Под нейтральным флагом

      Джуди неслась, спотыкаясь о коряги и зацепляясь за траву, куда глядят глаза, лишь бы подальше от голосов зверей. Направление было неважно — главное, что она, преодолевая боль в ногах, останавливаясь лишь изредка, чтобы отдышаться, отдалялась от пиратов. Она слабо представляла, что ждёт её дальше и сколько ей придётся ждать своего спасения, но точно знала, что больше не вернётся на борт опротивевшего ей пиратского брига, больше не будет терпеть насмешек, пока пираты вынашивают свои планы на отцовское имение.       Джуди понятия не имела, какое расстояние она смогла преодолеть, прежде чем, запнувшись об очередной корень, окончательно не рухнула, уже не в силах подняться. Она навострила уши, боясь расслышать звуки приближающейся погони, но не смогла услышать ничего, кроме частых ударов своего сердца и шума леса. Приподнявшись на локтях, она осмотрелась. Тихо. Затем она осмотрела себя: забег сквозь тропическую растительность не остался без последствий — крольчиха обнаружила несколько свежих рваных дыр в штанах и рубашке, а царапины на теле заявляли о себе болезненным, но терпимым жжением. Вокруг неё был только лес, могучие деревья которого своими кронами закрывали почти всё небо, давая проход лишь небольшим лучикам света, которыми и приходилось довольствоваться зелёному покрову острова. Лишь отдалённый шум прибоя, едва улавливаемый кроличьими ушами, напоминал о близости моря. Когда же, отдышавшись, Джуди всё же смогла встать, она вновь, хоть и в куда более размеренном темпе, двинулась в путь, разумно полагая, что всё ещё находится от места их расставания с Джоном не очень далеко, отчего оставаться здесь было нежелательно. К тому же, жажда уже давала о себе знать, и поиск ещё одного ручья, пруда или озерца, у которого можно в относительной безопасности дождаться, пока разбойники не покинут остров, был первостепенной задачей.       Неспешная прогулка позволила пробудиться уже давно ждавшему своего часа чувству свободы. Несмотря на усталость и боль в мышцах, крольчиха двигалась вперёд в приподнятом настроении, хоть иногда и замирала, прислушиваясь к шорохам и треску веток, в страхе перед встречей с командой «Виктории». В страхе это самое чувство свободы потерять. Вскоре шум набегающих на берег волн стал слышаться более отчётливо. Джуди сперва остановилась в раздумьях: выходить на берег было опасной затеей, но и вечно блуждать в чаще было нельзя, ведь остров, хоть и нельзя было назвать маленьким, но шанса заплутать и вновь выйти на старых знакомых это не исключало. Джуди решилась выйти к береговой линии ближе к вечеру, решив, что она отошла уже достаточно далеко. Аккуратно выглянув из зарослей, крольчиха сперва посмотрела на запад и, не обнаружив на горизонте брига, немного расслабилась. Но стоило ей немного повернуться, как представшее перед Джуди зрелище полностью сковало её. Не смея пошевелиться, с открытым ртом она смотрела на стоявшее на отмели примерно в кабельтовом от крольчихи незнакомое судно. «Возможно, я здесь не одна!» — прошептала крольчиха. Эта мысль воодушевила её, а воображение уже рисовало картины того, как она с десятком крепких и отважных моряков даёт отпор пиратам… Или хитростью застаёт их врасплох и захватывает «Викторию» без единого выстрела… Затем — доставить пленённых разбойников в ближайший город на суд. Суровый, но справедливый. Джона и доктора, конечно, помилуют… А вот Уайлда обязательно повесят!       