Отражение нарцисса

      Лукас спешил в отчий дом. Нельзя было сказать, что ситуация с разоблачительной статьей оказалась для него полной неожиданностью, но до конца быть готовым к такому повороту событий невозможно. Лукас постарался максимально отрешиться от эмоций и вникнуть в дело с холодной головой, после чего он, в целом, успокоился. Нервотрепкой делу не поможешь — а действовать нужно было быстро и четко, пока в прессе не всплыли еще более шокирующие факты.       — Лукас! — встретила его у ворот дома озадаченная Иветти. — Мы все тут не знаем, что и думать.       — Отец пока не приезжал? — осведомился мужчина.       — Львеночек еще ни о чем не подозревает, а вот Далва просто в истерике.       — Как она узнала?       — Лео пришел сюда, — полушепотом произнесла Иветти, словно поведала ему какую-то тайну.       — Что?! — опешил Лукас. — Явился сюда после того, что натворил?       — Он напуган не меньше нас, он хотел попросить тебя о помощи.       — Так… ладно. Где он? Я поговорю с ним.       — В нашей со Львеночком комнате.       Лукас на тяжелых ногах поднялся по лестнице — кажется, еще никогда она не выглядела для него такой длинной и крутой. Дверь в спальню была наполовину открыта, и он увидел через проем закручинившегося Лео, который сидел с краю кровати и неподвижно смотрел в одну точку.       — Ты хотел поговорить со мной? — с непроизвольной строгостью в голосе обратился к нему Лукас.       Лео чуть вздрогнул при виде своего «оригинала» — он до сих пор не мог привыкнуть к мысли, что в мире есть кто-то еще с его лицом.       — Да, хотел.       — Объясни мне, что значит устроенный тобой балаган со статьей, — Лукас взял стул и уселся напротив него. — Ведь ты давал это интервью?       — Я был не в себе. Я прекрасно понимаю, что сделал глупость, которая будет стоить мне очень дорого, поэтому пришел просить тебя о помощи.       Лукас сложил пальцы рук замком и устремил сосредоточенный взгляд в пол.       — Сейчас многое будет зависеть от того, как поведет себя Альбьери, и что скажет журналист на пресс-конференции, которая состоится завтра утром. Пока что статья бездоказательна. Убедительна, подробна, логична, но бездоказательна. Понимаешь, о чем я говорю?       — Бездоказательна? — глаза Лео зажглись ярким огоньком надежды.       — Конечно! — подтвердил Лукас. — Чтобы открыто заявить миру о клоне, одного анонимного интервью даже с подробной предысторией и анализом фактов мало. Нужны доказательства, экспертиза, анализ ДНК, профессиональное расследование. Я надеюсь, у Альбьери хватит ума не ляпнуть правду, тогда все усложнилось бы.       — Спасибо, ты меня очень успокоил, — облегченно выдохнул Лео.       — Но расслабляться рано, — предупредил его собеседник. — Тебе сейчас нежелательно светиться на всех углах, к тому же, раз уже есть прецедент, журналисты продолжат копать. Подумай еще раз над отъездом, я понимаю, что тебе не хочется покидать родной город, но все должно улечься. Это для твоего же блага.       — Отъезд… — задумчиво повторил парень, и вдруг его осенила гениальная идея. — Ты вправду поможешь мне с ним?       — Все, что в моих силах.       — Есть одна девушка, которую я очень люблю, но мы поссорились, и она уехала учиться в Неваду. Я сам виноват, что потерял ее. Вот если бы у меня был шанс попасть туда…       — Хм, — Лукас горько усмехнулся, — девушка, говоришь?       — А что?..       — Ничего, просто вспомнил себя примерно в твоем возрасте. Извини, что я сравниваю, но это неизбежно. Я читал твое интервью, оно меня на самом деле тронуло.       — Я сказал все как есть, все свои чувства.       — Забавно, — Лукас посмотрел куда-то поверх его головы, — ты клон, и ты чувствуешь себя одиноким, потерянным, заброшенным, а я вот не клон, но когда-то чувствовал все то же самое.       — Правда? — поразился Лео.       — У меня в жизни был период, когда я считал, что все кончено. Страшное время, но во многом виноват был я сам.       — Можешь рассказать? — заинтересовался он.       — Да что там рассказывать, — Лукас машинально взглянул на наручные часы. — Я был молод, влюблен, один против целого мира.       — Почему один? — удивился парень. — Ты же был женат на любимой, я прав?       — Женат-то я был, но в браке, оказывается, тоже можно быть одиноким. Я понял это с годами, когда мне стало, с чем сравнить, а в двадцать был уверен, что любовь мне дана одна и на всю жизнь. И моя первая жена думала точно так же, но мы никогда по-настоящему не были вместе, не слушали и не слышали друг друга.       — Прямо как мы с Мел, — вздохнул Лео.       — Словом, не знаю, кто прав, а кто виноват, но наши пути навсегда разошлись.       — Ты жалеешь об этом?       — Нет, сейчас уже не жалею. Если бы жизнь пошла по другому сценарию, рядом со мной сейчас не было бы той моей семьи, которую я слишком люблю, чтобы представить себя без нее. А когда-то я даже попал в больницу из-за того, что пытался покончить с собой.       — Надо же! — задумчиво проговорил Лео. — Я не знал, что у вас все было настолько сложно. То есть, я читал в журнале про девушку из Марокко, но и представить не мог…       — Да, из Марокко. Ее звали Жади.       — Жади… это имя почему-то кажется мне знакомым. Красивое.       — Мел ничуть не хуже, — улыбнулся Лукас.       — Оно не хуже, оно лучшее на свете, — загрустил Лео.       — Пойми одну вещь: все это проходит. Ты, конечно, испытываешь сложные чувства из-за своего необычного происхождения, и здесь я ничего не могу тебе посоветовать, но любое горе кажется неутолимым, это я знаю точно. Люди в целом чувствуют одинаково, а ты, прежде всего, человек.       — Рад, что ты так думаешь. Я хочу тебе верить.       — А что мешает?       — Не знаю, — пожал плечами Лео. — Я не могу просто так взять и выкинуть из головы, что я клон.       — Это не нужно выкидывать, с этим нужно учиться жить.       — Легко тебе сказать. Я знаю, вы все думаете, что это ерунда — ну, подумаешь, клон, живи и радуйся жизни. Я бы и хотел, но не выходит.       — Я уверен, что рано или поздно ты научишься, — подбодрил его Лукас.       — Наверное. А ты не пытался помириться с Жади?       — Пытался, но я сделал это слишком поздно. Иветти сказала мне, что Жади выдают замуж, и я сломя голову помчался в Фес.       — Ужас! — округлил глаза Лео.       — Ах, если бы ее выдавали против воли, — Лукас погрузился в воспоминания молодости, — я бы выкрал ее из-под венца, у меня к тому времени уже было достаточно смелости, чтобы сделать это. Но она выходила по любви. Я чуть не умер прямо там, клянусь.       — Я бы точно умер! — согласился Лео, и тут его поразила страшная мысль. — А если Мел найдет кого-то в своей Америке?! Лукас, — он впервые назвал его по имени, что делать им обоим было крайне трудно, — помоги мне достать билет, пожалуйста! Я улечу прямо завтра.       — В США так просто не попасть, это не Марокко, — возразил мужчина. — Тебе нужна виза.       — Это значит, что все пропало?       — Нет, ее можно оформить, но это займет некоторое время. Не думаю, что твоя Мел успеет выйти замуж, полтора года точно не понадобится.       — Нужно поспешить, — нахмурился Лео.       — Что за шум внизу? — насторожился Лукас. — Я пойду посмотрю.              Леонидас вернулся с работы чуть раньше запланированного в раздраженном состоянии. В компании все только и говорили об эксперименте доктора Альбьери — эта тема в одночасье стала самой обсуждаемой в Бразилии, да и во всем остальном мире люди не остались равнодушными к сенсации.       — Это же черт знает что! — вслух возмущался Леонидас, заходя в дом. — Я всегда знал, что Альбьери не в себе, но чтобы пойти на такое!       — Папа, может быть, это всего лишь газетная утка? — предположил Эдуарду.       — Зная Альбьери, я ничему не удивлюсь. А где все? — он окинул взглядом гостиную. — Иветти, Далва!       — Львеночек, — прибежала Иветти из кухни, — прошу тебя, только не волнуйся!       — Иветти, когда ты так говоришь, это значит, что нужно доставать сердечные капли! Что случилось, выкладывай сразу, не томи!       — Сеньор Леонидас! — показалась в гостиной заплаканная Далва. — Диогу вернулся!       — Что?! — лицо главы семейства перекосилось от потрясения.       — Папа, не слушай Далву, — вмешался Франсишку.       — Он здесь, в нашем доме! — восклицала служанка.       — Вызовите, кто-нибудь, «скорую» для Далвы, — попросил Леонидас домочадцев.       — Не нужно «скорой», — сказал спускающийся по лестнице Лукас. — Папа, приготовься к очень неожиданной новости.       — Да говорите уже, у меня от ваших загадок скорее инфаркт случится, чем от самой новости! — разозлился Феррас-старший.       — Ты знаешь, чей клон создал Альбьери?..       Вместо ответа к перилам из комнат вышел Лео, облокотился на ограждение и посмотрел вниз, прямо на Леонидаса. Мужчина обомлел, увидев покойного сына вновь живым. Нет, в эту секунду он не думал ни о каких клонах, экспериментах — никто не стал бы об этом думать. Это был Диогу, точно такой же, каким он запечатлелся в памяти безутешного отца, лишь выглядел так, как если бы он родился в другом времени. Снова перед глазами встали роковая ссора, звонкая пощечина и дубовый гроб посреди безлюдной церкви. Леонидас отдал бы все, чтобы переписать те дни на чистовик, чтобы проклятый вертолет никогда не взлетал, чтобы не видеть ни похоронной процессии, ни опустевшей комнаты с вещами, к которым никогда больше не притронется их хозяин. И вот он здесь, из плоти и крови, стоит двумя ногами на балконе отчего дома, но… он ли?       — Святые Небеса… — единственное, что смог вымолвить Леонидас.       — Мальчики, бегом принесите отцу воды! — скомандовала Иветти. — Львеночек, пожалуйста, присядь, успокойся, все хорошо!       — Иветти!.. — чуть дыша, проговорил он.       — Ладно, я пойду, — смутился Лео и направился к выходу.       — Постой! — окликнул его Леонидас и, с трудом поднявшись на ноги, сделал несколько медленных шагов навстречу двойнику Диогу. — Фантастика! Абсолютная фантастика! Мой сын…       Лео растерянно смотрел на него и переводил взгляд то на Иветти, то на Лукаса, то на стоявшую поодаль в священном трепете Далву, будто спрашивал их всех, что ему надлежит делать в такой ситуации. Леонидас подошел к нему, обнял так крепко, как только мог, и расплакался самыми искренними слезами, какими плакал раз в двадцать лет. Ни у кого из присутствующих не хватило духу потревожить эту трогательную картину даже шорохом.       

