Воющие на луну

      Стук в дверь разбудил Гермиону рано утром. Она застонала и закрыла глаза рукой.       — Доброе утро, — Джейкоб усмехнулся.       — Отвали, Блэк. Который час? — ворчала она, переворачиваясь, чтобы посмотреть на будильник. — Без четверти семь! Почему ты меня будишь?!       Внезапно осознав, что его план разбудить жену был не самой лучшей идеей, оборотень подошел к кровати и нервно уселся на её край. Его большие карие глаза впились в глаза оборотня, и она почувствовала, что её решимость немного ослабла.       — Не смотри на меня щенячьими глазами, Джейкоб Блэк, — выругалась она, её взгляд теперь был полусердечным. — Зачем ты меня разбудил?       Джейкоб посмотрел вниз на свои руки.       — Ну, сегодня полнолуние…       При упоминании о полнолунии бывшая Грейнджер надулась, и её взгляд вернулся в полную силу. Она уже знала, что сейчас полнолуние. Она почувствовала это, как только проснулась, отсюда и её ворчливое настроение. Любой оборотень становился раздражительным в день полнолуния. Даже добрый сердцем Ремус, который и мухи не обидит.       — Я подумал, что мы могли бы провести день, готовясь к твоим переменам, — заключил теплокровный волк.       Оборотень не могла не тряхнуть головой, пытаясь прогнать дурное настроение, нависшее над её головой, как грозовая туча. Она почти видела, как искры молнии пляшут вокруг неё и притягивают волосы к своему статическому заряду. Она наклеила на лицо улыбку и кивнула, пытаясь успокоить мужа.       — Хорошо.       В этот момент мальчик-переросток был похож на щенка, его глаза загорелись, а в груди бурлило возбуждение. Он нырнул вперёд со своего места на краю кровати и подхватил жену на руки. Гермиона издала тоненький вскрик и ударилась о его мускулистую грудь. Это было похоже на удар о кирпичную стену и ничего не дало, когда он перекинул её через плечо.       Даже с её новой силой оборотня, ведьма ничего не могла сделать, пока муж нёс её вниз по лестнице и на кухню. Он посадил её на стул и широко улыбнулся ей. Её волосы стали еще более дикими благодаря тому, что он нём её, и она тщетно пыталась контролировать их.       Он достал несколько блинов из духовки, где оставил их греться, и положил перед Гермионой. Это были не американские, а английские блины. Она научила его готовить их, и он знал, что они были её любимыми. Однажды она призналась, что американские блины кажутся ей слишком большими и слишком тяжелыми для неё.       Карие глаза ведьмы перевели взгляд с блинов, посыпанных сахаром и мёдом, на её мужа. Она мягко улыбнулась и притянула его ближе, чтобы поцеловать.       — Спасибо. Они выглядят фантастически.       Оборотень немного расслабился, довольный тем, что Гермиона больше не злится. Он от всей души принял её поцелуй и зарылся рукой в её волосы. Она отстранилась слишком быстро, на его вкус, и начала копаться в еде.       Джейкоб сел напротив неё со своими блинами, хотя его блины были американскими, и наблюдал, как она поглощает еду гораздо быстрее, чем он когда-либо видел её раньше. Это напомнило ему сбор стаи. Он весело улыбнулся.       — Что? — ведьма наклонила голову, на уголке её розовых губ появилось пятнышко мёда. — Почему ты улыбаешься?       — Просто так, — заверил её Джейкоб. — У тебя здесь немного меда.       Он показал на свой рот, и Гермиона слизнула пятнышко. Его глаза потемнели, когда он наблюдал за движениями жены. Она заметила его взгляд и слегка покраснела. Покачав головой, она бросила ему салфетку.       — Иди собирайся. Мы должны скоро быть у Ремуса, чтобы обсудить основные правила полнолуния.       Джейкоб простонал.       — О, но мы же рано встали!       — А Ремус всегда встает рано. Мы можем провести нашу дискуссию у него, — она хихикнула, быстро доедая последний блинчик. — Иди собирайся.       Оборотень угрюмо оделся, и когда он вернулся вниз, его подтолкнула к камину уже одетая Гермиона. Она приняла душ и оделась, пока он волочил ноги, делая то же самое. С зелёной вспышкой пара унеслась прочь.       Джейкоб, пошатываясь, вышел из камина к Ремусу. Он действительно ненавидел путешествия по камину, даже больше, чем Аппарацию. Старший оборотень усмехнулся, заметив бледное лицо и неровные шаги Джейкоба.       — Доброе утро, — поприветствовал он пару.       Молодой человек был не в состоянии говорить, поэтому просто кивнул, а затем, спотыкаясь, подошёл к дивану и рухнул на него. Он провёл рукой по лицу и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить свою кружащуюся голову и бурлящий желудок.       Гермиона тихонько покачала головой. Она должна была знать, что камин — не лучший вариант, когда дело касается её мужа. Она знала, что он ненавидит все формы магических путешествий, но он терпел их ради неё. Он многое терпел ради неё.       Ремус обхватил молодую женщину и по-отечески поцеловал её в висок.       — Как ты себя чувствуешь?       Кудрявая ведьма улыбнулась и зарылась головой в его подбородок, вдыхая слабый аромат шоколада, который, казалось, всегда витал вокруг старшего волшебника. С тех пор как началась война, они стали друг другу семьей и были близки, как могут быть близки родитель и ребенок. Она знала, что он чувствует себя так же плохо, как и она.       Ремус посмотрел на неё сверху вниз и хмыкнул, побуждая её ответить.       Бывшая гриффиндорка вздохнула.       — Я нервничаю. Я знаю, что приняла Волчье зелье, как положено, но какая-то часть меня боится, что я не смогу контролировать себя и причиню Джейку боль.       Казалось, он понял, что она имела в виду, но не сказал ни слова. Она поняла это по выражению его лица. Было ясно, что его беспокоит то же, что и её.       — Мародёры бегали со мной каждое полнолуние в своих звериных формах, и я не причинял им вреда, и тогда я даже не принимал Волчье зелье. Джейк будет в волчьей форме, и я уверен, что твой внутренний волк узнает его запах. Всё будет хорошо. — сказал он ей ободряюще.       Джейкоб поднял голову со своего места на диване. Он деликатно делал вид, что не слушает их разговор, прикрываясь желанием избавиться от тошнотворного чувства. Его карие глаза встретились с глазами жены. Он увидел в них мягкий ирисовый блеск, который появлялся у неё только тогда, когда она думала о нём, смотрела на него или была рядом с ним. Вскоре он понял, что именно так выглядит любовь, а затем узнал, как выглядят другие настроения в глазах его жены.       Он раскрыл объятия, и Гермиона переместилась на его сторону, свернувшись калачиком в его объятиях и перекинув свои ноги через его. Она легонько поцеловала его в щёку и улыбнулась.       — Так какой план на вечер? — спросил Джейкоб.       Остаток дня прошёл в обычном режиме. Трое быстро рассказали о правилах поведения во время смены Ремуса и Гермионы, после чего перешли к активному обсуждению различий и сходств их волчьих форм. Они убедились, что Джейкоб был более похож на волка, чем оборотни. Двое других, хотя и имели такой же мех, как у волков, их шерсть была немного тоньше, и они могли легко стоять на задних лапах. Они были более человекоподобны, чем оборотни.       Наконец настал момент, когда все трое должны были аппарировать в лес. Гермиона почувствовала, что нервы достигли наивысшей точки, и её руки начали дрожать. Видя, как они дрожат, Джейкоб протянул руку и взял одну из них в свою. Тепло тела мужа мгновенно успокоило ведьму, и она взглянула на него. Сделав глубокий вдох, она закружилась, и они исчезли.       В лесу было так тихо, что даже совы и кролики не осмеливались шуметь. Они словно чувствовали, что принесет с собой полнолуние. Заходящее солнце плясало по листьям, окрашивая их в нежно-розовые и розово-оранжевые тона, а самые яркие звезды начинали бороться за то, чтобы быть увиденными в угасающем свете.       Раздались два тихих хлопка, и появились три человека, нарушив тишину. Испуганная птица неподалеку каркнула и улетела, чтобы как можно дальше отделить себя от трех новичков. Гермиона поцеловала Джейкоба, а затем взглянула на Ремуса.       — Иди и подожди за деревьями в волчьей форме, пока мы с Ремусом не превратимся, — Она прошептала. — Я не хочу, чтобы ты видел, как происходит изменение.       Джейкоб нахмурился и провёл рукой по её щеке.       — Но я хочу быть с тобой.       Она положила свою руку поверх его руки и прижалась лицом к его лицу.       — Это не очень красивое зрелище. Кроме того, я не знаю, как волк отнесётся к тебе. Пожалуйста, я не хочу, чтобы тебе было больно. Я не переживу, если причиню тебе боль.       С болезненным выражением лица он отступил от своей половинки. Он сменил фазу и скрылся в лесу. Гермиона повернулась лицом к Ремусу и кивнула ему. Он слабо улыбнулся ей в ответ и отошёл в другой участок подлеска. Следуя его примеру, она сделала то же самое.       Оказавшись в подлеске, ведьма разделась и сложила одежду в аккуратную стопку. Она быстро наложила на неё стазисные чары, чтобы защитить от утренней росы, и спрятала палочку в карман джинсов. Она слегка вздрогнула, когда по поляне пронёсся холодный ветер, но дрожь оборвалась на полуслове от резкой боли, пронизывающей до самых костей.       Гермиона вздохнула и упала вперёд, подхватив себя на руки. Быстрый взгляд вверх сказал ей, что луна взошла и пора. Она слабо застонала, кости в её руках треснули и начали менять свою форму. Один за другим позвонки вдоль её позвоночника удлинялись и росли, образуя более короткий хвост, чем у Джейкоба. Её крик эхом разнёсся по лесу и вскоре слился с криком Ремуса. Её ногти утолстились и превратились в когти, а волосы начали расти по всему телу. Она обнаружила, что не может дышать, так как её нос сломался и резко вытянулся вперёд, превратившись в морду. Она даже не могла кричать.       