Часть 1
30 ноября 2021 г. в 22:03
Всё имеет начало…
Она, как сейчас, помнила: всё началось тогда. На четвёртом курсе, во время кубка Трёх Волшебников. Большой зал гудел, выл, намагничивался возбуждением. Вот-вот должны были войти гости. Гарри с Роном вытягивали шеи, пытаясь рассмотреть открывающиеся двери, когда Гермиона с Джинни, схватившись за руки, ревностно шептались. О студентках академии Шармбатон парни не умолкали с самого начала, когда узнали, что в этом году планируется соревнование. Девушек сначала это не заботило, но когда под чары француженок попали Рон и Гарри, стало обидно. Гермиона испытала ревность впервые. Конечно, она понимала, что её чувства к Рональду скрыты под семью замками замаскированного безразличия. Но, тем не менее, сердце болезненно сжималось. Как и сейчас, когда подбородка Рона коснулись кончики пальцев самой красивой девушки, которую Гермиона когда-либо видела… Господи, хотелось оторвать его горящие уши. Хотелось стереть с лица эту пьяную от восторга улыбку. Грейнджер просто-напросто развернулась. Сделала как многие здесь присутствующие: перенесла ногу через скамейку и села спиной к столу. Просто чтобы не видеть, с каким лицом Уизли теперь рассказывал о «невероятно мягких пальцах самой прекрасной женщины, которую он когда-либо встречал». Мерлин… Послышалась музыка. Грубые мотивы мелодии привлекли внимание всех ко входу в Большой зал. Представление началось. Гермиона зачарованно смотрела на то, как, стуча посохами, входили студенты Дурмстранга. Все как один: в красивой алой форме, поверх которой накинуто пальто с меховым воротником. Словно капли крови в золоте свечей. Она даже не заметила, как Джинни, развернувшись к ней, села очень близко и, схватив её за руку, приблизившись к уху, попыталась перекричать музыку и выкрики дурмстрангцев. — Мерлин! Это же Крам! — она толкнула её в плечо, указывая пальцем туда, где колонна студентов продвигалась между рядами. Гермиона помнила его. Сложно было не запомнить этот хмурый въедливый взгляд. Оказалось, Виктор источал ауру опасности не только в воздухе, но и в повседневной жизни, что казалось ей не очень приветливым, особенно если сравнивать с девушками из Шармбатона. Контраст был очень заметен. Он шёл во главе колонны вместе с Каркаровым, который, гордо задрав подбородок, стучал посохом по полу и разглядывал всех вокруг. По мере продвижения, всё ближе и ближе к Гермионе, которая с замиранием смотрела на них, они то и дело останавливались, чтобы танцоры впереди могли сделать очередные трюки. Кто же знал, что одна из их остановок случится прямо перед носом Грейнджер и Джинни? Голые колени облизнуло нечто мягкое, и она посмотрела вниз. Боже… Это полы мехового пальто. Она мгновенно втянула живот, пытаясь вздохнуть, и подняла взгляд на хозяина одежды… И это как порезаться о битое стекло. Такое же холодное и мёртвое, как и их обладатель. Он стоял в солдатской стойке. С прямой осанкой и прямым выстрелом взгляда на неё. Гермиона почувствовала, как вспотела ладонь, выскользнувшая из руки Джинни, чтобы ухватиться за край юбки и натянуть её на колени. Стало жутко не по себе, потому что парень всё смотрел и смотрел сверху вниз, чуть приподняв бровь. Чего он хочет? И взгляд отвести невозможно, настолько зачаровывал контраст его белых, как снег, волос и бордовой формы… — Ногу, — произнёс он. Грейнджер расслышала с первого раза, но почему-то переспросила. — Ногу с пальто убери! — таким голосом детей бы запугивать, настолько он груб. Она посмотрела вниз и увидела, что носок её туфли прижал к полу краешек пальто. Смущённо одёрнув ногу, Гермиона чуть повернулась корпусом в сторону. Хотелось ответить так же грубо. Она ничем не заслужила такого отношения. Она не специально и… …колонна двинулась дальше. Это был первый раз, когда она увидела его. Первая страница в их общей истории, которая уже начала отпечатываться чёрными буквами на белых листах.***