Добравшись до этой части воображаемой истории, она запнулась, помотала головой и вернулась к осмотру судна. Понаблюдала за его силуэтом пару минут и, не обнаружив никакого движения, помимо расхаживающих по борту чаек, двинулась к нему сквозь прибрежные заросли, не желая длительное время находиться на открытой местности.              Двухмачтовое судно лежало на боку в десятке метров от берега. Стеньга грот-мачты, видимо, была окончательно утеряна ещё в море, отчего сама мачта представляла собой обрубок с безжизненно свалившимся на палубу гиком. Фок-мачта же, скорее всего, сложилась пополам в тот момент, когда судно ударилось об отмель, и её стеньга, всё ещё соединённая с мачтой множеством тросов, лежала на палубе вместе со скатанным парусом. Испанский флаг, ранее красовавшийся на гафеле, перекрученным полотнищем свисал с кормы, а оборванная якорная цепь отчётливо виднелась на песчаном дне. Осмотрев эту, по всей видимости, гафельную шхуну с берега, Джуди про себя подметила, что частично погружённая в воду в носовой части палуба не успела покрыться водорослями и другой оседлой морской живностью, а значит кораблекрушение произошло не очень давно. — Есть кто живой? — немного повысив голос, произнесла крольчиха — близости пиратов сейчас она не опасалась, ведь погони не было, а отдельную группу на поиск беглеца они снарядят в лучшем случае к завтрашнему утру. Ответа не последовало. Ни рядом, ни на шхуне не было шлюпок, которых, судя по шлюпбалкам на корме, было две, а на песке отсутствовали какие-либо следы кроме её собственных. Если второй факт Джуди не удивлял — отпечатки не продержались бы на песке и дня, то отсутствие шлюпок немного напрягло крольчиху — команда могла попытаться покинуть терпящее бедствие на якорной стоянке судно, но не добраться до берега? То, что лодку могло унести в море Джуди не рассматривала — если команда всё ещё была жива и находилась на острове, то не допустила бы этого. Справедливо рассудив, что ей лучше бы найти что-нибудь на вечер и ночь прямо сейчас, Джуди, закатав штанины, направилась к судну — во время своих скитаний по лесу крольчиха так и не смогла утолить жажду. Забраться на палубу с помощью свисавшего с борта такелажа не составило труда, и уже скоро крольчиха попала на жилую палубу. Перемещаться по завалившемуся кораблю было и без того трудно, а беспорядочно свалившиеся тюки и ящики задачу нисколько не облегчали. Некоторые из них явно уже были предварительно вытащены из общей кучи и разворошены — а значит, по крайней мере тут бывал кто-то уже после того, как судно было выброшено на отмель! Сердце забилось в учащённом темпе.       «Кажется, разгадка близка!» — вера в обретение на острове новых друзей теперь не была безосновательной. И плевать, что вряд ли эти друзья знают английский — язык жестов и рисунков на песке всегда был международным. Почти на ощупь пробираясь в полутьме кубрика к корме, крольчиха, нащупав ручку в виде увесистого металлического кольца, распахнула дверь в капитанскую каюту — единственную на шхуне. Свет из разбитых окон ударил в глаза, и Джуди, щурясь, аккуратно вошла в наклонëнное, как и всë судно, помещение. Весь пол был усыпан различными бумагами, свалившимися со стола и книгами, рядом с которыми лежал разбитый книжный шкафчик с дверцами, по видимому, сорванный с креплений при крушении. Рядом с капитанской постелью стоял открытый сундук, из которого свисала одежда — что характерно, изорванная, а мелкие вещи просто валялись рядом. Среди прочего барахла крольчиху привлëк только судовой журнал, который она с интересом открыла, но, как