Only a Matter of Time(Только Вопрос Времени)

— ...возможно, скоро придётся разбудить твоего брата.… — услышал я голос отца, на мгновение открыв глаза, наслаждаясь своим послеобеденным сном. Через несколько секунд я почувствовал толчок в плечо, заставивший меня зевнуть и энергично протереть глаза, прежде чем тупо уставиться на автомобильное сиденье передо мной. — Ты хорошо вздремнул? — спросила Комачи, поправляя ремень безопасности. — Ага, — ответил я, повернувшись к ней и утвердительно кивнув. Выглянув в окно нашего автомобиля, я заметил, что мы въезжаем на стоянку онкологического центра. Ах, точно… Вот куда мы направлялись… Сегодня был, вероятно, день моего последнего визита в это тихое место. Пару месяцев назад я бы просто съездил на велосипеде, но обстоятельства сложились так, что мы с семьей решили поехать вместе. Конечно, они беспокоились о моем здоровье, но даже с моим состоянием, которое всё больше ухудшалось, я, вероятно, смог бы съездить самостоятельно, в случае острой необходимости. Мы просто хотели провести все вместе как можно больше времени вместе.. Довольно скоро мы припарковались и вышли из машины. Когда я ступил на тротуар, меня встретила череда воспоминаний и знакомых сцен. Деревья качались на ветру, солнце садилось вдалеке, раздвижные двери стояли предо мной.… Это было похоже на мой первый приезд сюда. В конце концов, это всё то же место. Однако цель моего визита была иной, и чувство, что я сейчас испытывал, были абсолютно иными, по сравнению с моим первым визитом. Так или иначе, сейчас я был куда более оптимистичен, чем тогда, несмотря на то, что моя судьба была уже предрешена. Когда ветер коснулся моего лица, я услышал слабый звон в ушах, мимолетный призрачный звук, который затих через пару секунд. Хоть и мелочь, но я заметил, что в последнее время стал слышать его куда чаще. Сомнений в причине этого звука не было. Наряду со все более частыми мигренями и постоянной сонливостью, мой аппетит начал ещё больше слабеть. Я всё ещё ел, но еда стала куда менее приятной, а порой я кормил себя через силу. А еще я начинал чувствовать себя немного... не в своей тарелке. Мои мысли становились немного медленнее, и часто мне требовалось время, чтобы полностью осознать образы, звуки, запахи и тому подобное. Хотя я знал, что это как-то связано с маленькой, но ужасно расположенной опухолью, растущей у меня в мозгу, часть меня надеялась, что это отчасти просто ряд побочных эффектов от всех лекарств, которые я принимал. Пройдя через дверь, я расписался в регистрационном листе и сел рядом с Комачи. Мама сидела напротив нас, пока папа занимался какими-то бумагами на стойке регистрации. Скорее всего, что-то связанное со страховкой. — Ну, как дела в школе? — небрежно спросила мама, кладя сумочку на стул рядом с собой. — В целом было довольно много работы, — ответил я, радуясь возможности скоротать время, — недавно был культурный фестиваль и День Святого Валентина, домашнего задания поэтому задали немало. Результаты вступительных экзаменов придут со дня на день, выпускной скоро… Мама и Комачи оба понимающе кивнули головами. На другом конце комнаты я увидел отца, который шел к нам, засовывая пару бумаг в конверт. — Ах, точно. Конец школьного безумия… Помню, как сама проходила через это, — ответила мама, взглянув приподняв сумочку, чтобы папа мог сесть, — как прошел культурный фестиваль? — Довольно неплохо, на самом деле, — сказал я, вспоминая приятные моменты, что были несколько недель назад, — у нас был марафон, в киосках была неплохая еда и я неплохо провёл время с друзьями. Это была небольшая передышка, прежде чем началось настоящее безумие.