Шумно. Как же здесь шумно. Грейнджер жалась в угол между стеллажами, наивно полагая, что это её спасет. Кто же знал, что студентам Дурмстранга несвойственно молчание. «Дикари», — думала она. Хотелось заглушить эти пару квадратных метров, чтобы почувствовать слуховое облегчение. Без хохота и гогота, господи, в стенах библиотеки! Мадам Пинс просто смирилась с гостями школы через месяц после того, как студенты прибыли в Хогвартс. Даже за ужином голос Каркарова был громче всех в зале. Он не стеснялся в выражениях, гоготал и присвистывал, обсуждая что-то с профессорами. Наглядное отсутствие воспитания и уважения передавалось и его ученикам. Не всем… Гермиона листала учебник по зельям, прикидывая в голове, насколько вперёд она ушла от учебного плана Снегга, пока не заметила перед столом серую форму Дурмстранга. Мерлин… Это тот самый ученик, который не понравился ей с самого первого взгляда. Беловолосый грубиян, от взгляда на которого чувствовался расползающийся ожог на сетчатке глаз. Настолько он казался холодным. Он стоял лицом к книжной полке, водя рукой по секции «редкие травы». Кажется, он недавно вышел с урока, на который были допущены студенты только их школы. Вместе со студентами Дурмстранга прибыли несколько профессоров, которые проводили для своих учеников занятия. Гермионе было жутко интересно, какие именно дисциплины это были. Однажды она поинтересовалась у Макгонагалл об этом, на что получила ответ: — Профессор Христина Тодоров готовит будущих невыразимцев. — Постойте, они уже в школе готовятся к поступлению на работу в министерство? — Грейнджер недоумевала. Не ожидала, что их школьная программа настолько отличалась. — Но разве это законно? Минерва пожала плечами. — Правила волшебных школ у всех разные. Дурмстранг давно славится выпуском сильнейших магов, и директора поддерживают эти традиции. Очень часто родители сами желают, чтобы их дети учились именно там. — А второй профессор? Кажется, Пламен Лазаров? Пожилой тучный мужчина, который всё время проводил в больничном крыле. Гермиона познакомилась с ним, когда Рон подвернул ногу на скользкой от дождя траве. Она помнила, как зафиксировала стопу друга палками, приложив их на манер лангеты, а потом помогала Уизли дойти до крыла. Именно этот мужчина встретил их там и похвалил её за находчивость. — Один из лучших врачевателей Европы, — ответила Макгонагалл. — Ещё один самородок Каркарова. Его гордость. Позже Гермиона даже разговаривать не могла после того, что узнала. Ей было невыносимо от того, что знания, которые получали студенты Дурмстранга, настолько охраняемые. Дурмстранг специализировался не только на изучении темнейшей магии и боя, но и на подготовке врачевателей. Это сродни колдомедикам, но, по словам Макгонагалл, их лечение уникально. Именно к врачевателям обращались с неизлечимыми маггловскими болезнями и с проклятиями (курс, который проходили у Христины). Вкупе это был ядерный дуэт… который в голове Гермионы посеял зерно безудержного интереса. И вот сейчас, сидя на углу стола, Грейнджер украдкой смотрела на спину Драко Малфоя. Его имя было узнано в самый первый день приезда. Сложно было не очароваться его холодной красотой. Но вот только ей этот дурмстранговец казался неприятным. Быть может, это заключение родилось в первый же день, когда он грубо обошёлся с ней. А может, это просто её защита. Кто намеренно будет касаться стебля розы, усыпанного шипами? Джинни говорила, что ему пятнадцать. Столько же, сколько Гермионе. Но по внешнему виду этот парень казался взрослее. То ли из-за вечно сведённых к переносице бровей, то ли из-за расправленных плеч и манеры общения со всеми. У Грейнджер рождалась обида. Где-то там. Внутри неё. Почему именно с ней он так себя повёл, когда с другими учениками Хогвартса общался спокойно и непринуждённо… — Ты заглушила пространство? Вот опять. Этот тон. Этот взгляд сверху вниз. Как вышло, что оба их кратких диалога происходили вот так? Грейнджер сидела, а он возвышался над ней. Было ясно, что Драко, двигаясь вдоль книжной полки, вторгся в её пространство, которое