и ожидалось, из его записей поняла ни слова — всë было на испанском. Почерк был не ровен, словно писавший только недавно освоил грамоту. Немного полистав журнал, Джуди обнаружила, что остальная часть была явно написана другой лапой — крольчиха списала это на возможную болезнь капитана, вынудившую его передать ведение записей своему неопытному помощнику. Но что, если капитан и вовсе погиб? Или шхуну захватили взбунтовавшиеся матросы? Загадок эта книга давала куда больше, чем ответов. Полезная информация, однако, тоже была — последняя запись была от восемнадцатого мая тысяча семьсот шестнадцатого года.       «Всего неделю назад…», — закусив губу, задумчиво проговорила крольчиха. Раздираемая любопытством, в этот момент она в первый раз пожалела о том, что совсем не уделяла внимания изучению языков. Не обнаружив более ничего ценного, помимо деревянной кружки, которую Джуди решила забрать с собой, полагая, что она может послужить ей по крайней мере в качестве ёмкости для сбора дождевой воды, она, напоследок оглянувшись, покинула каюту, снова попав в низкое, тесное и тёмное помещение кубрика. Окончательно распотрошив и так уже кем-то тронутые тюки, она аккуратно, боясь потерять равновесие со всем своим новым имуществом, выбралась из люка и скатилась к фальшборту, держа в лапе моток с сухарями, наполненную из одной из бочек с водой флягу и свёрнутый гамак подмышкой, позаимствованные со шхуны. Устало вздохнув, она потратила ещё полчаса, чтобы замести свои следы, оставленные на песке и только после этого вернулась в лес.       Место для ночлега было выбрано Джуди недалеко от выброшенной на отмель шхуны, но так, чтобы лесная растительность полностью отгораживала крольчиху от береговой линии — само место крушения представляет собой крайне привлекательное место для поисков. А в том, что пираты несомненно обнаружат шхуну, как только выйдут на её поиски, крольчиха сомневаться не могла. Гамак был просто расстелен на лесной подстилке у деревца — Джуди не смогла найти места, где повешенный гамак не бросался бы в глаза. В качестве одеял служили несколько крупных, уже слегка пожелтевших, листьев, сорванных с пальмы, очень удачно упавшей на побережье неподалёку.       Уже было далеко затемно, когда крольчиха, свернувшись, лежала на гамаке, вздрагивая от каждого шороха. Она уже успела пожалеть, что решила расположиться в близости к морю — доносившийся из-за листвы шум прибоя вместе с шелестом листвы позволяли даже чуткому слуху выцепить из общей массы только отдельные шумы, которые, смешиваясь с фоновыми звуками, казались ещё подозрительнее. Возбуждённое воображение, дополняя подводивший в этот момент крольчиху слух, рисовало будоражащие картины в и без того запуганном сознании Джуди каждый раз, как та набиралась храбрости открыть глаза. Но стоило лишь бросить повторный взгляд, как подбирающаяся к лёгкой добыче змея превращалась в безобидную корягу, а притаившийся за деревом разбойник с пистолетом наготове на деле оказывался лишь трухлявым пнём. К тому же, местная природа была к устроившей среди леса ночлег крольчихе не столь гостеприимна, какой казалась на первый взгляд: москиты и мелкие мошки, днём несильно докучавшие, оказалось, просто копили силы до вечера, а редкий крик попугая, резко разносившийся по лесу и быстро утихавший, то и дело заставлял крольчиху посильнее вжать мордочку в лапы, используемые в качестве подушки.       Прошло немало времени, прежде чем Джуди погрузилась в столь долгожданный, прерывистый и неспокойный сон.