… Замолчав, я мысленно вернулся к событиям, развернувшимся с тех пор. Конечно, настоящее безумие заключалось не только в шуме и суете конца учебного года. Мои проблемы со здоровьем становились всё сильнее, а мы с Юкино смело прошли через ещё одно испытание в наших отношениях, которое в конечном итоге закалило не только нашу связь, но и наш характер. Несмотря на все эти события, на самом деле, это не было таким уж и безумием. С другой стороны, у меня уже выработалось сопротивление к таким сумасшедшим событиям. — И угадайте, кто выиграл марафон! — воскликнула Комачи, ткнув меня в плечо. Я утвердительно кивнул, улыбаясь ее восторженной болтовне. — О, ты выиграл общешкольный забег? — с интересом спросил папа, и его глаза слегка расширились. — Так и есть. — Должно быть, все из-за того, что ты бегаешь по утрам, а? — ответил папа, потянувшись, чтобы похлопать меня по плечу, — я горжусь тобой. Я слегка склонил голову в знак благодарности. Папа передал конверт маме, которая аккуратно положила его в сумочку. — Итак, чем Юкиношита-сан хочет заниматься после окончания школы? — с любопытством спросила мама. — Ну, судя по тому, что она мне сказала, она хочет изучать медицину, — ответил я, — если быть точным, то онкологию. Комачи и мои родители кивнули, и на их лицах появились искренние улыбки. Я понимал, что для них это значит не меньше, чем для меня. — Она хочет поступить в Токио или Киото, чтобы получить степень бакалавра, а затем поехать в Америку, прежде чем вернуться сюда на работу, — продолжал я, — довольно солидный план, на самом деле. Это решение она приняла не так давно. — Она собирается в ехать в Штаты? — уточнил папа, подняв бровь, — она сказала, в какой мединститут хочет поступить? Я на секунду прижал большой палец к подбородку, пытаясь вспомнить, упоминала ли Юкино какие-нибудь конкретные названия. Через несколько секунд я покачал головой. — Она не сказала, но я предполагаю, что это что-то вроде Гарварда или Джона Хопкинса. У кого-то ее калибра, вероятно, не возникнет проблем ни с тем, ни с другим. — Она умная девушка с большим сердцем и отличными образцами для подражания, — тепло сказала мама, — она будет отличным врачом. — Да, это точно… — пробормотал я. В этот момент я услышал звук шагов, доносящийся из коридора, сопровождаемых звуком знакомого женского голоса. — Хикигая-сан? Я повернул голову и увидел своего врача, стоящую в нескольких футах от меня с планшетом в руке. — Приветствую вас всех. Сегодня всё в порядке? — приветствовала она его, сунув блокнот под плечо. Мы все кивнули в ответ, — тогда ладно. Приятно видеть здесь всю семью. Прошу за мной. Пройдя по коридору, мы вошли в главный приемный покой и уселись перед столом. Положив руку на те же гладкие подлокотники, что и во время моего первого визита, я мысленно вернулся к тем временам, когда приходил сюда раньше. Я испытал столько странных эмоций в этой маленькой комнате, что она казалась мне маленькой частью меня самого. От оцепенения и страха в первый раз, до радости и оптимизма, когда лечение шло хорошо, и до отчаяния, которое я испытал, когда приехал сюда чуть больше месяца назад. Здесь произошло много эмоциональных моментов.… Вот почему было так странно думать, что я, вероятно, никогда не приду сюда снова. Как только мой онколог что-то сделал на своём компьютера, она заговорила со мной и моими родителями, задав нам несколько вопросов. — Ну, как у вас дела в целом? — Не так уж и плохо, — серьезно ответил я, слегка почесывая шею, — мне не пришлось использовать ничего, кроме лекарства от мигрени, которое мне изначально было назначено, и ибупрофена, так что всё хорошо. И никаких приступов. Все остальные кивнули, повторяя мой ответ. Мой онколог кивнула и набрала несколько слов на компьютере, прежде чем снять очки и посмотреть прямо на нас. — Вы заметили еще какие-нибудь неприятные ощущения или симптомы? — спросила она, на этот раз обращаясь ко мне лично. — Да, — кивнул