она считала личным. — Очевидный и глупый вопрос, если ты слышишь, как здесь тихо! «Он сам напросился на такое отношение», — успокаивала она себя, на секунду пожалев о моменте вспыльчивости. Но Гермиона понимала, что подобные люди понимают только тогда, когда с ними говорят на понятном для них языке. Он хмыкнул, отворачиваясь. Он, чёрт его дери, хмыкнул! Гермиона даже рот открыла от этой наглости. Скривив губы, тихим шёпотом она выдала: — Чтоб тебя… Драко достал книгу и развернулся к ней лицом. Боже. Она ощущала, как макушку сверлил его взгляд, но не отрывала глаз от текста, который вообще не понимала. Не могла — мысли были сбиты напрочь. — Я полагал, у тебя больше выдержки. Но ты оказалась слаба даже в этом… Грейнджер резко поднялась на ноги, выпрямилась, как пружина, хлопая ладонями по столу. Она шарила взглядом по его лицу. Зацепилась за усмешку и просто не выдержала. Не смогла, господи. — Что ты ко мне пристал? — пузырь терпения окончательно лопнул. — С самого первого дня! Что с тобой не так? И что, Мерлин, я сделала тебе? — Пристал? — он оценочно осмотрел её. — Поверь, если бы я пристал, то не отцепился бы. Гермиона подавилась воздухом. — Ты всего лишь на восьмой теме по зельям? — он вытянул шею, всматриваясь в раскрытый учебник. — Здесь вообще учат? Или предпочитают щадить лёгкими заданиями? Она не знала, как в её руке оказалась палочка. Она просто этого не понимала. Кончик древка был направлен прямо в его лицо. Чуть потянись вперёд, и заденешь его щеку, разрезанную острой скулой… Драко приподнял бровь, будто намеренно ждал, что же она сделает. Но, дьявол, Гермиона впервые столкнулась с такой невыносимой агрессией к кому-то. И не знала, что делать. Бросить заклинание в безоружного? Нет. Она не такая… — Так и думал… Он так же быстро и незаметно ушёл, как и появился, оставив Гермиону вариться в собственной злости.***
Она искренне не понимала, в чём его загадка. А загадки Гермиона привыкла решать. Вот только если это не Драко Малфой. Когда она сидела в Большом зале по вечерам, то ловила себя на мысли, что стала слишком часто посматривать на слизеринский стол, за которым размещались студенты Дурмстранга. Драко казался ей в этой компании зелёных своим. Она нередко видела его улыбку. Даже Джинни попала в его ловушку — очарование. Так она сказала Гермионе, когда Драко помог Уизли в «Сладком Королевстве» достать коробку конфет. Мало того, когда Джинни поняла, что ей не хватало денег, он заплатил за неё. — Он такой добрый, — Джинни сидела напротив, но постоянно оглядывалась, ища взглядом предмет разговора. Гермиона читала «Пророк», стараясь пропускать это мимо ушей. «Добрый… Конечно…» — У него безупречные манеры! — продолжала подруга. — Всегда пропускает девушек вперёд и открывает им двери! «Манеры? Он вообще знаком с этим словом?» — А ещё он очень умный! — закончила Джинни, из-за чего Грейнджер сжала лист газеты. В голове глухо ударялись его слова: «Здесь вообще учат? Или предпочитают щадить лёгкими заданиями?» Она никогда не хвасталась, но учёба всегда давалась ей легко. Гермиона бралась за самые сложные задания и получала «превосходно» по любой теме, если дело не касалось Прорицаний. Как вообще можно было говорить, что в Хогвартсе плохо обучают? Это просто не укладывалось в голове. Она думала, что Малфой слишком много возомнил о себе. Грейнджер хотелось уронить его с небес на землю. И такой случай подвернулся как раз на зельях у Снегга. Это был смежный теоретический урок Гриффиндора, Слизерина и учеников Дурмстранга. Она села вместе с Роном, который в очередной раз не был готов. Их тактика была проста — Гермиона вытягивала руку, закрывая собой Рона. — Кто мне расскажет о волшебном искристом порошке и зелье для лечения фурункулов? И почему я поставил их в один ряд? Гермиона, конечно, подняла руку и услышала, как за спиной вновь хмыкнул Драко, словно в очередной раз произнося свои слова. — Мистер Малфой? — Северус прошёл через ряды и остановился сбоку от Грейнджер. Драко