***

— Присниться же… — приподнявшись на локтях, крольчиха, протерев глаза, осмотрелась. Лес вновь радовал своими красками, переливанием отблесков на листьях и душистыми ароматами. В тропическом воздухе не осталось и следа от напряжения минувшей, неспокойной для крольчихи ночи. — Что ж, я думала это будет проще.       Пережёвывая очередной размоченный сухарь, Джуди строила планы на грядущие дни — или, по крайней мере, пыталась это делать. Столь тревожная ночь серьёзно рассеяла туман её оптимизма, открыв взору неопределённость будущего, страх перед необъятной и неукротимой природой, и таившуюся где-то в глубине души, но ощутимую ношу предательства.       Хруст ветки.       Струйка воды из упавшей фляги заблестела на лесном настиле. Джуди, готовая в любой момент сорваться с места в прыжке, оглядывалась, вслушиваясь в лес и шум своего учащённого дыхания. — Глупая крольчиха, — раздражённо процедила она, проклиная себя и этот, с самого начала незадавшийся, день, но вдруг оцепенела, лишь испуганно ахнув. Пустые карие глаза, из-за расширенных зрачков казавшиеся практически чёрными, смотрели прямо ей в душу. Не выражавшая никаких эмоций, морда иберийского волка виднелась сквозь редкую листву кустарника. Ни один мускул не двинулся на ней, лишь расширяющиеся на вдохе ноздри выдавали живого зверя.       Вскрикнув, Джуди в ужасе бросилась наутёк. Звук на удивление лёгкого прыжка за спиной сменился шумом подлеска и топотом перешедшего на бег волка. Рывком он нагнал, уже собиравшуюся сигануть под приподнятый над землёй корень трухлявого пня, крольчиху. Сердце прижатой к земле волчьей лапой Джуди, казалось, сжалось от овладевшего ужаса, когти под весом хищника впивались в её грудь. Зажмурившись, не в силах смотреть на своего убийцу, она наотмашь лягнула его ногами. От неожиданного удара в нижнюю челюсть волк подпрыгнул, на мгновение освободив крольчиху, и этого было достаточно, чтобы та бросилась в сторону, но, случайно наступив в прикрытую растительностью ямку, вновь упала. Тряхнув мордой, волк, скалясь, резко устремил взгляд на неё взгляд. Обезумевший хищник на четвереньках стоял в паре метров от Джуди — о том, что это когда-то был вполне разумный зверь, напоминала лишь изорванная одежда.       Отползая назад и судорожно ощупывая землю в поисках чего-то тяжёлого, она, схватившись за обломок толстой сухой ветви, запустила его в сторону волка. С причитающейся дикому зверю молниеносной реакцией, волк пригнулся, пропустив метательный снаряд над собой, и вновь бросился на крольчиху, уже успевшую ловким прыжком взобраться на нижнюю ветвь невысокого дерева, под которым она провела ушедшую ночь.       До смерти перепуганная крольчиха не знала, сколько звучал этот ужасающий, сливавшийся с лаем, рык, какого раньше она не слышала даже от разъярённых матросов, ввязавшихся в очередную драку в таверне Кайкоса. Когда же волк, очевидно, сильно раздосадованный кроличьей прытью, недовольно фырча скрылся в зарослях, загнанная на дерево Джуди ещё долго не решалась пошевелиться, мёртвой хваткой вцепившись в кору и не в силах унять сердцебиение. Мысли в голове смешались и никак не хотели вновь упорядочиться — только что она мирно завтракала и рассматривала возможность сотрудничества с невольными островитянами, а теперь её чуть не растерзал, по видимому, один из этих «вероятных союзников». Цепляясь за надежду на помощь от испанских моряков как за спасительную тростинку, она перебирала все варианты попадания таинственного и не очень адекватного незнакомца на остров, но все они рассыпались при первых же вопросах мысленной дискуссии с собой. Флотилии ловцов жемчуга не появлялись тут, предпочитая места к югу от Кубы, а корабли бросают якорь в этих места, усыпанных коварными рифами и отмелями, либо по нужде, либо скрываясь от постепенно усиливающей свою хватку лапы закона. Вероятность того, что на этом клочке земли окажется кто-то, кроме пиратов и экипажа погибшего испанского суда, стремилась к нулю.       Планы крольчихи рушились с каждой минутой. Что это было? Почему этот несчастный превратился в то, что только что рассматривало крольчиху исключительно как завтрак? Джуди никогда даже не слыхала ни о чём подобном. Что, в конце концов, теперь с этим делать?! Первой мыслью Джуди было вернуться назад, поближе к лагерю, и затаиться там, но она всё же решила немедленно возвращаться прямо в лагерь. Крольчиха прекрасно представляла, что её ждёт, если она вернётся — позор, общее презрение и наказание, которое она, может быть, и не переживёт… Но обезумевший и, видимо, голодный волк полностью менял правила игры. Теплившаяся наивная надежда на помощь не только рухнула, но и обернулась новой, куда большей опасностью, чем угрожавшие отцовскому состоянию разбойники. Возвращаться было жутко обидно и страшно — Джуди не могла предположить, какое наказание последует, но память об «одичавшем» была достаточно свежа, чтобы страх быть съеденной перевесил все опасения.