я, — я ем не так много, как раньше, хоть всё равно сохраняю трехразовое питание. Порой я слышу звон в ушах, и иногда кажется, что я немного вялый… мне нужно несколько больше времени, чтобы осознать что-либо, словно я устал или что-то в этом духе… Остановившись на секунду, я подумал о своем недавнем сне. — Кстати, в последнее время я все чаще чувствую усталость. Мой онколог кивнула, сложив руки на столе. После короткого затишья она снова повернулась лицом ко всем нам. — Вы нормально это переживаете? — мягко спросила она с задумчивым выражением на лице. Я посмотрел на Комачи и родителей, и мы дружно кивнули. — У нас все хорошо, — ответила мама, — мы просто хотим, чтобы Хачиман чувствовал себя хорошо. Краем глаза я заметил, что Комачи смотрит в окно с серьезным выражением лица. Не было никаких сомнений, что это подействовало на нее, и выражение ее глаз говорило о том же. В конце концов, целью этого визита было не обсуждение стратегии лечения или профилактики. Согласно документам, теперь я был амбулаторным пациентом хосписа, что меня слегка раздражало, несмотря на точность этого определения. — ...приятно слышать. Я знаю, что иногда это может быть ошеломляюще, но приятно видеть, что вы все держитесь, — услышал я слова своего онколога, когда тоже начал смотреть в то же самое окно, в которое я смотрел, когда сталкивался со многими неудобными аспектами действительности. Снаружи всё выглядело почти также, как и в мой первый визит. Теперь, когда первые семена весны только начали цвести, вишневые деревья цвели, ловя сияние обеденного солнца. Хоть я уже видел это раньше, теперь этот вид нес в себе куда больше красоты, чем тогда, когда я просто отмечал то, что меня окружало. Свежесть весны сопровождала эмоциональное возрождение, которое я пережил после опустошения осени и холодной горечи моего зимнего откровения. Хоть мне осталось немного, ничто не могло отнять значения этого момента. — ...и, как вы знаете, последние результаты сканирования показывают, что новая опухоль растёт очень агрессивно и никак не реагирует на лечение. С другой стороны, судя по тому, что я слышала, симптомы, которые вы испытываете, гораздо слабее, чем могли быть, учитывая обстоятельства. Забегая вперед: я в первую очередь хочу убедиться, что у вас есть вся необходимая помощь. Не только медицинская, но и психологическая. Если вам что-нибудь понадобится, не бойтесь звонить. Это то, ради чего я здесь. С этими словами мой онколог встала и пожала нам руки по отдельности, прежде чем проводить нас обратно в приемную и пожелать доброго дня. С самого первого дня она добросовестно выполняла свои обязанности не только как врач, но и как человек, на которого люди могли рассчитывать. Она могла помочь как советом, так и поддержкой в борьбе с ужасной и коварной болезнью. Я был благодарен за то, что такой человек помог мне, и улыбнулся, выходя из здания, гордясь тем, что Юкино хочет заниматься такой благородной профессией. Выйдя из онкологического центра, мы решили поужинать в местной забегаловке, закончив нашу семейную прогулку на такой ноте. Мы с Комачи говорили о безумии в школе, а мама с папой рассказывали о работе, о смешных историях из офиса и рассказывали о том, что раньше не позволяло им общаться с нами. В целом, это был хороший способ закончить день. *** Готовясь ко сну, я захотел попить воды и спустился вниз. Идя по лестнице, я заметил, что в гостиной все еще горит свет. Любопытствуя, я заглянул внутрь и увидел Комачи, стоящую перед камином и держащую в руках фотографию в рамке. Она не обернулась, когда я подошел к ней. Она стояла неподвижно, уставившись на фотографию с грустью на лице. Теперь, стоя рядом с ней, я взглянул на снимок, что она держала в руках. Это была та самая фотография, которую я нашел в своей комнате некоторое время назад, помещенная в бамбуковую рамку, на которой было выгравировано «День защиты детей». — Хей, ты в порядке? — тихо спросил я. Комачи медленно повернулась ко мне, наклоняя фотографию к свету, чтобы мы оба могли ее видеть. — Братик, ты помнишь, как все было, когда это снимали? Я кивнул, усмехнувшись, когда снова увидел смешные маленькие лица на фотографии. — Да, помню.