сидел прямо за ней. — Судя по вашему самоуверенному виду, вы знаете ответ. Драко поднялся на ноги. Гермиона невольно обернулась, как и все, чтобы посмотреть на дурмстранговца. — При всём уважении к вам, профессор, — начал он, — но я думаю, здесь все знают свойства того, что вы назвали. Волшебный искристый порошок отбеливает зубы, а зелье против фурункулов избавляет от прыщей и волдырей. На вопрос о том, почему вы поставили их в один ряд, ответ также очевиден. В основе порошка и зелья лежит душистая трава. И ничего больше. Вот теперь хмыкнула Грейнджер. Так с душой и громко, будто ждала этого. И да. Он заметил это. Конечно, заметил… — Садитесь, мистер Малфой, — Снегг отошёл на шаг назад и посмотрел на Гермиону. И она могла поклясться, что в его взгляде было удовлетворение. Словно он знал, что она сейчас скажет. — Мисс Грейнджер… Гермиона поднялась, расправила юбку и встала чуть боком, чтобы на периферии взгляда можно было различить выражение лица Малфоя. — Всё верно. Душистая трава лежит в основе лечащего зелья и порошка. Но в больницах и колдоаптеках эти готовые продукты никогда не ставят рядом. По отдельности они не представляют никакой угрозы, но почему же их упаковки сделаны так, будто внутри завёрнута бомба? — теперь она посмотрела в глаза Драко, чуть дёрнув уголок губы вверх. — Всё потому, что смешай порошок для отбеливания зубов с зельем против фурункулов, то можно взорвать Лондон. Настолько сильная реакция. — Десять очков Гриффиндору! — профессор быстро продолжил урок, рассказывая историю этого невероятного явления. Прежде, чем Гермиона села, она поставила локоть на парту перед Малфоем, нагнулась к нему и прошептала: — Это всего лишь наш лёгкий курс обучения… Один-ноль. В её пользу… Мерлин. Это тёплое чувство, как рупор, включившегося в ней соперничества согревало тело. Гермиона смаковала это выражение лица Малфоя, когда ей удалось утереть ему нос. Всего секунда, когда его зрачки расширились. Всего мгновение… Этого было достаточно, чтобы отомстить за всю его непонятную агрессию к ней. Гермиона не знала, как повлияла эта ситуация на уроке зелий на Малфоя. Но он прекратил даже смотреть в её сторону, от чего ей стало немного легче.***
В теплице было душно. Грейнджер аккуратными движениями отрезала кончики шиповидной капусты и складывала их в бумажный конверт. Дополнительное занятие по Травологии было четвёртым сверхурочным в её списке предметов. Ей по правде нравилось этим заниматься: изучать травы и их свойства. Невилл даже одолжил ей свой редкий фолиант, который взял с собой из домашней библиотеки. И именно сейчас она, после разрешения мадам Стебель, по правилам собирала ингредиенты для порошка против укачивания. Где-то там, на улице, дурмстранговцы проводили тренировку. Она слышала стук посохов друг об друга. Гарри и Рон, ведомые своим восхищением болгарами, в гостиной часто пародировали фехтования на посохах, вот только своими палочками. — Добрый вечер. В проёме показался Пламен Лазаров. Им случалось столкнуться в теплицах уже пару раз. Он тихо собирал травы, а Гермиона украдкой наблюдала за ним. Бывало, они обменивались несколькими фразами, но после Пламен быстро уходил. — Здравствуйте. Сегодня вы за кровавой росой? — она улыбнулась мужчине. Ещё неделю назад Гермиона заметила, как он проверял саженцы, которые за семь дней выросли в цветы. — Вы очень наблюдательны, мисс Грейнджер, — он кивнул, похлопывая себя по карманам. — Почему вы не празднуете со всеми? Даже мне удалось подержать в руках золотое яйцо дракона. Гарри и Рон после сегодняшнего тура побежали сразу в общежитие Пуффендуя, где, казалось, собрались все факультеты Хогвартса, чтобы поздравить Седрика. Ей же хотелось тишины. — Хочу успеть рассадить цветы моли, чтобы они успели зацвести к зиме. Дикие моли и выращенные в теплицах очень отличаются в своих свойствах, — сказала она, пока мужчина, стоя к ней спиной, копался в горшках. — Любой другой, кто интересуется ботаникой, скажет, что дикие растения