***

      Вернувшиеся с наполненными проточной водой бочками и всем, что посчитали съедобным вымотанные, но довольные выполненной работой пираты, устало о чём-то между собой переговариваясь, вошли в лагерь, без лишних слов скинув с себя тюки и расположившись у затухающего костра, не без удивления увидели недовольные морды товарищей и выложенные у одной из палаток ружья. На песчаном пляже потихоньку разгорался ещё один костёр. Его расположение на открытой местности у береговой линии ясно указывало на то, что он служил для привлечения внимания. — И что же станет нашей головной болью теперь? — вскинув бровь, безрадостно обратился Эдвард к лису. — Джон пропал, — сухо ответил Николас, хотя достаточно хорошо знавший его зверь и мог заметить в его голосе напряжение. — Крольчиха тоже.       Волк выругался. Пришедшие моряки, раздосадованные такой вестью после тяжёлого дня, недовольно перешёптывались. — Как это «пропал»? — введённый в ступор услышанным, произнёс Адан, уставившись на капитана. — Что, его оставили наедине с этой прошмандовкой?! — Да найдётся балбес твой, вариантов немного, — одёрнул сородича Эдвард, сам явно раздражённый этим обстоятельством. — Кровь бурлит, башка не варит. Если б у меня в его возрасте была такая возможность, может быть я тоже… — В том то и дело! Чёрт возьми, да эта ушастая хоть что ему наговорить могла, а потом куда угодно завести. Что у неё на уме? Не будут же они просто так до ночи шляться! Как вообще можно было куда-то отправить их одних? — граничащее с гневом раздражение переполняло волка и он, быстро пройдясь пылающим взглядом по лагерю, уставился на одиноко сидящего у злосчастной плетёной корзины врача. — Поспокойнее, — произнёс лис, схватив уже собиравшегося направится к Оскару волка за предплечье. — Что значит «поспокойнее»? — Адан раздражённо вскинул лапы, но, встретившись взглядом с Николасом, сбавил накал эмоций. — Нам нужно идти сейчас же. Чёрт возьми, а если он сломал ногу, погнавшись за этой крольчихой, или упал куда? А если не сам упал? — А если нашему юному другу просто прельстила возможность подставить своё сильное плечо даме? — язвительно процедил Эдвард, и обстановку в лагере разрядил чей-то тихий смешок. — Поумерь свой отцовский инстинкт! — Я хорошо знаю Джона, и поверь, ему надоело бы ещё до темноты, — нахмурившись, бросил Адан своему сородичу. Эдвард знал, куда нужно надавить, что бы заставить его почувствовать себя неудобно перед товарищами. — Я бы очень не хотел, что бы мои усилия закончились вот так. Тебе ли не знать, как сложно было сделать из него кого-то путного? — Квартирмейстер закатил глаза. Заявления о тяжести попечительства над подобранным во время одной из стоянок лисёнком всегда казались ему раздутыми, но спорить с Аданом он уже не имел никакого желания. — Конечно, ты можешь идти, — произнёс Уайлд, указывая лапой куда-то в погружающуюся во мрак чащу. — Но искать завтра утром двоих мне бы не хотелось. А если мы сейчас дружно пойдём скакать по тёмному лесу в поисках бурого лиса, то будь уверен, Альфреду опять померещится чупакабра, и Оскару снова придётся зашивать чей-то зад.       Адан, шумно выдохнув, отвёл взгляд в сторону — как бы ему ни хотелось обратного, в словах капитана было куда меньше эмоций и больше здравого смысла. Лис, без труда заметив перемену в настроении волка, мягким голосом добавил: «А завтра мы, если понадобиться, прочешем весь этот остров, и точно его отыщем. Даю слово».       