***
На Машиной кухне было тепло и уютно, пахло яблочным пирогом с корицей и свежесваренным супом. Олег вызвался помочь, но Маша наотрез отказалась, прося его подождать ещё минуточку. — Сиди, сиди! Ты же у меня в гостях, а в гостях нельзя помогать хозяйке. — Ещё как можно, — сказал он, поправляя столовые приборы и тарелки, — ты ведь тоже сегодня весь день работала, устала. — Нервный денёк выдался, — кивнула Мария, разливая по тарелкам суп, — я чуть со страху не умерла, когда ты кинулся в эту горящую квартиру. Олег ничего не ответил, а лишь старательнее спрятал ожог под рукавом свитера. Нечего её пугать. Швецова продолжала ходить по кухне, хватаясь то за одно, то за другое. Когда Маша в третий раз безуспешно попыталась открыть воду, она поняла, что всё-таки стоит попросить Платонова помочь. Он с радостью взял в руки бутылку и в два счета открутил колпачок. Вдруг его взгляд упал на пластмассовое кольцо, которое держало эту самую крышку, не давая воде пролиться. Олег улыбнулся собственным мыслям и резко схватил Машу за руку. Она удивленно повернулась, не понимая, что происходит. — Ты чего? — Спросила Маша, пытаясь вытянуть своё запястье или хотя бы ослабить хватку. — Там у горящего дома ты сказала врачам, что ты моя жена. Маш, ты правда хочешь быть моей женой? Швецова улыбнулась, думая над его словами, а тем временем Олег нацепил ей на безымянный пальчик пластиковый ободок, что держал в руках всё это время. — Ты готов жениться на человеке, которого так плохо знаешь? — Спросила она, разглядывая нелепое, но отчего-то очень трогательное украшение. Неважно золото или нет, это же просто символ… — Я бы очень хотел провести остаток жизни изучая тебя. — Давай сыграем в карты, — озорно улыбнулась Мария, — если выиграешь ты — я выйду за тебя замуж. А если я, то придётся тебе на мне жениться! — Это нечестно, — сказал он, плавно притягивая к себе Швецову, — но я согласен. Вдруг они оба спохватились об ужине, про который благополучно забыли, говоря о более важных вещах. Маша с Олегом наспех опрокинули в себя тарелки с остывающим супом, мечтая уже поскорее начать игру, в которой снова не будет проигравших. — Ты очень вкусно готовишь, — похвалил Швецову Олег, — зря на тебя наговаривают! — Не обольщайся, — засмеялась Мария, — это не я готовила. Но я тоже могу! При желании… Проблема в том, что чаще всего желания у меня как раз и не возникает. Швецова выудила из ящика колоду совершенно новеньких карт, которые валялись у неё нетронутыми уже много лет. Игра завязалась вновь, но только вместо азарта между ними теперь без конца мелькали ярчайшие искры. Мария с Олегом сидели друг напротив друга и буквально не отводили взгляды с чужих глаз. Казалось, что если кто-то из них попытается смухлевать и отбиться другой картой, никто этого не заметит. — Смотри, ты снова выиграла, — отметил Платонов, глядя на то, что в её руках уже не осталось карт, — и я с радостью принимаю поражение. Маша провела пальцами по столу, улыбаясь своей победе. Вдруг он снова поймал её руку и с вызовом предложил. — А теперь давай-ка ещё разок, на раздевание. Только правила немного изменим: проигравший снимает с себя всё. — Не слишком ли рискованная ставка для человека, который ни разу у меня не выиграл? — Хмыкнула Маша, закидывая ногу на ногу. — А вот ты согласись, и мы узнаем так ли хорошо ты играешь в карты! Швецова бы и рада была отказаться, но это было бы слишком скучно. Поэтому она согласно кивнула, наблюдая за тем, как Олег перемешивает карты. Он взглянул на те шесть, что оказались у него в руке, и про себя довольно улыбнулся. Даже сильно стараться не придётся, чтобы выиграть. Швецовой повезло меньше, но виду она старалась не подавать, честно отбиваясь от его карт ход за ходом. — Если сдашься, то, пожалуй, сможешь оставить на себе… — Платонов внимательно осмотрел её с ног до головы, — ну, хотя бы носочки. — Вот ещё, — фыркнула она, — дальше играем! И, может, ей всё-таки стоило