обладают более мощными свойствами. Но только не моли… Вот тогда он замер. Медленно повернулся к ней, поправив маленькие очки на носу. Чуть наклонил заинтересованно голову. — Не в первый раз говорю вам, что вы очень талантливая, — он хмыкнул. — Позвольте ещё сказать. Я много лет обучаю врачевателей, среди которых большинство не способны к этой тонкой профессии. Им недостаёт логики и какого-то врождённого чутья, которое есть у единиц. У вас всё это есть, мисс Грейнджер… Лицо горело. Ей было невероятно слышать столь ценную похвалу от такого человека. Да. Ещё с первого курса Гермиона задумывалась пойти в колдомедики. Хотелось стать врачом, как родители, но в волшебном мире. И прежде, чем он успел выйти из теплицы, Грейнджер спросила: — Мистер Лазаров? — она дождалась, пока он уберёт собранные ингредиенты в карманы. — А можно мне ходить на ваши занятия вместе со студентами Дурмстранга? Он мягко улыбнулся и медленно покачал головой. — К сожалению, я очень выборочно выделяю тех, кого хочу обучать, — вздохнул он. — И даже если вижу в вас талант, я обязан следовать правилам, мисс Грейнджер. Мои уроки только для Дурмстранга. Хорошего вам вечера. Наверное, именно после этого разговора в Гермионе отложилась крупица мыслей, которые окажут на неё огромное влияние в будущем… Но не сейчас. Сейчас нужно рассадить моли и успеть насладиться тишиной.***
Первый взгляд в свою сторону от него она заметила ещё в ноябре. В тот день, когда школы по очереди участвовали в дружеских матчах по квиддичу. Гермиона сидела на полупустой трибуне с книгой в руках и время от времени смотрела на поле, пытаясь угнаться взглядом за Гарри. Он завис в воздухе, в нескольких метрах над ней. Грейнджер вздрогнула, схватившись за сердце, потому что подлетел он совершенно беззвучно. — Прости! — Крам чуть снизился. — Прости, я не хотел тебя напугать. Я высматривал снитч. Она почувствовала его ауру. И очень удивилась, насколько Виктор отличался от других дурмстранговцев. Он спокоен и вежлив. Даже сквозь хмурый взгляд чувствовалась его доброта. В голосе. В чуть сомкнутых губах с толикой улыбки, в манерах. — Вон же он! — она вытянула палец вперёд, заметив золотой снитч прямо перед собой. И прежде, чем он сорвался, посмотрел на неё ещё раз и выдохнул: — Благодарю, Гермиона! Позже Рон пытался разузнать у неё, о чём же они с Крамом разговаривали. И в ней таилось эгоистичное чувство, что, потрави она его ещё немного, то, возможно, в Роне проснётся ревность. Хотелось выкрикнуть ему в лицо: «неужели ты не видишь, что мне всё равно на Виктора?» Но друг был слеп. Слеп вплоть до Святочного бала, когда она вышла под руку с Крамом. Проходя мимо колонн студентов вместе с ним, гордо вышагивая и чувствуя себя потрясающе, Гермиона всё ещё думала, что в Уизли что-то проснётся. Ни-че-го. Тыквенный сок застревал в горле, пока она пыталась отдышаться от быстрых танцев. Сердце колотило от счастья и веселья. Никогда в жизни ей не говорили столько комплиментов, как сегодня. Особенно девушки. Пока она думала об этом, стоя перед столом и выбирая пирожное, ей вдруг стало ужасно холодно. Плечи покрылись мурашками, и Гермиона чуть ссутулилась, чтобы пройтись ладонями по рукам. Мгновенно стало тепло. Гермиона обернулась поблагодарить спасителя и окаменела на месте, встретившись с холодными акульими глазами. — Могла бы сама догадаться сделать это, — Малфой кивнул на поясной ремешок, к которому была подвязана палочка. Мерлин… — Я не просила тебя об этом! — она вновь отвернулась к столу, хватая со злости печенье и боковым взглядом замечая, что Драко встал рядом, тоже выбирая что-то из сладостей. — У тебя губы синие, — чересчур спокойным тоном. Гермиона смотрела на его лицо, мечась по нему взглядом, выискивая намёки на издёвку. Драко зачесал волосы назад и теперь казался взрослее. Красная парадная форма сидела на нём как влитая. Всё такая же солдатская стойка. И бесконечный яд, сочащийся из него, которым травилась только она. Будто у всех остальных было