снова внимательно ознакомился с текстом, подписал, поставил печать и отложил к другим документам. Ты ожидала большего. Не цветов с конфетами, не красивых обещаний о счастливом будущем, но хоть какой-то заинтересованности и радости с горем, может быть?       — Ты хотела что-то ещё? — спросил мужчина, не отвлекаясь от бумажной работы.       — Я надеялась, что Вы хоть что-то скажете, Мичикатсу-сан, — отведя взгляд в сторону, фыркнула ты.       — Ох? — он удивился смене обращения и посмотрел на тебя. — Я не буду по тебе скучать, потому что ты дура. Но ты лучше кого бы то ни было справляешься со своей работой, поэтому лучше бы тебе не засиживаться с будущим ребёнком дома, а уже сейчас начинать искать няню.       Ты несколько раз моргнула, поджала губы и спокойно вернулась на своё рабочее место. Мужчины в объяснениях ужасны — это неоспоримый факт. Остаток дня ты провела за чтением книги для беременных. Точнее, собиралась провести. Полпятого Мичикатсу вышел из кабинета с деловым портфелем и закрыл дверь на ключ.       — Пойдём, — кинул он как бы невзначай. — Всё равно ничего не делаешь.       Собираться? Тебе нужно было только книгу закинуть в сумку и не забыть плащ — «лёгкая на подъём» в резюме помогло засесть за этим столом надолго. Ты улыбалась. Во-первых, рабочий день закончился раньше, а во-вторых, босс вывел тебя на разговор. Надежда давила, что это тот самый разговор. Вы доехали на его машине к ресторану, где у тебя сердце ушло в пятки. Мичикатсу привёз тебя ужинать с ним и его женой — после таких кульбитов жизни пора бы заявление на пенсию оформлять.       — Я так за тебя рада! — подруга, с которой ты избегала общения последнее время, мягко обняла тебя и подозвала официанта. — Мы теперь почти как сёстры!       — Я так скоро кукухой поеду, — пробубнила ты, когда вы сели и вам принесли меню.       — Можешь заказать самое дорогое в любых количествах, — подал голос Мичикатсу. — Я оплачу.       — Спасибо, — ты заказала салат с морепродуктами и два десерта. — Скажите честно, вы двое издеваетесь надо мной? Что вообще происходит? Я не понимаю.       Ты говорила спокойно. Голос не дрожал. Хотелось уже просто услышать правду.       — Прости, что тебе приходится находиться в незнании, но мы тебе сейчас всё расскажем! — заверила подруга. — Мичи, выяснил что-нибудь?       Тсугикуни с кем-то переписывался по телефону.       — Ёриичи прилетает ночью, так что увидитесь вы с ним только завтра, — констатировал мужчина, словно рассказывал о поставках.       — Кто такой Ёриичи? — не поняла, не поняла и ещё раз не поняла ты.       — ЁриичиТсугикуни — отец твоего ребёнка, — пояснила подруга и взяла тебя за руку.       — Так, подождите, кажется, теперь мне становится понятно, — ты сделала несколько дыхательных упражнений, прежде чем начать задавать вопросы. — Я ничего не понимаю. Ещё раз, кто такой Ёриичи?       — Как я и сказал, ты ценный сотрудник, но дура, — Тсугикуни получил пинок по голени от своей жены за такие слова. Ты не обижалась на констатацию факта. Дура дурой, какая есть. Когда принесли ваши заказы, Мичикатсу попросил принести ему виски с колой и льдом.       — В общем, ты должна понимать, что мы не планировали… делать тебя беременной. Я буквально несколько часов назад узнала, а Мичи только после твоего заявления, потому что он не так внимателен к людям, как следовало бы. Ну а самого Ёриичи вообще оповестил смс-кой час назад или около того… — начала оправдываться подруга. История затянулась, так что ты дозаказала мороженое с чипсами и горячий шоколад. Тебя собирались подвезти до дома после рассказа, но ты предпочла такси.       