Лагерь притих, и уже скоро от напряжения перепалки остались только проскакивавшие меж палаток короткие фразы пиратов, витавшие мысли которых никак не давали уснуть своим владельцам, непременно ими не поделившись. Оскар всё это время насупившись сидел на сундуке с чьими-то вещами, уставившись в одну точку на песке и потирая лоб. Поднятый в лагере переполох давил на него тем, что это во многом было виной его прихоти, что ставило кота в неудобное положение.       В этом, уже многое повидавшем, звере почти не осталось места той тяги к приключениям и разного рода авантюрам, жившим в сердце молодого врача, променявшего уютный кабинет на шаткую палубу военного фрегата, но сейчас волнение за своих подопечных заставляло его с нетерпением ждать грядущей вылазки. — Сможешь показать место, где видел их последний раз? — кот поднял взгляд на стоявшего сбоку Уайлда и, устало кивнув, вновь отвернулся. — Ты же знаешь его, опять решил найти себе приключений. Герой наш, знаете ли. Уверен, скоро ты снова сможешь излить на кого-то всё своё недовольство, — присев рядом, Уайлд, чуть улыбнувшись, легонько толкнул товарища локтем.       Как бы странно это ни звучало, но врачебное дело за эти годы научило Оскара воспринимать своего пациента исключительно как объект ремесла. Сменив несколько кораблей и даже владельцев, он врачевал и матросов, подцепивших что-нибудь в отгуле, и отвратительных своей жестокостью плантаторов, отпетых головорезов и пьяниц. Но «Виктория» не была военным фрегатом, чей экипаж доктор не запомнил бы, даже если сильно хотел. Удивительно, но именно этот коллектив, собранный из изначально сомнительного толка зверей, отчаявшихся бродяг и авантюристов, смог стать для него большим, чем просто список в судовом листе. — Надеюсь, в этот раз он всё же не сможет найти себе очередные неприятности на свой хвост, — кот с досадой фыркнул, искоса посмотрев на лиса. — А крольчиха пусть нагуляется, может хоть не зря мои нервы потратит.

***

      Джуди, опасливо оглядываясь, медленно пробиралась по лесу. Ей хотелось поддаться эмоциям и сорваться на бег, чтобы как можно быстрее добраться до безопасного места, но она каждый раз одёргивала себя, понимая, что так её моментально обнаружат. Путь для крадущейся и останавливающейся при малейшем шорохе крольчихи был мучительно долог. Единственное, что она знала — примерное направление, в котором ей нужно пробираться через абсолютно одинаковые на протяжении всего маршрута заросли. Никаких ориентиров во время своего сумасшедшего забега она, конечно, не запомнила, и оценивать расстояние до цели оставалось только по степени усталости.       Джуди резко остановилась, вскинув свои чуткие уши. Стояло безветрие, и сквозь абсолютно недвижимую в тот погожий день растительность до крольчихи донёсся чей-то неразборчивый, но чётко различимый на общем фоне негромкий голос. Невольно повинуясь инстинктам и опустившись на колено, припадая к земле, как когда-то делали её далёкие предки, она напряжённо вслушивалась в давящее безмолвие леса, но никто более не проронил ни слова. Не было слышно и шагов. Джуди могла поклясться, что голос звучал неподалёку, и на таком расстоянии она уж точно должна была услышать шелест листвы и шаги пробирающегося сквозь лес зверя. Холодок пробежал по спине — она понимала, что её поджидают и, возможно, видят. Чувство, что за ней наблюдают пугало, и заставляло крольчиху, только что собиравшуюся бросится навстречу пиратам, замереть, пригнуться и затаить дыхание.       «Что ещё за засады?» — зло пробурчала Джуди, вглядываясь в заросли. Наконец набравшись решимости, она поднялась и медленно стала красться в сторону, где недавно слышала чью-то речь. — Далеко собралась? Ещё и в одиночку, — тишину вдруг нарушил знакомый голос. Крольчиха резко обернулась, поджавшись от испуга. Её взгляд сфокусировался на смотрящем прямо на неё срезе ружейного ствола, и только потом размытые очертания приняли форму волка.       