противоядие, а у Гермионы — нет. Надоело. Он вновь задирал её. Грейнджер это чувствовала. — Это была забота или очередная издёвка надо мной? И вот теперь он посмотрел на неё… Открыл рот, чтобы ответить, а слов не было. Пауза растягивалась, замедлялась, словно время остановилось. Они стояли друг напротив друга в полуметре и молчали. Его было трудно назвать расслабленным. Он напоминал ей сжавшуюся пружину, готовую распрямиться в любой момент и отрикошетить в неё ударом ответа. Но, чёрт возьми, Драко молчал. Это сбивало с толку. Гермиона чувствовала, как он облизывал её взглядом. Почти чувствовала прикосновение его взгляда на своих губах, на щеках и затронутых тушью ресницах. — Гермиона? — Виктор разбил это напряжение своим появлением. — Разреши пригласить тебя на танец? — Конечно! — слишком быстро ответила она. И прежде, чем отойти от стола, мазнула взглядом вниз и увидела, что печенье в кулаке Драко превратилось в песок. Настолько сильно он его сжал. Танец был медленным, но отчего же так сильно билось сердце? Гермиона смотрела куда угодно, но не на Виктора. Потому что внутри что-то перевернулось, оборвалось и рухнуло. — Драко тебя достаёт? — аккуратно поинтересовался Крам. От его имени кожа вновь покрылась мурашками. Эта неизвестность пугала её. Гермиона должна была знать, почему у Малфоя такая к ней неприязнь. — Он всегда такой… порой резкий с людьми? — она посмотрела на Виктора и заметила уже проявляющуюся щетину. — Я поговорю с ним. Я так и знал, что этим всё кончится! — Нет, не стоит с ним говорить. Погоди… — она нахмурилась. — Что значит — «этим всё кончится»? — Драко один из лучших учеников Дурмстранга. Перед тем, как сюда ехать, он узнал о тебе. О твоих достижениях в учёбе знают даже у нас. Директора часто встречаются на летних каникулах и рассказывают друг другу о своих учениках. Они гордятся нами, кто их осудит? На самом деле он очень хороший товарищ. Но его желание во всём быть первым играет с ним злую шутку… И это всё? Вся разгадка? Эгоистичное стремление быть первым? Первая посетившая её мысль была даже не то, что он видел в ней соперницу, а то, что он делал всё, чтобы она вступила с ним в эту идиотскую гонку за победой в звании «лучшего ученика». Как же глупо и как энергозатратно… Наверное, ей стало немного легче, получив ответы. Гермиона пыталась взглядом найти Малфоя, но он куда-то запропастился. Как один из прекрасных вечеров мог так быстро перейти в кошмар? Гермиона плакала, сидя на лестнице и прижавшись плечом к колонне. Минутами ранее состоялся разговор с Роном, больше похожий на обоюдную обиду, бросаемую друг в друга. Она теребила подол платья и, шмыгая носом, вытирала платком слёзы. Редко бывало, чтобы она так плакала. Наверное, в какой-то момент это просто накопилось, и сил терпеть больше не осталось. Лопнуло и разлилось по всему телу — уныние, отчаяние, обида и злость. Всё это на её щеках, солёных и мокрых от слёз. Где-то позади ещё слышались музыка и смех. Только ей сейчас хотелось одиночества. Но следовало высвободиться от всего и вернуться на бал. Гермиона склонила голову вбок, прижавшись лбом к колонне. Тяжело вздохнув, она прикрыла глаза. Ещё чуть-чуть. Ещё немного… Спокойно и почти аномально пусто в груди. Грейнджер вздрогнула, когда колокол оповестил о завершении празднества. Чуть не упав вперёд, она удержалась, совершенно не понимая, как могла уснуть здесь. Тепло. Даже очень. Пальцы зарылись в мех, когда она стянула с себя бордовое пальто. Её укрыли. Вот так просто взяли и укрыли, пока она спала. Улыбка затлела на лице. «Виктор очень добрый», — подумала она, сразу предположив, что это именно он укутал её сон. Нужно вернуть пальто. Завтра обязательно… …но почему от воротника так знакомо пахло? Солёным морем и древесными оттенками? И вспомнить, где она слышала этот запах, не могла… Но ей нравилось. Пальто удалось отдать через неделю. Гермиона пришла на тренировку болгар и старалась не смотреть на полураздетых, до спортивных штанов, парней. Махнула