Из своего укрытия Джейкоб скулил и пытался закрыть свои чувствительные уши массивными лапами. Он не хотел слышать боль, через которую проходила его жена, а его слух был настолько хорош, что он мог даже услышать каждый перелом или сдвиг в её теле. Это было отвратительно, но он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.       Спустя, казалось, целую ночь, треск и крики прекратились. Лес снова был неподвижен, и оборотень мог слышать только дыхание трех существ, включая его самого. Затем самый леденящий душу звук, который он слышал, наполнил ночной воздух.       Вопль оборотня.       Он был так похож на его собственный, но звучал глубже и ещё более пронзительно. Второй, чуть более высокий вой присоединился к первому, и что-то в Джейкобе узнало голос его жены; ну, её вой. Он подкрался ближе к краю леса и увидел своими карими глазами, как два оборотня выходят из своих укрытий.       Один волк был коричневого цвета, и он мог сказать, что это Ремус, так как цвет волос совпадал с его цветом. Другой был золотисто-коричневым, но у обоих были янтарные глаза. Эти двое прижались друг к другу, прежде чем тот, который был Гермионой, повернулся и посмотрел в сторону Джейкоба.       Она зашипела и завиляла хвостом. Джейкоб, приняв это за знак, что можно подойти, встал со своего места в подлеске. Он осторожно подошёл к ней и одарил её волчьим эквивалентом ухмылки, высунув язык из пасти.       Внезапно Гермиона напряглась, и зрачки её глаз сузились так, что стали маленькими. Она начала негромко рычать, и Ремус заскулил. Он подтолкнул её, но она огрызнулась. Он отступил и покачал головой в сторону Джейкоба. Гермионы сейчас не было рядом.       Это существо не было кудрявой ведьмой, на которой женился Джейкоб. Это была сырая животная сторона Гермионы. Оборотень зарычал и пополз вперёд. Джейкоб почувствовал, что инстинкт берёт верх, и поднялся на ноги. Он зарычал, немного громче, чем самка, и уставился на неё. Рычание золотисто-коричневого оборотня немного стихло, и она пригнулась к земле.       Наступил напряжённый момент, прежде чем волчица перевернулась на спину и обнажила шею. Джейкоб наклонился и лизнул её подбородок. Оборотень слегка вздрогнула, и её зрачки снова расширились. Она наклонила голову, её глаза недоуменно озирались вокруг. Казалось, она недоумевала, почему лежит на спине.       Чёрный самец прижался к жене, и она поднялась на лапы. Решив не обращать внимания, оборотень издал рык и ускакал. Ремус вильнул хвостом и бросился за Гермионой. Джейкоб издал звук, который можно было приравнять к смеху, и последовал за двумя другими. Это была игра, в которую он и другие оборотни играли множество раз.       В итоге Джейкоб поймал Гермиону. Он схватил её, и они повалились на пол. Гермиона лежала под ним, когда они пришли в себя, и Джейкоб снова по-волчьи ухмыльнулся. Самка хмыкнула и закатила глаза, а затем потянулась и лизнула его в щёку. Её глаза стали на тон светлее, показывая, что её взгляд всё ещё меняется в зависимости от эмоций, даже когда она в волчьей форме.       Солнце начало подниматься в небо, и, как и восход луны, оно было встречено болезненными криками Гермионы Блэк и Ремуса Люпина. Когда крики прекратились, Джейкоб вернулся в свою человеческую форму и побежал туда, где его жена превращалась обратно в свою человеческую форму.       Она лежала, задыхаясь, на земле, и несколько веток бессистемно торчали из её кудрей. Она посмотрела на мужа и села, смахнув волосы с глаз. Она обхватила руками грудь и нижнюю половину тела, несмотря на то, что Джейкоб всё это уже видел.       — Повернись, — прошептала она, её голос был хриплым.       Джейкоб закатил глаза и выполнил её просьбу. Он слушал шелест ткани, пока она натягивала одежду. Наконец она была одета и попросила его повернуться. Она была одета в свою одежду с прошлого дня и собирала мусор с волос. Он усмехнулся.       — Тебе помочь? — он хихикнул.       Гермиона высунула язык и бросила веточку на пол. Она поднялась на ноги и поцеловала его в щеку.       — Пойдём и найдём Ремуса. У меня есть несколько вопросов.       Они встретили его посреди поляны, где резвились ночью. Он выглядел немного более собранным, чем Гермиона, но перемены сказались на старшем мужчине. Морщины на его лице казались ещё глубже.       — Что это было прошлой ночью? — промурлыкал Джейкоб.       Гермиона ударила его по руке и уставилась на него.       — Как ты себя чувствуешь, Ремус?       Ремус усмехнулся.       — Я в порядке, спасибо. Я думаю, прошлой ночью это был твой волк, Гермиона, осознавший, что Джейкоб — твоя пара, и его врождённый альфа-характер откликнулся на твоего волка. Это происходит только с твоим волком, я никогда не видел этого раньше.       Гермиона взяла Джейкоба за руку и улыбнулась ему.       — Думаю, нам не стоит беспокоиться о том, что мой волк примет твоего.