Крольчиха облегчённо выдохнула при виде знакомой морды. После испытанного утром ужаса она была рада видеть любого из команды: Адана, Эдварда… Да что там, даже простила бы насмешки Николаса. Ни злобный оскал волка, ни направленный на неё ствол совершенно её не смущали. Да, её наверняка накажут за побег, но, по крайней мере, она будет под защитой от… Джуди вздрогнула при воспоминании об одичалом звере. — Я сама вас искала, Адан, — стараясь держаться приветливо, крольчиха улыбнулась, глядя на волка. Впрочем, на него это не произвело должного впечатления. — Где Джон? — немного оскалившись сквозь зубы процедил волк. Растерянный вид крольчихи всё больше выводил его из себя. — Не строй из себя дурочку!       Последняя фраза обрушилась на Джуди ведром ледяной воды. — Он не у вас?.. — от отрешённости не осталось и следа — крольчиха говорила это так, будто волк пришёл к ней с дурной вестью, а вовсе не только что нашёл в лесу. — Он не у вас? — передразнил волк, делая шаг вперёд и нависая над крольчихой. Нетерпеливо потерев пальцем спусковой крючок, он всё же убрал ружьё, но недобрая ухмылка не предвещала ничего хорошего. Сверля взглядом растерянную Джуди, он достал нож. Её носик дёргался, выдавая испуг, что ещё больше утвердило его в мысли, что верно раскрыл её злой умысел, — Вот же вша… — Адан… — пискнула крольчиха. — Адан! — донёсся довольно молодо звучащий голос откуда-то из-за спины крольчихи. — Парни, она здесь!       Волк уж было хотел что-то сказать, как оглушительный ружейный выстрел заставил вздрогнуть даже матёрого разбойника, и пуля, всколыхнув листву, устремилась куда-то ввысь. Корсак, опустив ружьё, отмахивался от неприятного чуткому носу порохового дыма, и отдалённые голоса, звучавшие с разных сторон, донеслись по лесу. Волк, недовольно поморщившись, метнул взгляд на перепуганную крольчиху, но всё же убрал клинок. — Только попробуй ещё раз драпануть.       Пираты явно взялись за дело поисков Джуди основательно — небольшие поисковые партии, разреженной шеренгой растянувшиеся по острову, теперь устремились к месту подачи сигнала. «Или они не меня ищут?» Мысль о внезапной пропаже Джона вновь вернулась к крольчихе, будоража её воображение и превращая и так терзавшее её чувство стыда за то, что она подставила юнгу, в неподдельный страх. Неужели он всё же погнался за ней и напоролся на что-нибудь или, что гораздо хуже, наткнулся на местного островитянина?       «Если бы с ним что-то случилось, он мог бы подать сигнал выстрелом», — Джуди попыталась вывести ход мыслей на позитивную ноту, но это лишь помогло сложиться жуткой цепочке событий: если лис бросился за ней сразу же, то времени на перезарядку ружья он, конечно же, не терял. Конечно, Джон мог бы зарядить оружие, будь он травмирован, из чего крольчиха сделала вывод, что сделать юнге этого не дали. Глупая смерть, которую Джуди могла бы предотвратить бесчисленное число раз, а теперь и она не простит её себе, и, тем более, не стоит ждать прощения от кого-либо ещё.       