Ты—настоящий

Года, звонкими стуками бокалов наполненными игристым вином, раз за разом сменяют друг друга, вырывая в толстенном календаре очередной полосатый лист. Все события кажутся однообразными и в то же время, ты не можешь предугадать куда поведёт тебя красная ниточка судьбы. Будет ли завал на работе или дома собака погрызет твои новые кеды? Порой такие происшествия выбивают из привычного ритма, хотя благодаря ним постепенно начинаешь ощущать реалии времени. Хорошо, когда можешь вернуться домой и улечься в постель, ощущая убаюкивающий запах кондиционера для белья с лавандовой отдушкой. А, проснувшись на утро, встать с кровати и рассматривать только восходящее небо, разбавленное темно–розовыми красками. Для человека, который полюбил однажды, каждый восход и закат ощущаются как нечто одно, но всегда необъяснимо красивое. Всегда будут возражения тому, что любовь и красота понятия смежные. Кто-то скажет, что любят совсем не за внешние данные, а если такое случается, то это обязательно несерьёзно и надуманно. Именно такие определения сразу всплывают в умах людей. И, возможно, это даже правильно. Ведь понятие красоты растяжимо настолько же, сколько понятие любви и её восприятия. Но что если, любовь – это умение увидеть и понять красоту. Особенные черты характера, привычек и строения лица, увидеть в них ту самую искру, из-за которой мы и ощутим их красивыми? Наверное поэтому, спустя восемь лет Чонвону до сих пор нравится наблюдать за недовольным лицом Т/И, за тем, как медленно поднимаются и опускаются её брови, а щеки приобретают алый оттенок. Она слегка сжимает свои губы, от чего на щеках и чуть ниже, по обеим сторонам подбородка, словно дублируя улыбку, проявляются неглубокие ямочки. — Эй! Ян Чонвон! Я с тобой разговариваю! — разглядывая затуманенный взгляд своего молодого человека и понимая, что скорее всего он был где-то не в этой вселенной, девушка пуще прежнего возмущаться начинает.— Так ты можешь мне сказать, будешь ты участвовать в этом деле или нет? — Прости, я просто задумался. — Чонвон усмехается самому себе, и своим живым чувствам, ощущая себя до сих пор влюблённым подростком, который однажды встретил девочку на крыше здания школы. — Если я примусь за ведение этого дела, ты ведь как всегда откажешься, верно? — Верно. Я не враг себе и нашим отношениям, чтобы с тобой по судам бегать… Вспоминая первый и последний раз, когда они брались за одно судебное разбирательство, а точнее за развод богатой супружеской пары, где по всей видимости каждый из партнеров изменял другому, а после этого еще и при делении имущества использовали данные факты, как доказательства взаимного обвинения, Т/И искренне избегает любого соприкосновения их профессиональной деятельности. Тогда, пережив все круги ада, этапы принятия и дыхательную терапию, они сами будучи в шаге от брака, кажется, осознали истину, что люди, которые разлюбили друг друга, в итоге ненавидят сильнее всех. Для Чонвона было непонятно каждый раз видеть огонь ненависти и презрения между людьми, которые клялись в вечной любви перед всей семьей и женщиной, которая скорее хотела зарегистрировать их брак подписями внизу бумажки. Работа адвокатом совершенно не продвинула его в понимании этого явления. — Думаю, я откажусь от предложения той дамочки.— Чонвону нравится недовольное лицо Т/И, но её радостное сияющее лицо, он считает самым прекрасным. Потому и не берется он за те дела, от которых в её глазах так и сияют лучики азарта с примесью духа соперничества. — Ураа! — Т/И двумя руками обхватывает шею парня и, прижимаясь к нему ближе, чмокает прямо в губы. Обнимать Чонвона тепло и уютно. Лежать на большой кровати в крепких объятиях любимого человека , перебирая отросшие волосы на его затылке и просто смеясь от щекотки после дыхания друг друга, сравнимо с тем, как делаешь первый глоток горячего шоколада, посыпанного белым маршмэллоу. Температура напитка согревает тело, а легкая сладость облачка зефира нежно тает на языке. Особенно в зимнюю пору, когда ветер проникает сквозь тройные слои верхней одежды, такие моменты запоминаются сильнее и приятнее всего. Отношения, что развивались совсем не по общепринятому канону, в итоге пришли к самому правильному и здоровому принятию чувств друг друга. Потому что Т/И знает, что где бы она не находилась и как плохо бы себя не чувствовала, теплая ладонь Чонвона будет рядом и она никогда не потеряет себя в этом мире.

***

Многим известно, что перед дождём всегда предшествует сырой специфический запах, а наряду с затянутым тучами небом, безошибочно можно предугадать, в какой промежуток дня прольются первые капли. Смотря на темную атмосферу за прозрачным стеклом, ты делаешь первый глоток своего любимого латте. Звонок в дверь нарушает твою одинокую идиллию, но вдруг, ты понимаешь, что это пришел он. Наверняка уставший и замученный долгими отчётами Чонвон набирает пароль от входной двери и, слыша положительный гудок, отворяет её нажатием ручки вниз. Есть у него такая привычка, нажимать в дверной звонок, прежде чем набрать код, и самому открыть дверь. Чонвон делает так, когда знает, что ты точно находишься в доме и обязательно встретишь его. Он бессильно уткнется тебе в шею и промычит что-то невнятное. Взрослый и сильный Чонвон становится безоружным котенком в твоих руках. Он, ровно кот, ластится в твои объятия, обхватывает талию руками и мурлычет. И вот, даже не поужинав, парень лежит на твоих ногах, а ты лишь перебираешь мягкие локоны его волос. Слов недостаточно, чтобы описать это ощущение, эту приятную тяжесть от его головы и ту дрожь, которая проявляется по всему телу, когда он слегка передвигается то дело смотря на тебя, то просто подбирая удобное положение. — Сложный был день? — Угум… Чонвон может только кивнуть в ответ, проваливаясь в тянущие его сознание объятия Морфея. А за окном, тучи сгущаясь в еще более темные пятна, словно опускают небо к земле, поднимается ветер, а вместе с ним и вся городская пыль. И вот слышатся первые капли дождя, что отбивают спокойный ритм по крышам домов, постепенно нарастая и утихая время от времени. Так, снег сменяет дожди и листопады, сменяются сезоны за сезонами, безвозвратно отступая куда-то за горизонт. Прошло целых восемь лет и бесконечное количество секунд, но тебе до сих пор кажется, что Чонвона ты любишь настоящего и по–настоящему. Потому никогда не забудешь связанные с ним моменты, даже такие привычные как этот, а только будешь накапливать их в своих воспоминаниях и создавать новые.