Виктору, а другой рукой указала на пальто. Оставив его на скамейке, она хотела уйти, и когда развернулась — боже, прости её за неуклюжесть — врезалась лицом в горячую, чуть влажную грудь. — Обе ноги левые? Не опять, а снова. Она подняла глаза, ругая себя за то, что взглядом очертила грудные пластины мышц, острые ключицы и шею. Споткнувшись об ухмылку, Грейнджер прикрыла глаза, пытаясь обойти Малфоя сбоку. Её стратегия была ясна — полный игнор. — Постой! Запястье обожгли пальцы. Гермиона даже дёрнулась от неожиданности, глядя ему в лицо, впервые подмечая в нём растерянность. — Прости, — Драко убрал руку и завёл её назад. — Я хотел извиниться за своё поведение. Виктор провёл со мной профилактическую беседу. Грейнджер было трудно. Как можно разговаривать с парнем, раздетым по пояс? Она сосредоточилась на кромке леса позади него. И, Мерлин, как ему не холодно вот так в январе? — Теперь ты назовёшь меня ябедой? — недоверчиво прозвучало из её уст. Сам виноват. Сложилось только такое мнение о нём. — Нет. Я порой бываю чересчур агрессивен, если дело касается учёбы и конкуренции, — он оголился ещё больше — растянул губы в улыбке, обнажив ряд белых зубов с чуть заострёнными клыками. Точно змей… — Мир? Гермиона прищурилась. Всё это казалось каким-то сюрреалистичным бредом. Позади раздавались звуки ударов посохов, а впереди стоял парень, который её доставал, а теперь вдруг просил о перемирии. Она молчала, размышляя. Наверное, громко, раз Малфой, приподняв бровь, вглядывался в неё, словно слушал мысли. Через пару секунд он вытянул руку, чтобы вновь повторить свои слова: — Мир? — Мир, — рукопожатие оказалось крепким. Именно таким, с какой силой она вложила в это слово своё прощение. И прежде, чем уйти, Гермиона обернулась, поглядев на то, как Драко, схватив посох, отдалялся обратно к тренировочной площадке, чтобы через мгновение обернуться и ответно посмотреть на неё. В груди отлегло так же быстро, как всё это произошло. Уже в спальне, когда Грейнджер снимала с себя шарф, она поднесла руку к лицу, которую только что пожимала, улавливая нотки солёного моря и древесины… Весной, когда после второго испытания прошло пару месяцев, Грейнджер привыкала к новому режиму в школе. Гарри и Рон вместе с близнецами много времени проводили с болгарами, играя на поле. Тогда она всё чаще стала обретаться в библиотеке — теперь уже с новым приятелем. — Поверить не могу, что у вас защиту от тёмных искусств преподаёт вампир! — она ошарашено смотрела на Драко, который, закинув ногу на ногу, играл с палочкой. — Мартин Карлос профессор в Дурмстранге вот уже три сотни лет. Он профессионал во всём, а особенно в тёмной магии. Также он ведёт у нас занятия по боевой магии. Сначала общение с Драко было натянутым. Она будто чувствовала, что им нужно время, чтобы перешагнуть через общее прошлое. Но с каждым разом, когда они случайно встречались в библиотеке, их разговоры тянулись всё дольше и дольше. Джинни была права. Он умён, забавен и галантен. Впервые в жизни мужчина поднимался на ноги из-за стола, когда Гермиона подходила к нему. Отодвигал стул и придерживал дверь. Колоссальная разница с тем, кого она обрисовала в голове, не зная его настоящего. Они обменивались знаниями, черпая что-то новое для себя. Грейнджер не переставала спрашивать про Дурмстранг, про их уроки, которых не было в других школах. Ей было интересно всё… — Но как же он… — она не договорила. Не смогла. — Сосёт кровь? — хмыкнул Драко, но, заметив её реакцию, тут же исправился. — Пакеты с кровью. Теперь не нужно кусать или ранить людей, чтобы вампир мог найти себе пропитание. У нас даже есть банк с кровью на этот случай. — Невероятно! — восхитилась Гермиона. — Это очень гуманно! Вот так действовало на них перемирие. Долгие разговоры, парное выполнение домашнего задания. Ни к чему не обязывающая обстановка. Гарри и Рон часто присоединялись к ним, в основном расспрашивая Малфоя про фехтование, волшебный парусный спорт и прочие дисциплины