dacha.

Рустам сидео у окна и чувствовал себя так, как ему не нравилось себя чувствовать. Погано, паршиво и прогнивше. Ему не хотелось признавать, что ему не понравилась Зара, но, скорее всего, так и было. Не то, чтобы совсем не понравилась, но… Как будто что-то в ней раздражало. — Бесят похожие на меня люди! — вдруг воскикнул он в пустоту. Да, в этом была проблема. Зарина была словно зеркало, и для каждого слишком уж предсказуемо было следующее действие, слово другого. А в универе ведь такого не было. Все ловили кайф и ловили. Теперь как будто и думаешь каждый раз, выборочно к людям относишься, хоть и стараешься с каждым выстроить хорошие отношения. Впервые Саидохмедов заострил на этом своё внимание. И так необъяснимо мерзко от себя стало, что он замотал головой и ринулся вниз, где все. Где бесконечный шум и гам, где нет места и времени для подобных мыслей.

***

Наутро он проснулся, лёжа в кровати с Масаевым вальтом. Да, точно, вспомнил комик, Эмир согласился поменяться комнатами. И слава всем богам — ещё десяти минут в одиночестве Руст бы не выдержал. Парень посмотрел на настенные часы — девять пятнадцать. Ну, нормально, не рано, в целом. В общем и целом. — Тамби! Сколько времени? — заорал во что есть мочи Рептилоид, нарочно, зная, что друг спит. — А что? — тот начал возмущённо мямлить что-то себе под нос. — И зачем ты такое сделал? Он же не ускокоится, — кривляясь, спросил уже переодевшийся Макар. Масаев, теперь же окончательно проснувшись, захохотал и продолжил бредни. — Угомоните его, умоляю! Через пять минут активных сборов и спешки ребята оказались в первом доме. Диана с Леной возились на кухне, в спальне сонно блуждал Сабуров в одних трусах. Щербаков развлекал детей, прыгая перед столом и крича строки песен. Мадина осуждающе и непонятливо на него смотрела, а мальчики, подпевая, веселились с Лёшой. — Так сказать, доброе утро, — он, заметно уставший, пожал вошедшим руку. — Йоу, это моя жизнь, чувак, — Саидохмедов поддерживающе похлопал его по плечу. — Диан! — послышался голос Нурлана. — К нам щас Морозов придёт, хорошо? Сабурова ответила что-то невнятно, как будто даже расстроенно — мол, еду ещё на четверых готовить да и дети, — но комик, не заметив тона, расценил это как согласие. И тут же в домик без стука вошли Морозовы с подругами, Эмиром и Артуром. Ей богу, у Рептилоида чуть челюсть не отвисла, когда он увидел последнего, умилённо болтающего с Зариной — точнее слушающего болтющаю её. Но он ничего не сказал, не имея привычки задавать лишние вопросы. А вот у Тамби с Макаром была, поэтому Чапаряну с новой подругой было чем заняться последующие часа два. Даша отправилась на кухню, принесся с собой разного рода нарезки, чтобы помочь подругам с завтраком — Сабурова даже выдохнула. Нурик стал общаться с продюссером насчёт съёмок, а Щербак всё юаловался с детьми. — Привет, — Аксинья села рядом с Рустамом. — Доброго утречка. Но дальше разговор не завязался. Тяжело. Брюнетка глянула на малышей и вдруг спросила: — Руст, ты бы хотел завести детей? — Попозже, — кивнул он. — А ты? Она приняла от Лены кружку чая и задумчиво ответила: — Годам к тридцати пяти. Дети — это, в первую очередь, про осознанность. И, знаешь, даже, наверное, двух. Это очень клёвый момент социализации. Мы с Зариной двойняшки. Голубоглазая сделала паузу, ожидая реакции, но Саидохмедов воспринял информацию как данность. В девушке это вызвало смешанные чувства, ведь обычно люди реагировали по-другому. — И из-за этого даже не поднимался вопрос, что мы будем жить в разных комнатах. Но у нас очень разный характер. Прям очень. И где-то с двенадцати до пятнадцати — нет, до четырнадцати — лет мы ссорились на этот счёт, потому что не понимали друг друга. И как раз к пятнадцати мы в моменте поняли, что, ну, мы разные. Надо просто принять это. А, ну, и осознание того, что ты не один в этом мире. Что надо делиться, как это банально не звучало, надо нести ответсвенность. — Почему банально? — вставил комик. — Потому что всё-таки человек эгоистичен и ему хочется забрать всё себе. Будь то внимание или вещи. А когда есть сестра или брат, то начинаешь размышлять об этом. Что надо, что не надо. — Но это ещё и приподнести надо детям, — возразил Рустам. — Да-да, конечно. Поэтому я и говорю, что не сейчас, в двадцать девять, мне детей щаводить надо, а потом, когда получу опыт какой-то что ли. Но пока я не могу объяснить, что за опыт — я сама не разобралась до конца. На этом их дискуссия подошла к концу, но не было груза, что меду ними вдруг возникла тишина. Наоборот это было даже, пожалуй, необходимо. И оба, довольные тем, что пришли к общему выводу, принялись за бутерброды.