Джуди и не заметила, как небольшая группа моряков появилась из леса. Рыжий лис, остановившись в паре шагов от неё, смотрел холодно и хмуро — одинокая крольчиха была явно не тем, что он хотел увидеть. Крольчиха заметила Оскара, выглядывавшего из-за спины Николаса и, встретившись с ним взглядом, стыдливо отвела глаза. — Что, нагулялась, надеюсь? — лис был всë так же надменен, но, вместе с тем, в голосе едва различимо отражалась досада. Джуди сидела на земле перед пиратами, ощущая на себе взгляд каждого. От осознания своего удручающего положения глаза были на мокром месте, и сдавливающее волнение, страх и стыд не давали ей выдавить из себя ни слова. — Говорит, что вообще не при делах, и Джона она не видела, а сама на любой вопрос два слова связать не может, — волк уж начал было отвечать за неë, но Николас жестом остановил его. Присев рядом с крольчихой, Николас протянул ей, наполненную водой, деревянную флягу на перевязи. — Ну давай, докладывай о своих похождениях, — дождавшись, когда явно утомлённая долгим походом крольчиха утолит жажду, приказал Николас. Джуди подняла взгляд на лиса — он сидел свободно и говорил размеренно, а близость и постоянный, но не навязчивый визуальный контакт позволил крольчихе временно отстраниться от реальности, в которой она сидела в окружении, сверлящих её недовольными взглядами, пиратов, переведя это в куда более комфортный разговор один на один. Уже готовая к встрече со взбешённым лисом, готовым заставить её сознаться хоть в сожжении Александрии, она довольно быстро смогла собраться с мыслями и поведать о том невероятном приключении, что она пережила за эти сутки. То ли из-за осознания того, что ложью сделает только хуже, то ли из-за необъяснимого лисьего обаяния, она в мельчайших подробностях выложила то, как бежала от Джона и скрывалась в лесу, хотя изначально она и думала о том, как преподнести своё исчезновение как историю о заплутавшей крольчихе. Джуди пыталась не обращать внимания на реакцию матросов, рассказывая о её встрече с диким волком и испанском корабле, а Уайлд, к его чести, до самого конца рассказа никак не проявил свои сомнения и не попытался перевести их в насмешку. — Что ж… — выслушав крольчиху, Николас распрямился, осмотревшись вокруг. Моряки в полголоса обсуждали услышанное, не стесняясь резких фраз, и вкратце пересказывали содержание своим только что подошедшим товарищам, не пренебрегая высказыванием своего мнения. — Местные частенько заглядывают в эти места. На них больно смотреть — дикари, одним словом. Или, как ты там сказала, «одичавшие»? Хотя, некоторых здешних буканьеров только так и можно назвать, — лис едва заметно улыбнулся. — Будешь целыми днями за птичками бегать, и не до такого дойдëшь. — Нет же, я что, обезумевшего волка от местных не отличу? — произнесла, крольчиха, возмущëнно замахав лапами. — Да она уже не знает, как соврать! — выкрикнул Адан, и окружающие его моряки одобрительно забормотали. — Под киль еë!       Джуди посмотрела на лиса, неожиданно ставшего для неë единственной надеждой на понимание. — Вы же мне верите? — косо взглянув на Джуди, Николас, отряхнувшись, встал, окинув взглядом собравшихся. Вопрос крольчихи остался без ответа. — Нарушения правил я не приемлю, Адан, — произнëс лис, сделав акцент на имени зачинщика недовольств. — И если ты окажешься прав, то она отправится туда, куда следует попасть бесчестному убийце. — Чувствую, проблем мы с ней не оберёмся, так что правилами можно было бы и пренебречь, — Произнёс наблюдавший за этой сценой Эдвард и, встретившись взглядом с крольчихой, оскалился и тихо, чтобы только она слышала, добавил, — А тебе лучше не высовываться, если не хочешь пожалеть, что из дома вылезла! Ребята нянчились тут с тобой, а ты сбежала, нашего юнгу, может, угробила… — он ухмыльнулся, — Я, знаешь ли, на разных кораблях служил. И поверь, такой как ты потеряшке на многих бы из них не понравилось. Очень не понравилось. Он отвернулся, оставляя Джуди самой додумывать то, как бы с ней обращались, попади она на другой корабль.