Дурмстранга. Однажды Рон несмело поинтересовался у неё, пока они шли к Хагриду на занятие: — Ну, с Виктором вы остались друзьями. А с Малфоем? Он то и дело смотрит на тебя. Ты не думаешь, что он что-то замышляет? — Что? — усмехнулась она. — Мы все обиды оставили в прошлом. Он очень хороший парень. — Или притворяется им… Тогда Гермиона пропустила мимо ушей замечание лучшего друга. Пропустила, о чём долго жалела после… Это случилось в июне, во время того, как Хогвартс праздновал победу своего чемпиона Седрика. Этот день был и прощальным для всех трёх школ. Она отделилась от колонны гриффиндорцев, которые вместе с пуффендуйцами подбрасывали Диггори в воздух. Ей захотелось попрощаться с Виктором и Драко. Вручить им маленькие подарки на память, купленные в Хогсмиде. Бронзовые броши, которые цеплялись на верхнюю одежду, удерживая цепочку для плеч. Виктору досталась маленькая акула, а для Драко был припасён дракон — в честь его патронуса, которым он удивил многих во время урока ЗОТИ. Крам поблагодарил её и, распрощавшись с «новым товарищем», так он её назвал, вручил прощальное письмо, а потом крепко обнял за плечи. — А ты не видел Драко? — спросила она, оглядываясь по сторонам, пытаясь перекричать собравшихся во дворе студентов. — Он прощается со слизеринцами, — Виктор обернулся, указав пальцем направление. Проходя мимо компаний, подхватывая их весёлое настроение, Гермиона не ожидала, что щёки начнут болеть уже через минуту. Настолько широко она улыбалась. Он стоял к ней спиной вместе с Крэббом, Гойлом и Забини, когда она незаметно настигла их. — С грязнокровкой будешь прощаться? Астория говорила, что она не отходила от тебя целый год. Видно, запала? — спросил Винсент, от чего Грейнджер почувствовала пропущенный удар сердца в груди. Тягучий и больной. Она ожидала ответа Малфоя как никогда прежде. Вот же. Он сейчас схватит Гойла за грудки и вмажет ему за эти отвратительные слова… Так ведь? Они же друзья… Она застыла на пару секунд и разрешила себе прикрыть глаза, чтобы не видеть его лицо. Но слышала всё, что он говорил: — Запала? На меня? Не говори ерунды. Я буду рад её больше никогда не увидеть. Было тяжело держать нейтралитет, притворяясь. Но я обещал Виктору. Они вдруг замолчали. — Упс… — Крэбб оглянулся на неё вместе с остальными. Вот именно тогда Грейнджер увидела настоящую сущность Малфоя, который подкрепил это словами: — Один-один, — бесцветным голосом, глядя прямо на неё. Гермиона нервно потянула в сторону уголок губы. Хотелось просто рассмеяться. Дура. Какая же она дура. Вместо этого она влила в голос литры бензина и, бросив спичку, процедила: — Ничья… И швырнула маленький свёрток прямо ему в грудь. Развернувшись, быстрым шагом вернулась к своим. В глазах не было слёз. И, кажется, мыслей в голове… Жалкая и трагичная ситуация. Мерзкая и липкая. Полный провал и брешь в её доверии ко всем в будущем. Она никому об этом не рассказала. Давилась этим в одиночестве. Пережёвывала и сплевывала. Вновь и вновь, пытаясь абстрагироваться. Получилось… Папа всегда говорил: «время лечит». А времени у неё полно. Так проходили месяцы, годы. Всё пустело. Появлялось что-то новое, сменяя старое — плохое. Появлялись иные проблемы, которые были куда катастрофичнее, чем предательство одного парня… На шестом курсе у отца Гермионы обнаружили рак лёгких. Долгая химиотерапия, всяческая помощь колдомедиков из Мунго, с помощью которых удалось победить смертельную болезнь, услышав спасительное: ремиссия. Вот только Грейнджер не покидала мысль: надолго ли? А после… Собрание в кабинете Дамблдора с чётко поставленной задачей: — Я хочу перевестись в Дурмстранг на последний курс. Я хочу быть врачевателем… Никто её не спрашивал почему. Всем известны мотивы. Обучение у Лазарова, как спасение. Для её отца и многих людей с таким же смертельным диагнозом, которым она в будущем сможет помочь. «Только врачевателям доступны эти знания». И Грейнджер станет одной из них. Она поклялась себе в этом. Любым путём… и вопреки всему!