… — ответил я, проводя пальцем по верхней части рамы, — тогда все было проще. Гораздо проще. Легко заметить, да? С минуту мы стояли молча, потом Комачи положила фото обратно на камин и, стоя рядом со мной, стал рассматривать ее издалека. — Ты выглядишь таким счастливым на этой фотографии, держа в руках мороженное, — сказала она, и на ее лице появилась легкая улыбка, — почти так же счастливо, как когда узнал, что твоё лечение работает… Комачи снова замолчала, чувство меланхолии наполнило комнату, когда она позволила своим последним словам исчезнуть в тишине. Я знал, что она чувствует. Я мог сказать это с тех пор, как мы были в онкологическом центре. Даже если бы ей удалось найти способ справиться с этим на время, ничто не могло изменить того факта, что несчастье и уныние были видны в ней. Смотря на фотографию около минуты, она снова заговорила с болью в голосе и слезами, струящимися из глаз. — Это больно, братик.… Видеть, как ты страдаешь, и наблюдать, как тебе становится хуже.… Я подошел и обнял ее, поглаживая по плечам, пока мы стояли перед камином. Дни шли за днями, и быстрое ухудшение здоровья было неизбежно. Черт возьми, это уже происходило, и я чувствовал, как день за днём жизнь покидает меня. Будь у меня возможность, я бы немедленно обратил вспять болезнь, которая разъедала мою жизнь. Естественно ради своей жизни, но в основном ради людей вокруг меня, с которыми я смог бы провести куда больше времени. Но к сожалению, я не был Богом. — Я не знаю, почему это произошло. Я не хочу видеть тебя в таком состоянии, но сейчас никто ничего не может сделать.… Просто это кажется неправильным, — сказала Комачи, поникнув и уныло уставившись в пол. — Я знаю, — согласился я, — я ненавижу эту опухоль в моей голове больше, чем что-либо ещё в своей жизни. Это лишает меня любого шанса прожить долгую жизнь. Последнюю фразу я произнес сквозь стиснутые зубы и прищурив глаза, вспоминая печаль и тоску, которые испытывал, лежа в постели в ту ночь, когда у меня случился припадок. Когда Комачи подняла голову и наши глаза снова встретились, я продолжил. — Видишь ли, дело в том, что… Я пытался бороться. Не в плане лечения. Я имею в виду после того, как они сказали мне, что у меня нет шансов победить эту тварь. Я пытался бороться с этим эмоционально, но это было обречено на провал. Поэтому я просто продолжаю делать то, что делал. Теперь я просто живу каждым днём. И живя так, я узнал о жизни и людях много того, чего не узнал бы в ином случае. Это, вероятно, единственный луч надежды в этой ситуации, но это то, что я был рад испытать… Я знаю, что не задержусь здесь надолго, и скоро дела пойдут еще хуже, но пока что я тут, если понадоблюсь тебе, — сказал я успокаивающе. Комачи коротко кивнула, вытирая глаза рукавом. — Что же нам теперь делать? — спросила она, немного выпрямившись. — Ну, это зависит от обстоятельств. Что ты хочешь сделать? — спросил я с любопытством, — как насчёт поиграть в аэрохоккей на телефонах? — Конечно, это было бы неплохо, — ответила Комачи, и легкая улыбка вернулась на ее лицо, — без ограничения очков. Я усмехнулся ее предложению и вытащил телефон из кармана, чтобы открыть игру. — Звучит неплохо. Я сейчас попью, и мы начнем, — ответил я, направляясь на кухню, чтобы налить стакан воды. A / N: Мне нечего сказать в этой главе. Я вернулся в полную силу и буду публиковать части как можно чаще в будущем. Увидимся в следующий раз!