***

По ощущениям не прошло и недели, как ты вернулась в школьный кабинет на втором этаже, именно в нём чаще всего проводились уроки для выпускного класса. После летних каникул, духота в светлом помещении кажется даже приятной, хотя ты уверена, что это только на первое время. Теплый августовский ветер раздувает вертикальные жалюзи, которые из-за пластиковых соединений внизу, со стуком барахтаются из стороны в сторону. Кто-то открыл окно, а сами жалюзи задвинуть не удосужился. Проходишь к первому ряду и останавливаешься у первой парты, где, как по установленному правилу, ты сидишь с Чонвоном. Интересно, поменяется ли что-то в этом семестре? Даже если вы отсядете друг от друга, сможете ли вновь стать просто одноклассниками? За весь прошлый и семестр и летние каникулы, сблизившись с парнем, ты, кажется, привязалась к своему вредному старосте. Улыбаешься слегка своим мыслям, как слышишь шаги позади, кто-то стоит у дверного проема. — Долго еще у парты топтаться будешь? — голос Чонвона звучит через чур звонко в пустующем классе, где только и слышны постукивания жалюзи, да редкие гудки работающего компьютера. — Это ты окно открыл? — повернувшись в сторону звука, встречаешься с парой больших, почти кошачьих, глаз. — Пришел раньше всех, поэтому решил открыть окно. Было душно. — казалось неловкость между вами давно испарилась, но в данный момент, ситуация, что напоминает то самое 14 февраля, заставляет старосту отвести встречный взгляд. — Ах, да… Кажется, мы и вправду пришли слишком рано. — совсем забыв про свои возмущения на счет жалюзи, соглашаешься с парнем. То, как нескладно звучит твоя речь, то как потеют твои ладошки, а сердце при виде Чонвона начинает отбивать быстрый такт, вдруг показывает тебе всю картину нелепости юных лет и первой влюблённости. Каково это сидеть с Чонвоном за одной партой? Наверное, узнать ответ на этот вопрос хотел каждый второй учащийся школы. От Чонвона всегда пахнет чистотой. Только так ты можешь описать запах его кондиционера для белья с примесью запаха мыла. Поэтому делить парту со старостой куда приятнее, чем с другими парнями в классе, которые то и дело забывают принимать душ или наносить дезодорант, а еще хуже, если выливают на себя огромное количество парфюма, с типичным «мужским» запахом хвои и мускуса. Очередной урок физики Чонвон проспал. На первой парте первого ряда виднелась только его тёмная макушка, а учитель усердно делал вид, что не замечает этого. Физику, по которой у парня всегда высшие баллы, он проводил в положении лежа. На поверхности деревянной парты засыпать под лекции учителя Чхве для него было удобнее всего. Такой вывод ты можешь сделать по тому, как тихо он сопит возле тебя сейчас, его ресницы слегка подрагивают, он глубоко дышит, от чего ты можешь слышать его дыхание. И при всём этом, его лицо выглядит умиротворенным и спокойным. Его пальцы обхватывают краешек парты, от чего костяшки на тыльной стороне ладони просвечивают сквозь тонкую кожу. Уже как три минуты прозвенел звонок с урока, кабинет вновь оказался во владении лишь вас двоих. Умчавшись в столовую на большой перемене, после себя одноклассники оставили только открытую входную дверь и канцелярские принадлежности на столах. Чонвон по прежнему спит. Открытое окно впускает в помещение теплый, но свежий воздух, на деревьях еще красуется зеленая листва, поэтому пыли в городе не так много. После часа изучения формул, физических явлений и голоса учителя Чхве тебя клонит в сон. Укладываешь свою голову на руку и, оказавшись совсем близко к лицу парня, замечаешь легкий румянец на его щеках. Видимо, из-за перепада температур: жары, стоящей за стенами школы и распространяющейся в кабинете и прохлады от кондиционера, который выключили на середине урока, дабы сэкономить энергию, кровеносные сосуды на его лице стали расширяться и придавать коже алый оттенок. — Долго еще смотреть будешь? — не открывая глаз, произносит староста, от чего сердце твоё в испуге замирает на миг, а потом вновь начинает биться с бешеной скоростью. — Слюни подотри! — спешно отвечаешь ему и поворачиваешься на другой бок,— Ничего я не смотрела…— бубнишь себе под нос, а в мыслях ругаешь себя за такой дурацкий поступок. — Ты такая смешная, Т/И…— парень усмехается, по–доброму, ты слышишь это по его интонации и сама улыбаешься. Хорошо, что улыбку он твою не увидит. Два подростка, что слегка поджав напряженно плечи лежат на парте, и даже не шевелятся, боясь спугнуть друг друга и такой по-юному сладостный момент, напоминают своей невинностью лето и легкий августовский ветерок. Улыбки на их лицах и есть юность.