Тебя обдурили. Ты чувствовала себя идиоткой и злилась. Конечно, ты и не подозревала, что у твоего босса есть брат-близнец. Потому что все априори считали его единственным ребёнком в семье. То, что всё это время ты помогала снимать напряжение не боссу-трудоголику, а хиппи-путешественнику, который в дополнительном расслаблении и не нуждается, бесит. Ага, подумаешь, однажды вечером поцеловала жену босса — только один раз! — а она ему всё рассказала, так что следующим днём он, на удивление обеспокоенный тем, что его брак вдруг может начать трещать по швам, провёл день с семьёй, оставив вместо себя в кресле свою идентичную копию, которую ты и соблазнила! Непростительно!       Ты недоумевала. Почему их сын не проболтался, что мама с папой уже помирились, но скрывают это? Неужели есть дети, которых можно подкупить так, что… А впрочем, неудивительно. Во-первых, он от крови хитрого подлецаМичикатсу, а во-вторых, ты и сама знаешь, что можно уговорить ребёнка соврать, подсунув ему всего одну конфету, — на вредном кузене проверяла.       — Почему? Почему, почему, почему? — выла ты, мечась из одного конца комнаты в другой. — Почему всё так странно получилось?       Нервный смех чередовался с хныканьем от безнадёжности. А ты ещё думала, что ситуация изначально была запутанней некуда. То, что выходит по итогу, и рядом не стоит с тем закрученным сюжетом подросткового медиа про старшеклассницу и её возлюбленного вампира. Звучит вполне сносно теперь, даже миленько.       Проблемы со сном давали о себе знать, так что в перерывах между дремотой и ночным дожором ты прокручивала в голове историю раз за разом. «Я поцеловала свою подругу, которая ранее догадалась, что я хочу оприходовать её мужа. Супер. Она, конечно же, рассказала обо всём Мичикатсу, потому что супруги тайн между собой не хранят. Очевидно же. Её муж в тот раз ночевал в отеле, чтоб до работы долго не добираться, так что дозвонилась до него она только утром. Выслушав жену, Тсугикуни заволновался о своём браке и злой убежал с работы. Внезапно. По стечению обстоятельств его брат-близнец был в это время в городе и как раз неподалёку, так что они поменялись одеждой, Мичикатсу объяснил, как нужно себя вести, и следующий час или сколько-то там его замещал Ёриичи. Удобно, а что. Я подсыпала, как оказалось, незнакомому мужчине особое средство, которому он не смог сопротивляться. Стыдно, очень. Ёриичи от брата секретов не таит. И супругам Тсугикуни показалось справедливым наказать меня столь своеобразным образом, как незнание. В принципе честно. Я ведь не просила романтики или ещё чего. Платонического общения мне хватало с женой босса. Мне просто нужен был мужчина для удовлетворения своих биологических потребностей. Наудовлетворялась, мать вашу! Хотелось бы знать, какого чёрта этот самый Ёриичи согласился на подобную авантюру и продолжал проводить со мной персональные занятия в течение… двух лет? Сколько уже прошло? Когда это началось? Нет, прошло уже даже больше двух лет…» — продолжала ты размышлять до самого утра.       В начале шестого тебе захотелось отправиться на прогулку. Ты открыла дверь и тут же захотела её закрыть. У порога сидел Тсугикуни. Методом исключения можно догадаться, что Ёриичи. Сидел на холодной площадке, опустив голову вниз, с коробкой шоколада и букетом ландышей.       Ты толкнула его в плечо пару раз, чтоб разбудить. Проснулся, поднялся и выпрямился, как оловянный солдатик.       — Это тебе, — протянул он мне типичные дары конфетно-букетного периода. Гулять расхотелось, организм требовал чая.       — Заходи, — пригласила ты его в квартиру и сразу последовала на кухню. — Чай или кофе? Себя больше не предлагаю.       — Чай. Без сахара, — ответил гость, осматривая твою обитель. Ты поморщилась: неужели близнецы Тсугикуни не падки на сладости?       — Скажу сразу, — произнесла ты, стоило вам оказаться за столом, — я ничего от тебя не требую и не прошу. Мы друг друга даже не знаем. От нашего общения — максимум несколько похабных шуточек, море удовольствия и ребёнок. Ребёнок, которого я не хочу растить с незнакомцем. Мы взрослые люди, так что можем прийти к взаимопониманию, верно?       — Да. Но у меня будет условие, — Ёриичи поднимается из-за стола и опускается на колено, доставая из кармана кольцо. — Ты будешь моей женой.       — Погоди-ка, — тебя пробрало на кратковременный смех, — ты меня слушал или нет? Я же говорю, что ничего мне от тебя не надо, потому что я тебя не знаю!       — У нас будет время узнать друг друга. Прошу, будь моей женой, — продолжал настаивать Тсугикуни.       — Да ты издеваешься! — ты всплеснула руками и шумно выдохнула. — Ты не понимаешь. Я не могу воспринимать твоё предложение всерьёз. Это… Это похоже на брак по расчёту! Только у нас по залёту. Твой брат вообще не был счастлив со своей женой, пока одна дура не попыталась их разлучить, что они теперь сцепились, как внезапно влюблённые, и… и… — ты не хотела плакать, но слёзы сами потекли по твоим щекам.       — Ты не дура, — Ёриичи поднялся и погладил тебя по голове. — Ты такой же человек, как и все остальные. Со своими достоинствами и недостатками. Я думаю, ты замечательная. Мне жаль, что пришлось обманывать тебя.       — Тогда почему ты согласился на всё это? — ты заключила его в захват-объятие и посмотрела в глаза, чтобы не ушёл ни физически, ни от ответа.       — Потому что я ужасный эгоистичный человек, — он грустно усмехнулся.       — Да, так и есть, — широко улыбнувшись, фыркнула ты.       — Ох, это обидно, — наигранно оскорбился он и улыбнулся, продолжая играться с твоими волосами. — Мы с братом не были в хороших отношениях после того, как я ушёл. Наследников двое, а место в фирме может достаться только одному, так что я уступил и уехал. И вот однажды я вернулся, а у него ко мне такая лёгкая просьба: сделать вид, будто он не покинул рабочее место с самого утра. Дело на один час или даже меньше. Это стало отличным поводом для примирения.       — А потом я принесла тебе отравленный кофе… — ты прикрыла глаза.       — Высушенная кора, конечно, содержала алкалоиды, но отравой не являлась, — он словил твой удивлённый взгляд. — Я не знал. Понял только после того, как выпил.       — Если бы знал, то не выпил бы, — уверенно кивнула ты.       — Вообще-то, выпил бы, — ты продолжала пристально смотреть на него. — У меня на тот момент давно не было девушки, так что однозначно выпил бы… А продолжение маскарада давало некую иллюзию отношений. Правда, поначалу было трудно угадывать и меняться. Я мог быть в другом конце города, когда звонил брат и говорил, что ты хочешь моего внимания. Повезло ни разу не попасть в пробки. Сложности возникали с переодеванием, но потом мы просто начали носить одинаковую одежду. Пока я был с тобой, брат продолжал работать с документами в подсобке. Иногда уезжал к жене и сыну. Всё стало стабильно, когда мы поняли, что у тебя нет расписания. Всё зависит от того, что на тебе надето. После нашего последнего раза мне нужно было уехать по делам, так что авантюра быстро свернулась, а сейчас выяснилось, что ты уже несколько месяцев беременная ходишь.       — Ладно, признаю, мы все ужасные эгоистичные люди. Просто… Как ты мог?! Из-за тебя я не могу спать на животе! — засмеялась ты, а Ёриичи поцеловал тебя в макушку. Ты стихла. — Я не выйду за незнакомца.       — Тогда… познакомимся? — у Ёриичи ослепительная улыбка и самые тёплые объятия на свете.       — Конечно, — ты выскользнула из его рук и потянула за собой на прогулку.       В мире полно ужасных эгоистичных людей. Это не значит, что они плохие. У всех них есть живая человечная душа, которая может хотеть жестокости и счастья одновременно. Или же никто правильно не трактует свои чувства. Кто-то ходит с закрытыми глазами, а потом просыпается и видит незнакомца, который годами был рядом. Кто-то тонет, потому что не за что держаться, а потом находит якорь на дне и взбирается по цепи. Может, свадьбы и не будет, но две души хотя бы встретились и не хотят расцепляться больше.