***

      Кое-как справившись с сильнейшими эмоциями, Леонидас вечером того же дня собрал дома семейный совет, на котором рассчитывал разобрать сложившуюся ситуацию по полочкам. Он нацепил очки для пущей важности и расхаживал туда-сюда мимо жены и сыновей.       — То, с чем мы столкнулись, это совершенно беспрецедентный случай, — изрек глава семейства. — Нам необходимо срочно решить вопрос с семейным статусом мальчика.       — Папа, вот-вот разгорится мировой скандал, ты предлагаешь прямо сейчас выдать этого парня с головой общественности? — возразил Лукас. — Я вообще предложил ему уехать из Бразилии до тех пор, пока переполох не стихнет.       — Лукас, ты эгоист! — возмутился Леонидас. — Эгоистом был, эгоистом и остался! Даже на пятом десятке ты умудряешься ревновать отца к брату. Он такой же мой сын, как и вы трое, как и Диогу, у него должны быть все права!       — Львеночек, но как же Деуза? — удивилась Иветти. — Она его мать, у Лео есть свидетельство о рождении, неужели ты хочешь переписать его?       — Верно! — подхватил Эдуарду. — Я не силен в семейном законодательстве, но подозреваю, что придется вписывать имя покойной жены папы в его свидетельство о рождении, ведь любой анализ ДНК покажет полную идентичность с Лукасом, а мать Лукаса известна.       — Должен быть выход! Я видел, как он бедно одет, наверняка не образован и живет совсем не в тех условиях, в каких привыкли жить другие мои сыновья. Я не могу этого так оставить!       — Папа, ты собираешься тащить его в нашу семью? — с недовольством спросил Лукас. — Как бы то ни было, Лео нам чужой человек, он всю жизнь прожил в другом окружении.       — Не чужой! — возопил Леонидас. — И говорить так не смей! Плевать я хотел, клон или не клон, это мой сын, и точка!       — Львеночек, не нервничай так! — упрашивала супруга Иветти.       — Папа, да что мы драму развели, в самом деле? — вставил свою реплику Франсишку. — Я тоже считаю, что его сейчас лучше не трогать, время неподходящее, а после видно будет.       — Да-да, у тебя всегда завтра виднее. Всегда. Ты живешь одним днем, Франсишку, а я смотрю в будущее, на перспективу, понимаешь?       — Но ведь можно помогать ему финансово, не оформляя официально родство, — предложил Эдуарду. — И общаться можно просто так, если уж на то пошло.       — М-да, возможно, вы правы, — грозный «царь зверей», как называла его супруга, поумерил свой пыл, вытер взмокшее лицо носовым платком и бессильно опустился в кресло. — Я слишком обескуражен сейчас, чтобы предпринять что-то толковое.       — Сейчас куда важнее не допустить скандала, — напомнил Лукас. — Можете представить себе наш дом, оцепленный по периметру ограды репортерами? Вот и я не хочу представлять.       — Что ты предлагаешь? — спросила Иветти.       — Давайте отправим его учиться за границу. В США, например, в какой-нибудь не самый крупный университет. В ту же Неваду. Как вам идея?       — Хорошая идея, — согласился Леонидас. — Мальчик непременно должен получить образование.       — Но это после. Сейчас все зависит от Альбьери, — вздохнул Лукас. — Ехать туда лично нельзя, чтобы не попасться под прицел камер, но я еще раз попробую ему дозвониться.       Он достал телефон и принялся набирать номер крестного, однако в трубке были слышны лишь постоянные короткие гудки.