***
— И о чем мне с вами разговаривать, детектив? — она держалась ровно, будто вела светскую беседу. -Например о том, зачем вам понадобилось менять улики и что вы делаете в Лондоне? — Работаю, разве не заметно? Точно так же, как и вы, сэр? — То есть?.. — Украв имя у другого и пользуясь добротой доктора Барнса, — она прощупывала почву, с каждым словом ступая дальше. Ощущение собственной невиновности, превосходство тени над талантом веселило и забавляло. И она не могла скрыть улыбку. Да и не собиралась. — Допустим, но основной вопрос заключался не в этом. — Так, стало быть, его надо было загадывать вторым? — Вы мне указываете, как вести допрос? — А разве допрос, как и арест, не входит в компетенцию полисменов? — Согласен. Вот только не для бесед с полицией вы дали мне подсказку. — Ах, формалин… Быстро догадались, горжусь! — Я не угадываю, я анализирую, — он терял контроль и понимал это. Её безнаказанность вкупе со способностью вывести из себя любого, кто слышит её ответы на свои вопросы, а также неспособность Кристофера вести дела с кем-либо, кроме мужчин наложили отпечаток беспомощности гениального детектива перед коварной красоткой. — Повторите это, когда будете объяснять, как вычислили в Ив Гловер Венгерского стрелка. Хочется посмеяться, а тут и повод будет. — Всё очевидно, — слишком скоро выпалил он, словно только и ждал этого вопроса. Приманка или нет, нарочно или будто между прочим, но она тоже словно только и ждала, что эта поддёвка возымеет эффект. — Поясните. — Почерк. Слишком характерный для девушки, а для знающего человека — ещё более характерный для вас. — А вы считаете себя знающим? — уголок её губ приподнялся в ухмылке. Одной мимикой она будто всё уже сказала. «Этот маленький поединок за мной, потому как каким бы ни был ваш ответ, я уже знаю, каким словом уколю вас»… — Я… Да, определённо, — и она ответила. Но не так, как он ожидал. Точнее, он хотел получить этот ответ, но никак не предполагал, что его произнесёт она. — И зря. Вы умны. А это намного больше чем быть знающим. Ум — это умение имеющимися знаниями пользоваться. А вы умеете, отдаю вам должное. Только вот, к чему всё это? Чего вы от меня хотите? — Правды. Зачем вам понадобилось подменять улики? — Чтобы вы добрались до меня так, как я этого хочу, а не так, как этого хочет ваш отец. — Но вы подставляете себя, вы же это осознаёте? — он хотел на это надеяться, но сам собственным словам не верил. — Не понимаю, о чем вы, — но глаза её таили ту самую тайну, которую Кристофер разгадать пока не мог. — Как вам газетные заголовки о том, что Скотленд-Ярд поймал знаменитого на всю Европу Венгерского стрелка? — Ну нет, нет! — закричала она, будто попала в собственную ловушку и осознала поражение, но тут же переменилась в лице. — Вы не можете так разочаровать меня! Что вы думаете — «Венгерский стрелок — скромная работница морга»? Или «Воскресший Венгерский стрелок все это время прятался в Лондоне под личиной молодой мисс?». Или «Венгерский стрелок жив и сейчас в Лондоне! Как это допустила британская разведка?!». Как вам такие заголовки! Умоляю вас, кто допустит к печати подобный бред? Начиная от вашего отца и заканчивая главными редакторами — в Лондоне мало юмористических газет, но можете предложить эту историю туда. Уверена, они за неё грызться будут… — Тогда зачем этот?.. Она рассмеялась и встала из-за стола. Долго ходила по каморке, но вдруг резко приблизилась к нему и наклонилась так близко, что её дыхание слишком горячо коснулось его губ. Она прошептала: — Причина есть, поверьте. Я бы вам сказала, но вы должны меня… впечатлить. А пока все, что я видела, все ваши «способности», ваша халеная логика, — тут она отодвинулась, поднесла к его лицу сжатую ладонь: — пшик, — и разжала её. Последнее, что он видел, порошок на ладони и расплывающаяся в глазах комната. Последнее, что услышал: «Доброй ночи, Кристофер. Вы — отличный собеседник». Последнее перед темнотой.***
— Вот это да… А она хороша, право слово! — но мне тут же пришлось пойти на попятную, ибо в свете событий последних дней я не был уверен в его реакции. — Не, не подумай, я не радуюсь тому, что тебя вырубил наёмный убийца, но для женщины она очень… ловка. — Знаю… — он очень грустно это произнес, почти обречённо. И я понял, что выдавало трещину в его мировоззрении. И понял, что стало её причиной. — Погоди, но как ты понял, где её искать? — мне нужно было расшевелить его, вернуть боевой дух, напомнить о том, кем он хотел быть. А не о том, кем ему быть не суждено. — Формалин. Он привёл меня к ней. Когда я… хм… работал у доктора Барнса, мне довелось увидеть его за исследованием. Для него он сохранял человеческие органы, что извлекал из бродяг и погружал в формалин для лучшей сохранности. А также тот факт, что у него, по слухам, появился новый помощник, послужили причиной того, почему я отправился к нему. А на месте я уже был уверен в том, что пришёл и потревожил старика не напрасно. — А что было в записке? Ну, в той, что в коробке была? — Несколько фраз, что убедили меня в авторстве Венгерского стрелка. «Вы искали слишком рано. И не того. Я вернусь, но вы узнаете об этом слишком поздно. Ваш старый знакомый». — Но я не понимаю… — Когда разведка зашла в тупик, пару лет назад, поиск стрелка поручили мне. Были подозрения, что она перебралась в Лондон. Мы с Алексом месяц вели это дело, даже нашли пару зацепок, но одну из них я нашёл гораздо позже. Расписка у одного ростовщика, которому оставили в залог кольцо. Как нас уверяли в разведывательной службе, оно принадлежало стрелку. Но было поздно. К тому времени стрелка уже не стало… Я сохранил эту расписку. И почерк… Это был тот почерк. Я знаю не всё, но это ненадолго. Главное, что мне известно — что она в центре дела покрупнее, чем подражание Уайтчепельскому Потрошителю. И в этом замешан наш отец…