согласиться на носочки. В следующий же ход Олег с усмешкой отдал ей все свои карты, оставаясь крайне довольным собой. Стоило столько времени скрывать, что он на самом деле неплох в картах, чтобы в результате потратить свой выигрыш на что-то действительно стоящее. Маша прикусила губу, ожидая, что же он ей скажет, но Платонов молчал, специально испытывая её терпение. — Ты же знаешь, что делать, — прожигающие посмотрел на Швецову Олег, отвечая на её немой вопрос, — так и чего мы ждём? — Приходи через пять минут, — усмехнулась она, — главное не заблудись. — Ну уж нет, — Платонов моментально пошёл вслед за ней, — это не по правилам. Я не могу не контролировать процесс. Маша, обернувшись, посмотрела на него, не пряча в глазах озорные огоньки. Ей тоже было интересно играть по таким правилам. Любопытные глаза напротив дразнили, раззадоривали, подливали масла в огонь разгорающегося влечения. Снова темно, снова за окном бело-сахарными хлопьями валит снег, но теперь уже не страшно. Она знает, что будет завтра, и знает, кто будет с ней в этом завтра. Словно в замедленной съёмке Швецова потянула наверх края строгого джемпера, позволяя его фантазии успокоиться и просто наблюдать. Наблюдать, как она из Маши становится его Машей. — Мне кажется, что ты создана для того, чтобы проигрывать в карты, — шепотом сказал он, скользя губами по голубоватой венке на шее. — А может быть ты просто хочешь, чтобы я безропотно тебе подчинялась? — Мария перехватила его руки, подобравшиеся к краешку почти невесомого белья. — Не смей, — оборвал он, — я полюбил тебя такой: самодостаточной, неприступной, непробиваемой. А теперь я знаю, что ко всему этому ты ещё и можешь быть до сумасшествия нежной и ласковой. Не разочаровывай меня, не меняйся. Поцелуи на пламенеющей коже, казалось, оставляли ожоги, внутри все горело настолько, что не хотелось молчать. Несдержанные стоны тонули в чужих губах, но всё-таки хотелось большего. Гораздо большего. Платонов, наплевав на свою излишнюю осторожность, что была с ним в прошлый раз, напористо сжимал её тело руками, целовал раскрасневшиеся и припухшие губы, намеренно играя с ней. Она что-то хрипло возражала, пыталась исправить ситуацию, но понимала, что он больше не позволит ей быть непозволительно сильной. Её обессиленный шёпот заставил Олега покрыться мурашками с первого же слова. — Ты такая нетерпеливая, — шепнул он ей в ответ, все сильнее вжимая Машу лопатками в постель, — невероятно. Дрожь в теле ломала остатки мыслей, оставляла только тактильные ощущения. Его рука, путая и без того беспорядочно лежащие волосы, притягивала девушку к себе, исполняя все её желания, о которых она ещё и обмолвиться не успела. Он просто знал. Маша сжимала тёмные простыни, наслаждаясь свободой своих ладоней, и мечтала об одном: пусть это длится ещё, ещё, ещё…***
— Мария Сергеевна! Вы вообще нас слышите? — Швецова вылетела из своих мыслей только тогда, когда кто-то под столом ощутимо пнул её по ноге. — А? Нет, извините… — Маша виновато посмотрела на начальника. — Видимо вам действительно пора в отпуск, который вы у меня всё выпрашиваете. Что с тобой, Маш? — Ковин неодобрительно посмотрел на подчинённую. — Просто не узнаю! — Устала, — пожала плечами девушка, — и не выспалась после дежурства. Можно я пойду? — Нельзя, — снисходительно улыбнулся Виктор Иванович, — мы тебя ещё с новой должностью не поздравили! — Какой ещё новой должностью? — Швецова побелела от ужаса. — Только не говорите, что… — Мария, ну ты действительно переутомилась! Замуж у нас кто вчера вышел? — Хитро посмотрел на неё шеф, усмехаясь от растерянности своей подчинённой. — Так мы же ещё только расписались, — выдохнула она, радуясь тому, что никакой начальницей её не сделали, — праздновать со всеми будем позже, там и поздравите! Но всё равно спасибо. — Ну, Маша, раз поздравлять говоришь тебя надо позже, то тогда принимай дело в производство! В доме тридцать три по проспекту Художников…